Ребята Джо

ГЛАВА Х Деми пристраивается

— Мама, можно мне с тобой поговорить? — спросил Деми однажды вечером, когда они вдвоем с матерью сидели у затопленного камина, в то время как Дейзи наверху писала письма, а Джози училась в соседней комнате.

— Конечно, милый. Надеюсь, что ты пришел ко мне с хорошими вестями. — И миссис Мегги подняла голову от шитья с выражением удовольствия и тревоги на добром лице. Она очень любила беседы с сыном и всегда была уверена, что он говорит дело.

— Я думаю, что мое сообщение будет тебе приятно, — отвечал Деми с улыбкой, отстраняя газету и усаживаясь рядом с матерью на узеньком диванчике.

— Говори же скорее!

— Ты ведь не любишь репортерского дела и будешь довольна узнать, что я отказался от него.

— Конечно, это слишком неопределенное и непрочное занятие, без каких бы то ни было видов на будущее. Я бы хотела, чтобы ты пристроился в каком-нибудь солидном деле и зарабатывал впоследствии деньги. К сожалению, никакая профессия тебе не улыбается, а потому остается рассчитывать только на хорошее место.

— Например, в правлении железной дороги?

— Нет, там уж чересчур хлопотливо и шумно, и вечно приходится сталкиваться с грубыми, необразованными людьми. Надеюсь, что ты не остановился на этом занятии?

— Я бы мог получить его, но что ты скажешь о месте бухгалтера в оптовом кожевенном складе?

— О нет, ты наживешь себе горб, сидя вечно за конторкой, а потом, начиная бухгалтером, им же и умрешь, потому что дальнейшего хода нет.

— Как ты отнесешься к коммивояжерству?

— Вполне отрицательно. Все эти крушения на железных дорогах, путешествия во всякую погоду и дурное питание в буфетах наверное сведут тебя в могилу или сделают из тебя калеку.

— Я бы мог быть личным секретарем у одного писателя, но жалованье там очень ничтожное и во всякое время может прекратиться.

— Это больше в моем духе. Я ничего не имею против всякого честного труда, но нежелательно, чтобы мой сын из-за жалких центов проводил свои лучшие годы в какой-нибудь темной конторе или таскался бы по железным дорогам. Я хотела бы для тебя такого дела, которое развивало бы твои способности и вкусы и в котором ты со временем мог бы сделаться участником. Таким образом, годы учения не пропали бы даром, а сделали бы тебя способным занять почетное место среди дельных и уважаемых людей. Мы все это обсудили с твоим отцом, когда ты был еще маленьким, и, будь он в живых, он объяснил бы тебе мою мысль и помог бы устроиться.

При этих словах миссис Мегги смахнула набежавшие слезы, так как память о муже была ей очень дорога, а на воспитание детей она смотрела как на священный долг, которому она всецело отдала свою жизнь. Деми обнял мать и продолжал нежно:

— Милая мама, мне кажется, я устроюсь так, как тебе этого хочется, и если я не оправдаю твоих надежд, это уже будет не моя вина. Позволь мне сказать тебе, в чем дело. Я молчал до сих пор, потому что ничего не знал наверно, но мы с тетей Джо уже давно поджидали этот случай, и теперь он настал. Ты знаешь ее издателя, мистера Тайбера, у него прекрасное дело. Кроме того, он в высшей степени порядочный человек, что доказывает его поведение с тетей. Я давно мечтал о таком месте. Я люблю книги, и если я не могу сам быть писателем, я хотел бы принимать участие в их издании. Для этого нужно обладать некоторым литературным вкусом. Приходится сталкиваться с умными, образованными людьми. Ходить к мистеру Тайберу по делам тети для меня настоящее удовольствие. Там столько книг и картин, у него бывают все известные писатели и писательницы, а мистер Тайбер сидит за столом, как король, принимающий своих подданных, потому что ведь даже самые крупные знаменитости со страхом ожидают его решений. Конечно, все это вряд ли будет касаться меня, но мне нравится весь дух учреждения, которое так не похоже на все коммерческие конторы. Право, я предпочел бы служить истопником у мистера Тайбера, чем получать огромное жалованье в кожевенной торговле.

Деми остановился, чтобы передохнуть, а миссис Мегги, лицо которой постепенно прояснялось, воскликнула:

— Как раз то, чего мне хотелось! Неужели ты получил такое место? Милый мой мальчик, твоя судьба обеспечена, если ты попадешь в это прекрасное дело и будешь иметь таких хороших руководителей.

