Republic Commando 1: Огневой контакт

Глава 4

Девятый складывал парашют, когда взрыв поблизости заставил его подскочить. В ночное небо над кронами деревьев взметнулся столб белого пламени. Что это пламя яркое и горячее, он понял по тому, что сработал оптический фильтр, не дав перегрузить систему ночного видения.

Хотя Девятый и ожидал этого, сердце у него все равно сжалось. Дарман, очевидно, не выжил. Он нарушил приказ. Не прыгнул, когда было велено.

«Так что, быть может, ты потерял брата. А быть может, и нет. В любом случае ты потеряешь еще двоих, если быстро не соберешься».

Путем триангуляции Девятый вычислил место взрыва, после чего принялся связывать парашют. Перед тем как зарыть ткань в землю, он отрезал несколько кусков строп. Эти стропы, обладавшие прочностью на разрыв в полтонны, очень даже могли пригодиться. Девятый намотал шнуры восьмерками на большой палец и мизинец, сунул мотки в поясной кармашек и отправился на поиски дополнительного груза.

Тот упал относительно недалеко. Прыжок с торможением на малой высоте — самое оно, когда нужна точность. Девятый нашел свой груз на краю поля. Тюк облепили какие-то мелкие зверьки с темной шерсткой, которые завороженно грызли мягкую амортизирующую полосу на боку. Сержант посветил фонариком, чтобы их отогнать, но зверьки недовольно уставились на луч света, сердито загалдели и бросились на него.

Это нервировало, но не более. Крохотные зубы беспомощно теребили пластоидную броню. Девятый стоял неподвижно, разглядывая животных и пролистывая перед глазами картинки из базы данных. Зверьки оказались гданами, и к враждебным чужакам они не относились. Единственными нелюдьми, с которыми Девятый до сих пор сталкивался — не считая каминоанцев и различных инструкторов, — были те, которых он видел на Джеонозисе в прицел бластерной винтовки. Он целиком зависел от данных, загруженных в базу, — ну и от той информации, которую удастся добыть самому.

Спустя минуту все гданы, кроме одного, сочли его несъедобным и исчезли среди стеблей злака, доходивших до пояса. Оставшееся животное продолжало терзать левый сапог, что свидетельствовало если не об интеллекте, то об упорстве. Материал его обуви мог выдержать что угодно, от космического вакуума до кислоты и расплавленного металла. Зверек явно ставил перед собой высокие цели.

Дарман пришел бы в восторг, это точно. Жаль, что его больше не было.

У него имелись все задатки, чтобы стать хорошим товарищем.

— Пшел, — сказал Девятый и ткнул зверька прикладом. — Мне работать надо. Убирайся.

Гдан, не разжимая зубов, посмотрел ему в глаза — или, по крайней мере, так выглядело. Он мог видеть лишь тусклый синий луч. Затем животное отпустило сапог и потрусило обратно в сторону поля. Оно остановилось и, оглянувшись, бросило на сержанта последний взгляд, после чего с изяществом ныряльщика прыгнуло в нору.

Девятый достал планшет и определил свое местоположение. Он не мог подключиться к системе позиционирования, не выдав себя неймодианцам, но зато мог провести счисление пути на основе последних координат опрыскивателя, сопоставив детали ландшафта с картой местности. Старые добрые методы. Девятому они нравились. Надо уметь делать свое дело без всяких технических прибамбасов, пускай хотя бы простым трандошанским ножом.

«Если ударить в сердце, он еще сможет бегать. Я видел, как один тип пробежал так метров сто, вопя как сумасшедший. Бей в шею, вот так. — Сержант Скирата славно обучил их ножевому бою. — И вложи в удар немного веса, сынок».

Впрочем, техника тоже имела свои плюсы. Мотоспидер сейчас бы очень пригодился, хотя никто о транспорте даже не подумал. Выброска планировалась в пяти километрах от цели.

«Не важно, — подумал Девятый. — И потом, верхом я бы слишком бросался в глаза». Груз замедлит движение в условленную точку встречи, но он туда доберется. Если Пятый с Атином приземлились благополучно, они тоже сейчас направлялись в ТВ Альфа.

Он начал трамбовать, избегая открытой местности и дорог и стараясь проходить в час по десять километров. В конечном итоге дополнительный груз пришлось волочить за собой, как салазки. Совершать тактический рациональный марш-бросок — трамбовать, как называл это Скирата, — означало идти со скоростью шесть-десять километров в час с рюкзаком, весящим двадцать пять кило. «Но это для обычных людей, — добавлял инструктор, как будто считая неклонов неполноценными. — Вы спецназ. Вы должны показывать лучший результат, потому что вы лучше их».

