Рассказы затонувших кораблей

Викинги — разбойники и торговцы

Они пришли как призраки из холодного густого тумана, окутавшего берега крошечного островка Линдисфарн у берегов Англии. Трудившиеся в полях монахи увидели стремительно приближающиеся с моря длинные корабли, высоко поднятые носы которых были увенчаны оскаленными мордами драконов. Корабли плавно въехали на пологий песчаный пляж, с них прямо в воду повыскакивали высокие белокурые люди в островерхих шлемах, вооруженные короткими мечами и топорами. Страшно крича, набросились они на монахов. Началось жуткое избиение безоружных людей, перешедшее в грабеж расположенного на острове аббатства. Через несколько часов все было кончено. 8 июня 793 года в Европу пришли викинги.

Более символичную встречу двух культур, христианской европейской и языческой скандинавской, трудно было придумать. Европу, привыкшую к междоусобным схваткам и войнам, потрясло даже не столько нападение, сколько выбор прославленного монастыря в качестве объекта атаки. Это доказывало, что для ужасных пришельцев нет ничего святого, они лишены всякой нравственности и морали.

«Англосаксонская хроника» так рассказывает о первой встрече просвещенной Европы с варварским Севером: «…в тот же год в Британию, как жалящие осы, налетели язычники с севера на своих кораблях, разбежались повсюду, как ужасные волки, грабя, разрывая на части и уничтожая. Они убивали не только лошадей, овец и быков, но даже священников и деканов, монахов и монахинь. Они ворвались в церковь в Линдисфарне, привели все в запустение ужасающим грабежом, своими нечистыми ногами топтали святые места, вырвали алтарь и забрали все церковные ценности…».

Если бы викинги знали, что впоследствии историки ограничат их эпоху двумя кровавыми побоищами — нападением на английское аббатство в 793 году и битвой при Гастингсе в 1066 году, когда герцог Вильгельм Нормандский захватил Англию, они, несомненно, были бы польщены. Ведь для викинга главным смыслом жизни и самым достойным занятием были сражения, в одном из которых он мечтал погибнуть, чтобы продолжить бесконечные битвы уже на том свете — в Валгалле. Но с тем же основанием далекие предки сегодняшних скандинавов могли бы потребовать определить свою эпоху как взлет кораблестроения, отметив ее начало изобретением киля, а конец — исчезновением с исторической сцены «дракаров», «шнеков» и «кнарров», гордого флота, бороздившего когда-то моря и океаны за тысячи километров от берегов Скандинавии.

Корабль по праву считается главным символом и важнейшим техническим достижением периода викингов. Будь викинги чуть менее искусными корабелами, мир, скорее всего, так ничего бы о них и не узнал — ни хорошего, ни плохого.

В сборе «вещественных доказательств» технической гениальности викингов больше всех повезло норвежцам. При раскопках двух курганов на берегах Ослофиорда в 1880 и 1903 годах археологи нашли два превосходно сохранившихся больших корабля из дуба, в которых были похоронены, по всей вероятности, королевские особы.

Гокстадский и Осебергский корабли — самые знаменитые из дошедших до наших дней кораблей эпохи викингов; прекрасно отреставрированные, они выставлены в музее «Дом кораблей викингов» в Осло.

В 1956 году удача улыбнулась датчанам. Два спортсмена-аквалангиста нашли на дне мелководного фиорда Роскилле вблизи порта Скульделев какие-то почерневшие от времени дубовые обломки. В дело включились археологи, и оказалось, что дно фиорда скрывает целую флотилию из пяти кораблей — трех торговых, одного боевого и одного каботажного плавания — относящихся к началу второго тысячелетия. Местные жители когда-то затопили их, наполнив камнями, посреди судоходного канала фиорда, стремясь перекрыть проход к Роскилле вражеским кораблям. Чтобы поднять на поверхность эти реликвии, датчанам пришлось построить дамбу, благодаря которой обнажился участок дна с лежащей там флотилией. Еще много лет ушло на решение головоломки — составление корпусов судов из 50 тысяч обломков. В конце концов мозаику из кусочков дуба сложили, и сейчас затопленный флот викингов представлен в музейном комплексе в Роскилле.

