Republic Commando 1: Огневой контакт

Глава 5

Дарман быстро перебрался на новое место, поднявшись на поросший деревьями склон в километре к югу. Остаток светового дня он планировал провести в тщательно сконструированном убежище, которое соорудил на самой высокой возвышенности, какую смог найти, — чуть-чуть ниже гребня.

Он сосредоточился на плетении грубой сетки из строп парашюта. Это позволяло занять руки и не давало заснуть. Дарман не спал уже почти сорок стандартных часов; усталость могла сделать человека даже более беспечным и расслабленным, чем алкогольное опьянение. Закончив вязать веревочные квадраты, Дарман вплел в узлы траву, листья и ветки. Осмотрев творение рук своих, он решил, что вышла довольно неплохая маскировочная сеть.

Одновременно он продолжал свои наблюдения. Киилура поражала воображение. Полная жизни и совсем не такая, как Камино, она являла собой настоящее буйство запахов, красок, форм и звуков. Теперь, когда одолевавший его ужас утих, сменившись простой настороженностью, Дарман начал впитывать в себя новые впечатления.

Больше всего его беспокоили всякие звуки, издаваемые местной фауной. Повсюду вокруг ползала, летала и жужжала разная живность. Порой раздавался вопль, который тут же затихал. Дважды он слышал в зарослях шаги какого-то крупного зверя.

Не считая короткой, но бурной вылазки на Джеонозис, Дарман до сих пор видел только элегантные, но герметичные города Камино, стоявшие на сваях посреди бескрайнего бушующего океана. Чистые и функциональные учебные комнаты и казармы, где он провел десять лет, проходя путь от инкубаторского младенца до идеального солдата, были строгими и утилитарными. Зоны для тренировок в условиях пустыни, гор и джунглей были целиком искусственными: одни голопроекции да имитации.

Красные пустынные равнины Джеонозиса оказались куда более сухими и живописными, чем могли представить инструкторы, ну а с полями и лесами Киилуры трехмерные карты и вовсе не шли ни в какое сравнение.

Но местность была открытой — а это значило, что передвигаться незаметно будет трудно.

«Сосредоточься, — сказал себе Дарман. — Собери информацию. Используй время вынужденного бездействия как можно эффективнее».

Вот теперь не помешало бы пообедать. Как следует пообедать. Дарман сжевал пищевой кубик и напомнил себе, что донимающий его голод ненастоящий. Он просто… устал. Он потребил достаточно калорий, чтобы удовлетворить потребности тела, и если поддаться искушению и съесть что-то сверх нормы, сухпаи быстро закончатся. В вещмешке был уложен запас на неделю, а в тактическом поясе — еще на две. Пояс да винтовка — вот единственные вещи, которые он должен хватать, если придется спасаться бегством. Сорокакилограммовый рюкзак придется бросить.

Внизу по узкой дороге проезжали грузовики местных фермеров, все они ехали в одну и ту же сторону и везли квадратные контейнеры с опечатанными дверцами. «Барк». Дарман никогда его не пробовал, но чувствовал запах даже на таком расстоянии. Одуряюще терпкий, почти грибной аромат на какое-то время приглушил чувство голода. Если он правильно сориентировал голокарту, то транспорты направлялись к региональному складу, расположенному в Теклете. Дарман крутил изображение так и этак, пока оно не совпало с реальным ландшафтом.

Да, теперь он был вполне уверен, где оказался. В десяти километрах к востоку от маленького городка под названием Имбраани, примерно в сорока на северо-восток от ТВ Бета и в сорока почти по прямой на восток от ТВ Гамма. Точки встречи они выбрали вдоль маршрута полета: сепаратисты наверняка ожидали бы, что они рассредоточатся, а не будут возвращаться по своим следам. Между ТВ Альфа и Бета лежал лесной массив — идеальная местность для скрытного передвижения днем. Если остальные приземлились благополучно и двигались по графику, они сейчас направлялись к Бете.

Похоже, дело пошло на лад. Нужно просто добраться до ТВ Гамма и ждать отделение там. А если они не выжили — тогда придется думать, как быть дальше.

От этой мысли ему стало одиноко. «По отдельности вы ничто, но вместе — все». Его с детства учили мыслить, действовать и даже дышать как один из четверки. По-другому он просто не умел.

«Но ЭРКи всегда работают в одиночку. Правда?»