Девятый сейчас тащил втрое больший вес. И лучше себя от этого нисколько не чувствовал. Он решил по возвращении добавить в свой список требуемого снаряжения портативную репульсорную тележку.

Луна Киилуры еще не достигла первой четверти, за что сержант был искренне благодарен. В этой светло-серой броне его было видно за километр. «Неужто шишки из командования и об этом не подумали?» Он запрятал подальше столь нехарактерное критическое суждение о вышестоящих и решил, что начальству, должно быть, известно нечто такое, о чем он не знает. Но у него были свои приказы.

Тем не менее Девятый свернул к узкой речке, отмеченной на голокарте, чтобы замазать броню и снаряжение слоем грязи. Полагаться на удачу было ни к чему.

За четыреста метров от ТВ Альфа он сбавил шаг, и не только потому, что устал. Дальше следовало двигаться бесшумно. Девятый спрятал дополнительный груз в кустарнике и записал координаты, чтобы подобрать позже. За Пятым и Атином могли следить. Они могли вообще не выжить. Всегда существовала вероятность западни. Нет, рисковать он определенно не собирался.

В двухстах метрах он лег в траву и пополз.

Но оба оказались на месте, и, кроме них, там никого не было.

Девятый уставился прямо в луч света из нашлемного фонарика Пятого. Он знал, что инфракрасный прицел смотрит в точку между дыхательным фильтром и нагрудной пластиной. Там было уязвимое место, если подобраться достаточно близко и стрелять нужным калибром. Правда, мало кому удавалось подойти на такое расстояние.

— Ты меня напугал, сержант, — сказал Пятый. Он убрал бластер и окинул Девятого оценивающим взглядом. — Великие умы мыслят сходно, э?

Его доспехи тоже утратили свою безукоризненную чистоту. Девятый не смог распознать, чем он измазался, но контуры эта дрянь скрывала достаточно хорошо. Очевидно, эта мысль пришла в голову всем. Атин тоже был весь испачкан чем-то темным и матовым.

— Форма, блеск, тень, силуэт, запах, звук и движение, — процитировал Девятый базовые правила маскировки. Если бы не отсутствие Дармана, он нашел бы положение забавным. Он попытался сострить. — Жаль, что они не подобрали все слова на одну букву.

— Я бы мог, — сказал Атин. — От Дармана ничего не слышно?

Они были в сорока километрах от того места, где приземлился Девятый.

— Я видел взрыв. Он прыгал последним.

— Так ты видел, как он прыгнул?

— Нет. Он хотел забрать столько снаряжения и боеприпасов, сколько мог унести. — Девятый решил, что нужно объяснить. — Вышвырнул меня в люк. Я не должен был такого допускать. Но я его не бросал.

Атин пожал плечами:

— Так что остается?

— Остается искать нашего брата.

— Я имел в виду боеприпасы. У него была почти вся взрывчатка.

— Я знаю, что ты имел в виду, и не хочу слушать. — Если Девятый испытывал тревогу за Дармана и даже печаль, то почему не испытывал Атин? Но момент для ссоры был неподходящим. Им следовало держаться вместе. Задание, рассчитанное на четверых, предстояло выполнить втроем: шансы и так существенно сократились. — Мы теперь отделение. Привыкай.

Вмешался Пятый, у которого, похоже, был талант разряжать взрывоопасные ситуации:

— В любом случае наша снаряга цела. Если надо, сможем шарахнуть.

Да, но шарахнуть куда? У них имелся снимок здания, сделанный беспилотником с большой высоты, но они не знали пока, что там за стены — простые блоки, скрепленные цементом, или с металлическими плитами, поглощающими ударную волну. Они видели около тридцати охранников, патрулирующих периметр, но что, если в подземных блиндажах сидят еще сотни? Не имея хороших сведений, они никак не могли знать, сколько понадобится снаряжения.

Это был как раз тот случай, когда «М» значит «много». Девятый хотел действовать наверняка.

— Сколько выделим времени на его поиски? — спросил Атин. — Они уже знают, что у них гости. Наше прибытие, в общем-то, не было незаметным.

— ТПД, — отвечал Девятый. Типовой порядок действий: то, как следовало себя вести в разных ситуациях; то, на что могли рассчитывать спецназовцы. — Мы посетим каждую ТВ и пробудем там условленное время, а если он так и не появится, мы сходим к месту взрыва и посмотрим, что там. И уже тогда решим, считать его без вести пропавшим или нет.

— Ты-то на его месте хотел бы, чтобы мы тебя искали, — сказал Пятый Атину. — Он не может выйти на связь. На таком расстоянии слишком рискованно.

