Рай-отдел

Глава 13 Ответственное мероприятие

И был день зимний, скрипучий от мороза, дымный от горящих соломенных чучел, шумный от ора, хохота-гогота, детского визга да бабьего смеха, в общем, праздничный. Усыпали лед и берега Москвы-реки десятки тысяч нарядных горожан. Нет, не казнь, тут без торжественности, зато повеселее, разгульнее.

— Да, маловато у нас шансов, — бубнил Вано, прохаживаясь по утоптанному снегу и притоптывая валенками в галошах. — Сильны бутиковские, а главное, стренированы. Ну да ничего, поглядим еще.

Это понятно: увеселительное зрелище потому и зрелище, что его зрят. Игорь к мордобойным традициям старины глубокой относился с некоторым предубеждением, но куда ж от них денешься.

Кулачное сраженье разгоралось: уже кинулись в «свалку-сцеплялку» отчаянные тинэйджеры, сошлись для гущей затравки неженатики, сближались стены серьезных взрослых бойцов. Бутиковские против Голутвы — практически бой сезона.

Игорь сидел на рюкзаке и подложенном куске «пенки»: морозцем все равно прибирало, но согревал сбитень — керст прикладывался к кружке, наблюдал за состязанием. Хрен его знает отчего, но затягивал сомнительный старинные спорт — как не привередничай, а напряженное зрелище.

Грозно роптали голутвинские, однозначно считая, что поединщик соперников, когда парня сваливал, вдарил бесчестно, «с крыла». Противник многоголосо и издевательски свистел, похохатывал. Пронеслись мимо изготовившихся «стенок» сани — стоял в них купец в распахнутой шубе, размахивал рукой с толстым «лопатником» — премию обещал.

— Еще подзуживает, падлюка! — с негодованием завопил Вано, богатых провокаторов на дух не выносящий. — А то наши за честь не постоят!

— Пошли! Пошли! — в ужасе и восторге заголосили румяные барышни, цепляющиеся друг за дружку на скользком взгорке. Завопил весь берег, побросали льдянки малые ребятишки, полезли повыше, натягивали вожжи кучера лихих троек. С противоположного, черного от толпы берега, донесся ответный вопль. Казалось, отражается крик от стен громадного храма, от дальних зубцов Кремля, перехлестывает нить Бабьегородской плотины, и уж лед отозвался хрустом, колокольни ответили нутряным звоном.

Ремесленный люд, мещане, городовые, разносчики пирогов, актерство, баре и попы — всех взгляды на реку устремились.

Сошлись шеренги бойцов — построение непросто, тут и скрытый клин предусмотрен, и усиленные группы прорыва из самых опытных, могущих бойцов. Шапки нахлобучены, в плотных меховые рукавицах кулачищи, что те пудовики. И никаких свинчаток — вскроется, позору навек не оберешься.

Вопили берега, с плеча, гулко ухая, махались бойцы. Сидячего-лежачего не бить, взошей[17] и по мазухе[18] не бей! Да только как кулак сдержишь, если самому только что прилетело⁈ Добавилось на льду розового, слетали шапки, отползали поверженные. Кого-то уже отволакивали опытные добровольные санитары.

— Эх, говорил я, что по центру бутиковские вдвое нарастили! — негодовал Вано. — Нет, да чего стоять-то⁈

Игорь без особого удивления поймал маузер и кисет с обоймами — товарищ начоперот у нас такой, сплошь душой и кулаками за якиманских. Честь и совесть эпох, брови их колесиком.

Рванул керст, да с десяток иных «резервистов» на помощь прогибающемуся центру, добежал, миг еще было различимо сияние новеньких галош — не совсем этих годов обувь, в толпе на берегу щеголеватого парня взыскательные барышни оглядывали с мимолетной, но ощутимой истомой — хорош, наряден молодец, но чем именно? Впрочем, та куртуазность, понятно, до боя маячила. Сейчас, в рассыпающейся на множество поединков битве, галош не разглядеть — все азарт затмил…

Возвращались разгоряченные, пусть и не в лучшем настроении, но уж точно почти живые.

— По центру нас опрокинули, и все, — объяснял начоперот, поплевывая розовым. — Фланги-то у нас понадежнее, но к контратаке готовности нет. В стратегии малость уступаем.

— Так известное дело — бутиковские, это не фунт изюма.

— Что ты ржешь⁈ Как ни крути, а они чемпионы многолетние, опытные. Ряшки видел? Нарошно их откармливают, не иначе.

С взгорка церкви Марона-Пустынника керсты оглянулись: на льду реки народа ничуть не уменьшилось, сани мчались даже гуще, у лазаретных упряжек толпился люд — кое-кому из кулачных бойцов до дому сегодня на своих двоих не добраться. Пылали костры на берегу, доносились песни и музыка, крутились карусели, пошатываясь, брели развеселые мастеровые — у этих не от каруселей слабость в ногах.

— Дикость, конечно, — признал Вано, в очередной раз сплевывая. — Но годы-то какие? Не дозрело общество до правильно-развивающей физкультуры и прочего культурного.

— Ты сам-то как? Не перезрел в смысле зуба?

— Не, держится вроде. Прирастет. И нечего ухмыляться. Я, между прочим, всегда с народом — и в победах, и в поражениях.