— Подождем еще радоваться, мама, я покуда там на испытании и должен начинать сначала. Мистер Тайбер был очень любезен и обещал сделать все возможное в зависимости от моих способностей. Я приступаю к своим обязанностям с первого числа будущего месяца и записываю заказы. Мне это нравится. Я готов возиться с книгами, хотя бы только сметать с них пыль, — смеялся Деми, который, по-видимому, нашел наконец себе дело по душе.

— Ты унаследовал эту любовь к книгам от дедушки, он не может жить без них. Меня это очень радует. Такой вкус служит большим утешением и помощью в жизни. Я, право, очень рада, Джон, что ты займешься, наконец, серьезным и настоящим делом. Большинство молодых людей начинают гораздо раньше, но, по-моему, опасно заставлять их сталкиваться с жизнью в то время, когда тело и душа нуждаются еще в домашней любви и уходе. Теперь ты уже мужчина и можешь устроиться самостоятельно. Если ты проживешь так же честно, полезно и счастливо, как твой отец, я не буду горевать о деньгах.

— Постараюсь, мама. Мне удивительно повезло, ведь «Тайбер и К°» очень порядочно обращаются со своими служащими, и добросовестный труд у них хорошо оплачивается. Дело поставлено там серьезно, а это очень приятно. Терпеть не могу, когда даются обещания, которые не исполняются, и тому подобную безалаберность в деловых отношениях. Мистер Тайбер сказал мне, что это только начало, и обещал в будущем другую работу. Он знает от тети, что я писал рецензии и имею скромные литературные дарования. Поэтому, хотя я никогда не буду Шекспиром, может быть, кое-что написать удастся. А если нет, я ограничусь тем, что буду содействовать появлению в свет произведений других людей, и это уже великое утешение.

— Мне очень приятно, что ты так думаешь. Много значит любить то дело, которым занимаешься. Я терпеть не могла учить чужих детей, но хозяйством в своем доме никогда не тяготилась, хотя по временам приходилось трудно. А тетя Джо довольна? — спросила миссис Мегги, воображение которой рисовало уже ей великолепную вывеску с крупной надписью: «Тайбер, Брук и К°».

— Так довольна, что мне было очень трудно упросить ее не проговориться раньше времени. Я строил уже так много планов и так часто огорчал тебя, что мне хотелось теперь действовать наверняка. Я поручил Робу и Тедди задержать ее сегодня дома, покуда я не поговорю с тобой, так как она хотела сама рассказать тебе все. Если бы ты знала, какие великолепные планы она для меня строит! Мистер Тайбер не торопится в своих решениях, но на него вполне можно положиться, и я чувствую, что дело мое теперь в шляпе.

— Слава богу, слава богу, мой мальчик, я очень боялась, что, несмотря на все мои заботы, я, может быть, не сумела предостеречь тебя от пустой и бессодержательной жизни. Теперь я совершенно спокойна. Если только Дейзи будет счастлива, а Джози откажется от своей мечты, мне больше ничего не нужно.

Деми предоставил мать ее радостным мыслям на несколько минут, наслаждаясь также своей счастливой мечтой, о которой он не хотел еще говорить. Затем он снова заговорил в том покровительственном тоне, который появлялся у него невольно по отношению к сестрам:

— Я позабочусь о девочках, но я начинаю убеждаться в том, что дедушка прав, когда он говорит, что каждый из нас должен быть тем, на что предназначил его Бог. Мы можем только развивать хорошие стороны своей натуры и сдерживать дурные. Я наконец пристроился. Пусть Дейзи будет счастлива по-своему. Если Нат вернется домой человеком, благослови их, и пускай они устраиваются своим домом. А потом мы с тобой займемся маленькой Джо и поможем ей найти свое действительное призвание.

— Вероятно, ты прав, Джон, но у меня были свои мечты для моих детей, и мне так хочется, чтобы они сбылись. Я вижу, что Дейзи очень любит Ната, и если он окажется достойным ее, я не буду мешать их счастью. Но с Джози будет труднее. Несмотря на всю мою любовь к сцене, я все-таки не знаю, как я примирюсь с тем, что моя дочь будет актрисой, хотя в ней положительно есть определенно выраженное сценическое дарование.

— Кто же виноват? — спросил Деми, вспомнив, с каким интересом его мать относилась к их детским спектаклям.

— Конечно, я. Это и не могло быть иначе, когда я разыгрывала с вами «Детей в лесу» раньше, чем вы умели говорить, а Джози уже в колыбели умела декламировать стихи. Да, вкусы матери сказываются в детях, и приходится расплачиваться за них, позволяя детям поступать по-своему, — засмеялась миссис Мегги.