Недавно и у Швеции появился шанс стать обладательницей восстановленного корабля самого знаменитого периода скандинавской истории. На дне пролива Эресунн возле городка Холлвикен была замечена с самолета необычная подводная гряда, по всей видимости, искусственного происхождения. В 1982 году археологи впервые обследовали это каменное возвышение длиною около четырехсот и шириною от двух до пяти метров, и оказалось, что обнаружена копия подводного препятствия, найденного в фиорде Роскилле. Под камнями скрывались обломки судов, которые когда-то перегораживали вход в залив Футевикен. Углеродный анализ показал, что четыре корабля были построены приблизительно в 50-х годах XI века, а пятый — в начале XII столетия. Дубовых обломков оказалось слишком мало, чтобы, по примеру Роскилле, воссоздать все корабли, но специалисты надеются, что один из них все же удастся представить публике. Его восстанавливают сейчас в музее города Мальме.

Однако, еще интереснее другая находка, рассказывающая о путешествиях викингов в восточном направлении, по речным дорогам России вплоть до Каспийского и Черного морей. В 1976 году финский аквалангист Ману Торонен, обследуя дно Финского залива вблизи острова Лапури, неподалеку от границы Финляндии с Россией, обнаружил груду камней, из которой торчали черные деревянные обломки. Аквалангист связался с морскими археологами. Был произведен углеродный анализ кусочков древесины, и выяснилось, что их возраст — тысяча лет! На шестиметровой глубине на расстоянии примерно 80 метров от берега лежал корабль викингов длиной двенадцать и шириной три метра. Конечно, корпус рассыпался — под грузом камней, от ударов якорей судов, на протяжении столетий становившихся здесь на стоянку, под воздействием течений и льда — но фрагменты его нижней части, погруженные в песок, сохранились. Раскопки и изучение обломков, разбросанных в радиусе пятидесяти метров от остова, продолжались почти двадцать лет, и в конце концов удалось восстановить облик корабля. Глазам специалистов предстала типичная «рабочая лошадка» викингов, грузовое судно, предназначенное для плавания в прибрежных водах Балтики, но более пригодное для передвижения по рекам России. Корабль весил чуть больше тонны, вмещал около 30 человек, был приспособлен для хождения как под парусом, так и на веслах. При необходимости его можно было перемещать волоком и даже нести на плечах, для этого требовалось человек пятнадцать. Именно такие небольшие корабли викингов видели тысячу лет назад жители Новгорода и Киева, Булгара и Константинополя.

До сих пор не ясно, что же случилось с кораблем, найденным у острова Лапури. Он был нагружен почти тремястами гранитными глыбами общим весом около двух тысяч килограммов. То ли корабль затонул из-за перегрузки, то ли его затопили сознательно. В пользу первой версии говорит то обстоятельство, что неподалеку от обломков были найдены куски бронзовых чайников и каменные жернова — эти нужные в хозяйстве предметы владельцы судна вряд ли оставили бы при его сознательном затоплении. Вторая теория основывается на том, что корпус корабля не был защищен досками от повреждения камнями, как это обычно делалось в подобных случаях. Кроме того, вообще не понятно, зачем надо было перевозить глыбы местного камня, который имелся повсюду.

При всем том, что большие корабли-красавцы из могильных курганов в Гокстаде и Осеберге внешне отличаются от маленького морского трудяги, обломки которого лежат на дне Финского залива у острова Лапури, все они построены в принципе одинаково. Их точные пропорции, продуманная и надежная конструкция свидетельствуют о непревзойденном мастерстве древних корабелов.

Еще римский историк Корнелий Тацит, описывая в 98-м году «свионов» — свеев, обитавших где-то на просторах Мирового океана, отмечал, что они славны своими флотилиями гребных судов. Корабли эти имели одинаковую форму носа и кормы, что позволяло легко двигаться как передним, так и задним ходом. Такая конструктивная особенность делала суда древних скандинавов маневренными, при отливе можно было отходить с мелководных стоянок, не разворачивая корабли носом в море. Однако, настоящую революцию в судостроении произвело изобретение киля, благодаря ему появился и парус.