— Какие вопросы. Я в меру сил тоже причастен: оружие хранил, да еще орал, вон до хрипоты, — Игорь разглядывал практически плоскую, разрезанную лишь дымами и церквями, панораму русла и Замоскворечья. — Слушай, товарищ начальник, у меня вопрос возник. Научно-отвлеченный. Вот наш Дом — ось, и время вокруг нас дрейфует. А если Дома нет, а призрак местный, вневременный, все же существует?

— Чего-то уж очень мудреный вопрос. Я не врубился, — хмыкнул начоперот.

— Да, затруднительно сформулировать. Перефразирую: можем ли мы существовать без Дома? Если чисто теоретически?

— Если чисто теоретически и практически — какой в нас смысл без Объекта? Сам подумай: что нас тут держать будет, какие обязанности? Лично я откровенной бессмысленности не выношу!

— Это конечно, ты человек железного пролетарско-армейского характера. Но ведь и иначе случается. Взять, к примеру, ту Ворону…

— А, запал на тощую, все-таки. Удивил, однако. Ты же у нас по иным девицам спец, ценишь модность и распущенность.

— О своей растленности я уже вполне в курсе и страшно переживаю по этому поводу. Поднатужусь и изживу. Но сейчас об ином разговор. Объясни мне на примере Вороны, что с такими как она происходи. Она же вневременная. Но сейчас ее объекта нет, и ее нет. Значит ли это, что сегодня ее не существует?

Вано, трогая разбитую губу и усишки, предался напряженным размышлениям и признал:

— А вот понятия не имею. Тут какое-то научное исследование нужно, но уж очень хитрое. Как тут проверишь? Поговаривают, что бездомные призраки могут в спячку впадать. Находят щель или берлогу, и на манер ежей-медведей выпадают из ненужного времени. Хотя обыкновенно нормальный, не служебный призрак крепко привязан к месту смерти или иного личного происшествия и по временам скользить не имеет привычки. Вернее, времена вокруг него не скользят, ибо оси нет.

— Логику я понял. Но Ворона-то существует. Мы ее в разных временах встречали.

— То, что она тебе по мордасам в шестьсот семьдесят первом дала, еще ничего не доказывает. Может то случайное совпадение. Или она просто любительница казней и проскочила глянуть.

— Угу, этакая любительница и непременно казней.

— Да, тут у меня натяжечка, — признал самокритичный начоперот. — Казни ее вряд ли вдохновляют, хотя и откровенная ведьма. В бабских характерах особой уверенности испытывать никак нельзя, но казни любят развращенные садистки, а тебе «леща» выдать — это определенно не садизм — ты с этой стороны непривлекательный.

— Вот тут ты меня сильно успокоил.

— Согласен, в этих материях я не особо разбираюсь, так что сугубо мое мнение. Но с Вороной действительно выходит странно. Вот чего она там к «Ударнику» прилипла? Я же ее частенько вижу.

— Может, Дом Правительства — тоже ось? Пусть малозадействованная и покосившаяся?

Вано поморщился:

— Хер его знает. Дом-то редкостный отгрохали, натурально архитектурный и исторический памятник. Ну уж очень место того… нехорошее. Про пыточные Малюты Скуратова все врут, но всякие разные опричники и душегубы там лапу приложили, не без этого. Ось, гм… Может и ось, нам таких тонкостей знать не дано. Но твоя Ворона вряд ли с Домом-на-Набережной кровно связана. Я ее чаще у моста или на канале встречал.

— Но сегодня ее не было. Я специально смотрел.

— Ай-ай, не задалась смена, а?

— Слушай, товарищ Вано, тебе женщины часто по морде лупят? Лично для меня это запоминающееся событие. Что неестественного, если я теперь интересуюсь?

— Да, с этой стороны вполне логично. По морде от девушки — это и вообще нонсенс, — согласился начоперот. — Тут ведь и не ответишь. Лучше ее, ведьму, обходить. Полагаю, в холодные дни ее нет. В мороз и без Дома она в небытие и безвременности.

— Или в щели-берлоге?

Керсты смотрели на заснеженные берега, гуляющую толпу, здания домов и фабрик. Не самое лучше место для берлог. Экология опять же…

— О некоторых вещах лучше не думать, — пробормотал Вано. — Все равно полная неизвестность.

— А если прямо спросить?

— У кого?

— У нее. У Вороны.

— Странная мысль. Ты действительно мазохист, что ли? — удивился начоперот.

Очередное смена-утро началось с того что кончилась зубная паста и поступило руководящее указание.

— «Срочно тчк особо секретно тчк во взаимодействии с уполномоченными фспп обеспечить безопасность регионального мероприятия тчк поступаете распоряжение майора феофанова тчк пароль предъявят зпт отзыв боспор тчк возможны провокации диверсии тчк», — зачитал Вано и принялся комкать телеграфную ленту. — Уловил? «Провокации диверсии»!

— Насчет диверсий понятно. Все остальное непонятно. Слушай, дай зубного порошка, у меня кончилось.

— Так на полке в душевой коробка стоит. Драй пасть, позавтракаем поплотнее и готовимся к делу. Эх, не люблю я поступать в чужое подчинение. Пришлют какого-то дурика.

— Может, это вообще учебная тревога, а майор просто проверяющий?

— Ну да, «учебная». Проверять нас бессмысленно, небось, не учебный батальон. К тому же указанно «ФСПП»!

— А что это такое?

— Не знаю, но буквы серьезные. Хватит разговоры разговаривать, иди, готовься. Видимо, к нам заедут, детали задания изложат.

