Бабушка часто говорит:
— Янкеле, выпей молочка! Янкеле, возьми сахарку!
У бабушки много молока. В двух громадных бидонах она разносит его по богатым квартирам. Где она берёт молоко, Янкеле не знает. Он пьёт молоко, но больше налегает на сахар.
По утрам он пьёт молоко в кровати. Вот он кричит в стакан:
— Ещё сахару-у!
Тик-так! — откликаются ходики, а в стакане гудит: у-у-у!
Янкеле сбрасывает одеяло. Опять они оставили его одного! Опять она ушла со своими бидонами!
Он подбегает к запертой двери, садится голышом на пол у порога и плачет:
— Мама-а!
Тик-так! — дразнятся ходики, а Ядвига за стеной говорит:
— Не плачь, Янек. Бабуся прендко пшиде.
— Она меня заперла…
— Не бойся, Янек! Смотри, солдаты.
— Где?
Слёзы у Янкеле высыхают, он бежит к окну. Верно — солдаты. Они все одинаковые, все одинаково разевают рты и поют с присвистом:
Соловей, соловей, пташечка…
А между словами слышно, как стучат сапоги. Эх, раз, эх, два! — будто одна громадная, тяжёлая нога. И тихонько дребезжит стекло в окне.
Янкеле прижимается к стеклу, прислушивается к пронзительному солдатскому свисту, выпячивает губы и тоже пробует насвистывать:
— Соловей, фьююю, соловей…
Солдаты кончились, можно опять поплакать. Вдруг Янкеле замечает городового. Городовой стоит на углу, и пыль после солдат садится возле него на землю, будто она тоже боится его длинной, изогнутой шашки.
Янкеле быстро натягивает штанишки, допивает молоко без сахара — всё, как умный мальчик, чтобы городовой ничего плохого не подумал — и садится к окну рисовать. Мама, когда уезжала к папе, подарила Янкеле цветные карандаши. (А он всё равно плакал!)
На той стороне улицы, против окна, стоит большой дом, а на доме красивая вывеска: золотой орёл с двумя головами и буквы. Янкеле знает только две буквы: «А» и «О».
Он достаёт из коробочки зелёный карандаш и начинает срисовывать орла.
Ядвига стучит в стенку:
— Янек, ты не плачешь?
— Нет. А ты?
— Я тоже нет.
Янкеле рисует орла и думает о папином брате Герцке. Он был хороший, он всегда брал с собой Янкеле и Ядвигу на главную улицу, где иллюзион. Ядвига, кутаясь в белый платок, шла около Герцке и тихо говорила:
— Герценька, коханый мой, пойдёшь со мной в костёл? А то тату не пустит…
Герцке трогал тросточкой Ядвигин платок:
— У тебя тату, у меня мама. Что делать? Сердце моё разрывается!.. Янкель, не путайся под ногами!
А если мимо проходил кто-нибудь чужой, Герцке весело вертел тросточку двумя пальцами:
— Какой чудный вечер, панна Ядвига! Перейдём на другую лаву.
А Ядвига отвечала:
— Ах, бардзо дзенкую, пан Герцке!
А потом Герцке забрали в солдаты, и никто больше не ходит с Ядвигой и Янкеле на Погулянку и на Замковую гору. Вот почему теперь часто слышно, как за тонкой стеной плачет Ядвига…
Орёл получился какой-то кривой: одна голова больше, другая меньше. Его надо бы золотым карандашом, но мама не купила.
Янкеле принимается за буквы. Одна буква похожа на табуретку, другая — на весы без чашек. Янкеле видел такие весы на Рыбном базаре. Бабушка берёт его туда по пятницам. Там летают большие зелёные мухи, и везде — на столах, в бочках, в корзинах, — везде шевелятся скользкие, блестящие рыбы. А толстые, забрызганные чешуёй торговки, размахивая мокрыми руками, кричат:
— Свеженьки, живеньки!.. Только что из Вилии!.. Мадам, обратите внимание, какая жабра!
Бабушка долго торгуется, нюхает щуку, раздирает ей жабры, кладёт на место, отходит, возвращается, снова торгуется, пока торговка наконец не схватит щуку и не бросит её в кошёлку:
— А, нехай по-вашему! Давай гроши!
Янкеле, помогая себе языком, срисовывает букву за буквой. Потом он приподнимается и смотрит то на вывеску, то на свою картинку. Получается похоже, только на вывеске все буквы одинаковые, а у Янкеле они косые и неровные, будто падают. Зато у него каждая буква другого цвета — все семь карандашей в работе. Вот вернутся папа с мамой, он им покажет свою картинку. Папа посадит его на колени, пощекочет усами и скажет:
— Аи, Яшкец-молодец!
За дверью гремят бидоны. В замке звякает ключ. Янкеле вскакивает и, роняя штанишки и карандаши, бежит к двери:
— Бабушка!
Бабушка опускает пустые бидоны, ставит на стол кварту и обнимает Янкеле. Он дёргает её за старенькое, облитое молоком платье и старается заплакать:
— Почему ты меня заперла-а?
— Золотко, не надо плакать! Бабушка ушла, когда ты ещё спал. Бабушка зато тебе сахарку принесла.
Янкеле всё-таки пробует всплакнуть. Он жмурится, трёт глаза, хнычет, но ничего не получается. Он засовывает в рот большой кусок сахару и показывает бабушке свою картинку.
Бабушка ахает и причмокивает языком:
— Тца, тца! Вы подумайте, какой умник!
— Нет, бабушка, ты прочитай!
Бабушка долго смотрит на орла с двумя головами, на синие, жёлтые, зелёные буквы:
— Бабушка не умеет, золотко! Вот приедет мама, она прочитает.
— А папа?
— И папа, конечно. Все прочитают!
Бабушка принимается мыть бидоны. А Янкеле вешает картинку над кроватью, сосёт сахар и думает: «Скорей бы папа с мамой приехали!»
Потом они с бабушкой обедали, потом ужинали. Потом бабушка зажгла лампу и села вязать Янкеле чулок. А Янкеле улёгся под своей картинкой. Было тихо, все мухи ушли спать на потолок, только в лампе тихонько шипел керосин да под печкой скреблась мышь. И Янкеле сразу заснул.
Вдруг шум и яркий свет выкрученного фитиля в лампе разбудили его. Он вскочил:
— Приехали! Приехали!
Мама, не раздеваясь, кинулась к нему. Он обхватил её, прижался к маминой холодной щеке.
— А папа? Где папа?
Бабушка взяла Янкеле, уложила, покрыла одеялом:
— Спи, котик, спи, папа завтра приедет.
Она повернулась к маме:
— Ну, что сказал суд?
— Бабушка, — сказала мама, — надо быть стойкой… надо быть крепкой…
— Да, да, — шепчет бабушка.
— Вам надо гордиться таким сыном! Как он держался на суде! И вот… всех на семь… лет… в крепость. И всё! И не надо плакать…
Бабушка роняет спицы на пол и всплёскивает руками:
— Ой, горе мне! Самого старшего! Самого удачного!
— Мама, — вдруг кричит Янкеле, — смотри, это я сам написал!
Он снимает со стены свою картинку и суёт её маме.
Мама обнимает его. Он вырывается:
— Нет, ты сначала прочитай, прочитай! Мама медленно читает старательно нарисованные буквы:
Питейное заведение
И вдруг две маленькие слезы выкатились из маминых глаз и упали на картинку.
— Что ты делаешь! — закричал Янкеле. — Что ж я завтра папе покажу?!
А мамины слёзы всё падают на кривого орла с двумя головами, на красные, синие, зелёные буквы, на первую картинку Янкеле…