Раскаявшийся муж

Глава пятая

Бронвин

Она осторожно открыла глаза и увидела залитую ярким солнцем спальню. Брайса не было рядом, но с улицы доносился смех Кайлы. Вероятно, она с отцом была у бассейна, где Брайс последние несколько дней учил ее плавать.

Бронвин чувствовала себя отдохнувшей и одновременно опустошенной, словно лишилась родного человека и теперь ее жизнь будет навсегда омрачена этой потерей.

«Я уж и не помню, когда так крепко спала. Наверное, в последний раз это было здесь, в этой спальне, за день до того, как я сказала Брайсу о беременности».

Бронвин встала и пошла в ванную. Она старалась не думать о прошлой ночи, поскольку не знала, что это означает и как повлияет на них с Брайсом.

В шкафу она нашла свои старые джинсы с футболкой. Они до сих пор были большеваты и Бронвин, смущаясь своей худобы, решила есть еще больше, чтобы вернуть прежний вес.

Она спустилась в гостиную и несколько минут смотрела через открытые двери патио на Брайса и Кайлу, плещущихся в бассейне. Видя, как им весело вдвоем, Бронвин почувствовала себя обделенной и обиженной на Брайса за то, что случилось с их браком. Она уже хотела пойти поискать чего-нибудь съестного, когда он повернул к ней голову. Из-за яркого солнца, бившего в глаза, она не рассмотрела выражение его лица, но он замер, потом подплыл к бортику, посадил туда протестующую Кайлу и выбрался сам.

– Еще, папа, еще! – требовала Кайла, но Брайс этого не замечал, потому что не смотрел, тогда она нетерпеливо похлопала его по ноге, привлекая внимание, а затем неуклюже сложила пальчики.

Бронвин изумилась. Она знала, что показывает дочка, поскольку сама хотела научить ее, как на языке жестов будет «папа».

Брайс глянул на Кайлу и улыбнулся, когда она снова показала своими пухлыми пальчиками «папа», а затем сделала ладошкой волну.

– Позже, – смеясь, пообещал он и поднял ее на руки. – Сначала мы поедим с твоей мамой.

Восторг дочки, когда она увидела ее, согрел сердце Бронвин. Они приехали сюда одиннадцать дней назад, и с тех пор Кайла почти все время была с Брайсом. Он, хоть и не всегда знал, как вести себя с малышкой, но никогда не просил о помощи, поэтому Бронвин начала волноваться, что скоро совсем им не понадобится. Теперь, когда ей стало лучше, она поклялась, что не позволит мужу и дальше оттеснять ее на задний план.

Выйдя в патио, она пошла на встречу Брайсу, с радостью ощущая на лице теплые солнечные лучи. Она взяла с лежака детское полотенце с рисунком из мультика «В поисках Немо» и обернула им Кайлу, когда муж передал малышку. Крепко обняв дочку, она слушала, как та рассказывает о плаванье, ее папе и прочих очень важных для полуторогодовалого ребенка вещах, кивала и качала головой в нужных местах, при этом остро осознавая присутствие Брайса. Под его пристальным взглядом ей стало неуютно.

– Как ты себя чувствуешь? – тихо спросил он.

Бронвин улыбнулась и пожала плечами.

– Выспавшейся.

Казалось он хотел что-то добавить, но потом просто кивнул.

– Хорошо. Надеюсь, ты голодна. Ты, как раз, к обеду.

Он указал на стол в другом конце патио, на который Селеста как раз ставила аппетитного вида блюда.

– Голодна. – Бронвин приветливо кивнула улыбающейся Селесте, когда та уходила, и пошла к столу.

Устроив Кайлу в высоком детский стульчике и поставив перед ней пластиковую тарелку с ложкой, она села рядом.

– Она маленький поросенок, – поморщившись, сказал Брайс, и Бронвин усмехнулась, поняв, что это он узнал на собственном опыте.

Большая часть еды Кайлы оказалась на ней и на тех, кто оказывался рядом, но малышка упорно отказывалась, чтобы ее кормили, заявляя, что может сама. Упрямство она унаследовала от отца, и Бронвин хотелось бы видеть их противостояние. Для Брайса должно быть в новинку столкнуться с кем-то таким же упрямым, как он. Особенно если этот упрямец маленькая девочка.

– Знаю, – улыбнулась Бронвин. – Обычно я накладываю побольше, надеясь, что в рот попадет столько же сколько она проносит мимо, но иногда приходится брать быка за рога и кормить ее самой.