Гарнизон успел позавтракать и проверить оружие. Обсудили что такое «региональное мероприятие», но к однозначному мнению не пришли. Зазвонил телефон на складе.

— Да? — осторожно сказал Игорь в трубку.

— Товарищ Любимов? — вежливо уточнил мужской голос. — Вас должны были предупредить. Если не затруднит, выгляните на улицу. Совместно со своим напарником, разумеется.

На улице царило хмурое лето, какие-то ранние 90-е — с «хвостом» у гастронома, спешащими «волгами» и «жигулями». Гость оказался высоким, средних лет мужчиной в джинсах и легкой куртке. Коротким взглядом оценил вышедших и безошибочно сказал Игорю:

— Здравствуйте. Позывной «Юг», вэчэ…?

— Так точно, — согласился Игорь, пожимая протянутую руку. — Вы с берегов Боспора или Зеленого Мыса?

— Несомненно, именно с Боспора, — улыбнулся пришелец и повернулся к начопероту: — Напротив церкви, так, товарищ Иван?

— Типа того, — мрачно признал Вано. — А вы, извините, в каком звании?

— Майор, — гость предъявил удостоверение. — Форма, оружие, средства связи — все есть, но в машине. Мы, видите ли, лишены удобства естественной маскировки.

— Понятно, — слегка оттаял начоперот, глянув на машину — серый, непримечательный, но солидный ГАЗ-«сарай» с занавесками на задних окнах. — Сил у вас сколько? Собственно, пора бы и задачу обрисовать в общих чертах.

— Сил у нас скромно: я, сержант, плюс вы, — объяснил майор в штатском. — Задача проста: обеспечить порядок и обозначить присутствие сил спецназначения. Мероприятие проводится не впервые, делегаты в курсе дела, протокольные дела и регистрация непосредственно в нашу задачу не входит. Вот если возникнут досадные случайности…

— А если не случайности? — въедливо уточнил начоперот.

— В случае серьезных осложнений принимаем первый удар, далее нас прикроют, — заверил гость.

— Понятно, товарищ майор. Готовы к выполнению, — Вано демонстративно подтянул деревянную кобуру маузера.

— Мероприятие у нас не шумное, давайте попроще, без помпы и званий, — намекнул майор. — Лучше просто по именам. Меня Андрей зовут, сержант обычно на Мариэтту отзывается. По совместительству моя жена, так уж вышло.

— Ага, очень приятно, — несколько засмущался начоперот.

Майорская сержант-жена оказалась действительно девушкой вполне приятной и симпатичной, без всякой там напыщенности и высокомерности.

— Так, а куда следуем? — поинтересовался Вано, с интересом поглядывая на груду вооружения и снаряжения, уложенную на заднем грузовом сидении — автоматы там имелись действительно интересные — с виду «калашниковы», но какие-то черно-матовые и с наворотами.

— А вот это, парни, узнаете только на месте, — сказал Андрей, ведя машину в сторону Малого Каменного.

— Без обид, товарищи. Секретность — наше все! — пояснила миловидная сержант. — Откровенно говоря, мы сами даже года не знаем. Скинули координаты и абзац. У вас тут Олимпиада уже была или как?

Игорь заверил, что Олимпиада уже была и довольно давно. Девушка признала, что рассчитывать на такое славное совпадение не имело смысла, но все равно жаль. На летучего Медведя очень хотелось бы глянуть. Поговорили про медведя, которого все видели только по телеку или в интернете. Машина свернула на Якиманскую набережную — Игорь уже догадался о месте мероприятия, но помалкивал. Остановились у дверей клуба «Красные текстильщики».

— Здесь и проводим сбор, — Андрей взглянул на часы. — Через полчасика начнут прибывать. Диспозиция проста: вы встречаете на наружных дверях, я внутри, товарищ сержант в резерве и на подхвате. Главное, не отсвечивать и не привлекать неосведомленных местных граждан. В этом смысле ваше особенность незаменима, так что сами понимаете.

— Задние двери? Там их несколько, — напомнил Игорь, помнящий планировку клуба и подходы по старым временам.

— Должно быть заперто, я перепроверю. Лишних людей внутри нет. Там собственно, никого нет — всех отозвали. Делегаты у нас специфические, неподготовленные свидетели нам ни к чему, — майор принялся расстегивать куртку. — Мы переоденемся, если не возражаете…

Керсты вышли из машины. Игорь глянул на знакомые двери клуба.

— Значит, швейцары-билетеры, — проворчал начоперот. — Ну, приказ есть приказ. Хорошо хоть билеты не надо продавать.

— Чего обижаться, из швейцаров мы самые незаметные, — напомнил Игорь.

Из «волги» вышли преобразившиеся служащие ФСПП. Нужно признать, темные форменные комбинезоны им шли, особенно стройной сержанту. Девушка принялась энергично выволакивать из багажника разгрузки, бронежилеты и оружие.

— Это вам, бойцы…

— Нам-то зачем? — заскромничал Вано, принимая черный бронежилет и форменное кепи с нашивкой.

— Берите, пока дают. Потом себе оставите, — щедро пообещала Мариэтта. — Как говорит одна наша знакомая: арсенал не Эрмитаж, но опять же обязан радовать наш взор.

— Правильные слова, — одобрил Вано. — Но я к тому, что пуля в грудь нам не сильно повредит.