— Я бы и не рассчитывал, что вы ради меня сорвете операцию, — язвительно ответил Атин.

— Фирфек, да он там один. Понимаешь, один!

— Заткнитесь оба, пожалуйста, — сказал Девятый. Чем хороша ультракороткая связь: можно стоять и переругиваться и никто посторонний не услышит ни слова. — Отыскать его будет не просто правильно, но и разумно. Найдем его, найдем и его снаряжение. Хорошо?

— Да, сержант, — промолвил Пятый.

— Ясно, — добавил Атин. — Но в какой-то момент мы должны будем признать его мертвым.

— Без тела — когда Джеонозис замерзнет, — отвечал Девятый, все еще злясь и сам не зная почему. — Пока же мы будем из кожи лезть, чтобы его отыскать — при условии, что это не сорвет операцию. Ну-ка, попробуем привязать этот груз к каким-нибудь палкам, что ли. Если не придумаем, как его транспортировать, не сможем прошагать в темпе и десятка-двух километров.

На всякий случай Девятый включил дальнюю связь на прием. Слушать не вредно. Если Дарман жив, он его не покинет.

Вчера этой поляны не было.

Следуя за Бирханом, Этейн перебралась через поваленные саженцы кувары и оказалась в кругу паленой соломы. Пахло дымом и горелым барком.

Фермер так и сыпал проклятиями. Этейн не слишком-то понимала по-киилурски, но распознать ругательства было нетрудно.

— Это снова твои, — заявил Бирхан. Он смотрел на поле, заслонив ладонью глаза от лучей солнца, пробивавшихся из-за горизонта. При дневном свете стал виден масштаб ущерба, нанесенного ночным взрывом. — Ну и что мне теперь делать? Что будет с моим контрактом?

Вопрос был риторический. Неймодианцы не делали скидок на разнообразные стихийные бедствия, постоянно угрожавшие хрупкой экономике сельских общин. Но эта катастрофа не была стихийным бедствием.

Опустошенная территория простиралась метров на пятьсот, а кратер в ее центре имел в ширину двенадцать метров, если не все пятнадцать. Какова его глубина, Этейн не знала, но на краю ямы стояли трандошанин и убезиец с бластерами в руках и глядели вниз, будто что-то высматривая в земле. На них с Бирханом они не обратили ни малейшего внимания. Должно быть, Этейн выглядела достаточно худой и неряшливой, достаточно неухоженной, чтобы сойти за деревенскую девчонку.

Пожалуй, было поздно пытаться их убедить, что кратер оставлен метеоритом. Но в данный момент Этейн знала не больше других.

— С чего ты взял, что это мои? — спросила она.

— Это очевидно, — кисло отозвался фермер. — Я повидал немало всяких спидеров, грузовиков и опрыскивателей, которые падали и разбивались. Они не оставляли после себя кратеров. Разваливались и горели — это да, но не разносили пол-округи. Это нездешний. Это… солдаты. — Он пнул сапогом обугленные и почерневшие стебли. — Вы что, не можете воевать на какой-нибудь другой планете? Мало у меня проблем, что ли?

Этейн подумала: уж не собирается ли он сдать ее бандитам Хокана за пару кредитов, чтобы компенсировать потерю драгоценного барка? Ему и так приходилось кормить лишний рот — а теперь деньги, на которые он рассчитывал, сгорели в огне вместе с изрядной долей посевов. Пришло время подыскать себе другое пристанище и придумать другой план, как передать информацию.

В то время как девушка разглядывала обожженную землю, убезиец и трандошанин вдруг выпрямились и трусцой побежали к грунтовой дороге, проходившей мимо поля. Убезиец прижимал ладонь к шлему, как будто прислушиваясь к чему-то: скорее всего, к комлинку. Что там случилось, неизвестно, но вызов явно был спешный, раз им пришлось сорваться с места в таком темпе. Это также подтверждало, что разбился вовсе не очередной из шаддовских опрыскивателей, которые действительно частенько падали.

Этейн выждала немного, затем подошла к яме и заглянула вниз: ей было интересно, что так захватило громил.

Взрыв был чудовищный. Почерневшие стенки кратера были гладкими как стекло, и повсюду валялись обломки. Для маленькой машины зона поражения действительно выглядела огромной.

Этейн оставила Бирхана и двинулась вдоль края, разглядывая землю подобно громилам Хокана. Она сама не знала, чего ищет. И увидела, уже почти дойдя до куварового сада.

