Раскаявшийся муж

Глава вторая

– Почему ты так делаешь? – смутилась Бронвин, но мужчины не обратили внимания на ее вопрос.

Глаза Брайса сияли, когда он повернулся к спящей малышке.

– Микайла, – пробормотал он, легонько проводя пальцем по нежной щечке дочери, – какое красивое имя.

– Да что здесь происходит?! – воскликнула Бронвин и тут же сильно закашляла, чем потревожила Кайлу. Девочка заворочалась во сне, поэтому Брайс взял ее на руки и прижал к себе.

– Давай ключи от своей квартиры. Рик и Лиза соберут вещи, – приказал он Бронвин.

Глаза заволокло слезами из-за боли раздирающей горло и грудь. Она просто не могла ответить на требование Брайса, и была потрясена, когда он по-хозяйски взял ее сумочку и бросил Рику.

– Ключи, скорее всего, здесь.

Рик кивнул и отвернулся.

– Подождите… – прохрипела Бронвин. Брайс передал воду, которую она, к счастью, сумела проглотить. Боясь, что снова начнет кашлять, она поспешно спросила: – Почему вы используете язык жестов?

Рик повернулся и с отвращением глянул на нее.

– Хватит притворяться, что ничего не знаешь и делать из нас дураков!

Бронвин с обидой уставилась на него.

– Я правда не знаю, что здесь творится. Брайс, ты меня слышишь?

– Я не слышу уже два года. – Он пренебрежительно передернул плечами. – Но тебе и так это известно. В конце концов, это же по твоей вине.

– По моей? – У Бронвин голова пошла кругом. Оказывается ее красавец-муж теперь глухой и к тому же винит за это ее. – По моей? Но… Но как?..

Рик нетерпеливо кашлянул, ему, словно претило, что Бронвин продолжала, как он выразился: «притворяться». Он дотронулся до руки брата, подождал, когда тот обернется и сказал:

– Я узнал у той девушки, Катрины, где она, – он кивнул на Бронвин, будто не хотел произносить ее имя, – живет. Это какой-то клоповник в центре. Я соберу сумку для нее и Микайлы.

– Собери для малышки только одежду на смену, – строго приказал Брайс, но после взгляда на спящую дочку, смягчился. – Судя по тем обноскам, в которые она одета, там нечего брать с собой. Я сам куплю ей подходящую одежду.

Бронвин чуть снова не заплакала от обиды. Если бы только Брайс знал, сколько ей пришлось трудиться, что бы одевать и кормить дочку: работать в две смены, устраиваться на подработку, порой недоедать. Может одежда Кайлы не модных брендов, но она красивая, качественная и удобная.

– Собери ее игрушки. Скорее всего, они не намного лучше одежды, но среди них обязательно будут любимые.

Решив, что обсуждение одежды Кайлы можно отложить, Бронвин вернулась к более неотложному вопросу.

– Ты сказал, что оглох по моей вине. Что ты имел в виду?

Брайс не ответил.

Предположив, что он читает по губам, она дернула его за рукав.

Муж хмуро глянул на нее.

– Ты сказал, что оглох по моей вине. Что ты имел в виду? – повторила Бронвин.

Брайс поморщился и отвернулся, словно она была какой-то надоедливой мелкой букашкой. Это прием: поворачиваться спиной к тому, кого ему не интересно или не хочется «слышать», был, безусловно, эффективен. Бронвин не осталось ничего другого, как обратиться к Рику.

– В чем он меня обвиняет?

Рик не мог игнорировать ее так же успешно, как брат, но изо всех сил пытался. Он тихо разговаривал с Брайсом, иногда переходя на язык жестов, не обращая никакого внимания на Бронвин.

Она была ошеломлена, опустошена. Истерические рыдания подкатывали к горлу. Ее жизнь только что вышли из-под контроля, и она не знала, как с этим справится.

Все еще переговариваясь, Брайс с Риком вышли из палаты.

«Они забрали Кайлу!» – Бронвин похолодела от страха. Ей хотелось вскочить с кровати, забрать дочку и бежать куда глаза глядят, но она была слишком слаба для этого, и лишь беспомощно смотрела, как за мужчинами закрывается дверь. Спрятав лицо в ладонях, Бронвин зарыдала. Горячие слезы просачивались сквозь пальцы, пока она оплакивала все, что уже потеряла и продолжала терять.

