Расколотый трон

Глава 25 След единорога

— Ваше Высочество? — вопрос принца удивил и озадачил Дорга. И он даже не пытался это скрыть.

— За какими демонами… — начал было Тар, но остановился, видя потрепанное состояние бывших легионеров. — Ладно, об этом потом. Сначала нужно позаботиться о раненых. Заносите их в подземелье. А я сейчас.

Поднявшись по лестнице, он осторожно открыл дверь. Вышел из подземелья.

«Хорошо, что я так поздно озаботился слугами» — подумал принц, направляясь в свои покои.

Достав из сундука с личными вещами два небольших ларца, Тар поставил их на стол. Откинул крышки. Зелья стояли в сделанных под размер флакончиков гнездах словно легионеры, готовые к битве. Но один из ларцов оказался наполовину пуст. Интенсивные тренировки с Кэрой сделали свое дело.

— Должно хватить, — пробормотал Тар, переложив из полного ларца несколько зелий в полупустой. Взяв вновь заполненный ларец, он стянул с постели простыню. Все равно все ночи проводит в глубокой медитации.

Перед тем как вернуться в подземелье, он некоторое время просто стоял в длинном коридоре поместья, ловя звуки и запахи, словно вышедший на охоту волк. И только удостоверившись, что за ним никто не следит, вернулся в подземелье.

— Целителя мне вам не найти, — сообщил принц, всучив свою ношу заместителю Дорга. Лицо он помнил, как и звание, а вот имя забыл. — Поэтому вот. Оранжевое — лить на рану, оно останавливает кровотечение и ускоряет заживление ран. Красное пусть выпьют те, кто потерял много крови. Смотрите не перепутайте! Вкус мерзкий, — предупредил он, — но нужно выпить все. Простыню можете пустить на повязки. Тяжелые у вас есть?

— Нет, Ваше Высочество, — сказал Дорг.

— Столица гудит, словно встревоженный улей. Вам придется сидеть тут дня два, возможно больше. Чуть позже я принесу теплые одеяла, еду и воду. Центурион, — принц повернулся к Дарию. — На стене, справа от подземного хода, держатель факела. Поверни его вправо.

Передав зелья и простыню одному из легионеров Дарий споро проделал требуемое. Подземный ход закрылся.

— Вот и славно, — задумчиво покачал головой Тар. — Больше с этой стороны вас никто не побеспокоит. «А то знаю я одну любительницу внезапных ночных походов в подземелья», — добавил он про себя.

Осталось найти замок, чтобы надежно запечатать вход, ведущий в подземелье из поместья. Массивный засов на дверях его теперь не устраивал. Он предназначен, чтобы никто не покинул подземелье, а сейчас важно, чтобы никто любопытный в него не заглянул. Та же Кэра вполне может это проделать, когда вернется со свидания с Тибером.

— Дорг, ты со мной, — распорядился принц. — Оружие оставь. Если наткнемся на кого-то из моих людей, ты посланник из имперского дворца насчет слуг. Одежда у тебя подходящая.

— Но не возраст, — справедливо возразил Хромец, сняв пояс с коротким мечом. — Лучше я буду старшим слугой.

Оставался вопрос, а не задастся ли возможный свидетель вопросом, как этот слуга попал в поместье, но об этом можно будет подумать, если такая встреча произойдет. Да и кому интересен какой-то слуга?

— Так зачем вы напали на храм белых? — спросил Тар, когда они дошли до его покоев. — Он мне тоже не нравится. И сжечь его — хорошая затея. Но не настолько, чтобы устраивать городские бои.

— Мы не знали, что там столько флагеллянтов. И это месть за нападение на Зеленый двор, — глухо пояснил Дорг, с самого появления принца предчувствуя неладное. — Мы выполняли ваш приказ! — добавил легат, хватаясь за эти слова словно за спасительную соломинку.

— Мой приказ? — от наглости подобного заявления Тар даже опешил. Не зная, что сказать в ответ.

Совершенно очевидно, что за нападением на Зеленый двор стоит кто угодно, но точно не Белые жрецы. Кто-то усиленно хочет столкнуть его лбом со Священным Советом. Но кто? Красный двор? Синий? Цвет плаща найденного в саду мертвеца ничего не говорит. Может Синие специально его использовали, чтобы привлечь к себе подозрения и разбить в пух и прах возможные претензии.

Про астшанцев тоже забывать не следует. Они не любят белых, он не любит белых — чем не повод объединиться? Особенно если белые закусят удила и захотят отомстить.

Одноглаз? А знает ли старый пират, кому он служит? Да и трогать его нельзя… пока что. Придет время, и Тар стребует с него все долги, но нужно ждать.