— Почему же в нашей семье не быть великой артистке, так же как писательнице, министру и известному издателю? Мы не выбираем своих способностей, но не имеем права и прятать их только потому, что они не соответствуют нашим желаниям. Позволь Джо поступать, как она хочет, и пусть она покажет, на что способна. Я никогда не потеряю ее из виду, а ты будешь в восторге, увидев ее на сцене, куда сама так стремилась. Лучше уж не противься, мама, если твои своевольные дети хотят идти своей дорогой.

— Другого ничего не остается делать, предоставив последствия воле Божией, как говорила мама, когда ей предстояло какое-нибудь решение и она не видела другого выхода. Конечно, я была бы в восторге, если бы не боялась, что такая жизнь составит несчастье моей девочки. Нет ничего труднее, как отказаться от суеты, когда однажды испробуешь ее треволнения. Я кое-что знаю об этом, так как если бы не твой покойный отец, я бы, наверное, была теперь актрисой, несмотря на тетю Марч и на всех наших благородных предков.

— Пусть же Джози вплетает новые лавры в наше имя. С такими двумя стражами, как ты и я, наша маленькая Джульетта будет в полной безопасности, хотя бы целая дюжина Ромео распевали ей серенады под балконом. Право, мама, мне странно встретить оппозицию со стороны той, которая на Рождество будет умилять своих зрителей в роли главной героини тетиной пьесы. Я, право, жалею, что ты не сделалась актрисой, хотя нас, вероятно, тогда не было бы на свете.

Деми стоял, повернувшись спиной к камину, с гордой осанкой счастливого и удовлетворенного человека. Миссис Мегги вспыхнула при этих словах сына и должна была признаться, что годы не сделали ее равнодушнее к сценическим успехам.

— Это очень глупо, что я согласилась, но мне трудно было отказываться, когда Джо и Лори написали роль специально для меня и вы все принимаете там участие. Как только я надеваю свой костюм, совершенно забываю все окружающее и чувствую то же волнение, как и в былые времена, когда мы устраивали свой театр на чердаке. Если бы Дейзи согласилась играть дочь, было бы совсем хорошо, так как с тобой и Джози я совершенно не чувствую себя на сцене, а просто живу в своей роли.

— Особенно в больнице, где ты находишь своего раненого сына. На последней репетиции я чуть не заплакал, когда ты так убивалась надо мною. Не забудь только в следующий раз вытереть слезы, а то я непременно чихну, — рассмеялся Деми.

— Непременно; но мне в самом деле было ужасно видеть тебя таким бледным и несчастным. Надеюсь, что за мою жизнь не будет другой войны, так как тебе пришлось бы тогда идти, а я не хотела бы переживать вторично все то, что мы вынесли с моим отцом.

— Ты не находишь, что Алиса лучше играет, чем Дейзи? У Дейзи нет никаких драматических способностей, а Алиса очень поднимает всю роль. По-моему, маркиза великолепно ей удастся. — И Деми зашагал по комнате, как будто жар от камина ему стал неприятен.

— Это правда! Она милая девушка, я очень люблю ее и горжусь ею. Где она сегодня?

— Вероятно, зубрит греческую грамматику, это, к сожалению, ее обычное занятие по вечерам, — проговорил Деми вполголоса, останавливаясь перед книжным шкафом, в котором он не мог разглядеть ни одного заглавия.

— Мне нравится этот тип девушки. Красивая, воспитанная, образованная и в то же время такая семейная. Вот настоящая подруга для умного и хорошего человека. Надеюсь, она найдет себе такого.

— Я тоже, — буркнул Деми.

Миссис Мегги углубилась в созерцание прометанной петли и не заметила выражения лица сына. Он радостно улыбался старым книгам, как будто они из своей стеклянной тюрьмы могли сочувствовать ему на заре его начинавшейся страсти. Но Деми был осмотрительный юноша и не любил действовать, не подумав. Он еще не был уверен в своих чувствах и спокойно ждал того времени, когда голос сердца заговорит более настойчиво и властно. Он молчал, но его карие глаза были красноречивее слов, и между ним и Алисой Хит невольно создался невинный маленький заговор, о существовании которого они и сами почти не знали. Алиса усердно училась, желая окончить колледж с первой наградой, а он добивался того же на более широком и трудном житейском поприще. Деми ничего не мог предложить своей будущей жене, кроме себя самого, и, будучи скромным юношей, он считал это недостаточным, покуда он не докажет своей работоспособности и не убедится в том, что может составить счастье женщины.

Никто не заметил его болезни, кроме проницательной Джози, но последняя опасалась заходить слишком далеко с братом и благоразумно удовлетворялась тем, что издали следила за ним, выжидая удобного моментадля нападения. Деми взял привычку играть на флейте у себя в комнате, по вечерам поверяя этому другу все свои мечты и любовные опасения.