Дарман задумался об этом, борясь с дремотой. Услыхав шорох листьев за спиной, он обернулся и посмотрел вокруг через инфракрасный фильтр. Заметил какое-то движение: животное. Тут же убежавшее. Согласно базе данных, на Киилуре не было крупных хищников, так что никого серьезнее гдана опасаться не приходилось — если не снимать броню, конечно.

Несколько секунд Дарман сидел неподвижно, но животное больше не показывалось. Он снова развернулся и стал наблюдать за дорогой и окружавшими ее полями, силясь не заснуть. «Повремени со стимуляторами». Нет, он не станет доставать аптечку, чтобы по-быстрому принять дозу. Он прибережет свой ограниченный запас на потом, когда станет по-настоящему туго. Что такой момент настанет, Дарман не сомневался.

И вдруг он заметил какое-то движение. Статичная картина ожила. Дарман включил на визоре увеличение, чтобы присмотреться получше, но от увиденного тут же убрал его и стал смотреть через снайперский прицел винтовки.

Над группой деревянных домиков появился тонкий жгут дыма. Он быстро превращался в пелену. Едва ли это был дым очага — Дарман видел мелькающие языки красно-оранжевого пламени. Постройки — овины, судя по конструкции, — были объяты огнем. Вокруг суетилась группа людей в бесцветной одежде, оттаскивая от огня разные предметы, — они явно были в панике и действовали вразнобой. Другая группа — убезийцы, трандошане, но в основном викваи — мешала им, оцепив овин.

Один из фермеров прорвал оцепление и исчез в здании. Дарман не видел, чтобы он оттуда выходил.

Сцена, которая разворачивалась перед его глазами, никак не вписывалась в то, чему его учили. На ум не приходило ничего — ни проблеска воспоминаний, ни примера, ни маневра или урока, который бы подсказал, как действовать. Ситуации с участием гражданского населения лежали вне его компетенции. К тому же эти люди не были гражданами Республики — они вообще не были гражданами.

Дармана учили не отвлекаться на посторонние проблемы, как бы того ни хотелось.

Но все же какой-то инстинкт требовал: «Сделай что-нибудь!» Что именно? Его задачей — самой целью, ради которой следовало выжить, — было отыскать отделение и уничтожить нановирусный проект. Раскрыть себя, чтобы помочь мирному населению, — это шло вразрез с его намерениями.

Сепаратисты — или кто там контролировал эту банду наемников — знали, что он здесь.

Чтобы это понять, не требовалось быть гением. Опрыскиватель взорвался при посадке — сдетонировал весь боезапас, который Дарман не сумел запихнуть в свои тюки. Патруль викваев не вернулся в положенное время. А теперь людей — фермеров — карали и запугивали, причем явно из-за него. Сепаратисты искали его.

«Процедура избежания захвата в плен».

Нет, это потом. Дарман сделал глубокий вдох и аккуратно навел винтовку, поймав в прицел одного из убезийцев. Затем по очереди перевел на остальных членов группы. Восемь целей, сорок зарядов; он знал, что сможет пришить каждого с первого выстрела.

Он задержал дыхание, положил палец на спусковой крючок.

«Одно нажатие».

Сколько еще целей находится вне поля зрения? Он выдаст свою позицию.

«Это не твое дело».

Дарман выдохнул и ослабил хватку, отодвинув палец. Что будет с операцией, если его поймают?

В течение следующих двух минут, не в силах принять решение, он по нескольку раз выцеливал каждого убезийца, виквая и трандошанина, но на спуск так и не нажал. А хотелось неожиданно сильно. Это была не инстинктивная реакция снайпера, отточенная годами тренировок, а слепой, беспомощный гнев, причину которого Дарман даже не пытался определить.

«Не выдавай свою позицию. Не открывай огня, если не уверен, что сможешь поразить цель. Не прекращай огня, пока цель не будет поражена и не перестанет шевелиться».

Но бывали случаи, когда солдат должен просто рискнуть.

«Когда-нибудь они могут стать гражданами Республики».

«Сейчас они могут стать союзниками».

Дарман больше не испытывал ни усталости, ни даже голода. Пульс громко стучал в ушах, и он чувствовал, как сжались мышцы горла. Базовый человеческий рефлекс: бежать или сражаться. Но бежать было бессмысленно. Оставалось только сражаться.

Он прицелился в первого виквая — четко в голову — и нажал на спуск. Инородец свалился. Его дружки несколько секунд таращились на тело, недоумевая, что случилось. Дарман не имел ничего против викваев. Просто так совпало, что за несколько часов он убил уже третьего.