– А еще она обожает мороженое, – Брайс скривился, словно вспомнил, что очень неприятное.

– Похоже, ты узнал еще одно ее любимое занятие?

– Если ты о рисовании пальцем, то да.

Бронвин рассмеялась.

– Мороженное, особенно шоколадное, ее любимая краска, – торжественно заявила она.

– Я думал Селеста уволиться, после того как Кайла разрисовала стены кухни, но у нее, кажется, терпение святой.

– Надеюсь, ты поругал Кайлу за эти художества?

Когда Брайс покачал головой, она нахмурилась.

– Она проверяет тебя. Кайла знает, что нельзя пачкать стены. Она бы никогда не сделала так до… – Бронвин оборвала себя, понимая, что слово «дом» может нарушить хрупкий мир между ними. – Она бы не сделала такого в нашей старой квартире. Ей хочется проверить, сколько здесь ей сойдет с рук. Ты должен быть тверд с ней, Брайс. Не позволяй ей крутить собой.

– Я не знаю, как ее ругать, – тихо сказал Брайс. – У меня мало опыта… И я хочу, чтобы она меня любила. – Судя по болезненной гримасе, ему нелегко было это признать.

Бронвин прикусила губу. Ей не очень-то хотелось помогать Брайсу, но она понимала, что это в интересах их дочери.

– Гарантирую, – неохотно начала она, – что Кайла тебя уже любит. Ей не понравится, если ты повысишь на нее голос, она даже может заплакать, но она справится. Ты теперь такой же авторитет для нее, как и я. Она должна к этому привыкнуть. Мы должны научить ее, что хорошо, а что плохо, а если не научим, то она превратиться в избалованную капризулю.

Брайс внимательно следил за ее губами, поэтому она произносила слова медленно и четко.

– Думаю, в этом есть смысл, – ответил он. – Я постараюсь быть менее снисходительным. Но для меня такая радость дарить ей подарки и баловать.

– Понимаю. Скоро это закончится, как только новизна поблекнет и Кайла отвратительно себя поведет.

– Маловероятно, что она будет настолько плохой. – Брайс усмехнулся, но потом добавил абсолютно серьезно: – Ты хорошо ее воспитываешь.

-Э-э… – Бронвин не ожидала комплимента, но он ей польстил, – спасибо.

Разгадать чувства Брайса она не могла, а значит не могла и доверять шаткому перемирию, которое казалось воцарилось между ними. Она наклонила голову и сосредоточилась на еде.

Повар приготовил на обед вкуснейшее хрустящее филе хека, молодой картофель с душистыми травами и овощи на пару. Овощи и рыба в пластиковой тарелке Калы были аккуратно нарезаны на кусочки. Малышка сжимала их в кулачке и подносила ко рту.

Брайс тихо простонал.

Кайла подцепила кусок рыбы грязными пальцами и протянула Бронвин.

– Вкусно… мама, на.

– У меня есть своя еда. Видишь? – одна подняла вилку с кусочком картошки.

Кайла бросила рыбу в тарелку, схватила пластиковую ложку и попыталась скопировать мать, а когда у нее не получилось – рыба все время падала в тарелку, – отшвырнула ложку и принялась есть руками.

Бронвин подняла ложку и вложила в руку дочки.

– Ешь ложкой, Микайла, – твердо сказала она.

Малышка потрясла головой.

– Нет, мама!

Ложка покатилась по пластмассовому подносу стульчика во второй раз.

– Кайла, я больше не буду повторять, – предупредила Бронвин, снова вложила ложку в ладонь дочки и обхватила ее пальцами.

Кайла обижено засопела, но держала ложку, однако упрямства ей было не занимать, и теперь она просто гоняла еду по тарелке. Бронвин проигнорировала это и убрала руку, тогда Кайла принялась доставать ложкой еду из тарелки и складывала в кучки на подносе.

Бронвин вздохнула. Достав из упаковки, которую Селеста предусмотрительно оставила на столе, влажную салфетку, она вытерла лицо и руки Кайлы, потом подняла извивающуюся дочку со стульчика и усадила к себе на колени. Придвинув ближе пластиковую тарелку с ложкой, она решительно начала кормить протестующую малышку.

– Нет, мама, нет! – всхлипывала Кайла, пытаясь улизнуть. – Не хочу! Не буду!

Бронвин понимала, что истерика не за горами.

