Ребята Джо

ГЛАВА XXII Заключение

«Я чувствую себя совершенно так, будто я живу в пороховом погребе, не зная, какая бочка разорвется подо мной», — размышляла миссис Джо по дороге к Парнасу, где она намеревалась намекнуть сестре, что очаровательной сестре милосердия следует возвратиться к своим мраморным богам, раньше, чем по ее вине прибавится новое страдание к прежним ранам их героя. Миссис Джо не касалась тайны Дэна, но намека было достаточно: миссис Эми охраняла дочь как зеницу ока и сразу изобрела простой способ, чтобы избежать опасности. Мистер Лори собирался в Вашингтон по делам Дэна и с удовольствием согласился взять с собой семью. Таким образом, план удался вполне, и миссис Джо отправилась домой, чувствуя себя настоящей предательницей. Она ожидала бурной сцены, но Дэн принял известие очень спокойно, а миссис Эми была уверена, что пылкое воображение сестры снова ввело ее в заблуждение. Но если бы она видела лицо Дэна во время прощания с Бесс, ее материнский глаз открыл бы то, что ускользнуло от ее неопытной дочери. Миссис Джо боялась, чтобы Дэн не выдал себя, но он выучился самообладанию в суровой школе и храбро выдержал испытание. Только в последнюю минуту он взял обе руки Бесс в свои и сказал горячо:

— Прощайте, Принцесса. Если нам не суждено больше встретиться, вспоминайте иногда вашего старшего друга Дэна.

Она, тронутая его страданиями и печальным выражением глаз, ответила с необыкновенной для себя горячностью:

— Как же я могу не вспоминать вас, когда мы все так гордимся вами. Желаю вам удачи в вашем новом деле, и дай бог, чтобы вы скорее к нам возвратились.

Она подняла на него глаза с таким дружеским участием, что сознание огромности его потери сразу охватило Дэна. Он порывисто обнял Бесс и, пробормотав «Прощайте», — поспешил в свою комнату, которая снова превратилась для него в тюремную камеру, но теперь уже без проблеска голубого неба. Эта порывистая ласка и быстрый уход несколько смутили Бесс. Она озабоченно смотрела вслед Дэну, а краска постоянно менялась в ее лице. Миссис Джо заметила ее волнение и, опасаясь расспросов с ее стороны, поспешила их предупредить:

— Прости ему, Бесс. Он недавно пережил тяжелое горе и потому легко расстраивается при разлуке со старыми друзьями, ведь он едет очень далеко и может не вернуться из тех диких стран.

— Вы говорите о его падении и о той смертельной опасности, которой он подвергался? — спросила Бесс простодушно.

— Нет, милая, хуже. Но я не могу больше рассказывать тебе. Поверь мне только, что он достойно перенес свое испытание, и ты можешь продолжать уважать его так же, как и я.

— Он потерял любимого человека? Бедный Дэн, как мне жаль его!

Бесс не расспрашивала больше и удовлетворилась своей догадкой, которая так близко подходила к истине, что миссис Джо кивнула, а Бесс, успокоенная, отправилась домой.

Удовлетворить Теда оказалось не так легко, и непривычная скрытность Дэна приводила его в совершенное отчаяние. Миссис Джо предупреждала его, чтобы он не приставал к Дэну с вопросами, пока тот не поправится, но Тед решил до его отъезда добиться у него подробного отчета в его приключениях, которые, судя по лихорадочному бреду Дэна во время болезни, были полны захватывающего интереса. Поэтому в один прекрасный день, когда никого из старших не было поблизости, Тед вызвался занимать больного и приступил к этому следующим талантливым образом:

— Слушай, старина, если ты не желаешь, чтобы я читал тебе, изволь разговаривать и расскажи мне все о Канзасе, о фермах и обо всем прочем. Историю из Монтаны я знаю, но ты как будто забыл все, что было раньше. Проснись скорее и рассказывай, — начал он так неожиданно, что Дэн был вынужден встряхнуться от своих размышлений.

— Нет, я не забыл, но это интересно только для меня одного. Я не видел ферм, отказался от них, — отвечал он медленно.

— Почему?

— Было другое дело.

— Какое?

— Например, изготовление щеток.

— Не вышучивай меня. Говори правду.

— Я действительно делал щетки.

— Зачем?

— Больше для того, чтобы оградить себя от искушений.

— Во всяком случае, из всех странных дел, которыми ты занимался, а их было очень много, это самое странное, — воскликнул Тед, несколько обескураженный своим открытием. — Какие искушения, Дэн? — продолжал он, решив не сдаваться так легко.