В следующий миг оцепенение прошло, и бандиты, выхватив оружие, дружно обернулись в ту сторону, откуда раздался выстрел.

Первый разряд ударил в кусты слева от Дармана, второй прошел в трех метрах над головой. Точно, они догадались, где он. Дарман пристегнул к DC- 17 насадку-гранатомет. В прицел было видно, как разбегаются гражданские. От взрыва гранаты в воздух взметнулось облако земли и древесины, а заодно четверо бандитов.

Вот теперь он точно раскрыл свою позицию.

Когда Дарман вскочил на ноги и бросился бежать вниз по склону, четверо оставшихся громил на несколько секунд застыли как вкопанные, пялясь на него во все глаза. Почему, он понятия не имел, но их замешательством воспользовался. Парочка плазменных разрядов задела его, но через броню эти попадания ощущались просто как удары в живот, и Дарман продолжал бежать, на ходу осыпая врагов градом корпускулярных разрядов. Выстрелы, летевшие навстречу, выглядели как светящийся горизонтальный дождь. Один трандошанин повернулся и бросился наутек; Дарман свалил его выстрелом в спину, отбросившим бандита на несколько метров.

Наконец раскаленный дождь прекратился, и Дарман перескочил через трупы. Он притормозил и пошел пешком, оглушенный шумом собственного хриплого дыхания.

Возможно, они успели доложить о нем по комлинкам; возможно, и нет. Сама по себе эта информация была практически бесполезна. Дарман стал перебегать от овина к овину, высматривая новые цели и без страха шагая прямо через огонь, потому что броня и нательник легко выдерживали пламя горящей древесины. Но из-за густого дыма даже через визор было мало что видно, и он быстро возвращался на улицу. Спецназовец бросил взгляд на руку — почерневшие от сажи пластины слегка дымились.

Вдруг он чуть не налетел на парнишку в фермерской робе, который таращился на него. Мальчуган бросился наутек.

Никого из наемников Хокана больше не обнаружилось. Дарман подошел к последнему овину и выбил дверь ударом ноги. Луч фонарика осветил темное помещение и четыре испуганных лица: в углу рядом с молотилкой съежились двое мужчин, одна женщина и мальчишка, которого он только что видел. Автоматической реакцией было взять их всех на прицел, пока не выяснится, что они не враги. «Не все солдаты носят форму». Но инстинкт подсказывал, что это просто перепуганные гражданские.

Броня Дармана все еще дымилась. Он вдруг осознал, что выглядит устрашающе.

Послышался вой, тонкий и дребезжащий. Дарман подумал, что это одна из женщин, но выл, похоже, мужчина — такой же старый, как сержант Скирата, — который в ужасе смотрел на него. Дарман никогда раньше не видел гражданских на столь близком расстоянии. А таких напуганных людей вообще не видел.

— Я не причиню вам зла, — сказал он. — Это ваша ферма?

Все молчали, только старик продолжал скулить; Дарман ничего не понимал. Разве он не спас их от бандитов? Чего они боятся?

— Сколько у Хокана бойцов? Вы можете мне сказать?

Женщина обрела дар речи, но голос ее дрожал:

— Кто ты… что ты такое?

— Я солдат Республики. Мне нужна информация, мэм.

— Так ты не он?

— Кто?

— Хокан.

— Нет. Вы знаете, где он?

Женщина показала рукой на юг, в сторону Имбраани:

— Они на ферме, которая принадлежала клану Кирмей, пока Хокан не продал всех трандошанам. Их там около пятидесяти — может, шестидесяти. Что ты с нами сделаешь?

— Ничего, мэм. Совершенно ничего.

Похоже, такого ответа они не ожидали. Женщина не шелохнулась.

— Это он их сюда привел, они его искали. — Тот мужчина, который не выл, показал на Дармана пальцем. — Благодарить его не за что. Скажи ему…

— Замолчи, — бросила женщина, сердито зыркнув на него. Она снова повернулась к Дарману. — Мы не скажем ни слова. Не скажем никому, что видели тебя. Просто уйди. Исчезни. Мы не хотим твоей помощи.

Такая реакция стала для Дармана полной неожиданностью. Ему много чего вложили в голову, но за все время ускоренного обучения не было ни одного урока на тему «Неблагодарные гражданские и их спасение». Он попятился к двери, а затем бросился бежать к колючей изгороди и вверх по склону, где оставил снаряжение. Пришло время двигаться дальше. Теперь он оставлял за собой след — след из мест столкновений и мертвых тел. Подумалось: будет ли он и впредь относиться к гражданским — к мирняку, по определению Скираты, — столь же благодушно?