В лучах утреннего солнца блеснул погнутый край какой-то металлической штуковины, которую силой взрыва вогнало глубоко в грунт. С самым безмятежным видом Этейн присела и стала пальцами счищать землю. Она рыла несколько минут, прежде чем узнала обломок по форме, и еще столько же понадобилось, чтобы понять, почему расцветка выглядит столь знакомо. Обломок был сильно искорежен — металл застыл в том виде, в каком исполинская сила оторвала его напрочь, — но девушка твердо знала, что уже видела такую деталь целой.

Это была пластина обшивки дроида-астромеха серии R5 — пластина с республиканской маркировкой.

«Они придут».

Кем бы они ни были, Этейн надеялась, что они живы.

Дарман знал, что передвигаться в дневное время рискованно, и тот факт, что правая нога взрывалась болью каждый раз, когда он становился на нее, лишь усугублял его положение.

Два мучительных часа он копал неглубокую яму среди зарослей метрах в ста от так называемой дороги. Камни и корни сильно мешали. Как и синяки, которые остались от ударов о верхушки деревьев во время приземления. Но теперь он наконец окопался и лежал на животе, прикрытый слоем веток и листьев. Наблюдал за дорогой — то в прицел винтовки, то через панель макробинокля, опущенную на визор.

По крайней мере, маленькие животные, которые бегали по нему всю ночь, исчезли. Дарман давно отчаялся их отогнать. Зверьки довольно долго исследовали его доспехи, а потом ушли и наблюдали на расстоянии. Но наступил день, и блестящие глаза уже не следили за ним из кустарника.

Кроме того, своего местоположения Дарман тоже не знал. Он не мог воспользоваться спутниковой системой позиционирования, не выдав себя. Чтобы как-то сопоставить окружающую местность с голокартой, надо было выйти на разведку.

Он знал, что смотрит на север: дуга из камешков вокруг тонкой палки, воткнутой в землю, помогла проследить движение солнца и нарисовать линию «восток-запад». Если планшет правильно рассчитал скорость и расстояние, Дарман находился в сорока-пятидесяти километрах к северо-востоку от первой ТВ. О том, чтобы вовремя преодолеть такую дистанцию, нечего было и думать, тем более с такой ногой и с дополнительным грузом. Если волочить контейнер по земле, он будет оставлять за собой четкую колею, будто приглашая: «Следуйте за мной».

Дарман перевернулся на спину, снял с ноги пластину и расстегнул нательник на уровне колена. Похоже, порвал мышцу или сухожилие над самим суставом. Он снова полил бактой импровизированную повязку, застегнул костюм, вернул на место пластину и занял прежнюю позу.

Пора уже было что-нибудь съесть, но Дарман решил, что с этим можно повременить.

Он посмотрел на дорогу в перекрестье электронного прицела. Когда он впервые надел шлем и увидел мерцающий дисплей, проносящийся перед глазами поток символов ошарашил и дезориентировал его. С прицелом все выглядело еще хаотичнее. Огни, огни, огни: все равно что ночью смотреть в окно типокской столовой, когда повсюду вокруг светильники и отражающие поверхности — так много отблесков, отвлекающих внимание, что просто не можешь сосредоточиться на том, что находится за ветроустойчивым стеклом.

Но с течением времени — очень короткого времени, а точнее, одного лихорадочного утра, когда отделения «Кило» и «Дельта» впервые надели шлемы с ВИДом и отправились на тренировку с настоящими боеприпасами, — он приспособился. Те, кто не успел приспособиться, с тренировки не вернулись. Дарман научился видеть и в то же время не видеть. Он постоянно был в курсе того, что сообщали индикаторы: знал, когда разнообразное оружие заряжалось и когда нарушалась герметичность брони, видел, что происходило вокруг.

Сейчас он смотрел в четкий туннель, образованный пересекающимися сегментами успокаивающего голубого цвета. Одна из областей подсвечивалась, показывая, когда открывалась оптимальная позиция для открытия огня по выбранной цели. Также на экран выводилась информация о дистанции, погодных условиях и о десятке других параметров на выбор. Дарман поглощал эти данные подсознательно. Видел же он только цель.

Отдаленный гул заставил его замереть. Голоса: они приближались справа. Затем смолкли.

Дарман ждал. Наконец голоса послышались снова, и в поле зрения появились двое викваев. Они явно не спешили, и спецназовцу это не понравилось. С нехарактерным прилежанием инородцы осматривали обочины. Один вдруг остановился и вперил взгляд в землю. Судя по жестикуляции, он явно пришел в возбуждение.

Затем он поднял голову и зашагал прямо в сторону лежки Дармана, на ходу доставая бластер.

«Он не может меня видеть, — подумал спецназовец. — Я все сделал по науке. Ни отблеска, ни движения, ни запаха, ничего».