— Специфика организма не должна нас отвлекать и смущать, — провозгласила сержант. — Я вот как-то одному боевому ныряльщику тактические перчатки подогнала. Вообще-то он скелет скелетом — в натуральном смысле этого слова. Но носит и благодарит. Даже очень костлявые пальцы надлежит беречь. Пригодятся!

Бойцы ФСПП исчезли внутри клуба, а расчет керстов занял наружную позицию у дверей.

— Гм, на редкость понимающие люди к нам приехали, — подивился Вано, подгоняя липучки жилета. — Даром что живые, а ведь ни разу нас не потеряли.

— Видимо, специальная подготовка. А майор, похоже, к Якиманке имел отношение — чувствуется что наш, местный, — Игорь глянул на близкий парапет набережной. — Слушай, а делегаты случайно не водным путем пожалуют?

— Будем посмотреть…

Да уж посмотреть было на что. «Нихрена себе», сказал вначале начоперот, а потому уж помалкивал.

Первым прибыл худой сутуловатый мужичок с вместительной клетчатой сумкой. Его можно было бы принять за гастарбайтера-молдаванина, если бы не его очевидная, прямо-таки пышущая не-людкость. Снаружи ничего такого не видно, но уж как разит…

Посетитель неуверенно посмотрел на керстов и осведомился:

— Здесь или шо?

— Делегат? — на всякий случай уточнил Вано. — С Диканьки?

— Та ни, с Миргорода, — признался гость, неприязненно косясь на АКС на плече Игоря. — Так, шо, я пройду?

— Само собой. Проходите, устраивайтесь. Там секретарь встретит.

Делегат вежливо коснулся шляпы, но снимать ее предусмотрительно не стал. Бочком юркнул в дверь.

— Я думал, у них рога больше, — понизив голос, удивился начоперот.

— Им же не бодаться, так, чисто символически. Я другого не пойму. Говорили, «региональное мероприятие». Что, Полтавщина в отношении чертей тоже наш регион? — засомневался Игорь.

— А чей же⁈ — возмутился Вано. — Это вы после Союза все кратковременно просрали. А так коренной наш регион, пусть и не с самым сознательным селянством.

Вообще-то, собственные черти и на Якиманке имелись — как минимум один. Правда, мелкий и несерьезный. В сланых кругах звали его Медовым Чертом — по слухам любил на рынках мед тырить. Если не удавалось украсть, гадил прямо в бочки и туески. Насчет последнего имелись сомнения: украсть продукт все ж проще, чем цинично осквернить. Но чертика Игорь несколько раз видел. В последний раз за мелкой нечестью гнались разъяренные охранники «Дома игрушки». Судя по их рожам, прыткий черт успел неслабо насолить бравым секьюрити. Хотя на беглый взгляд Медовому было лет девять от роду, ну, если по человечьим меркам.

Разговор прервала выскочившая к дверям Мариэтта:

— Вы это чего меня «секретаршей» обозвали? Я — координатор!

— Виноват, я в организационном смысле, — пояснил начоперот. — Устаревшая формулировка, извиняюсь.

— Да ладно. Просто не нравится мне «секретуткой» значиться, — Мариэтта выковыряла из разгрузки пара красных повязок с надписью «Патруль ФСПП». — Чуть не забыла. Понятно, у вас своя спецслужба, но раз сегодня в нашем ведении, должны соответствовать.

— Ишь ты, и тут на липучках, — подивился Вано, залепляя повязку. — Слушай, товарищ старший сержант, а что, черти полноценное право голоса имеют или чисто совещательное?

— Пока консультативное. Он вообще-то не адский черт, а литературно-поверхностный, — пояснила сведущая в казуистике координатор. — С подземной адовой клиентурой сотрудничать не получается в принципе. А с этими, хохляцкими заблудышами, все не так бесперспективно — учуяли, что нездорово припекает, засуетились, вышли на контакт.

Делегаты повалили гуще: в большинстве своем не совсем живые: ляпотцы, сланые, некие средние, как выражалась подкованная в научных теориях старший сержант — «фатовые». Но хватало и вполне живых людей, озабоченных, имеющих похвальную привычку предъявлять делегатские удостоверения и иные «корочки». Являлись и откровенно мертвые, молчаливые и, естественно, безо всяких документов. Оно и понятно — если черный скелет в обрывках сухой кожи, счел необходимым доковылять до клуба — значит, имеет на то серьезные причины.

— Лишних мы бы почуяли, — сказал в паузе Вано. — Но вот Мариэттке я бы не позавидовал. Живому координатору общаться с такими гостями непросто. Выдержанная организация это ФСПП.

— Насколько я понял, они в большей степени дипломаты. Хотя и вооруженные, — Игорь вздохнул. — Знаешь, вот совсем мертвые гости производят на меня гнетущее впечатление. Ты того утопленника видел? А ведь, по сути, разница между нами чисто символическая.

— Ну да, это мы с маузером кругом виноваты, — заворчал начоперот. — От судьбы куда денешься? Смотри лучше на художественных гостей — оно полезнее и культурнее. Эх, дождик все гуще моросит — как бы не размокли.