– Кайла, ты должна поесть, – строго произнесла она, однако знала, что долго этой борьбы не выдержит.

Она поднесла ложку ко рту Кайлы, но та плотно сжала губы и отвернулась.

– Микайла! – необычно громко сказал Брайс.

Они обе замерли от неожиданности, и Кайла широко распахнутыми глазами посмотрела на сурового отца.

– Слушайся маму, – уже тише добавил он.

Малышка послушно открыла рот, не сводя глаз с отца. Она съела все до последнего кусочка и попросила ее опустить. Бронвин помогла ей слезть, а затем с улыбкой смотрела, как дочка подошла к отцу, вскарабкалась к нему на колени, прижалась к груди, засунула большой пальчик себе в рот и закрыла глаза.

Брайс был явно растроган и смущен этим. Он обнял дочку и испуганно посмотрел на Бронвин.

– Она всегда капризничает, когда устала, – сказала она, наблюдая, как веки Кайлы все больше тяжелеют и она засыпает.

– Я не решаюсь повышать на нее голос, – признался Брайс. – Мне трудно судить, насколько громко это будет. Я не хочу ее пугать. Иногда я боюсь, что… – Он опустил голову и поглядел на спящую дочку.

Бронвин надеялась, что он закончит – казалось, что он собирается сказать, что очень личное, – однако Брайс молчал, поэтому ей оставалось только гадать, отчего в его голосе слышалось столько неуверенности.

– Брон, – наконец произнес он, не отрывая взгляда от Кайлы, – насчет прошлой ночи…

Бронвин напряглась.

– Я просто… Я не имел в виду… – Он опять замолчал.

Эти паузы стали действовать ей на нервы.

– Слушай, Брайс!

Он поднял на нее взгляд.

– Я знаю, как сильно ты меня ненавидишь, и я даже могу это понять: если ты веришь, что я хладнокровно бросила тебя раненого, то, безусловно, не заслуживаю прощения.

– Ты…

– И я не больше не собираюсь защищаться от твоих обвинений, – решительно сказала она, перебивая Брайса, – потому что это бессмысленно. Ты так долго меня ненавидел, что вряд ли когда-нибудь изменишь мнение. Но ради Кайлы я прошу не демонстрировать свое презрение. Ты можешь ненавидеть меня сколько угодно, и я даже смогу жить с этим теперь, когда знаю, что ты никогда меня не любил. Просто постарайся сдерживаться при дочери.

Брайс прищурился, долго вглядывался в ее лицо, затем пожал плечами.

– У меня есть пара вопросов, – пробормотал он.

Бронвин прикусила губу и кивнула.

– Как долго ты пробыла в пляжном домике?

Такого вопроса она точно не ожидала.

– Чуть меньше недели.

– Итак, если верить твоей истории, – с нескрываемым сарказмом начал Брайс и Бронвин захотелось залепить ему пощечину, – ты сразу поехала туда, чтобы ждать меня?

– Давай просто оставим это? – Она была не в настроении защищаться от его идиотских обвинений.

– Нет, – небрежно отмахнулся он от ее просьбы. – И как же так вышло, что ты не слышала об аварии? Это было во всех новостях.

– Ты серьезно, считаешь, что я приехала туда смотреть телевизор или слушать радио? Думаешь, мне был дело до новостей, когда моя собственная жизнь рухнула? Я была измучена, напугана, меня целыми днями мутило, я с трудом заставляла себя встать, чтобы сходить в душ или добежать до унитаза! Так что да, я пропустила новости об аварии!

На мгновение показалось, что в голубых глазах Брайса промелькнуло сомнение, но потом они снова заледенели от презрения.

– Когда стало понятно, что я не приеду, что же ты сделала тогда?

Бронвин была сыта этим по горло. Она встала, обогнула стол и протянула руки, чтобы забрать Кайлу.

– Я уложу ее в постель, – не встречаясь с Брайсом взглядом, сказала она.

– В твоей истории полно дыр, и ты это знаешь, – тихо, почти нежно, пробормотал он. – Я был бы готов подвести черту и двинуться дальше вместе, если бы только признала, что была на месте аварии.

Она с яростью посмотрела на него.

– Было бы так удобно, если бы я призналась, правда, Брайс? – язвительно спросила она. – Тогда бы тебе не нужно было винить себя за то, что выгнал беременную жену на улицу, что оставил ее на произвол судьбы, когда она была так больна, что боялась потерять ребенка? Тогда бы ты не нес ответственности за то, что произошло после той ночи, верно? Но я не доставлю тебе такого удовольствия, Брайс. Иди ты к черту!