Бронвин не догадывалась, что кто-то зашел в палату, пока не почувствовала, как ее обнимают за плечи.

– Ш-ш-ш… все в порядке, все в порядке, – прошептала симпатичная жена Рика, сев на кровать и наклонившись к Бронвин. – И с тобой, и с твоей милой малышкой все будет в порядке. Брайс позаботиться о тебе.

– Брайс меня ненавидит, – всхлипнула Бронвин.

– Ты родила ему такую очаровательную дочку. Как же он может тебя ненавидеть?

– Он меня винит в том, что оглох, но я даже не знаю, как он потерял слух. – Бронвин вопросительно посмотрела на Лизу сквозь пелену слез.

Она нахмурилась.

– По-моему, была авария. Мы с Риком тогда всего месяц встречались, но уже понимали, что у нас все серьезно, и он хотел познакомить меня с тобой и Брайсом…

«Значит, Рик познакомился с Лизой, когда мы с Брайсом еще были вместе», – подсчитала Бронвин. Она припомнила, каким скрытным и одновременно радостным Рик был в то время. Однажды за ужином она подразнила его насчет этого, и Рик начал заикаться и покраснел, как школьник.

От этих воспоминаний у Бронвин потеплело на душе, но сочувственный голос Лизы вернул ее в холодящий ужас реальности.

– Как-то Рик позвонил и отменил наше свидание из-за того, что его брат попал в серьезную аварию. С Брайсом я встретилась спустя несколько недель – он еще долечивался в больнице. Рик с Брайсом никогда не говорили о тебе. Думаю, Рик следовал примеру брата. Он был так потрясен тем, что с ним случилось, что прошел бы по горящим углям, только бы сделать его счастливым. Из тех крох информации, которые мне удалось выудить из Рика за более чем полтора года нашего брака, я поняла, что ты бросила Брайса, когда он оглох.

– Я понятия не имела! Я узнала, что он потерял слух только сейчас!

Бронвин мучительно закашлялась, и Лиза успокаивающе погладила ее по спине.

– Тогда почему ты его бросила? – спросила она.

Бронвин слышала в ее голосе легкое недоверие.

– Я не бросала… Я люблю… любила его…

Ее обмолвка не ускользнула от Лизы. Она вздернула бровь и кивнула.

– Знаешь, я догадалась о твоих чувствах к Брайсу. Стоило только увидеть твое лицо, когда Рик упоминал его, как это стало очевидно. Тогда почему же ты ушла?

– Потому что он мне сказал. Он меня выгнал, – с горечью произнесла Бронвин. – Брайс разозлился, что я забеременела, поскольку мы хотели подождать с детьми. Он обвинил меня. Сказал, что я обдурила его, нарочно забеременела. Это было ужасно…

– Не понимаю. – Лиза нахмурилась. – Почему от так остро отреагировал? Разве беременность – это не радостное событие?

– Не знаю, – призналась Бронвин. – Я ушла, чтобы дать ему остыть и поехала в наш пляжный домик в Найзне. Я знала – когда Брайс немного успокоится, то будет искать меня, и это было самое очевидное место. Я даже подумать не могла, что он не приедет…

Бронвин замолчала. Воспоминания вернули острую боль от разочарования и предательства, которую она пережила тогда.

– Что было потом? – с сочувствием спросила Лиза.

– Я ждала. Обычно Брайс хорошо умел держать себя в руках, а если уж выходил из себя, то остывал за пару часов. Но в тот вечер… Никогда прежде я не видела его в такой ярости, и подумала, что ему нужно больше времени успокоиться. Поэтому я ждала. Однако шли дни, а он все не появлялся. Я позвонила ему, и словно наткнулась на бетонную стену. – Бронвин беспомощно пожала плечами. – Телефон Брайса был отключен, в компании просто вешали трубку, и я даже до Рика не могла дозвониться. Я не знала, что и думать. Мой мир перевернулся с ног на голову…

Бронвин понурилась.