— Все равно, не приставай.

— Но я же очень хочу знать, я ведь твой друг, люблю тебя и всегда любил. Расскажи мне все подробно, я буду молчать как рыба, если ты боишься, что кто-нибудь узнает.

— Неужели? — И Дэн посмотрел на него, стараясь представить себе, как бы изменилось его лицо, если бы истина стала ему известна.

— Я готов поклясться, чем хочешь. Наверно, страшно интересно, и я должен все узнать.

— Ты гораздо любопытнее женщин. Джози… и… и Бесс никогда не расспрашивают.

— Потому что они не любят скандалов и тому подобных историй. Однако же весь этот случай в руднике с геройством и смертельной опасностью им очень понравился. Мне тоже, но я вижу по твоим глазам, что есть еще что-то, и я непременно хочу знать, кто такой Блэр и кто Мейсон, кто кого ударил, кто убежал и все прочее.

— Что?! — крикнул Дэн таким голосом, который заставил Теда вздрогнуть.

— Видишь ли, ты болтал про них в бреду, а мы удивлялись, дядя Лори и я. Но не беспокойся, пожалуйста, если ты забыл и не хочешь сказать.

— А что еще я говорил? Странно, какой вздор может нести человек, когда он без памяти.

— Я больше ничего не слышал, но эти отрывки меня заинтересовали, и я упомянул о них, желая освежить твою память, — сказал Тед очень вежливо, смущенный мрачным видом Дэна.

Но через минуту лицо Дэна прояснилось, и, заметив нетерпение мальчика, он решил позабавить его игрой в вопросы и ответы и удовлетворить его любопытство полуправдой, полушуткой.

— Дай мне сообразить; Блэр — это молодой человек, с которым я познакомился на железной дороге, а Мейсон — бедный малый в больнице, куда я также попал. Блэр убежал к своим братьям, а про Мейсона я могу сказать, что его ударили, так как он умер в больнице. Теперь ты доволен?

— Нет, почему Блэр бежал? Кто ударил Мейсона? Я уверен, что тут была какая-нибудь драка, не правда ли?

— Да.

— Ия догадываюсь, по какому поводу.

— Любопытно послушать твои догадки, — сказал Дэн, стараясь говорить спокойно.

В восторге, что ему разрешили говорить, Тед стал излагать свои соображения.

— Ты можешь молчать, если я догадаюсь. Я узнаю по твоему лицу и никому не скажу. Теперь слушай. Там, на Западе, бывают дикие расправы, и ты замешан в одной из них. Я, конечно, не подразумеваю ограбление почты или нападение на поезд, но, может быть, ты, защищая поселенцев, повесил какого-нибудь бродягу или даже застрелил нескольких, как это иной раз приходится делать, обороняясь. Ага! Я был уверен, что догадался. Можешь не говорить, я вижу, как блестят твои глаза и сжимаются кулаки. — И Тед в восторге запрыгал по комнате.

— Молодец, молодец, продолжай, — сказал Дэн, находя странное удовольствие в болтовне Теда и желая, но не осмеливаясь подтвердить его догадки. Он, может быть, и сознался бы в проступке, если бы не понесенное наказание, позор которого еще тяжелым бременем лежал на нем.

— Я знал, что добьюсь правды, меня нелегко обмануть, — начал Тед с таким самодовольством, что Дэн коротко засмеялся. — Теперь ведь стало легче, когда ты поговорил со мной? Досказывай же скорее остальное, если только тебя не связывает клятва.

— В том то и дело, что она меня связывает.

— О, тогда, конечно, не нужно.

На лице Теда выразилось разочарование, но он сейчас же овладел собой и снова заговорил тоном светского человека:

— Я понимаю: дело чести, тайна до могилы и так далее. Очень рад, что ты заступился за товарища в больнице. Скольких ты убил?

— Одного.

— Негодяя, конечно?

— Отпетого мерзавца.

— Хорошо, но не смотри же так злобно. Я ничего не имею против. Я и сам с удовольствием поступил бы так же. Тебе пришлось потом бежать и стараться не обращать на себя внимания в течение некоторого времени. Не так ли?

— Да, и даже довольно долго.

— В конце концов все обошлось благополучно, ты удалился в шахты и там совершил свой подвиг. По-моему, прекрасно, и я очень рад, что знаю, но не буду болтать.

— Смотри же, помни свое обещание. Слушай, Тедди, если бы ты убил человека, дурного, конечно, — тебя бы это очень мучило?