Дарман бросил взгляд на индикатор времени, который отображался на визоре. С того момента, когда он слетел вниз по склону, стреляя на ходу, прошло всего несколько минут. А казалось, будто пролетели целые часы, в течение которых он не видел ничего, кроме целей. «Не волнуйтесь, — объяснял Скирата. — Просто отключается передний мозг, это естественная реакция на страх. Ваш прародитель — социопат. Биться вы будете нормально. Будете биться, даже когда обычные люди слетят с катушек».

Дарман не знал, хорошо это или плохо, но таким уж он был, и его это устраивало. Он взвалил на спину дополнительный груз и зашагал в сторону точки встречи. Возможно, не стоило расходовать так много боеприпасов. Возможно, лучше было вообще не вмешиваться. Почем знать.

Тут до него дошло, почему и бандиты, и гражданские впали в ступор, завидев его. Шлем. Броня. Он выглядел как мандалорский воин!

Все, должно быть, до жути боялись этого Геза Хокана. Это сходство могло оказаться как полезным, так и гибельным.

— Ложись! — заорал Атин.

Девятый распластался на земле. Пятый сделал то же самое, ухнув, когда из легких вышибло воздух.

Над ними с обманчиво мягким гудением пролетел аэроспидер. Укрывшись за поваленным деревом, Атин следил за ним через прицел винтовки.

— Двухместный, с маскировкой и спецвооружением, — доложил он. — Что-то я сомневаюсь, что это местные фермеры. Во всяком случае, тем бластерные пушки ни к чему.

Гул двигателей затих вдалеке. Девятый вскарабкался на ноги, восстановил равновесие, жалея об отсутствии мотоспидеров и присутствии брони. Отделение несло слишком много груза, а доспехи не были предназначены для маскировки на фоне ландшафта, хотя на враждебной территории могли спасти жизнь, защищая от бластерного огня, нервно-паралитических газов и даже вакуума. А когда они доберутся до цели, тут-то броня предстанет во всей своей красе. Она была рассчитана на боевые действия в плотной застройке, на уличные бои и операции внутри зданий — словом, на войну в городских условиях, чего в Галактике ныне хватало. Пока же оставалось как можно полнее использовать окружающую обстановку.

Девятый устал. Они все устали. Даже животный страх, вызванный риском обнаружения, не помогал стряхнуть оцепенение. Им всем требовалось отоспаться.

Сержант сверился с планшетом. Они находились в десяти километрах от ТВ Бета, и сейчас был полдень. Передвигаться ночью было намного проще, поэтому Девятый хотел продолжать марш-бросок, чтобы добраться до ТВ еще засветло и отлежаться там до темноты. Если Дарман жив — возможно, и нет, но Девятый принял решение и менять его не собирался, — то они его подождут.

— Летит обратно, — предупредил Атин. — Все пригнитесь.

Тихое гудение двигателей прервало размышления Девятого. Аэроспидер снова двигался на юг, в их сторону. Спецназовцы замерли. Покрывавшая их грязь делала их невидимыми с высоты — по крайней мере, так они надеялись.

Эта реакция была не просто результатом тренировок.

Аэроразведка представляла особую опасность. Девятому вспомнился каминоанский КЕ-8 «Надзиратель», который летал над типокским полигоном, готовый выдернуть и подвергнуть наказанию любого дефективного клона, не соответствовавшего нормативам. Эти машины были оснащены электрошоковыми приспособлениями.

Девятому как-то довелось увидеть КЕ-8 в действии лишь раз. С тех пор он работал с удвоенным рвением, стараясь соответствовать нормативам.

— Ведет поиск по квадратам, — заметил Атин, который превращался в превосходного наблюдателя; почему-то он замечал все, что творилось вокруг, лучше Пятого и даже самого сержанта. — Должно быть, движется от центра.

— Да, но где этот центр? — спросил Пятый.

Девятый позабыл о своей усталости. «Никогда не бросайте товарищей».

— Если он не видел нас, то видел Дармана.

— Или то, что от него осталось.

— Заткнись, Атин. Да что с тобой?

— Я был на месте Дармана, — ответил Атин.

И замолчал. Девятый решил, что расспрашивать сейчас не лучшее время. Гул двигателей раздавался уже прямо над головой. Затем он вроде бы сделался ниже и тише, но вскоре снова зазвучал с прежней силой.