– Сначала я не верила, что он отказался от нас с ребенком, а потом… Мне стало так больно, так горько и обидно. Я подумала: «Раз Брайс не хочет знать нас, то я упрощу ему жизнь и просто исчезну». Так я хотя бы могла сохранить гордость и уважение к себе. Я взяла лишь кредитку, которая была у меня еще до замужества, чтобы усложнить поиски, хотя к тому времени уже не верила, что он будет меня искать, – призналась Бронвин, качая головой.

– Я думала Брайс меня любил, – едва слышно прошептала она, спустя несколько мгновений. Ей было стыдно признаваться какой наивной дурой она была тогда, тем более перед женщиной, которая, очевидно, не сомневалась в чувствах своего мужа. – А теперь Брайс винит меня за то, что оглох и обвиняет, что я забрала у него Кайлу. Но ведь он сам ясно дал понять, что ребенок ему не нужен!

Бронвин ощутила вкус горечи на губах.

– Мы с Кайлой жили небогато, и это, похоже, Брайс презирает. Но я заботилась о своем ребенке, после того как он отказался от нас. Кайла сыта, обута-одета, а главное – она любима. Как он смеет вернуться в нашу жизнь и считать, что будет лучшим родителем, чем я только потому, что у него больше денег?!

В палате повисла неловкая тишина.

– Я знаю Брайса больше двух лет, – сказала Лиза, нарушая молчание. – Он всегда замкнут, трудно раскрывается перед людьми. Но то, что я успела узнать о нем, я люблю и уважаю. Мне невероятно сложно сопоставить того Брайса, что ты описываешь, с тем, которого знаю я.

Бронвин кивнула.

– Прости, – с трудом выдавила она – горло разболелось еще сильнее. – Мне не стоило все это рассказывать. Я не хотела ставить тебя в неловкое положение.

– Нет-нет, не в этом дело, – поспешила успокоить ее Лиза. – Просто ты убеждена, что виновен Брайс, а он, что виновна ты. И кажется, что произошла какая-то путаница.

Бронвин хотела ответить, но реальность снова начала от нее уплывать.

– Постарайся отдохнуть, – заботливо предложила Лиза. – Ты выглядишь уставшей.

– Я не… – прохрипела Бронвин и провалилась в темноту.

Брайс

Она казалась такой хрупкой, словно могла сломаться от малейшего прикосновения, и как же ему хотелось ее сломать. Женщина, спящая на больничной койке, была для него фактически незнакомкой, хотя по-прежнему оставалась женой. Ненависть к ней, которую он сдерживал почти два года, рвалась наружу.

«Эта сучка разрушила мою жизнь! Украла моего ребенка!»

Брайсу хотелось придушить ее собственными руками, но он не мог, поскольку Кайла нуждалась в матери.

Брайс видел, как поднимается и опускается грудь Бронвин, и представлял, как сейчас звучит ее дыхание – хрипло и рвано. Он помнил звуки, но, порой, сомневался, точно ли. Долгое время после аварии самым лелеемым воспоминанием Брайса был сладкий голос Бронвин. Он яростно пытался стереть его из памяти и думал, что достиг успеха, однако сейчас тот непрошено вернулся. И не один, а вместе с воспоминаниями о заливистом смехе Бронвин и о том, как ее прекрасный голос звучал во время их последнего спора – слезно и умоляюще.

«Она выглядит такой больной… – Брайс поморщился, не желая сочувствовать. – Так ей и надо за то, что сбежала, украла дочку, практически искалечила меня!»

Теперь он жил в молчаливом мире, единственными звуками в котором были лишь отголоски воспоминаний и… ее голос. Всегда ее голос. Брайс ненавидел Бронвин за то, что память о ней его преследовала. За то, что она выглядела чертовски уязвимо, за то, что была больна, слаба и почти беззащитна, и он просто не мог наброситься на нее так, как давно мечтал.

Но она поправится. Говорят, месть – это блюдо, которое лучше всего подавать холодным. Он ждал два долгих года, подождет еще пару недель. И как сладка будет расплата сейчас, когда Бронвин полностью в его власти.

Бронвин

Вертолет, который арендовали для перелета от залива Плеттенберг до залива Кэмпс, испугал Кайлу. Малышка не переставая плакала, а ее отец, вдруг понявший, что быть родителем – это не только радость и счастье, пытался ее успокоить. Он строил забавные рожицы, разыгрывал сценки, но все бесполезно. Кайла не собиралась успокаиваться рядом с каким-то чужим дядей. Она так и норовила ускользнуть от него и забраться на колени матери. Бронвин, все еще находящаяся под воздействием лекарств, которые дали в больнице перед полетом, смутно осознавала происходящее. Она старалась приласкать плачущую дочку, но слишком вяло, чтобы Кайлу это удовлетворило.