Мальчик уже открыл рот, чтобы ответить: «Нисколько», — но что-то в лице Дэна остановило его:

— Если бы это случилось на войне или ради самозащиты, вероятно, я бы не мучился, ну а хватить человека в припадке гнева, конечно, другое дело. Я бы нисколько не удивился, если бы начал терзаться угрызениями совести, и убитый постоянно мерещился бы мне. Но с тобой ведь этого не было? Ты дрался честно, да?

— Я был прав, но мне все-таки жаль, что это случилось. Женщины смотрят на такие вопросы другими глазами и приходят в ужас. Это тяжело, ну да приходится привыкать.

— А ты не говори женщинам. Зачем им доставлять лишние неприятности? — сказал Тед с видом человека, хорошо изучившего женщин.

— Я и не собираюсь, но и ты держи свои предположения при себе. Теперь можешь читать, если хочешь.

На этом их разговор прекратился, но Тед очень утешился им и потом еще долго ходил с глубокомысленным и таинственным видом.

Прошло несколько спокойных недель. Дэн сердился на задержку в делах, и когда он наконец получил извещение, что бумаги его готовы, начал энергично готовиться к отъезду, желая тяжелой работой заглушить несчастную любовь и, отказавшись от личной жизни, посвятить себя другим.

Таким образом, в одно мартовское утро наш герой выехал из Пломфильда на своей Окту в сопровождении верного Дона. Теперь ему снова предстояло встретиться лицом к лицу с теми врагами, от которых его уже спасли один раз Божья помощь и человеческое милосердие.

— Боже мой, жизнь будто вся состоит только из расставаний, и с каждым годом разлука становится все тяжелее, — вздыхала миссис Джо неделю спустя, сидя в большой гостиной на Парнасе, куда вся семья собралась встретить вернувшихся путешественников, мистера Лори и миссис Эми, возвратившихся вместе с Бесс из Вашингтона.

— И встреч также, дорогая. Сейчас мы возвратились к вам, и Нат находится по дороге домой. Ищи во всем хорошую сторону, как советовала мама, и не горюй, — ответила миссис Эми, которая была очень рада вернуться домой, где ничто больше не угрожало покою ее дочери.

— Я так измучилась за последнее время, что не могу не ворчать. Как должен был удивиться Дэн, не встретив вас в Вашингтоне… Это было благоразумно с вашей стороны, но ему было бы приятно повидаться еще раз со своими, прежде чем отправиться в пустыню, — сказала миссис Джо печально.

— Так гораздо лучше. Мы сделали все что могли. Оставили ему письма и уехали, не дождавшись его. Бесс это, по-видимому, было приятно, а я положительно вздохнула свободно. — И миссис Эми улыбнулась дочери, которая весело смеялась и болтала с кузинами. Миссис Джо покачала головой, как будто не зная, где искать хорошую сторону в этом вопросе, но дальнейшим сетованиям был положен конец приходом мистера Лори, который радостно объявил:

— Новая картина. Взгляните, добрые люди, и скажите, как вам нравится андерсеновский скрипач?

С этими словами он распахнул двери, за которыми стоял молодой человек с сияющим лицом и скрипкой в руках. Все встали ему навстречу, восклицая:

— Нат! Нат!

Но Дейзи, утратившая на этот раз спокойствие, добежала до него первая и прильнула к нему, рыдая от радости. Вопрос был бесповоротно решен этими нежными объятиями, так как, хотя миссис Мегги быстро отвлекла от них свою дочь, но лишь для того, чтобы занять ее место; Деми с истинно братским чувством жал руку Нату, а Джози танцевала вокруг них, изображая всех трех ведьм Макбета, воплощенных в одну, и распевая самым трагическим голосом:

— Ничтожеством он был, второй скрипкой он есть, первой он будет! Слава, о, слава!

Дружный смех, вызванный этой выходкой, развеселил и успокоил всех. Затем начался обычный град вопросов и ответов. Молодые люди любовались белокурой бородой Ната и заграничным покроем его платья, девушки находили, что он очень похорошел, а старшие радовались его удачам. Конечно, все интересовались его музыкой, и, наговорившись досыта, он с радостью взялся за свой инструмент. Даже наиболее строгие слушатели удивлялись его успехам столько же, сколько энергии и самообладанию, которые из скромного Ната сделали нового человека. Через некоторое время, оглядев всех присутствующих с радостным и счастливым выражением, он сказал:

— Теперь позвольте мне сыграть вам одну вещицу, которую все, наверное, помнят, но никто не может любить так, как я.