Кубок сплелся такой, что не расплести. И ударом меча его не разрубить, пусть он и утверждал перед Стариком обратное.

— Да! — подтвердил Дорг. — Как и раньше, я получил свиток перевязанный зеленой лентой и скрепленный печатью вашей матери.

— Как и раньше? Были другие послания?

— Несколько, — вновь подтвердил легат.

Предчувствия его не обманули — он допустил серьезную ошибку. Проще всего обмануть того, кто и сам хочет быть обманутым. Увидев в первый раз знакомую печать он был по-настоящему рад, что дело Зеленого двора и Первой императрицы еще живет. Нет, определенные подозрения о ловушке поначалу были. Но в первых посланиях не требовали ничего чрезмерного. Обычные распоряжения: затаиться, спасти как можно больше верных людей, наладить с ними связь и некоторое время бездействовать.

Уже многим позже, года через три или более того, пошли иные приказы. Убить чиновника, совершить налет на торговый караван или мелкий род. Но эти приказы не вызвали у Дорга подозрений. Так что на последнее задание, сжечь храм белых жрецов в столице, он и его люди шли с твердой уверенностью, что действуют от имени и во благо Первого принца. А оказалось…

— Прекрасно. Просто прекрасно! — Меряя шагами пол, Тар задумчиво прошелся по покоям. — А с чего ты взял, что печать матери у меня?

Дорг сник. Зло сжал кулаки. А что тут можно сказать? Разве что признаться в собственной глупости.

— Значит… — глухо начал он.

— Печати матери у меня нет. И я не слал никаких писем. Просто не мог! Вас попользовали словно дешевую шлюху! — Тар не стал щадить чувства старого легата. Дорг — молодец, сохранил часть своих людей. Но сделал он это под чутким контролем кого-то другого и явно враждебного Первому принцу. — Как ты получал эти приказы?

— В разное время их приносили разные люди, которые точно знали, где меня можно найти, — Дорг был в ярости и с трудом сдерживался. Столько лет его просто водили за нос! И потери! А они за эти годы были! Почти три десятка верных и преданных Зеленому двору людей погибли, выходит, ни за что?

Уши Тара уловили звук чьих-то шагов в коридоре, и он жестом приказал легату Второго легиона замолчать.

— Так вы говорите, что слуги прибудут во второй половине дня? — спросил он, выждав некоторое время, чтобы неизвестный мог дойти до распахнутых дверей в его покои.

— Точно так, Ваше Высочество, — и глазом не моргнув, поддержал игру принца легат.

— Хорошо… Одноглаз? — крикнул Тар в сторону дверей, заметив мелькнувшую в проеме фигуру старого пирата. — Не стой на пороге, заходи. Ты что-то хотел?

— Твое Высочество, — развязно зайдя в покои принца, Гварт наградил Дорга быстрым взглядом, но тут же потерял к нему всякий интерес, — можно я схожу в город? Кэру же ты отпустил. Или мы до сих пор на осадном положении?

— Ладно, иди, — смилостивился Тар. — Но будь осторожен, в городе неспокойно.

— А когда в имперской столице было спокойно? — беззаботно заметил Гварт. — Разве что, когда один принц сидел на Скале. Но я сильно в этом сомневаюсь.

— Вернемся к нашим делам, — Тар вновь посмотрел на Дорга, а когда Одноглаз вышел, указал подбородком на дверь. Обостренные кровью дракона чувства — хорошо, но лишняя осторожность никогда не бывает лишней. — Я просмотрел предложенный вами список слуг. В целом он меня устраивает…

Поняв невысказанный приказ, легат осторожно подошел к дверям. Выглянул в коридор.

— Все чисто, он ушел.

— Ты уверен, что печать моей матери была подлинной? — продолжил прерванный разговор принц.

Дорг задумался, а затем решительно кивнул:

— Да. Я видел ее десятки раз. Танцующий единорог — это был именно он.

Никто уже не помнил, почему вставшего на дыбы единорога, герб Императрицы Имсаль, прозвали танцующим, но это название прижилось. А в последствии стало девизом первой императрицы.

— Рассказывай, во всех подробностях, — приказал Тар, усаживаясь в одно из кресел. — Садись и рассказывай…

Когда Дорг ушел, Тар потер лоб. Судьба личной печати матери все никак не шла у него из головы. Одна такая печать, только отца, один раз полностью перевернула всю его жизнь. Разделив на «до» и «после». И вновь в игру вступает печать. Случайное совпадение или все та же безжалостная рука? Один раз сработало, почему бы не провернуть все вновь?

Что могло произойти с печатью его матери?