«Художественных» действительно было много: в основном из Третьяковки и Пушкинского изобразительных искусств, но были и представители малой городской скульптуры, архетипов мещанского гобеленного ковроткачества и газетной карикатуры. Кого-то Игорь узнал — к примеру, Девушка-с-персиком и знаменитая боярыня-раскольница шли под одним зонтом. Врубелевский Демон в жизни оказался как-то проще и естественнее, вот только болоньевый плащ ему был тесноват. Другие делегаты казались очень знакомыми, но имен никак не вспомнить. Да, явные пробелы в культурном образовании. Шли и подъезжали на неслабых тачках «целлулоидные» герои фильмов, очень похожие на актеров, но все же иные. Складывали зонты персонажи песен и опер — этих даже непонятно как узнавать, но узнаешь же. Машины образовали небольшую «пробку», кто-то поднимался с реки, перебираясь прямо через парапет набережной…

Керсты пропустили скрипучего деревянного медведя: зверь-делегат был, видимо, из новоделов — пестровато раскрашенный, в косоворотке и довольно дурацком картузике. Примерился, протиснулся в двери клуба.

— Здоровенный, головы на три выше нас. Силища! — одобрил Вано. — Такой и с бедра из станкача запросто полоснет.

— Он деревянный, огнеопасный.

— Это да. Избирательного тактического применения. Слушай, а там у нас зал на сколько мест? Уместятся? Ведь кто-то и прямиком туда попадает…

Действительно, было понятно, что многие делегаты проникают сразу в зал, минуя охрану на дверях. Видимо, среди гостей хватало существ хорошо знакомых с «Красным текстильщиком». Понятно, место с традициями.

Все же поток делегатов иссякал. Спешно докуривали у дверей могучий красноармеец с огромным свернутым тулупом под мышкой и бородатый мужик с забавной пятнистой собачкой.

Умилившийся Вано сунул песику завалявшуюся в кармане сладость.

— Мы-ыгм, — осудил мужик, бросая самокрутку.

— Так это же не сахар, а естественный фрукт-финик. Ничего собачьим зубам от него не будет, — оправдался начоперот.

Собачка шустро сжевала угощение, попыталась сплюнуть косточку в жестяную урну, но недоплюнула. Мужик укоризненно покачал лохматой башкой, подхватил питомицу на руки и они ушли в вестибюль.

— Все, кажется, — глянул на часы над кассами Вано. — Ровно десять. Глянь, и опоздавших нет. Ответственное общество собралось!

К стражам вынырнула уставшая Мариэтта:

— Шмондец какой-то — два десятка самовыдвиженцев заявилось. Оно, конечно, полезно для общего дела, но пришлось регистрировать. Начинали скромно, а скоро придется Большой театр абонировать.

— Было бы на пользу делу, — мудро заметил начоперот.

— Будет! — заявила старший сержант. — Зря, что ли так напрягаемся. Товарищ Игорь, не угостишь модерновой папироской?

— Не угощу. Вредно, и у тебя муж против.

— Абзац, какой ты жлоб правильный, — вздохнула милая девушка. — Мне, может, на затяжечку и нужно.

— Извини. Помрешь, вот тогда накуришься, — утешил Игорь.

— Еще чего! Я подыхать в одиночку не собираюсь, а если с мужем, так он и там не даст подымить. Он принципиальный, — с определенной гордостью объяснила красавица. — Но вообще-то правильно.

— Вот именно! Серьезное же дело, — Вано кивнул в сторону клубного зала, — а ты спортивную форму норовишь подорвать. Подведет когда-нибудь та лишняя затяжка, и станешь как мы.

— Пипец как застыдили, — усмехнулась сержант. — Ладно, пойду, послушаю. Дождь-то поднажал. День, соответствующий общей ситуации. Не здешней, понятно. Той, нашей…

Фээспэпэшница ушла слушать и дописывать списки аккредитации, а керсты, глядя на рябящую дождем реку, принялись размышлять над «общей ситуацией»

— Кепку дали, панцирь дали, а получается мы опять в стороне от боев, — пенял судьбе начоперот. — Интересно, это потому что мы полудохлые, или просто из вредности мироздания?

— Это потому что кто-то у нас просто мечтает нарваться на геройское кровопролитие, — объяснил Игорь. — Ты расслабься, оно сразу и врежет.

— Интересная мысль. Может, нам как-то изловчиться и отлечь противника на себя? Ты же видишь — там такое творится, что даже окончательные покойники зашевелились. Нервничают. А мы тут как почетный караул, — Вано раздраженно поскреб ногтем рукоять маузера, засунутого для разнообразия в нагрудный отсек бронежилета.

— Может и был бы в том смысл, только противник не жерех, он на нас не клюнет, — пробормотал хозинспектор. — Для навязывания боя нужно иметь инициативу. Это как минимум. Я уж не говорю что недурно было бы знать того противника, его планы, подготовить позиции, пулеметы и фугасы.

— Насчет пулеметов и слабости тактики целиком соглашусь. Насчет иного… Так уж мы и не знаем того противника? — Вано вновь принялся полировать рукоять.

— Отстань от машинки, дыру протрешь, — раздраженно посоветовал Игорь.

Оба чувствовали угрозу. Пока отдаленную, почти символическую, не имеющую дивизионных номеров, лиц, знаков различия и определенных планов. Тем и страшную. Когда враг не кто-то, а Нечто… это пугает.

— Ну, раз с ним бьются, значит еще не капец, — не очень уверенно заявил начоперот.

— Не с ним, а с ней, — поправил Игорь.

