Рассказы о философах

СПОР (Джон Локк и Готфрид Лейбниц)

Джон Локк (1632–1704) — выдающийся английский философ-материалист. Главный философский труд Локка «Опыт о человеческом разуме» напечатан в 1690 году. Локк выступает против «врожденных идей» Декарта и против его рационализма, противопоставляя ему концепцию эмпиризма (от греческого «эмпирия» — опыт): опыт чувств — источник всех человеческих знаний; в человеческом разуме не содержится ничего такого, чего не было бы прежде в чувственном опыте; в чувствах нам открываются качества вещей. Эмпиризм Локка был материалистическим. Позднее, в XIX веке, в эмпиризме получило преобладание идеалистическое направление. Локк разделил качества на первичные (протяженность, фигура, вес), присущие самим вещам, и вторичные (цвет, вкус, запах). Последние в отличие от первых не принадлежат самим вещам, а являются результатом нашей способности ощущать (например, восприятие цвета — результат воздействия предмета на глаз и одновременно результат определенного устройства самого глаза). Этим обстоятельством затем воспользовался Беркли для обоснования своей философской системы субъективного идеализма. Но надо заметить, что проблема первичных и вторичных качеств до сих пор активно обсуждается в теории познания и в психофизиологии и не может считаться окончательно решенной.

Готфрид Вильгельм Лейбниц (1646–1716) — крупнейший немецкий философ-идеалист. Он же выдающийся математик, физик, геолог, биолог, историк. Основные философские произведения Лейбница: «Теодицея», «Монадология» и «Новые опыты о человеческом разуме». В последней своей работе Лейбниц полемизирует с Локком, с его произведением «Опыт о человеческом разуме». Лейбниц выступает против эмпирической теории познания Локка с позиций идеалистического рационализма, отстаивая, в частности, принцип Декарта о наличии в человеческом разуме врожденных идей.

Джон Локк и Готфрид Вильгельм Лейбниц никогда не встречались, хотя были современниками.

В 1690 году в Лондоне вышел в свет основной философский труд Джона Локка, над которым он работал около двадцати лет, — «Опыт о человеческом разуме».

В 1704 году, в год смерти Локка, Лейбниц написал «Новые опыты о человеческом разуме» — сочинение, в котором он полемизирует с основными принципами теории познания Локка. Но… представим себе, каким мог бы быть их спор, если бы они встретились…

Исходные позиции философов в этой полемике могут быть выражены примерно так:

ЛОКК. Нет ничего в разуме, чего не было бы раньше в чувствах.

ЛЕЙБНИЦ. Нет ничего в разуме, чего не было бы раньше в чувствах, за исключением самого разума.

Разум и душа для Лейбница и Локка — понятия синонимы. Локк утверждает: душа человека до того самого момента, пока в нее через органы чувств не поступают ощущения, представляет собой как бы белый лист бумаги, или, как говорил еще в средние века философ и богослов Альберт Великий, является чистой доской, на которой еще ничего не написано. В душе нет врожденных принципов, идей, она пуста, бессодержательна, неопределима. Логичным, очевидно, был бы вывод, что ее вовсе не существует. Его высокопреподобие Эдуард, лорд епископ Вустерский, ознакомившись с «Опытом о человеческом разуме» Локка, именно к такому выводу и пришел, поставив в вину философу то, что на основании его принципов «нельзя доказать, что в нас существует духовная субстанция».

«На это позвольте мне почтительно заметить, — ответил епископу Локк, — я полагаю, что это можно доказать на основе моих принципов, и мне думается, я это сделал… Когда мы мыслим, мы имеем доказательство наличия в нас мыслящей субстанции, которая в моем понимании является духовной».

Обратите внимание на слова «в моем понимании». В Понимании другого человека эта мыслящая субстанция, вероятно, может быть и не духовной, а, скажем, материальной. Предвидя такое возражение, Локк писал епископу: «Однако это не Противоречит тому, что, если бог, этот бесконечный, всемогущий и совершенно нематериальный дух, пожелал бы дать нам систему, состоящую из очень тонкой материй, чувства и движения, ее можно было бы с полным основанием назвать духом, хотя материальность не была бы исключена из ее сложной идеи».