– Сделай что-нибудь, – взмолился Брайс, когда малышка в очередной раз ускользнула от него, обмякшей кучкой театрально плюхнулась на пол и практически растворилась в луже слез.

– Кайле страшно, мамочка. Кайле страшно, – жалобно рыдала она у их ног.

Бронвин была сыта этим представлением. Она аккуратно, но твердо подняла дочку на ноги и, собрав все силы, сурово прохрипела:

– Микайла.

Услышав тот самый мамин голос, Кайла тут же замолчала.

Сердце Бронвин дрогнуло, когда она увидела распахнутые голубые глаза дочки на заплаканном лице. Конечно, малышка была напугана – слишком много всего произошло за такое короткое время. Бронвин улыбнулась Кайле, надеясь этим вселить в нее уверенность, и мягко произнесла:

– Все хорошо, солнышко. Сядь со своим папой. Он защитит тебя.

Кайла подозрительно глянула на Брайса, который выглядел порядком растерянным. Видимо, искать защиты у этого незнакомого дяди ей даже в голову не приходило.

– Дядя? – неуверенно спросила она.

– Папа, – устало поправила ее Бронвин, быстро теряя силы. – Иди, сядь с ним.

Приобняв любимую тряпичную куклу, Кайла сделала шажок к Брайсу и подняла руки, чтобы он поднял ее. Брайс усадил дочку к себе на колени, и та прильнула к его груди и засунула большой палец в рот.

Несколько минут в кабине вертолета слышался лишь гул винтов. Бронвин успела задремать, когда Брайс вдруг заговорил. Но так тихо, что даже наушники, которые она носила не усиливали его голос.

– Она – то еще наказание.

Бронвин открыла глаза и наткнулась на задумчивый взгляд Брайса.

– Да, – кивнула она. – Иногда. Но сейчас она просто напугана. Она ко всем этому не привыкла.

– Расскажи мне о ней, – припросил Брайс, правда, очень неохотно. Видимо, просить ее о чем-то уязвляло его гордость.

– Она не только внешне похожа на тебя, но и характером, – улыбнулась Бронвин. – Она невероятно упряма и ужасно независима.

– Когда она начала ходить и говорить?

– Она рано заговорила. Сначала много гулила, потом какое-то время бессвязно лопотала, а затем сразу… – заметив, что Брайс нахмурился, Бронвин осеклась. – Что-то не так?

– Ты не можешь помедленнее? Я ни черта не понимаю, что ты говоришь!

Бронвин забыла о его глухоте, и резкие слова наполнили о суровой реальности. Она судорожно сглотнула и в горле тут же болезненно запершило.

– Прости, – прошептала Бронвин и повторила свой ответ на предыдущий вопрос Брайса так медленно и отчетливо, как только могла.

– Я глухой, а не тупой! – яростно прошипел он. – Говори нормально. Просто не части, не растягивай слова и смотри на меня.

– Извини, – беспомощно сказала Бронвин.

Она чувствовала себя безнадежно тупой. Она снова попыталась повторить то, что уже дважды произносила, но в этот раз мямлила и заикалась из-за нервов.

Брайс нетерпеливо выругался себе под нос и опустил голову к Кайле, давая понять, что разговор закончен. Бронвин была в отчаянье. Она казалась себе полной неудачницей и не сводила глаз с Брайса, надеясь, что он снова посмотрит на нее. Но тот разговаривал с засыпающей Кайлой и был настолько этим поглощен, словно Бронвин и не сидела рядом.

В конце концов, она отвела взгляд и тоже опустила голову. Стиснув кулаки, она силилась не заплакать и все думала, когда же ее жизнь обернулась кошмаром. Бронвин вспомнила их с Брайсом первую встречу. Она всегда казалась ей сценой из сказки: Прекрасный принц встречается с Золушкой, когда та все еще замарашка, но все равно влюбляется в нее. Тогда Брайс казался ей образцом совершенства…