Да, керсты знали, что с Ней сражаются и довольно давно. Хотя, что такое «давно» в засмертном существовании? Условность. А вот то, что та же Мариэтта, с ее отнюдь не атлетическим сложением и анархистским характером уже не раз сталкивалась с напастью и наверняка палила в нее из своего огромного револьвера — тоже понятно. Пришло это знание…

— Ну, у нас все-таки свой Пост, и с него не уйти — оперся на неумолимую данность Вано. — Надо нам удвоить бдительность и довооружиться. Как думаешь, какого калибра у девчонки револьвер?

— Понятия не имею. Может, «магнум» какой? В кобуре не особо разглядишь. Но, наверное, вес пули имеет значение. Не только же людей нам валить.

— Вот и я так рассуждаю. Эти фээспэповцы — довольно практичные ребята, зря такую пушку таскать не станут. Хотя может сержант по молодости и из хвастовства. Девчонка, понятное дело.

— Опять ты в девицах путаешься. Молоденькая, понятно. Но уже не первый год замужем, ребенок, опять же, — грустно вздохнул Игорь.

— Откуда ребенок⁈ Ты на нее взгляни — насквозь вся модная, да еще и не без кокетства.

— Одно другому не мешает. Кроме духов, от нее еще и кашкой пахнет. По складу характера старший сержант едва ли такая уж фанатка манных каш.

Начоперот хлопнул себя по лбу:

— Манная! Точно! А я думаю, чем это таким соблазнительным и отдаленно знакомым благоухает? Даже не помню, когда я последний раз видел манную кашу.

— Сварим. И окончательно станем как продвинутое ФСПП, — Игорь постучал себя по бронированной груди.

Керсты засмеялись, и вышли из прохода под внешний козырек. Из глубин клуба доносились смутные голоса — похоже, после вступительного доклада начались прения. Слушать и пытаться понять было излишне — не та задача у охранения.

Дождь все так же мелко и часто лупил по асфальту и реке.

— Не задалось нынешнее лето, — отметил начоперот. — Э, а это еще кто, брови его колесиком?

Завеса дождя искажала темную фигуру, стоящую на набережной шагах в полуста от клуба, но узнать было можно.

— Вот! Явилась и любопытствует. А ты еще беспокоился «где да где?», — ухмыльнулся Вано. — Натуральная мокрая Ворона. Типа курит она!

— Так почувствовала что много здесь… наших. Как пропустишь? — смотреть на мокрую до нитки девушку Игорь было отчего-то мучительно стыдно.

— Знакомая, что ли? — поинтересовалась возникшая в дверях Мариэтта. — О, тоже неупокоенная?

— Да, многовато нас здесь, таких, — скованно подтвердил хозинспектор.

— Вы бы ее под козырек позвали, что ли. Тоже, джентльмены якиманские, под дождем даму держите, — возмутилась старший сержант.

— Неудобняк, это да. Но ведь не положено, — напомнил об уставе караульной службы начоперот.

— Это внутрь не положено, если без аккредитации. А козырек — внережимный объект, — объяснила фээспэшница.

— Я пойду, скажу, что здесь совещание профессиональное и чтобы домой шла, — пробормотал Игорь.

— Давай, заодно глянь, что там в переулке. Не копошится ли кто? — проявил, заодно с милосердием и бдительность товарищ Вано.

Игорь вышел под дождь. Показалось, что Ворона порывалась пойти прочь, но осталась на месте.

— Дождит мерзко, — неловко сказал Игорь, глядя в мокрое узкое лицо.

— Что, тоже заметили? — скривила узкие губы аборигенка.

— Угу, торчим здесь, конференцию охраняем. Надоело уже. Неживых много понаехало.

— Я поняла, — Ворона повернулась и зашагала по лужам.

Размокшая папироса в опущенной руке, длинная юбка облепила ноги…

— Да постойте, — не выдержал Игорь. — Нам же и самим допуска внутрь нет.

— Я поняла, — повторила полумертвая девушка, передернула плечами и внезапно повернулась. — А эта мадмуазель? Живая?

— Живая. Она с подготовкой. Видит нас вполне.

— Подготовленная… — Ворона глянула на папиросу, швырнула за парапет. — Что ж, передайте, что у нее отличный парикмахер и великолепная стрижка.

— Разве? — удивился Игорь.

— Вы что, на живых вообще не смотрите? Даже когда трахаете? — насмешливо поинтересовалась полумертвая.

— Иногда смотрим, — сознался хозинспектор. — Но тут не тот случай.

Ворона вновь передернула плечами и пошла к посту. Дождь лупил по ее узким плечам.

— Да постойте! Черт знает что такое! — рассердился Игорь, широкими шагами догнал девушку и нахлобучил на ее мокрую голову новенькое форменное кепи.

— Это еще с какой стати⁈ — возмутилась Ворона, сдергивая головной убор с мокрых блестящих волос.

— Можете в реку швырнуть, все равно служебная кепка, — буркнул Игорь, развернулся и широкими шагами, не оглядываясь, пошел к клубу.

Вано лыбился во весь рот, старший сержант смотрела одобрительно:

— Иное дело. В меру галантно, зато решительно.

— Угу. Кстати, велено передать, что твоя прическа произвела большое впечатление, — хмуро сообщил Игорь.

— Стараемся, — Мариэтта потрогала всунутый под погон берет, но надевать, естественно, не стала. — Чуток упертая у тебя подруга, но даже издали видно — абзац, какая стильная!

