Рассказы о философах

ЖИВОЕ ИЗ НЕЖИВОГО (Дени Дидро)

Дени Дидро (1713–1784) — выдающийся представитель французского материализма XVIII века, убежденный атеист, идеолог революционной буржуазии, крупный деятель французского и европейского Просвещения, основатель и редактор «Энциклопедии наук, искусств и ремесел». Родился в городке Лангле на северо-востоке Франции в семье ремесленника. Образование получил в коллегии д'Аркур в Париже. Ближайшим помощником Дидро в создании «Энциклопедии» был знаменитый математик и философ Жан Лерон Даламбер. Вокруг «Энциклопедии» объединились виднейшие философы и ученые Франции: Вольтер, Гельвеций, Гольбах, Кондильяк, Руссо, Бюффон, Леруа, Монтескье, Дюкло, Мармонтель, Тюрго, Гримм, Нежон и другие.

Фридрих Энгельс сказал о Дидро: «Если кто-нибудь посвятил свою жизнь служению „истине и праву“ (в хорошем смысле этих слов), то именно Дидро».

Дени Дидро считал, что в мире нет ничего, кроме материи, которая вечна и бесконечна, существует объективно в пространстве и атрибутом которой является движение. Все в мире подчинено закону причинности. Способность ощущать присуща в той или иной мере всей материи. Сознание — свойство материи. Наши знания — отражение в голове предметов внешнего объективного материального мира.

Главные философские труды Дени Дидро: «Письма о слепых в назидание зрячим», «Мысли к объяснению природы», «Философские основания движения», «Разговор Даламбера с Дидро», «Сон Даламбера», «Продолжение разговора», «Племянник Рамо».

Если неживая материя способна включаться в цикл жизнедеятельности растений и животных, то, очевидно, можно предположить, что неживая природа породила живую.

Если человек из ограниченного количества природных материалов способен создавать сложные механизмы, то, очевидно, природа, располагая всеми своими материалами, в состоянии была создать человека.

Именно об этом идет разговор между Даламбером и Дидро.

Даламбер. Я признаю, что трудно допустить наличие существа, которое находится где-то и не соответствует ни одной точке пространства; существа непротяженного, которое, однако, занимает пространство и в полном своем составе пребывает в каждой части этого пространства; которое отличается от материи и вместе с ней связано; которое за ней следует и приводит ее в движение, само, однако, оставаясь неподвижным; которое на нее воздействует и подвержено всем ее сменам; наличие существа, обладающего столь противоречивой природой, о котором я не имею ни малейшего представления. Но тех, кто отрицает его, ждут новые затруднения: ведь если вы на его место ставите способность ощущать как общее и существенное свойство материи, то из этого следует, что и камень чувствует.

Дидро. А почему нет?

Даламбер. Мне было бы очень интересно, если бы вы сказали, в чем, по-вашему, заключается разница между человеком и статуей, между мрамором и телом?

Дидро. Разница небольшая. Мрамор делается из тела, тело — из мрамора. Движение имеется одинаково и в движущемся теле и в теле неподвижном.

Даламбер. Но какая связь между движением и способностью ощущать? Неужели вы признаете пассивную и активную способность к ощущению, подобно живой и мертвой силе? Живая сила обнаруживается в передвижении, мертвая сила проявляется в давлении. Так и активным ощущениям сопутствуют известные действия, которые мы замечаем у животного и, пожалуй, у растений, а в наличии пассивных ощущений мы убеждаемся при переходе к активным.

Дидро. Прекрасно. Теперь вы раскрыли эту связь.

Даламбер. Таким образом, статуя ощущает лишь пассивно; человек же, животное, быть может, даже растение одарены способностью к активным ощущениям.

Дидро. Несомненно, такова разница между глыбой мрамора и телесной тканью, но вы хорошо понимаете, что дело не сводится к одному этому.

Даламбер. Конечно. Каково бы ни было сходство между внешней формой человека и формой статуи, нет никакой связи в их внутренней организации… Я не вижу, каким образом тело из неживого может превратиться в живое.

Дидро. Это явление происходит всякий раз, когда вы едите.

Даламбер. Всякий раз, когда я ем?