Свои корабли викинги строили преимущественно из дуба, к килю Т-образной формы, изготовленному из цельного ствола дуба, крепились шпангоуты, выполненные из одного куска дерева. Куски подбирались так, чтобы своей формой максимально соответствовать необходимым изгибам шпангоутов. Сверху крепились доски обшивки так называемым клинкерным способом, то есть внахлест. В начале эры викингов доски обшивки соединялись с корпусом корабля деревянными шпильками и канатами, кожаными или свитыми из корней ели. Впоследствии появились железные заклепки, но нижние доски мастера все равно предпочитали привязывать к шпангоутам. Этим достигалась эластичность корпуса, который изгибался, как бы перетекал, «дышал» под ударами волн, но не ломался. Кстати, доски обшивки часто делали не из жесткого дуба, а из гибкого ясеня, который лучше выдерживал удары волн, поэтому норманнов иногда называли «аскеманами» — «ясеневыми людьми».

К правому борту у кормы крепилось рулевое весло, с которым мог справиться один человек. С тех пор в ряде европейских языков «право руля» или «правый борт» буквально означают «styrbord» — рулевой борт. Мачта, на которой крепился прямой парус — как правило, цветной, изготовленный из шерсти — делалась съемной. Исландские саги рассказывают, что мачту перед боем клали на дно корабля, чтобы у находившихся на борту не возникло желания бежать. Под парусом при попутном ветре осадка уменьшалась почти на двадцать сантиметров, скорость достигала 12–16 узлов. Невероятная быстрота по тем временам! Однако викингам было не привыкать и на веслах идти сотни километров, причем это считалось занятием, достойным лишь свободных людей. Если у римлян и в более поздние века на галеры ссылали невольников — рабов и каторжников — то у норманнов раб, оказавшийся на веслах, получал свободу.

Дракары или «длинные» корабли, достигавшие пятидесяти метров в длину и снабженные тридцатью парами весел, были своеобразными линкорами флота викингов. Высота борта над водой доходила до метра, в бортах были проделаны отверстия для весел и имелись крепления для круглых щитов. Именно эти боевые быстроходные корабли, носы которых украшали головы драконов или змей, терроризировали прибрежные города Европы. Драконы служили не только в качестве украшений. Как повествуют исландские саги, существовали съемные драконьи головы, их надевали на нос, когда корабль шел в бой, и снимали, если плавание протекало в мирных целях. В одной из саг, рассказывающей о морском сражении двух королей, Свена и Олафа, король Свен восклицает: «Король Олаф испугался. Он не решается плыть с головой, украшающей нос его корабля».

«Гокстадский корабль» длиной 23 метра был боевым кораблем средних размеров, принимавшим на борт до 70 человек. Его осадка без груза составляла всего 75 сантиметров, а полностью груженый, с людьми, провиантом и вооружением, он оседал всего на 90 сантиметров! Хотя принципиально западноевропейские суда ничем не отличались от кораблей викингов, они обладали большей осадкой, поэтому не могли подойти к высадившимся на побережье захватчикам и дать им бой.

Корабль для викинга был не просто средством передвижения. В исландских сагах корабли воспевают, используя для них множество метафор, называя их поэтическими именами «Ракушка ветров», «Морской олень», «Ворон вихря».

Даже свои дома викинги, привычнее чувствовавшие себя на воде, чем на земле, часто называли «кораблями, где разжигается огонь».

Строительство корабля было одним из важнейших событий в жизни викингов, превращаясь в высокий ритуал. Прежде, чем срубить дерево, возле него клали угощение, чтобы древесная душа, соблазнившись лакомством, на время покинула ствол. Срубленное дерево не должно было падать на север, являвшийся средоточием злых сил. Подобные ритуалы сопровождали весь процесс строительства. Главным инструментом был топор, которым древние корабелы владели виртуозно. Топор меньше, чем пила, повреждал структуру дерева, обеспечивая необходимую прочность деталей. Доски для бортов изготавливали, расщепляя клиньями древесный ствол, этим также достигалась минимальная поврежденность волокон. Чертежей не существовало, мастера строили корабль, что называется, на глаз, но точность пропорций при этом соблюдалась необыкновенная. В одной из исландских саг говорится, что мастер, вопреки воле короля, несколько обтесал с одного борта доски, но все тут же увидели, что получилось значительно красивее. А ведь речь при этом шла всего о нескольких миллиметрах!

Кроме дракаров, у викингов были корабли и мирного назначения, называвшиеся «кнарры». На этих прочных, более широких, чем боевые корабли, судах, перевозили грузы, в том числе и лошадей. Они были снабжены меньшим количеством весел, предназначаясь в основном для движения под парусом.