— Это Ворона стильная⁈ — изумился начоперот. — Она же с виду сущая плакальщица, носатая, насквозь траурная.

— Ваня, я и сама простая, не от кутюр, но у тебя со вкусом уж совсем абмец, — посочувствовала старший сержант. — Ты глянь хорошенько — тут же шарм прирожденный, такого нам с тобой не достичь, хоть как выеживайся. Хотя меня и так любят…

На этом слегка хвастливом заявлении беседу пришлось прервать — судя по шуму, на конференции был объявлен перерыв.

В двери повалил живой и мертвый народ, дружно закурил и бурно продолжил обсуждать нечто труднопонятное. Караул керстов оказался вытеснен под край козырька.

— Ну и дымят, — заворчал Вано. — Прямо паровозное депо какое-то…

К керстам пристроился худющий делегат, выудил из добротного желто-кожаного портфеля с плашкой монограммы футляр с сигарой:

— Не помешаю?

— Курите, товарищ, вам еще заседать, — разрешил начоперот, стараясь не морщиться и не демонстрировать своего законного неодобрения буржуйскому виду курева.

— Трофейная! — пояснил гость, сам с любопытством разглядывая яркий алюминиевый футляр. — Вот так неизвестно что подсунут, а потом раз — и рак жабр!

Вано настороженно хмыкнул — похоже, делегат не особо шутил насчет жаб, поскольку сам походил на прямоходящую лягушку, обряженную в короткие штаны с множеством карманов и вопиюще алые высокие кроссовки. Понятно, у лягух жабр нету, но тут вся конституция, этакая болотно-глянцевитая, безволосая, намекала на сугубо водоплавающие привычки. А уж конечности… трубчатые, худые, похожие на остов сборной байдарки, обмотанный для надежностиизолентой.

— Вообще-то, у нас там и буфет есть, можно подкрепиться, — ляпнул добросердечный, но не очень тактичный начоперот.

— Чего это вы стройность от худобы не отличаете⁈ — обиделся делегат. — Да, я виду спортивный, подвижный образ жизни. Нынче здесь, завтра там, по морям — по волнам, а то и по айсбергам. Долг службы, природная любознательность, исследовательская жилка с долей здорового авантюризма. Ни то, что некоторые служивые: сидят сиднем, вон, уже щекищи округлились, лень им лишний раз какое-нибудь политически интересное событие устроить.

— Отлично вы выглядите, товарищ делегат, — заверил, улыбаясь, Игорь. — И цвет кожи весьма оригинальный, и глаза особо выразительные.

— Да⁈ — зеленокожее существо умоляюще сложило четырехпалые перепончатые ладони. — Не шокирую? Честно-честно?

— Тьфу, Лоудка, ты что ли⁈ — наконец дошло до Вано. — А я думаю, что-то чешет товарищ знакомо, как по писанному.

— Нам иначе нельзя, мы, все ж, какая не есть, а интеллигенция, — ухмыляясь безгубым ртом, объяснила межпространственная странница. — Сами-то как? Пугачева еще не смотрели?

— Нет, как-то обошлось. Вот, охрану несем, вызвали. Пусть и в тылу.

— Это правильно! Тыл должен быть! А то последнее время, куда в ваших измерениях не ткнись, везде эта пакость, — оборотень ткнула пальцем куда-то себе за спину. — Давеча зашла за мороженым, как бабахнет! Хорошо, хоть не теракт, а просто газовый баллон.

— Да они правила безопасности злостно игнорируют! — возмутился Вано. — Это где было? Туда пожарную инспекцию…

— Не, это не здесь, — успокоила путешественница. — Там еще мороженое такое необычненькое, а город по-женски зовется. Как его… Точно, Анка-Ра тот городишко кличут. Опасно стало в командировках, просто шмондец. Надо, надо это безобразие пресечь! А то у вас ни мороженного, ни научного туризма не останется.

— Есть ли у этого безобразия какое-то несекретное название? — тихо спросилИгорь. — Нам бы знать в общих чертах.

— Ну да, вы же пока в прошлом сторожите, — сообразила Лоуд. — Есть научное название, отнюдь не секретное, но там две дюжины умных слов, формулировку с первого раза и не зачитаешь. А в общеупотребительном просторечье — Психа! Такое вот доходчивое название у этой безумной эпидемии. Без шуток — серьезный кризис космического масштаба. Нам с вами еще ничего, а живые людишки в полную панику впали и заистерили. Сейчас-то чуть полегчало — купировали распространение Психи. Но до полноценного перелома ситуации, нам еще грести и грести. Вот! — оборотень мотнула лысой головой в сторону клубного зала. — Четвертая конференция. Работаем на совесть, мобилизуем периферию. Есть определенные успехи, но ситуация шаткая.

— Но у вас-то там пока спокойно? — встревожился начоперот.

— У нас планета иного психотипа, нас с наскока не проймешь, — пояснила оборотень. — Вот, консультирую по поводу временного лагеря для беженцев. Людям у нас трудно, но всяких пострадавших дарков и нежить приютить готовы.

Делегаты двинулись занимать места, Лоуд объяснила, что ключевому консультанту опаздывать ни к чему, сунула Игорю сигару и устремилась к дверям.

— Стой, мы же для тебя спецом сувенир таскали, — опомнился Вано, и принялся расстегивать полевую сумку.