— Кружит, — определил Атин.

— Фирфек, — ругнулся Девятый, и все трое синхронно потянулись за насадками-гранатометами. — Что он там углядел?

— Может, и ничего, — отозвался Пятый. — А может, и нас.

Все умолкли. Аэроспидер действительно кружил. Он опустился ниже и теперь летел примерно на уровне крон деревьев. Девятый разглядел спаренные бластеры. ВИД не сообщал, что он в прицеле, но всецело полагаться на технику не стоило.

«Лучший прибор — ваш собственный глаз». Это был первый совет, который дал им Скирата. Ускоренное обучение — это, конечно, здорово, но слова спецов, у которых за плечами был реальный боевой опыт, имели куда больший вес.

Девятый вскинул винтовку, заглянул в перекрестье, надеясь, что прицелы корпорации BlasTech не бликуют. Потому что если это так, то он узнает это на своей шкуре.

Он увидел, как от очков пилота-человека отражается солнечный свет. Стрелок был дроидом. Неужто они не чувствовали себя уязвимыми без бронированного колпака? Да их головы вырисовывались прекрасными мишенями на фоне неба. Девятый подумал: глядя на землю с высоты и имея под рукой парочку пушек, вовсе не чувствуешь себя уязвимым.

Спидер накренился и начал медленный разворот, поднимаясь над деревьями, как будто пилот снова хотел провести визуальное наблюдение. Это не могло быть случайностью. Сержант навел DC-17 на центральную силовую установку.

Вдруг на визоре замигал красный значок.

Его захватили в прицел.

Девятый нажал на спуск. Ослепительная белая вспышка на мгновение затемнила визор до черноты, а рвануло так близко, что взрывной волной его откинуло, как от удара в корпус.

Сержант вскарабкался на ноги и побежал. Как ему удалось бежать более чем с пятьюдесятью кило веса на спине, он понятия не имел, но адреналин мог творить чудеса. Инстинкт требовал убраться подальше, прежде чем начнут сыпаться обломки. Броня и нательник могли выдержать многое, но простой человеческий рефлекс прямо кричал: «Вали отсюда!»

Остановившись наконец, Девятый увидел, что пробежал сквозь густые заросли метров сто. Он сопел как мотт, и нательник никак не мог охладить кожу.

Сзади горел огонь, вокруг которого мелькали меньшие язычки пламени, будто поросль возле дерева. Сержант обернулся, ища Пятого и Атина. Ему вдруг подумалось, что спидер свалился прямо на них.

— Зачем?

Пятый обнаружился рядом. Сержант не услышал его за шумом собственного дыхания.

— Он на меня навелся, — сказал Девятый, испытав облегчение, а потом необъяснимое чувство вины.

— Знаю. Я видел, как ты вскинул «дисишку», и подумал, что лучше убраться оттуда, а то тачка на спину прилетит.

— Атин?

— Я его не слышу.

Это еще ничего не значило. Дальность связи была установлена на десять метров; Атин мог находиться где угодно. Девятый пока еще не изучил его достаточно, чтобы предугадывать действия, а сам после свидания со смертью не был настроен сушить себе мозги этим вопросом. С другой стороны, его тревожило, что он — сержант, командир отделения — бросился наутек, не подумав о своих бойцах, и они это знали.

- Хороший сигнал получился, — отметил Пятый, глядя на поднимавшийся в небо столб дыма. Несомненно, его было видно издалека.

— А что мне оставалось? Лежать и ждать, когда шмальнут из пушки?

— Не, сержант. Хотя я думал, ты дуплетом засадишь. — Он хохотнул. — Надо убедиться, что никто не выжил.

Шансов на это было мало, но спидеры порой отличались удивительной прочностью. Девятый с Пятым вернулись обратно сквозь дым, держа винтовки наготове. Место крушения было усеяно деталями дроида, его лицевая часть в форме ведерка глядела на тучу дыма, словно удивляясь.

— Похоже, этот уже не встанет, — прокомментировал Пятый и пнул лицо носком сапога. — Атин, это Пятый. Ты здесь? Прием.

Тишина. Пятый приложил к уху руку в перчатке. Девятый подумал о том, не потерял ли он уже второго товарища за столько же дней.

— Это Атин, прием.

Атин вышел из дыма, волоча дополнительный груз и обгорелый кусок металла, из которого торчали провода и трубки. Похоже, это был бортовой компьютер спидера.