Дидро. Разумеется: ведь в то время, как вы едите, что вы делаете? Вы устраняете препятствие, мешающее мертвой материи стать живой. Вы из мертвой материи создаете тело, вы ее одухотворяете, вы делаете ее живой. И то, что вы делаете с пищей, я могу сделать с мрамором, когда мне это вздумается.

Даламбер. Каким же образом?

Дидро. Я беру статуэтку, которую вы видите, кладу ее в ступку и сильными ударами разбиваю… Когда кусок мрамора превращен в порошок, я перемешиваю этот порошок с перегноем или черноземом, хорошо перемешиваю, поливаю месиво водой, затем даю ему гнить в продолжение года, двух лет, целого века — время для меня ничего не значит… Я сею горох, бобы, капусту и другие овощи. Овощи питаются землей, я питаюсь овощами. Итак, мертвый мрамор превращается в живую материю. И если я не решаю поставленной вами проблемы полностью, то, во всяком случае, близко подхожу к ее решению. Ведь вы признаете, что между куском мрамора и чувствующим существом разница гораздо больше, чем между чувствующим существом и существом мыслящим.

Даламбер. Согласен. При всем этом чувствующее существо еще не есть существо мыслящее. Искренне вам скажу, что вы меня премного обяжете, разрешив и этот вопрос.

Дидро. Могли бы вы мне сказать, в чем заключается бытие чувствующего существа в отношении к самому себе?

Даламбер. В том, что оно сознает самого себя. Дидро. А на что опирается это сознание? Даламбер. На память о своих действиях. Дидро. Превосходно… Таким образом, существо, чувствующее и обладающее организацией, пригодной для памяти, связывает впечатления, составляющие историю его жизни, и доходит до самосознания; тогда оно может отрицать, утверждать, умозаключать, мыслить… Представьте, что фортепиано обладает способностью ощущения и памятью. Разве оно не стало бы тогда само повторять те арии, которые были исполнены на нем? Мы инструменты, одаренные способностью ощущать и памятью. Наши чувства — клавиши…

Даламбер. Понимаю. Таким образом, если бы это ощущающее, одушевленное фортепиано было наделено способностью питания и воспроизведения, оно бы жило и порождало самостоятельно… маленькие, одаренные жизнью фортепиано?

Дидро. Без сомнения. Что же другое, по вашему мнению, представляет зяблик, соловей, музыкант, человек? Какое другое отличие установите вы между чижиком и ручным органчиком? Но возьмите куриное яйцо! Вот что ниспровергает все учения теологии и все храмы на земле. Что такое яйцо? Масса неощущающая, пока в него не проник зародыш, а когда зародыш проник, что это такое? Масса неощущающая, ибо этот зародыш, в свою очередь, есть инертная и грубая жидкость. Каким образом эта масса переходит к другой организации, к способности ощущать, к жизни? Посредством теплоты. А что производит теплоту? Движение. А каковы будут последовательные результаты движения? Сначала появится колеблющаяся точка, потом ниточка, которая растягивается и окрашивается, далее — формирующееся тело. Появляются клюв, концы крыльев, глаза, лапки, желтое вещество, которое разматывается и производит внутренности, — наконец, это животное! Оно двигается, волнуется, кричит. Я слышу его крики через скорлупу. Оно покрывается пухом, оно начинает видеть. И вот проломлена скорлупа. Животное выходит, двигается, летает, раздражается, убегает, приближается, жалуется, страдает, любит, желает, наслаждается… Оно обладает всеми вашими эмоциями, проделывает все ваши действия. Станете ли вы утверждать вместе с Декартом, что это животное только простая машина подражания? Да над вами расхохочутся малые дети. А философы ответят вам, что вы такая же машина. Если вы признаете, что между этим животным и вами разница только в организации, то вы обнаружите здравый смысл и рассудительность, вы будете правы. Отсюда же следует вывод — из инертной, организованной известным образом материи под действием другой инертной материи, затем теплоты и движения получается существо, способное ощущать, жить, имеющее память, сознание, эмоции, мышление.

Даламбер. Но что, если все перечисленные только что вами свойства несовместимы с материей по существу?

Дидро. А откуда вы знаете, что способность ощущения по существу несовместима с материей, раз вы не знаете сущности вещей вообще — ни сущности материи, ни сущности ощущения? Разве вы лучше понимаете природу движения, причину существования движения в каком-либо теле, способ передачи движения от одного тела к другому?