Для плавания по рекам России ни дракары, ни кнарры не были пригодны, там викинги передвигались на небольших судах длиной около 10 метров, подобных найденному у острова Лапури. Византийский император Константин Багрянородный, живший в X веке, описывает, как русы преодолевали самый сложный участок на пути «из варяг в греки» — днепровские пороги, образовывавшие семь ревущих водопадов. «Дойдя до четвертого большого порога, который русы называют Апьфор („Беспощадный“), путешественники вытаскивали корабль на берег под присмотром часовых. Остальные члены команды выгружали на берег свои пожитки и вели закованных в цепи рабов в обход порогов: это расстояние составляло шесть миль. После чего перетаскивали лодки — иногда волоком, иногда на плечах». Неудивительно, что викинги, намучившись на подобных переправах, придумали для бога Одина (по другим версиям — Фрея) мифический корабль «Скидбладнер», который в случае необходимости можно было свернуть подобно скатерти!

Но даже реальные корабли викингов поражали воображение современников своей мобильностью и проходимостью. Чего стоит только предание о походе 907 года. Киевский князь Олег, в войске которого были и выходцы из Скандинавии, пошел на Византию на двухстах кораблях! Греки перегородили Босфор цепью, и тогда участники похода поставили свои корабли на колеса и под парусами по степи подошли к стенам Константинополя. Хотя историки полагают, что в основе мифа лежит умение русов передвигать свои корабли на большие расстояния с помощью подложенных под них бревен, версию настоящих колес также не стоит исключать. Достаточно взглянуть на единственную известную нам повозку викингов, найденную в кургане вместе с «Осебергским кораблем». Деревянный короб повозки по форме очень напоминает корпус корабля, и если, сняв короб, положить на основу повозки десятиметровый корабль, его вполне можно передвигать посуху.

И вот на этих уникальных кораблях, построенных с такой любовью и знанием дела, жители почти неизвестной ранее Скандинавии непрошеными гостями ворвались в мировую историю.

Страшных пришельцев, рыскавших в поисках добычи по всему миру, викингами никто не звал. Франки именовали их «норманнами» — «людьми севера» — в Англии их знали как «данов», выходцев из Дании, византийцы называли их «русами» — от финского наименования предков шведов, живших в районе Рослагена, «руотси». Славянские племена на территории нынешней России окрестили скандинавов варягами, от «väringar» — «приносящие клятву верности». Варяги часто поступали на военную службу к славянским князьям и византийским императорам и при этом клялись в личной верности своим работодателям.

Общее наименование «викинги» для всех искателей приключений и воинов в Скандинавии получило распространение в эпоху шведского романтизма в XIX веке, хотя само слово существовало давно. Исследователи расходятся во мнении, откуда пошло слово «викинг», возникшее еще в 600-х годах, но его содержание означало «грабитель, пират». В исландских сагах много раз встречается выражение «vara і viking» — «быть в викингах», то есть находиться вдали, отсутствовать, отправившись в поход.

Со времени нападения скандинавских пришельцев на аббатство в Линдисфарне в 793 году их набеги на Европу не прекращались, повторяясь на протяжении почти трехсот лет. Даны, среди которых были и жители нынешних юго-западных областей Швеции, совершали набеги на северную Германию и «землю фризов» — северную Голландию, грабили портовые города Валланда, как они называли Францию, терроризировали Англию и Ирландию. В рейдах на Британские острова с данами соревновались викинги из Норвегии.

В церквях и монастырях Франции долгие годы читали молитву «Боже, спаси нас от ярости норманнов». Однако лучше любых летописей о частоте набегов с севера свидетельствует короткое стихотворение, оставленное на полях церковной книги ирландским монахом:

Европа должна сама винить себя в том, что стала легкой добычей для морских разбойников из Скандинавии.

После смерти Карла Великого в 814 году и распада его империи отлаженная некогда система береговой обороны пришла в упадок. Внуки императора были больше озабочены борьбой за передел наследства, чем защитой от морских атак викингов. Конфликты раздирали не только бывшую франкскую империю, но и другие части Европы. Десятки городов по всему европейскому побережью — от Гамбурга на севере до Лиссабона и Севильи на юге — стали объектами планомерного разграбления. Европейские города, стремясь спастись от разорения, платили пришельцам огромные выкупы. Известно, к примеру, что датский вождь Рагнер, пришедший на 120 кораблях к Парижу в 845 году, получил от императора западных франков Карла Лысого выкуп в размере семи тысяч фунтов серебра. Рагнер, захватив на память перекладину от городских ворот Парижа, покинул город с богатой добычей. Этот выкуп стал первым из так называемых «данегельдов» — «датских денег», которые европейские феодалы были вынуждены платить скандинавским разбойникам.

