Развод? Прекрасно, дорогой!

Глава 26

Вот скажите, зачем мне это понадобилось?

Я задавала этот риторический вопрос в мировое пространство, лежа на диване. Абсолютно голая, раскинув ноги и задрав их на спинку, а руки забросив за голову. Вполне так эротично, если бы не одно большое «но», заключавшееся в побочке от лазера.

Подмышки, голени и «глубокое бикини» выглядели так, словно обгорели на солнце. Боль отчасти снял лидокаиновый спрей, но зуд и краснота остались. Буклет, который я наконец-то прочитала, успокаивал, что это вариант нормы и скоро пройдет. Завтра. Или послезавтра. А если нет, тогда надо обратиться к дерматологу.

Вот спасибочки-то! И винить некого, кроме себя. Не жилось же мне с шерстью. Захотелось стать гладкой, как змея, но чтобы при этом не бриться и не ощипываться. А ведь через две недели придется эту пытку повторить. Иначе не стоило и затеваться.

На этой зудящей ноте Сирил известил, что я снова кому-то понадобилась.

Геннадий? Хм… Это становится интересным.

- Ань, как сегодня с планами? – спросил он.

- Сегодня плотно работаю, - соврала я. Не говорить же, что у меня пожар в интересном месте, и вовсе не эротический. – Может, завтра?

На самом деле я не была уверена, что уже завтра буду готова к свиданию, которое неизвестно чем закончится. Учитывая, как мы поглядывали друг на друга в его офисе. Нет, я вовсе не планировала вот так сразу секс, но… мало ли. С Багирой я, собственно, тоже ничего не планировала.

- Завтра я, к сожалению, не смогу, - вздохнул Геннадий. – Что ж нам никак не состыковаться-то?

А вот это точно прозвучало… эм… двусмысленно.

Так, стоп! Хватит того, что все горит снаружи, не надо добавлять еще и изнутри. Тем более душ принимать сегодня не рекомендуется.

- Да ладно, состыкуемся как-нибудь.

О черт!..

- Ловлю на слове, - усмехнулся он. – Позвоню.

Поскуливая и подвывая, я отправилась на кухню. Разумеется, за кофе. Порылась в большом бумажном пакете, куда сложила двадцать пять упаковок разных капсул. Эквадор? Эфиопия? Или просто Никарагуа? Выбор, конечно, зло, но зло приятное.

Точно так же всегда было и с одеждой, если заказывала доставку с примеркой. Три пиджака, пять брюк, четыре юбки – с запасом, чтобы хоть что-то подошло. А потом подходит все, и ты не знаешь, что оставить. Сражаешься с собой, чтобы все это не забрать, и терпишь сокрушительное поражение.

Остаток вечера прошел все в той же непристойной, но охлаждающей и избавляющей от болезненного контакта с поверхностями позе. И с графическим планшетом на животе. Черновой этап не требовал четкого бюджета – я просто рисовала эскизы согласно пожеланиям.

Солнечный белый вечер плавно и незаметно перетек в такую же солнечную белую ночь. Уже собираясь ложиться, я спохватилась, что не погуглила папу-Малиновского. Он нашелся без труда, и я поняла, что все несколько серьезнее, чем предполагалось.

Малиновский оказался одним из многочисленных вице-губернаторов, курирующим в числе прочего комитет по вопросам законности, правопорядка и безопасности. С фотографии на сайте городской администрации смотрел мужчина лет шестидесяти, назвать которого пожилым не повернулся бы язык. Холодный хищный взгляд и жесткие складки у рта говорили о том, что дядечка точно не промах. Из тех Акел, которые не промахиваются до глубокой старости.

Я зашла в вотсап и написала крестному:

«Дядь Толь, ты в курсе, кто папа девочки, которую ты мне сосватал в клиентки?»

Он еще не спал и ответил сразу:

«Разумеется. А что?»

«Да нет, ничего. У меня с ним завтра рандеву. Уточнить бюджет проекта».

«А, ну так что? – к вопросу был прилеплен смайлик с высунутым языком. – Ты у нас женщина почти свободная, красивая. Не тушуйся».

«Ты издеваешься? - я немного опешила. – Ему же лет шестьдесят, не меньше».

«Ну и что? Мне тоже шестьдесят. Старый конь борозды не испортит».

«Ну да, ну да, он в ней спит».

«Но-но, полегче!»

Я вернула ему его же смайлик и закрыла вотсап.

Ночка выдалась нелегкая. Я вертелась, как уж на стекловате, и утешала себя тем, что могло быть и хуже. Например, были бы у меня усы и борода, пошла бы я сводить их лазером – и…

Впрочем, к утру стало получше: и зуд поменьше, и краснота не такая пугающая. Позавтракав в «Незабудке» и полюбезничав для разминки с Вадимом, я отправилась пешком в Смольный, благо недалеко. В то самое историческое здание, которое визуально знакомо каждому питерцу, но внутри мало кто бывал.

Сверяясь с навигатором в телефоне, я нашла четвертый подъезд – да-да, именно подъезд, а не парадную. Малиновский ответил после первого же гудка.

- Зайдите внутрь, - приказал он. – И скажите охраннику, что за вами сейчас придут. Надеюсь, паспорт взяли?

Об этом он меня не предупреждал, но, к счастью, паспорт всегда был со мной – на тот случай, если понадобится опознать труп. Пока я ждала своего Вергилия*, документ мой детально изучили и переписали все данные в журнал.

- Вы Дроздова? – сурово спросила появившаяся из ниоткуда дама, похожая на учительницу химии. Почему химии? Наверно, потому, что в школе этот предмет был для меня самым страшным. – Пойдемте.

Я прошла через рамку, позвенев ремнем, но снять его не потребовали, сумку осматривать тоже не стали. Дама шествовала по коридору, не оглядываясь. От ее осанки веяло мрачным «Оставь надежду всяк сюда входящий»* - не зря мне вспомнился Данте. Открыв одну из множества дверей, она пропустила меня в просторную приемную, а потом и в кабинет.

- Проходите, Анна, присаживайтесь, - не потрудившись даже привстать, Малиновский показал на стул у приставного стола. – Виктория, кофе.

-----------------

*Отсылки к «Божественной комедии» Данте Алигьери, где римский поэт Вергилий выступает проводником героя в загробном мире