Личная печать — это магический артефакт. Подделать ее сложно, но вполне возможно. Дорг мог ошибаться, и настоящая печать погибла в огне, вместе с первой императрицей. Разъяренные белые весьма спешили с ней расправиться, устроив очищающий костер прямо на поле последнего боя. Им было с чего рассвирепеть. Мать Тара не зря считалась одной из самых искусных одаренных империи. Одно воплощение Пресветлого, три предвестника и десятки флагеллянтов — слишком высокая цена за одну императрицу.

Если печать не сгорела, то логично предположить, что она досталась белым. Но зачем белым нападение на свой храм? Схватка, судя по ранениям легионеров и потерям, была жестокой. Да одно то, что у белых в храме оказался маг, предвестники и куча флагеллянтов говорит против этой версии. Белым жрецам придется немало потрудиться, чтобы объяснить императору, откуда у них столько воинов в столице империи и зачем они им понадобились.

Хотя с последним, судя по этой ночи, проблем не будет.

Что еще?

Жрецы могли передать печать одному из кланов Авенторга, что равносильно передаче Красному двору. И императрица Лиара решила сыграть в свою игру, укусив руку дающего.

Вполне возможен и иной вариант, печать никогда не попадала в руки белых, а осталась у одного из приближенных его матери.

Кто?

Он плохо помнил те дни. Абсолютная темнота и дикая боль. День за днем. Неделя за неделей. Это сводило с ума без всякого демона. Сначала, загоняя коней, его полумертвое тело везли из Ренгронга в Восточный Страж, ставку матери, где Первая императрица спешно собирала стоявшие на границе легионы, чтобы двинуть их на столицу, посмевшую покуситься на ее сына.

Красный двор, Синий, сам император — ей было все равно!

Потом был ритуал, из-за подготовки к которому мать отстала от двинувшейся в поход армии. Вмешательство Белых жрецов, спутавшее восставшим все карты. Отчаянное бегство и жертва матери.

Сейлан? Она была в то время с его матерью и даже помогала готовить ритуал. Это вовсе не означает, что вторая императрица причастна, но она может знать, кому досталась печать с танцующим единорогом.

Но все это потом, а сейчас нужно позаботиться об остатках Второго Крепкого, скоро ему понадобятся верные клинки.

Много верных клинков…

К долгожданному свиданию Тибер подготовился основательно. Даже повозку подобрал по вкусам Тара. Ведь вкусы Тара — это вкусы Кэры. Других, у одержимой учителем ученицы, просто нет. Неоткуда им было появиться.

— Расслабься, — дружески посоветовал он зажатой и настороженной девушке. — Я не кусаюсь. Знаю, последнее наше свидание закончилось не слишком хорошо, но сегодня обойдемся без мертвецов. — Заметив на улице отряд стражников, который шел по направлению к Зеленому двору, он небрежно задернул шелковую занавеску и излишне живо, отвлекая внимание Кэры от происходящего на улице, продолжил: — Куда лари желает поехать? Имперский дворец? Улица Пряностей? Там лучшие лавки в городе? Или на озеро? Погода прекрасная, можно взять лодку.

— Не знаю. Все равно, — вздохнула Кэра.

Эту повинность придется отбыть. Тибер сдержал свое слово — нашел нужного ей щенка.

Нет, Тибер не был ей противен. Уродом она его тоже не считала, даже находила достаточно симпатичным. Да и характер у Третьего принца легкий. Правда, его насмешки бывают довольно злы, но она никогда не становилась объектом этих насмешек. Главная проблема Тибера в том, что он не Тар.

Настроение Кэры испортилось окончательно.

— Может немного вина? — предложил Тибер. Ловко достав из-под сидения корзинку, накрытую тканью, которая при ближайшем рассмотрении оказалась плащом. Картинным жестом откинув плащ, он достал из корзинки глиняную бутыль с яркой рунической печатью.

— Благодарю. Нет.

— Это очень хорошее вино. И совсем не крепкое, — в голосе Тибера появились просительные нотки. — Я не имею привычки спаивать женщин, — хмуро заметил он. Помедлил и добавил: — Разве что шлюх, но они и сами рады.

— Откровенное признание. Странную манеру ухаживания ты выбрал, — природная вредность взяла свое, заставив Кэру сделать едкое замечание.

— Зато я честен. А это уже немало, — Тибер пожал плечами. — Нет, так нет, — он не без сожаления убрал глиняную бутыль обратно в корзинку. — Позволь совет. Не путай влюбленность с любовью. Вглядись в себя, ты любишь Тара Валлона или некий нарисованный в своем воображении образ. Школа моего брата лед и он сам похож на ледяную гору. На ярком солнце она сверкает так красиво, что глаз не оторвать, но дотронься — обожжет своим холодом. Я не помню, чтобы было иначе. А после смерти Первой императрицы все стало только хуже. Он не любит тебя, ценит, как полезный инструмент, но не более того.