Пиком господства норманнов в континентальной Европе стала формальная передача им во владение территории, расположенной в нижнем течении Сены и названной Нормандией. Предводитель норманнов Грольф-Ходок получил Нормандию в 911 году от короля Карла Простака в обмен на вассальную присягу и переход в христианство. Пришельцы из-за моря постепенно становились своими.

Подобная трансформация иностранных налетчиков в постоянных жителей происходила и на Британских островах, где выходцы из Дании со временем образовали свои королевства и перешли в христианство. О том, какую цену жители Британских островов заплатили за превращение скандинавских разбойников в более-менее мирных соседей и христиан, говорит то обстоятельство, что большая часть ирландских драгоценностей и предметов церковного обихода IX–X веков найдена за пределами Ирландии — в Скандинавии. А на Готланде обнаружено более 30 тысяч английских монет, относящихся к тому же периоду, — больше, чем в самой Англии.

Викинги исчезли с европейской сцены так же внезапно, как и появились. Одна из главных причин этого — укрепление европейских государств. Ответом на набеги скандинавской «морской пехоты» стало появление тяжелой рыцарской конницы. Кроме того, в устьях рек и в уязвимых местах побережья стали строить башни и крепости, европейские государи обзавелись флотом, подобным тому, что был у викингов. Если же строительство судов с малой осадкой по скандинавским образцам отставало, на службу по охране европейских рубежей принимались отряды викингов с их собственными кораблями.

Христианизация язычников, оказавшихся вдали от родины, также помогла усмирить их кровожадные нравы. Сначала скандинавы-идолопоклонники со здоровым цинизмом относились ко всем попыткам христианского мира обратить их в истинную веру. Но постепенно вожди викингов стали склоняться к новой религии. Переход в христианство был необходим для признания их новых европейских земельных приобретений, зачастую речь шла о сиюминутной материальной выгоде. Летопись монастыря Сен-Галлен в Швейцарии рассказывает курьезную историю обращения норманнов в христианство королем франков Людовиком Святым. Король призвал всех окрестных норманнов креститься, обещая им дать для этого белые ритуальные одежды. Но язычников пришло слишком много, и одеяний на всех не хватило — пришлось рвать ткань. Когда в эту символическую одежду был обряжен предводитель норманнов, он возмущенно воскликнул: «Меня крестили более 20 раз, и каждый раз я получал за это красивые одежды. Но сейчас вы дали мне мешок, более пригодный для пастуха, чем для воина, и если бы я не стыдился предстать перед вами обнаженным, ваш Христос тут же получил бы назад это тряпье!»

Однако какими бы мотивами новообращенные ни руководствовались, новая религия стала теснить прежние верования.

Второй удар по скандинавскому монолиту нанесли европейские женщины. Викинги, постепенно перейдя от набегов на Европу к ее планомерной осаде, не торопились перевозить на новое место жительства своих скандинавских подруг, поскольку вокруг было множество не менее привлекательных местных красавиц.

Хотя в церковных европейских хрониках в основном повествуется о том, что скандинавские язычники покоряли Европу огнем и мечом, вызывая у христиан лишь священный ужас, в реальной жизни все выглядело, скорее всего, не так, как это пыталась представить церковная пропаганда. В английской летописи XII века датчане обвинялись в том, что они прибегали к самым коварным иноземным трюкам: часто мылись, причесывали волосы и носили чистое белье, с тем, чтобы только «побороть целомудрие английских женщин и превратить дочерей дворян в своих любовниц».

В арабских источниках можно встретить описание викингов как людей, красивых и лицом и телом, тщательно следящих за собой. Арабский путешественник Аль Таруни, побывавший в поселении викингов Хедебю в Дании, пишет, что и мужчины, и женщины там красивы от природы, но тем не менее пользуются косметикой, подчеркивающей их красоту.