Бронвин отнесла Кайлу в детскую и уложила в кроватку. Она глядела на спящую дочку и ее сердце щемило от любви к ней.

– Ты стоила всего это, – прошептала она, нежно поцеловала малышку, повернулась к двери и замерла. Там стоял Брайс, по-прежнему одетый в одни лишь шорты для плаванья.

Бронвин нахмурилась и попыталась аккуратно оттеснить его, но Брайс не сдвинулся с места. Чтобы выйти из комнаты, ей пришлось бы прижаться к его мускулистой голой груди. Бронвин покраснела и еще больше нахмурилась. Убедившись, что Брайс смотрит на нее, она потребовала:

– Отойди с дороги!

Он лениво усмехнулся.

– Рад видеть, что огонь в тебе не погас окончательно, малышка.

– Не называй меня так!

– Раньше ты не жаловалась.

Щеки Бронвин заалели сильнее. В прошлом Брайс называл ее так только в постели и очень редко вне ее, а сейчас просто хотел подразнить – она видела это по его глазам.

Бронвин стиснула зубы и быстро протиснулась мимо Брайса, однако он не дал ей далеко уйти, поймав за запястье.

– Сегодня на ужин придут Пьер и Алиса, – сказал он, не обращая внимание на яростные попытки Бронвин вырваться. – Постарайся не смущать меня перед ними ложью и неискренним беспокойством.

Она не знала был ли он преднамеренно жесток или нет, но все равно почувствовала укол боли.

– Я действительно начинаю ненавидеть тебя, Брайс.

Он насмешливо вздернул брови.

– Правда? Какая жалость. Мне так нравилось, когда ты мне поклонялась.

– Я не поклонялась тебе, высокомерная скотина, я тебя любила. Любила так, что словами не описать! – Хватка Брайса на ее запястье ослабла и Бронвин вырвалась. – Но теперь вижу, что ты недостоин такой любви.

Казалось он не мог ответить, он просто смотрел.

Она фыркнула и отвернулась.

– Бронвин! – позвал Брайс. Она остановилась и расправила плечи, готовясь принять новый удар. – Если бы ты любила меня, то не ушла бы.

– Я не уходила, ты меня выгнал, придурок, – пробормотала она, стоя к нему спиной.

«Какая разница поймет он, что я сказала или нет!»

– Ты бы не уехала, пока я не попросил прощения, – продолжил он, подходя ближе. – Ты бы осталась и послушала, как я умоляю тебя простить меня. Если бы ты меня и правда любила, то знала бы, что я буду раскаиваться за то, как повел себя.

Он положил руки на ее плечи. Бронвин вздрогнула, чувствуя их тепло через футболку. Она повернулась и посмотрела на Брайса.

– Я знала, потому и ушла, чтобы дать тебе возможность все обдумать спокойно. Я знала, что ты придешь ко мне, поэтому ждала и ждала в пляжном домике. Но ты не приехал. Я звонила тебе, звонила домой, но никто не брал трубку, и тогда я подумала, что ты действительно не хочешь иметь ничего общего со мной и ребенком. Я позвонила в твой офис и мне ответили, что мистер Палмер не желает говорить или когда-нибудь впредь видеть меня.

Брайс окинул ее суровым взглядом и убрал руки.

– Когда же ты перестанешь врать? Я мог бы поверить, что ты привиделась мне на месте аварии. Мог бы поверить, что ты не знала об аварии, но ни один мой сотрудник не сказал бы тебе такое.

– Верь во что хочешь, – устало сказала Бронвин и отвернулась.

– Ну уж нет! – он больно схватил ее за руку, чтобы остановить. – Не смей обвинять меня в том, чего бы я никогда в жизни не сделал!

Бронвин с силой вырвала руку и объяснила на языке жестов куда он может идти вместе со своими обвинениями.

Брайс опешил, а затем разразился громкий смехом.

– Ты только что послала меня куда подальше матом? – улыбаясь, спросил он.

– А если так, то что? – с вызовом спросила она.

– Ничего, – он пожал плечами, – просто впечатлен твоими познаниями в языке жестов.

– Это первое, что я выучила, поскольку знала, что пригодится, и не раз.

– Хорошая мысль, – похвалил Брайс.

Бронвин фыркнула и, не сказав больше ни слова, пошла в свою спальню.