Но виквай все шел и шел, направляясь прямо к кустам. В десяти метрах от Дармана он остановился и стал рыскать вокруг, как будто потеряв след. Затем снова двинулся вперед.

Дарман практически перестал дышать. Шлем заглушал все звуки, но почему-то уверенности в этом не было. Виквай был уже так близко, что Дарман чувствовал его характерный запах и мог разглядеть детали механической обработки бластера — KYD-21 с хадриевым стволом, — а также нож в другой руке. Сейчас он не мог даже сглотнуть.

«Бояться — это нормально».

Виквай шагнул в сторону и стал шарить взглядом на уровне талии, будто рассматривая диски на полке в библиотеке.

«Бояться — это нормально, если ты…»

Виквай был уже совсем рядом, он присел как раз над ним. Дарман почувствовал, как сапоги примяли ветви, касавшиеся его спины, а затем эта обезьяна посмотрела вниз и сказала что-то похожее на «Га!».

«…если ты умеешь использовать свой страх».

Дарман изо всей силы ударил кулаком в челюсть виквая и вонзил ему в горло свой виброклинок, крутанув кистью, чтобы перерезать кровеносные сосуды. Он придерживал одной рукой обмякшего чужака, пока тот не перестал шевелиться. Затем, дрожа от напряжения, опустил руку и как можно тише уронил труп на землю.

— Что ты найти? — заорал второй виквай. — Гар-Ул! Гар!

Ответа не последовало. «Ну вот, начинается». Дарман навел на цель DC-17 и стал ждать.

Второй виквай побежал по прямой в сторону кустов — глупое решение, когда не знаешь, что случилось с товарищем. Эти громилы слишком долго помыкали фермерами; они слишком обленились. Виквай сделал еще одну ошибку: достал бластер.

Можно было стрелять прямо в голову, что Дарман и сделал без раздумий. Виквай без единого звука растянулся на земле, от его головы поднимались завитки дыма.

— Молодец, — вздохнул спецназовец, скорее чтобы услышать звук собственного голоса. Теперь придется покинуть укрытие и забрать тело. Нельзя его оставлять, словно визитную карточку. Прислушиваясь, он выждал несколько минут, затем кое-как поднялся и вылез наружу.

Он оттащил виквая в кусты. От того несло горелой плотью. Теперь был виден след, по которому шел громила, — широкая дорожка, проложенная множеством крохотных лапок. Любопытные гданы выдали его. Хромая, Дарман снова вышел на свет, выломал ветку и тщательно затер след, оставленный телом.

«Чего добру пропадать». Викваям бластеры и виброножи больше не понадобятся. Успокоившись, Дарман обыскал тела на предмет чего-нибудь полезного, рассовав по карманам инфокарты и ценные вещи. Он не считал себя мародером; у него не было никаких личных вещей, которые не являлись бы имуществом Великой армии, и он не считал нужным обзаводиться чем-то своим. Но на инфокартах могла оказаться информация, способная помочь в выполнении задания, а бусы и монеты могли пригодиться, чтобы кого-то подкупить или что-то приобрести.

Он отыскал подходящее местечко, чтобы спрятать трупы. Хоронить их было некогда, но Дарман вдруг заметил в зарослях какое-то движение: животное. Одна за одной из кустов начали высовываться маленькие головки, нюхавшие воздух.

— Снова явились? — сказал Дарман, хотя гданы никак не могли его слышать из-под шлема. — Вам спать давно пора.

Хищники подошли ближе и вдруг накинулись на виквая с простреленной головой, отхватывая крохотные кусочки и словно окутывая его шевелящимся черным одеялом.

Что ж, хоронить никого не придется.

Слабый булькающий звук заставил Дармана обернуться. Он мгновенно вскинул винтовку. Второй виквай еще не совсем умер. Почему-то это сильно его огорчило, даже неожиданно сильно.

На Джеонозисе он убил немало врагов — издалека разносил дроидов из гранатомета, движимый страхом и инстинктом самосохранения. «Выжить, чтобы сражаться».

Но здесь было иное. Здесь враг был рядом, и он не разлетелся кусками металла. Ручеек крови виквая засох на перчатке и пластине правого предплечья. И к тому же Дарман не сумел убить его одним ударом. В этом было что-то неправильное.

Его учили убивать, убивать и убивать, но никто не догадался объяснить, что он должен чувствовать впоследствии. Какие-то чувства Дарман испытывал, но разобраться в них не мог.

Он решил, что подумает об этом на досуге.

Прицелившись, он исправил ошибку, и маленькая армия хищников принялась за следующее блюдо.