Нечего удивляться, что отважные, чистоплотные пришельцы из Скандинавии, с завитыми усами и бородами, с ловко наложенным макияжем и набором гребней и зубочисток в походном багаже сумели завоевать сердца европейских красавиц вполне мирным способом!

В то время, как викинги из западных районов Скандинавии покоряли Европу, колонизировали Оркнейские и Шетланские острова, Исландию и Гренландию, корабли с восточного побережья Швеции и Готланда направлялись на восток — через Балтийское море и далее, по великим русским рекам, к рубежам Византии и Арабского халифата. Сферу интересов викингов, живших на востоке Скандинавского полуострова, хорошо отражают рунические камни. В Упланде насчитывается 53 рунических камня, упоминающих о походах викингов. Лишь на одиннадцати из них сообщается о плаваниях на Запад, в то время как остальные говорят о путешествиях на Восток и Юг, в основном, в Византию.

Если сравнить европейские летописи IX–X веков, повествующие о бесконечных скандинавских грабежах и разбое, то сведения современников о восточных походах викингов выглядят куда более мирными. В арабских и византийских хрониках эти предки восточных шведов предстают скорее купцами, готовыми при случае стать разбойниками, чем профессиональными налетчиками.

Развернуться во всю широту на востоке викингам не давала география. Если в Западной Европе можно было налететь на богатый прибрежный город и, разграбив его, быстро исчезнуть, то Великая Русская равнина таких возможностей не предоставляла. Путешествия по «Гардарике» — «стране городов», как викинги называли Россию, требовали долгого и относительно медленного продвижения по рекам, часто перемежавшегося многокилометровыми волоками. Корабли варягов были более уязвимы, внезапность нападения исключалась, кроме того, приходилось обеспечивать «тылы»: заключать союзы с оставшимися позади воинственными племенами, на которые еще не опустился свет христианского миролюбия, строить укрепленные стоянки со складами. В общем, нужно было проявлять гибкость и, прежде чем вынуть меч из ножен, трижды подумать. Вплоть до девятнадцатого века в некоторых областных говорах северо-запада России «варягами» называли мелких торговцев, а «варяжить» означало «торговать».

На восток варяжские купцы везли скандинавские и русские меха, янтарь, заготовки мечей, воск, кожи и рабов. Маршрут пролегал через Балтийское море и Финский залив по Неве в Ладогу, на берегу которой был основан важный перевалочный и торговый пункт — на месте современного города Старая Ладога, знаменитого своими курганами. Уже в X веке здесь была построена крепость, названная Альдейгьюборг, исландские саги говорят о ней как о резиденции конунгов.

В Старой Ладоге происходила перегрузка товаров с больших морских кораблей на легкие речные суда, подобные найденному у острова Лапури. Далее караваны двигались в двух направлениях. Первый путь пролегал по Волге, заканчиваясь в богатом городе Булгар, находившемся неподалеку от сегодняшней Казани.

Посол из Багдада Ибн Фадлан провел в 922 году целый год среди русов в Булгаре и оставил интересные описания их быта и религиозных обрядов. Купцы, прибыв на кораблях, выстраивали на берегу большие деревянные дома, в каждом располагалось по 10–20 человек. Торговцев неизменно сопровождали пригожие девицы, с которыми скандинавские путешественники коллективно занимались любовью. Поблизости находилось место для жертвоприношений, где был воткнут большой деревянный идол с человеческим лицом, окруженный фигурами меньшего размера. Купец подходил к идолу, кланялся ему, перечислял свои товары и просил о помощи в торговых делах, умасливая идола жертвами: хлебом, мясом, луком, молоком и набидом — хмельным напитком. Если успех заставлял себя ждать, купец приносил жертвы идолам меньшего значения, называя их «женами нашего господина, и дочерями его, и сыновьями его» и прося о заступничестве перед суровым главным идолом. «Когда же наступает ночь, приходят собаки и съедают все это. И говорит тот, кто это сделал: „Уже стал доволен господин мой мною и съел мой дар“», — иронически заключает свое повествование просвещенный араб.