Короче: наличие мышления доказывает наличие души; я мыслю, стало быть, душа существует. А если я не мыслю? Тогда душа существует лишь как способность к мышлению. Способность чего? Духа. Но дух обнаруживается только в мышлении. Логичнее все-таки предположить, что эта способность принадлежит тому, что может существовать объективно, до осознания самого себя — материи. Локк, правда, такого вывода не сделал.

А что хотел сказать Лейбниц? Ничего нет в разуме, чего не было бы раньше в чувствах, за исключением самого разума. Стало быть, разум существовал как определенная система со своими принципами и законами и, вероятно, хотя бы с некоторыми знаниями еще до того, как в него хлынул поток ощущений? Приблизительно так. Мы рождаемся с каким-то минимумом готовых знаний — лучшего и желать невозможно. Подобную мысль до Лейбница высказал другой философ — Рене Декарт. Потом ее повторит Иммануил Кант. Да и до Декарта в принципе такой точки зрения придерживались некоторые философы, например Сократ и Платон (для Платона познание вообще было тождественно воспоминанию души о прежней жизни, жизни за пределами ее нынешнего временного обиталища). Может быть, Лейбниц не сказал ничего нового?

Лейбниц. Речь идет о том, действительно ли душа совершенно чиста, подобно доске, на которой ничего не написано, как думают Локк и некоторые другие, действительно ли все, что начертано на ней, приобретено с помощью чувств и опыта или же душа содержит изначально, от рождения, принципы различных понятий и теорий, как думаю я вместе с Платоном, многими схоластиками и со всеми теми, которые толкуют соответствующим образом известное место в послании Павла к римлянам, где он говорит, что закон божий написан в сердцах… Современные философы дают нам другие красивые названия, а Юлий Скалигер, в частности, называл врожденные принципы семенами вечности и искрами, как бы желая сказать, что это живые огни, вспышки света, которые скрыты внутри нас и обнаруживаются при столкновении с чувствами. Я сравнил бы разум с глыбой мрамора, на которой видны прожилки, а не с чистой доской. И как эти прожилки присущи мрамору, так идеи и истины присущи нам подобно склонностям, предрасположениям, привычкам или естественным потенциям. Локк же, по-видимому, убежден, что в нас нет ничего потенциального. Почему мы должны приобретать все с помощью восприятия внешних вещей и ничего не можем добыть в самих себе? И где мы найдем доску, которая была бы совершенно чиста? Никто никогда не видел однородной и однообразной плоскости. Почему же и мы не могли бы добыть себе какие-нибудь идеи и правила мышления из своего собственного существа?

Локк. В этом нет нужды. Все необходимые знания мы можем добыть, изучая предметы и явления внешнего мира. А мысль о наличии врожденных идей возникла, вероятно, по той причине, что существует несколько суждений, которые на первый взгляд не нуждаются ни в каких доказательствах. Вот одно из таких суждений: часть меньше целого. Может показаться, что мы всегда это знали, до всякого опыта. А между тем люди пришли к этому суждению опытным путем. Существование такого рода суждений или аксиом привело некоторых философов к мысли, что эти аксиомы можно считать врожденными.

Лейбниц. Хотя чувства необходимы для всех наших действительных знаний, так как служат поводом для пробуждения врожденных идей, они все же недостаточны для того, чтобы дать нам полные знания. Чувства доставляют нам только единичные факты. Но, как бы многочисленны ни были факты, подтверждающие какую-нибудь общую истину, их недостаточно, чтобы установить всеобщую необходимость этой истины. Ведь из того, что нечто произошло, не следует, что оно всегда будет происходить таким же образом… Животные — чистые эмпирики и руководствуются только примерами. Способность животных делать выводы есть нечто низшее по сравнению с человеческим разумом. Животные подобны эмпирикам, уверяющим, будто то, что произошло несколько раз, произойдет снова при тех же обстоятельствах, хотя они не могут судить, имеются ли налицо те же самые обстоятельства. Благодаря этому люди так легко ловят животных, а чистые эмпирики так легко впадают в ошибки. Только разум способен установить надежные правила.

Локк. Да, но мы выводим эти правила из чувственного опыта. Ощущения вводят в разум единичные сведения о внешнем мире. Но, по мере того как эти сведения накапливаются, мы находим в них то, что объединяет отдельные факты, — общие свойства, закономерности. Эти знания закрепляются в понятиях, суждениях. Оперируя понятиями и суждениями сообразно их содержанию, почерпнутому из опыта, мы приходим к всеобщим и необходимым правилам.