— Ишь ты, «Козьма Прутков»! — оживилась оборотень, принимая томик. — Серьезный научный труд, займет почетное место в университетской библиотеке. Благодарствую, отдарюсь, не сомневайтесь.

К консультанту «по беженцам» подскочила Мариэтта — дамы, человеческая и зеленокожая, бурно зашушукались и побежали в зал.

— Вот всех наша Лоудка знает, — подивился Вано.

— Да, потрясающей общительности существо, — согласился хозинспектор.

Дождь потихоньку унимался, набережная казалась вымершей, только вдалеке мелькал машинами и троллейбусами Малый Каменный. ПМБД-Я наблюдало за подходами, нюхало диковинную сигару и размышляло о Психе. Надо же, и откуда берутся такие великие напасти? Конечно, знали керсты об эпидемии крайне мало, но теперь общее беспокойство и то напряжение, что временами просачивалось к Дому, обрело имя…

Закончилась конференция, пустел зал — делегаты, уже знающие эту точку мироздания, исчезали прямо из кресел. Промелькнула Лоуд, приветственно взмахнула на прощанье своим министерским портфелем. Клуб стал гулким, пустым. Вано ушел помогать сержанту наводит порядок в подразоренном буфете.

К Игорю обратился черт-полтавчанин, узнал как добраться до Курского вокзала «шоб було подешевше», стеснительно попросил папироску и зашагал к Крымскому мосту, деловито подбрасывая на тощем плече свою клетчатую торбу.

Стоял хозинспектор на мокром асфальте смотрел вслед последним делегатам: неспешно уходил резной медведь с немым мужиком, жестикулировали и рычали о чем-то своем, актуальном. Жизнерадостно бегала под ясенями пестрая собачка, насидевшаяся в духоте клубного зала. Эти местные, им торопиться некуда.

Вышел Вано, обтер руки салфеткой, швырнул в урну:

— Вроде бы сугубо ответственные товарищи собирались, а в буфете теперь шаром покати. Еще и тарелку расколотили. Там Андрей калькулирует, чтоб деньги оставить, траты буфетчикам возместить. Глянь, а то с ценами тут полная путаница.

Игорь прошел полузабытым фойе, но выяснилось, что майор уже разобрался с накладными.

— Вот времечко было, — вздохнул фээспэпэшник, отсчитывая купюры. — Вроде и прожили его, а цены хоть убей, не вспомнишь.

— Бурные были года, — согласился керст, ровняя стулья у столиков.

Распрощались на улице. Щедрая Мариэтта подарила керстам гранату «нового продвинутого поколения», майор поблагодарил за четкую службу…

Укатила «волга», Игорь захлопнул и проверил клубную дверь. Глянули на афишу — на вечер обещался боевик «Дом на краю океана».

— Да, это не про нас, — вздохнул начоперот. — Кончилась наша активная служба. Теперь опять сиди, жди.

— Ты мне весь мозг выел, утверждая, что наша служба и есть «сидеть-ждать», — заметил Игорь, разглядывая сувенир.

— Так оно и есть. Но все равно матюгаться тянет. Дай-ка глянуть…

Граната выглядела сущей игрушкой: гладкое нетяжелое яйцо с двумя светодиодами у кнопки запала, упрятанного под красивенькой крышкой.

— Гламурно, — с сомнением пробормотал хозинспектор. — Но вряд ли игрушка.

— Уж можешь не сомневаться! Серьезные люди у нас сегодня были, — начоперот сунул гранату в разгрузочный карман бронежилета и грустные керсты направились домой.

Парк на месте будущего «Музеона» был еще не совсем парк, а так — пустырь символически озелененный. Мокрые дорожки иногда еще наскакивали на островки асфальта сгинувших дворов. Между разномастных скамеек бегал суетливый сеттер, одинокая молодая мама катила поскрипывающую коляску. Впереди возвышался бледный куб огромного здания ЦДХ. Игорь привычно попытался найти место своего дома — и как обычно получилось очень приблизительно. Ластик прошедших лет порядком затер это место.

— А тебе не кажется, что нам здесь кое-кто знаком? — усмехнулся Вано.

Тетка сидела на постеленной на кривоватую лавочку газете и наблюдала за детьми, взбирающимися на раздолбанную «горку». Малый пацан свесился через перильца, намереваясь скатиться, надзирательница мгновенно погрозила ему зонтиком. Вот этот жест оказался ужасно узнаваем…

С годами Мурзик малость прибавила в объеме, но держала себя в форме. Вот и плащ — вполне модная, стильная плащевка. Все ж еще не старушка.

— Как время-то скачет, — прошептал Вано.

Мальчишка на «горке» от смелого акробатического эксперимента воздержался, зато его сестрица-сообщница, попыталась встать на четвереньки и тыльным способом начать спуск по сомнительному желобу. За что немедля и схлопотала по заднице бабушкиным зонтиком.

На возмущенный вопль экстремалки спешно подкатила мамочка с коляской, начала совместно с бабулей выговаривать вопящему дитю. Пацан успел подобрать пустую бутылку, загрузить ее в сетку коляски и немедля попытался угнать транспортное средство. Из коляски протестующее заорали, мама с бабушкой кинулись догонять…

— Да как с таким количеством мурзиков вообще можно управляться? — засмеялся Вано.

Керсты поднялись к Якиманке, в гастрономе взяли вместо водки пачку манки и легкого «крымского», и пошли обедать.