Ибн Фадлан присутствовал и на похоронной церемонии русов, оставив ее детальное описание. Имущество умершего богатого человека поделили на три части, одна треть шла семье, треть — на изготовление погребальных одежд и еще одна треть — на хмельной напиток набид, который несколько дней пили все участники действа. Покойника обрядили в дорогие одежды и положили на корабль, водруженный на деревянный помост. Одна из его рабынь согласилась добровольно уйти из жизни со своим господином. Опоив набидом, ее убили и положили на корабль к покойнику. Туда же поместили двух разрезанных лошадей, собаку, петуха, еду и оружие — все, что могло потребоваться богачу в ином мире. Затем всю конструкцию подожгли, и через час на месте погребального корабля осталась лишь куча пепла. Сверху насыпали курган и воткнули в него большой деревянный памятный знак с двумя именами — погребенного в кургане и царя русов.

Большая часть товара сбывалась на рынках Булгара, но некоторые купцы отправлялись еще дальше, по так называемому «шелковому пути», ведущему в Китай, или переправлялись через Каспийское море и, пересаживаясь на верблюдов, заканчивали свое путешествие в Багдаде. С востока в Европу везли пряности, шелка, предметы роскоши и серебро. О тесных связях викингов востока Скандинавского полуострова с Арабским халифатом говорят клады, найденные на острове Готланд. Там обнаружено более 50 тысяч серебряных арабских монет VIII–X веков, это почти 90 процентов всех арабских монет этого периода, найденных в Европе.

Другой маршрут, получивший наименование «пути из варяг в греки», шел из Старой Ладоги на юг. Варяжские купцы по Днепру спускались в Черное море. Оттуда путь пролегал в столицу Византии Константинополь — Миклагорд (Великий Город, как называли его русы).

Главная база скандинавских купцов на пути из «варяг в греки» находилась на Днепре, в районе селения Гнездово Смоленской области. Там обнаружено более четырех тысяч могильных курганов, часть которых, как показали раскопки, содержит скандинавские захоронения.

В глубь континента викинги могли продвигаться и минуя Старую Ладогу, сразу из Балтийского моря входя во впадающие в него реки Даугаву или Неман.

Связи скандинавов, живших в районе озера Мэларен, с юго-восточной частью Евразии были настолько интенсивны, что у некоторых арабских географов даже сложилось представление, будто Балтийское и Черное моря соединены между собой морским проливом.

В IX веке возникло Киевское княжество, предшествовавшее образованию русского государства. Это княжество часто называли варяжским — его первыми князьями были скандинавы — и с тех пор деятельность варяжских купцов протекала под их покровительством. Известны торговые договоры киевских князей Игоря и Олега с Византией, где подробно оговорены права и обязанности торгующей Руси. Купцам разрешалось оставаться в Константинополе на шесть месяцев, но на зиму они должны были уплывать на своих кораблях. Император Константин Багрянородный при заключении очередного договора с Русью постарался максимально подстраховаться от возможных неожиданностей, записав среди прочего в тексте соглашения: «Входить в город будут они одними воротами, вместе с чиновником императорским, без оружия, не более 50 человек, и пусть торгуют как им надобно, не платя никаких пошлин». Кроме того, варяги получили право бесплатно мыться в городских банях и при отплытии из Константинополя загружать свои корабли необходимым количеством продуктов и питья — все за счет императора. В договоре князя Игоря с Византией есть такая говорящая строчка: «Входяще же Русь в град, да не творят пакости».

В конце X века торговые маршруты на восток, в том числе и знаменитый «путь из варяг в греки», потеряли свое значение, варяжские купцы стали редкими гостями в глубинах России.

С 964 года началась эксплуатация серебряных рудников в Германии, и главный «мотор» восточной торговли — арабское серебро — перестал действовать. Еще один удар нанес киевский князь Святослав, разрушивший Булгар и другие важные торговые города в среднем течении Волги.

Но, отправляясь за богатством и славой на восток, варяги между делом успели дать славянам России государственность. В 862 году вождь викингов Рюрик и его братья Синеус и Трувор были призваны восточными славянами на княжение. Рюрик стал родоначальником самой известной русской царской династии Рюриковичей, закончившей свое существование лишь с сыном Ивана Грозного Федором.

Одна из главных загадок, над решением которой до сих пор бьются ученые, заключается в объяснении причин невероятного взрыва активности жителей Скандинавии, разбросавшего их на тысячи километров от родины. В VIII–X веках на территории сегодняшней Скандинавии жило не более 200 тысяч человек, это были глухие лесные края, даже отдаленно не похожие на цивилизованную континентальную Европу или Восток. Известны лишь три поселения викингов в Северной Европе, которые с большой натяжкой могут претендовать на статус городов. Это Хедебю в Дании, Каупанг в Норвегии и Бирка в Швеции. По сути дела, это были поселки с деревянными строениями и несколькими сотнями жителей.