— Я знаю, что всего лишь меч, — согласилась Кэра. — Но я его меч! И всегда рядом с ним!

— Ты достойна большего, чем быть просто мечом. Но это твоя жизнь…

— Вот именно! — резко оборвала его девушка. — Моя! И выбор тоже только мой!

— Лучшая из форм принуждения — заставить человека поверить в то, что он сам делает свой выбор, — заметил Тибер несколько более резко, чем сам того хотел: — Извини, наболело, — повинился он, подарив Кэре слабую улыбку. — Наверное, во мне говорит зависть. Я всегда хотел быть таким как Тар, но мне этого не дано: покореженный исток, покореженное тело. Если с последним еще можно было смириться, то первое делает меня отверженным в глазах одаренных. Одна императрица умерла, ради своего сына. Другая, сделала своего калекой, стремясь к власти. Самое забавное, что все было зря. Не торопись моя мамаша произвести на свет именно Второго принца, словно эти цифры что-то значат, я бы стал главным претендентом на трон. Харус, не рвется к власти. Тар после мятежа матери и одержимости тоже весьма спорный кандидат. Лорс и Бадрис? Они слишком молоды и весьма подвержены влиянию матерей. Палата власти таких марионеток не любит. И тут я — весь такой замечательный, состоявшийся… Но наш разговор зашел куда-то не туда, — криво усмехнулся Третий принц. — К демонам прошлое! Нужно смотреть в светлое и прекрасное будущее! Едем на улицу Пряностей. Слышал краем уха, что при ухаживании надо дарить подарки.

— Я не люблю украшения, — попыталась отвертеться Кэра.

— А кто говорит про украшения? — удивился Тибер. — Там отличные оружейные лавки. Лучшие в империи! Оружие на любой вкус, в том числе и зачарованное.

— Хм… — задумалась Кэра и согласилась: — Хорошо, пусть будет улица Пряностей.

Тибер знал, чем ее соблазнить. Тар любил оружие, эта любовь передалась и его ученице.

— Овейн, — тихо проговорил Тибер. — Лари Овейн, — повторил он медленно, словно пытался что-то вспомнить. Скажи, ты не помнишь своих родителей?

— Весьма смутно, — ровно ответила Кэра. Воспоминания о детстве всегда были какими-то смазанными. Словно светлый сон. Возможно, именно им они и были. Однажды она с ужасом поняла, что совершенно не помнит лиц своих отца и матери. Но затем смирилась и редко о них вспоминала. — А почему ты спрашиваешь?

— Твоя фамилия кажется мне знакомой? Вспомнил! — обрадовался он. — Род Овейн! Был такой среди сторонников Первой императрицы. — Он замер. Нахмурился и яростно почесал подбородок: — Нет, все же это не то. Я слышал эту фамилию уже после мятежа. Где-то через год или чуть больше. Полтора года, когда имперские левиафаны совершили четвертый переход туда и обратно через Великий океан… — Внезапно Тибер замер, лицо его закаменело, он бросил на Кэру почти испуганный взгляд, а потом неуверенно добавил: — Впрочем, это уже давно просто история.

— Какая история? — неожиданно заинтересовалась девушка.

— Давняя, — заюлил Тибер.

— Если начал рассказывать, то рассказывай!

Прежде Кэра не интересовалась судьбой родителей, сгинувших где-то за стенами Скалы в смертельно опасных джунглях. Но эти недомолвки разожгли в ней азарт, сравнимый с охотничьим.

— Да и я мало что помню, — отмахнулся Тибер, нервно дергая себя за пальцы. — Так, какие-то обрывки. Вспомнил, вот, что твою фамилию видел в одном из отчетов Тара, написанных для отца. Тар их дважды в год отправляет. В начале и в конце. Этот был в конце второго года. Но тут я могу ошибаться. Времени прошло много.

— Да какая разница? — поскучнела Кэра. — Кто мне эти отчеты покажет?

Тибер открыл рот. Закрыл. Подумал немного и осторожно спросил:

— Разве у Тара нет копий? Я же был на Скале и помню его страсть делать дубликаты всех посланий для Старика. Он их потом хранит в такой толстой папке, обшитой зеленым бархатом. — Папку Кэра помнила. Видела ее несколько раз на рабочем столе учителя, но не придала этому значение. — Думаю, если ты попросишь моего брата показать тебе этот отчет, он не откажет. Но лучше просто забудь… И снова наша беседа идет как-то не так. Я немного нервничаю, это мое первое свидание, вот и болтаю без умолку. Да все не о том, что нужно, — лучезарно улыбнулся Третий принц.

Но его слова уже крепко засели в голове Кэры.