Миссис Мегги, занятая хозяйством, и Дейзи, любившая только скрипку Ната, не обращали внимания на эти ночные концерты, но Джози понимала их значение и готовилась свести счеты с братом за кое-какие неприятности, которые он причинял ей, принимая всегда сторону Дейзи в ее столкновениях с непокорной сестренкой. В этот вечер желанная минута наконец наступила, и Джози не замедлила ею воспользоваться.

Миссис Мегги заканчивала прометывать петлю, а Деми беспокойно шагал взад и вперед, когда в соседней комнате громко захлопнулась книга, послышался продолжительный зевок, и в дверях появилась Джози, в которой, очевидно, происходила борьба между сном и желанием пошалить.

— Вы упоминали здесь мое имя. Что вы говорили обо мне? — спросила она, усаживаясь на ручку кресла.

Мать сообщила ей хорошие вести о Деми, а последний принял ее поздравление с таким снисходительным видом, что Джози немедленно усмотрела в этом начинавшуюся манию величия и решила принять свои меры.

— Я слышала, вы говорили что-то о спектакле. Я хотела бы оживить свою роль какой-нибудь песенкой. Что вы скажете на это? — И, сев за рояль, она запела:

О, милая дева, как выражу я

Любовь, что меняет всю жизнь для меня;

Как выражу жажду тебе посвятить

Все силы души и тебе лишь служить?

Продолжить ей не удалось, так как Деми, красный от злости, бросился к ней, и через несколько минут проворная молодая особа носилась вокруг стола, преследуемая будущим участником в деле «Тайбер и К°».

— Ах ты, мартышка! Как ты смеешь рыться в моих бумагах? — кричал оскорбленный поэт, тщетно стараясь схватить сестру, которая прыгала взад и вперед, размахивая кусочком бумаги.

— И не думала. Нашла это в большом словаре. Поделом, если ты разбрасываешь повсюду свою мазню. Разве тебе не нравится моя песенка? Она очень хорошенькая.

— Я тебя заставлю пропеть другую, которая тебе не понравится, если ты не отдашь мне моей собственности.

— Возьми, если можешь! — И Джози исчезла за дверью, откуда уже слышался голос миссис Мегги: «Дети, дети, не ссорьтесь!». Бумага уже горела в камине, когда Деми вошел в комнату, и он немедленно успокоился, увидев, что яблоко раздора уничтожено. Джози присмирела после его угрозы и заискивающе упрашивала его сказать ей, о чем они говорили с матерью. Чтобыокончательно уничтожить ее, он сообщил ей содержание своей беседы и, таким образом, сейчас же приобрел себе союзницу.

— Ах ты, милый мальчик! Я больше никогда не буду дразнить тебя, несмотря на все твои сентиментальные вздохи. Если ты возьмешь мою сторону, я ни за что не выдам тебя. Посмотри, вот записка от Алисы. Может быть, ты примешь ее в знак мира, и она успокоит твои взволнованные чувства.

Глаза Деми заблестели, когда он увидел листок в руках Джози. Но так как он догадывался о ее содержании, то отнял у Джози все козыри, сказав небрежно:

— Там нет ничего особенного. Она сообщает только, поедет ли она завтра на концерт с нами вечером. Прочти, если хочешь.

Из духа противоречия, свойственного ее полу, Джози немедленно утратила всякий интерес к записке. Но она внимательно следила за Деми, покуда он пробегал глазами бумагу, а потом спокойно бросил ее в огонь.

— Боже мой, Деми, я думала, что ты хранишь все, к чему прикасались ее пальцы. Разве ты не любишь Алису?

— Очень, мы все ее любим. Но ухаживание и сентиментальные вздохи не по моей части. Твои роли окончательно свели тебя с ума, моя милая, и, потому что мы с Алисой играем влюбленных, ты вбила себе в голову, что это так и есть на самом деле. Не теряй времени по-пустому, занимайся своими делами и оставь меня в покое. Надеюсь, что такое поведение больше не повторится: во-первых, это невежливо, а во-вторых, театральные королевы не занимаются подобными глупостями.

Это последнее замечание окончательно сразило Джози. Она униженно попросила прощения и отправилась спать.

Деми скоро последовал ее примеру, вполне довольный тем, как он разубедил свою сестренку. Но если бы он видел ее лицо, когда она прислушивалась к тихим жалобам его флейты, то потерял бы часть своей уверенности.

Стоя на лестнице с очень умным и хитрым видом, она произнесла презрительно:

— Надуть меня тебе не удастся. Я знаю, кому предназначаются эти серенады.