Адам Бременский так описывает поездку самландских (прусских) купцов в Бирку в конце X века: «В это место, так как оно самое безопасное на побережье Швеции, имели обыкновение постоянно заходить корабли данов и норманнов, так же как и славян, самландцев и других племен северной части Балтийского моря, чтобы мирно и празднично совершать здесь свои торговые сделки». Так называемое «право Бирки» предоставляло зарубежным купцам гарантии сохранности собственности и правовую защиту.

Что же заставило предков современных скандинавов, которым совсем не было тесно дома, так упорно стремиться в дальние края? Как ни парадоксально, одной из причин могла быть нехватка хорошей пахотной земли, совпавшая со всплеском рождаемости у викингов. Скандинавский мужчина, не связанный нормами христианской морали, мог иметь столько жен и наложниц, сколько ему заблагорассудится. Все они дарили ему детей, но любвеобильный отец не мог дать своим подросшим сыновьям ничего, кроме родительского совета поискать счастья за границей. Земля по закону переходила во владение старшего отпрыска, а его младшие братья становились перед выбором: или корчевать леса и выворачивать из земли гранитные скалы, или завербоваться в отряд викингов. Младшие сыновья скандинавских королей и вождей, несмотря на свое высокое происхождение, также были обречены на нищету. Единственное, что высокопоставленные отцы могли сделать для своих наследников, это построить и снарядить для них корабли, решив таким образом назревавший семейный конфликт. Так формировались экипажи дракаров, на борту которых кровожадные крепкие старики соседствовали с безусыми юнцами. Исландские саги, как о большой редкости, рассказывают о королевских кораблях, куда отбирали по возрастным критериям: за веслами там сидели викинги «призывного возраста», не старше шестидесяти и не моложе двадцати лет.

В Скандинавии, не знавшей европейской системы сбора налогов с местного населения, верхушка общества могла обогатиться лишь за счет зарубежных грабежей.

Высланные с родины преступники, среди которых наиболее известен норвежский убийца-рецидивист Эрик Рыжий, открывший Гренландию, составляли еще одну категорию не слишком миролюбивых путешественников.

«Скандинавия — старинная колыбель народов — высылает многочисленные толпы своих пиратов, которым нет места на родной земле, — писал в середине XIX века российский историк Сергей Соловьев, — но континент уже занят, скандинавам уже нет более возможности двигаться к югу сухим путем, как двигались их предшественники: им открыто только море, они должны довольствоваться грабежом, опустошением морских и речных берегов».

Если специалисты продолжают вести споры о причинах экспансии викингов, то сомнений в том, что позволило им реализовать свою тягу к приключениям, славе и богатству, не возникает. Это — корабль, ставший пиком достижений материальной культуры эпохи викингов, превосходивший по своим качествам все существовавшие тогда европейские образцы и, может быть, незаслуженно рано уступивший место другим типам судов.

Лишь в конце XIX века энтузиасты решили воссоздать корабли, бороздившие моря и океаны тысячу лет назад. Первым среди современных судов викингов стала копия «корабля из Гокстада». Норвежский капитан Магнус Андерсен переплыл Атлантику в 1893 году на «Викинге», построенном по образцу корабля, найденного в кургане. «Викинг» продемонстрировал превосходные мореходные качества, временами развивал скорость до 11 узлов, придя к финишу быстрее нескольких больших современных парусников.

Обломки «корабля Лапури» пока по-прежнему лежат на дне Балтики, но и его удалось воссоздать и испытать в деле. В 1993 году финские поклонники викингов построили копию этого судна, названного «Rus», и совершили на нем плавание по Балтике. Пройти, как предполагалось, по пути «из варяг в греки» не удалось — дорогу «перекрыли» российские власти. Однако в 1996 году замысел удалось воплотить на еще одном дубликате «корабля Лапури», названном «Hemlöse Rus» («Странствующий викинг»). За три года путешествия «Странствующий викинг» добрался до берегов Босфора, куда, возможно, направлялся корабль, найденный финским аквалангистом на дне Финского залива у острова Лапури. Путешествие, начавшееся тысячу лет назад, успешно завершилось уже в наши дни!