Даламбер. Не зная природы ни ощущения, ни материи, я все же уверен, что способность ощущать есть качество простое, единое, неделимое и, стало быть, несовместимое с телом, веществом, которое делимо.

Дидро. Метафизико-теологическая галиматья! Как? Неужели вы не видите, что все качества материи, все ее доступные нашему ощущению формы по существу своему неделимы? Не может быть большей или меньшей степени непроницаемости. Может быть половина круга, но не может быть половины круглости… Не может существовать полголовы, трети головы, четверти головы, или уха, или пальца, так же как не может быть половины мысли, трети или четверти мысли… Во вселенной есть только одна субстанция, и в человеке, и в животном. Чижик — из мяса, музыкант из мяса, иначе скроенного. Но и тот и другой одинакового происхождения, имеют одни и те же функции, одну и ту же цель…

Так рассказал 6 своем споре с Даламбером Дидро в диалоге «Разговор Даламбера и Дидро»[6].

Дидро и Даламбер были друзьями, хотя и придерживались различных точек зрения на вопрос о происхождении жизни, ощущений и мышления. Даламбер, как и Дидро, считал, что все знания мы получаем из чувственного опыта, что не существует врожденных идей, но что само мышление не является свойством материи, а душа имеет независимое от материи существование. Даламбер признавал бога как исходную субстанцию.

Дидро и Даламбер были соредакторами «Энциклопедии». Дидро отдал этой работе более двадцати лет жизни. После выхода двух первых томов «Энциклопедии» Королевский совет принял постановление, в котором говорилось: «Его величество признало, что в этих двух томах излагаются положения, стремящиеся уничтожить королевский авторитет, укрепить дух независимости и возмущения и своими темными и двусмысленными выражениями заложить основы заблуждений, порчи нравов и неверия».

Продажа «Энциклопедии» была запрещена. Даламбер отошел от работы в «Энциклопедии». Нужны были незаурядная смелость и упорство — качества, какими обладал Дидро, чтобы довести гигантский труд до конца.

Произведения Дидро принесли ему славу великого философа и просветителя. Эта слава перешагнула границы Франции. Екатерина II, желая прослыть в Европе «просвещенным монархом», писала Дидро письма и даже предлагала издать «Энциклопедию» в России. Дидро искренне поверил, что Екатерина, хозяйка отсталой и «варварской» страны, действительно стремится к тому, чтобы преобразовать свое государство в соответствии с передовыми идеями философов. Дидро отвечал на письма императрицы, давал советы, рассказывал о своем бедственном положении. Екатерина II купила у Дидро библиотеку и оставила ее в распоряжении Дидро до конца жизни («нельзя разлучать ученого с его книгами» — сказала она), назначила его библиотекарем в купленной библиотеке с солидным окладом, который выплатила философу за пятьдесят лет вперед. Так она спасла его от нищеты, а заодно приобрела славу покровительницы философов.

В сентябре 1773 года Дидро, обласканный Екатериной, приехал в Россию. Он надеялся, что сумеет убедить Екатерину ликвидировать хотя бы самые отвратительные факты, связанные с крепостным правом, и внести реформы в государственное управление. Екатерина охотно его выслушивала, с меньшей охотой отвечала на его расспросы о положении в России. 5 марта 1774 года Дидро, разочарованный в своих надеждах, вернулся на родину. В 1774 году он умер. Шести лет жизни не хватило ему для того, чтобы окончательно убедиться в истинном отношении Екатерины II к философам: в 1790 году в России был осужден на смертную казнь Александр Радищев, сосланный затем в Сибирь. Прочтя книгу Радищева «Путешествие из Петербурга в Москву», Екатерина написала: «Намерение сей книги на каждом листе видно. Сочинитель наполнен и заражен французским заблуждением, ищет всячески и выищивает все возможное к умалению почтения к власти и властям, к приведению народу в негодование противу начальников и начальству».

Но не такими ли намерениями руководствовался в своей жизни Дидро? Не то же самое разве сказал Королевский совет об «Энциклопедии»?

Дени Дидро принадлежат полные горечи слова: «Больше нет родины: от одного полюса до другого я вижу только тиранов и рабов».