И он заиграл ту уличную мелодию, которую они слышали от него, когда он в первый раз остановился у ворот Пломфильда. Все узнали ее и присоединились к грустному припеву, который так правильно передавал чувства, волновавшие музыканта.

— Теперь мое настроение значительно лучше, — говорила миссис Джо, возвращаясь с Парнаса домой. — Не всем нашим мальчикам посчастливилось в жизни, но мне кажется, что Ната можно отнести к числу удачников — и терпение Дейзи получит наконец вознаграждение. Нат — твоя работа, Фриц, и я сердечно поздравляю тебя.

— Мы можем только бросить семена и надеяться, что они упадут на хорошую почву. Если я сеял семя, то ты следила, чтобы птицы небесные не расклевали его, а брат Лори щедро поливал молодые ростки. Поэтому поделим жатву между собой и будем благодарить Бога даже за скромное участие в ней, дорогая моя!

— Я думала одно время, что с моим бедным Дэном семя упало на очень каменистую почву, но я нисколько не удивлюсь, если он превзойдет всех остальных в том, что можно назвать истинным успехом в жизни, так как об одном раскаявшемся грешнике будет больше радости, чем о многих праведниках, — ответила миссис Джо, по-прежнему готовая защищать своих неудачников.

Утомленному историку семейства Марч очень хотелось закончить настоящий рассказ землетрясением, которое поглотило бы Пломфильд и его обитателей, но так как подобное мелодраматическое заключение могло бы не всем быть по вкусу, то он не решился привести свое намерение в исполнение, а постарается удовлетворить любопытство читателей кратким перечнем дальнейших событий.

Все свадьбы оказались удачными. Дела молодых людей, так же как и девушек, шли блестяще. Бесс и Джози стяжали лавры на артистическом поприще, а со временем нашли себе достойных спутников жизни.

Нэн осталась деятельной, веселой, независимой старой девой, всецело посвятив себя страждущим женщинам и их детям. Дэн никогда не женился. Он вел трудовую и полезную жизнь среди избранного им народа, покуда не погиб при защите их интересов. Он тихо спит в любимой им пустыне с локоном золотых волос на груди, а на лице его застыла улыбка, которая как будто говорит, что рыцарь Аслауги одержал свою последнюю победу и нашел свой последний приют. Стаффи сделался членом городского управления и умер скоропостижно от удара после общественного обеда. Долли вел светскую жизнь, покуда не прокутил все деньги, а потом нашел себе подходящее занятие в мастерской одного модного портного. Деми вошел в товарищество с Тайбером, и имя его красовалось на вывеске рядом с именем его бывшего патрона, а Роб стал профессором в колледже Лоренца. Но Тедди превзошел их всех, став знаменитым и красноречивым пастором, что особенно радовало его удивленную мать.

А теперь, постаравшись удовлетворить всех многими свадьбами, немногочисленными смертями и, возможно, большим количеством жизненных удач, гасим огни и опускаем занавес над семьей Марч навеки.

КОНЕЦ

Сканы и вычитка Татьяна iPhone

Специально для библиотеки Либрусек

http://lib.rus.ec/

ИЛЛЮСТРИРОВАННАЯ КЛАССИКА

ЛУИЗА МЭЙ ОЛКОТТ закончила свою знаменитую сагу о жизни семейства Марч в 1886 г. Именно тогда впервые была опубликована четвертая, заключительная часть ее тетралогии — «Ребята Джо». В ней уже прославленная к тому времени американская писательница со свойственным ей тонким юмором рассказывает о дальнейшей судьбе детей Джо, демонстрируя свой талант внимательного наблюдателя и знатока человеческих душ. Ее герои постепенно взрослеют, влюбляются, сталкиваются с самыми разными житейскими проблемами и успешно их преодолевают. История всех персонажей, которые впервые появляются в третьей книге известной писательницы — «Жизнь в Пламфильде с ребятами Джо», развивается порой совершенно непредсказуемо. После безусловного успеха своих полубиографических романов, Луиза Олкотт не оставляла перо до самой своей кончины в 1888 году. Помимо знаменитой тетралогии ее литературное наследие включает несколько новелл, а также десятки рассказов, включая истории для детей.

ЛУИ ДЖАМБОР родился в 1832 г. в Венгрии, он учился в Королевской академии искусств в Будапеште, а в 1922 г. уехал в США. Свои иллюстрации к этой повести Олкотт он создал незадолго до своей кончины.