Лейбниц. Как образуются общие понятия?

Локк. Ими обозначаются общие свойства вещей.

Лейбниц. Как мы обнаруживаем общие свойства вещей?

Локк. Отвлекаясь от свойств частных.

Лейбниц. Где происходит это отвлечение?

Локк. В разуме.

Лейбниц. А в чувствах, в чувственном опыте?

Локк. Чувственный опыт дает нам сведения только о единичных явлениях.

Лейбниц. Как мы устанавливаем истинность общих суждений? Сопоставлять их с фактами чувственного опыта, очевидно, нельзя, так как неправомерно сравнивать общее с единичным.

Локк. По сходству суждений друг с другом.

Лейбниц. Но как установить, что каждое из сравниваемых суждений является истинным? Ведь мы можем сравнивать и ложные суждения, находя в них сходство.

Локк. Суждения должны быть правильно отвлечены.

Лейбниц. Кто устанавливает эти правила? Не разум ли? Откуда он их черпает? Законы разума ведь могут принадлежать самому разуму?

Каждая истина должна иметь свое подтверждение. Подтверждение одной идеи с помощью другой идеи не является достаточным, так как подтверждающая идея требует подтверждения — и так до бесконечности. Достаточное основание может находиться лишь вне этой бесконечной цепи подтверждений. Последнее и достаточное основание истин, относящихся к миру, мы находим в боге. Что же касается истин разума, то достаточным основанием для них является их тождество с первичными истинами самого разума.

Вы могли бы опровергнуть мои выводы, если бы сумели доказать, что в действительном мире вещей и явлений существуют общие и необходимые связи. Но это положение может быть доказано лишь в том случае, если, в свою очередь, удастся доказать, что в чувственном опыте нам открываются не единичные разрозненные факты, как вы правильно утверждаете, а нечто такое, что объединяет их, связывает, является общим для них. Тогда общие суждения можно было бы сравнивать с показаниями чувственного опыта, и это служило бы достаточным основанием их истинности.

Увы, я не вижу способа все это доказать. И вот я говорю: один только бог есть первичное единство и изначальная простая субстанция мира. Бог сотворил монады — простые духовные субстанции, составляющие первооснову всех предметов вселенной, их душу. Только благодаря этому во вселенной все связано таким образом, что если в одной формуле выразить хотя бы одно существенное для вселенной явление, то в ней можно будет прочесть будущие явления во всех частях вселенной и во все строго определенные времена.

Локк. Эти идеи разум тоже черпает из самого себя?

Лейбниц. Бог, сотворив нашу душу, наделил ее способностью мыслить о своем творце.

Локк. А если душа сотворена не богом, а самой природой?

Лейбниц. Вопрос, стало быть, заключается в том, может ли материя мыслить. Я утверждаю, что мышление не есть нечто естественное для материи. Бог либо присоединил к материи некоторую субстанцию, которой по природе свойственно мыслить, либо вложил мышление в материю каким-то другим чудесным образом.

Локк. Мы не в состоянии постигнуть, как материя может мыслить. Я допускаю это. Но делать из этого вывод, что бог не мог дать материи способность мышления, — значит утверждать, что могущество бога ограничено. Не так ли? Вы не можете постигнуть, каким образом материя может притягивать материю, следовательно, бог не может дать ей такую силу. Вы не в состоянии постигнуть, каким образом материя способна ощущать, двигаться, воздействовать на материальное существо или приводиться им в движение… Но это значит отрицать силу притяжения и обращения планет вокруг Солнца; превращать животных в простые машины, не признавать в человеке ни чувства, ни произвольного движения… Незнание не есть аргумент, не правда ли?

С тех пор минуло почти три столетия. Идеи Лейбница изучены и оценены. Изучены и оценены идеи Локка. Многое из того, что они выдвигали, как истинное, опровергнуто наукой. Многое из того, что они не умели доказать, доказано. Такова судьба многих философских открытий… Кое-какие вопросы еще ждут своего ответа. Их же заслуга состоит в том, что они сумели поставить сложную проблему и своим спором обозначили основные пути ее.