— Пилот тоже отбегался, — сказал он. — Ну-ка, помогите мне надеть эту штуку обратно.

Лишь общими усилиями Пятый с Девятым сумели поднять рюкзак и закрепить его на броне. А несколько дней назад любой из них справился бы сам. «Мы слишком устали, это становится опасным, — подумал сержант. — Пора убираться отсюда и залечь где-нибудь на отдых».

— Возможно, я смогу что-нибудь отсюда выудить, — промолвил Атин, показав на обугленную металлическую коробку, которую держал в руке. Впервые за все время Девятый услышал в его голос что-то похожее на радость. Атин явно любил технику больше, чем людей. — Стоит попробовать.

Девятый занял место во главе, и отделение стало пробираться через густые заросли. Сержант оглянулся, надеясь, что огонь погаснет сам собой; убежать от лесного пожара они не смогли бы. Хотя, пожалуй, это была далеко не главная из их проблем. А если Дарман жив и где-то рядом, то наверняка увидел дым, и Девятый надеялся, что он сообразит, чьих рук это дело.

Отделение уже успело оставить несколько следов боя посреди сонной сельской местности. Независимо от желаний Киилуры война пришла и на эту планету.

— Ты ди'кут, — сказал Хокан.

Он снял шлем и приблизил лицо к физиономии убезийца, глядя тому прямо в глаза. Убезийцев вообще редко одолевала дрожь, но этот вполне убедительно демонстрировал, что является исключением.

— Так кто ты? — прошептал мандалорец.

— Ди'кут, сэр.

— Ты и меня выставил ди'кутом. А я этого не люблю.

Хокан созвал весь свой командный состав. Он напомнил себе, что помещение, в котором они собрались, раньше служило сараем для стрижки мерли, а его «офицеры» — это всего лишь двенадцать наименее глупых типов, отобранных из криминальных отбросов, которые сточные воды цивилизации вынесли на берега Киилуры. Очень огорчало, что неймодианцы тратили так много денег на защищенную связь и так мало на бойцов. Еще немного кредитов, и под свои задачи он мог бы нанять маленькую армию.

Убезиец, около которого он кружил, — Кайлшх — стоял посреди комнаты как вкопанный. А может, это была женщина: с этой расой не угадаешь; но Хокан полагал, что это мужчина. Он не хотел нанимать убезийцев. Они были непредсказуемыми, даже коварными. Но очень мало кто из наемников был согласен работать на Киилуре, а те, кто согласился, попросту не могли устроиться нигде больше — почти в каждом случае из-за уголовного прошлого, которое шокировало бы даже хатта. Так что мандалорец был вынужден платить этому быдлу сколько мог, ибо Анккит не желал раскошелиться на нормальную охрану.

Хокан был в отчаянии. И поскольку в отчаяние его приводила профессиональная непригодность этих типов, он решил, что привести команду в чувство может лишь экстремально наглядный урок.

— То есть вы сожгли еще одну ферму, — сказал он.

— В качестве предупреждения, сэр. Чтобы им чего не взбрело в голову. Ну, вы понимаете. Чтобы не укрывали кого не следует.

— Нет, это делается не так. — Хокан уперся спиной в столешницу и, скрестив руки, посмотрел на безликую маску. Он не любил типов, чьих глаз не мог видеть. — Сначала надо предостеречь. Если они нарушат правила, тогда надо наказывать. Но если вы будете их наказывать до того, как они нарушат правила, им будет нечего терять, они вас возненавидят и будут пытаться отомстить, и их дети тоже.

— Да, сэр.

— Всем ясно? — Хокан обвел взглядом своих громил и развел руки, приглашая активнее принимать участие в уроке. — Всем ясно?

Кое-где послышалось ворчание.

— Всем ясно, что я сказал? — рявкнул мандалорец. — Что нужно отвечать, когда офицер задает вопрос?

— Да… сэр! — практически хором ответили все.

— Хорошо, — тихо произнес Хокан.

Он выпрямился. Затем снял с пояса световой меч Фулье, зажег клинок и ударил убезийца по шее. Голова слетела с плеч — тихо, чисто и бескровно.

Воцарилась абсолютная тишина. Громилы молчали и до этого, но они то и дело издавали разные негромкие звуки, словно ученики, которых заставили выслушивать нудную лекцию. Теперь никто не смел даже сглотнуть, кашлянуть или вздохнуть. Они даже дышать перестали.

Хокан посмотрел на труп, а затем на штанины темно-серых форменных брюк. Идеально чисто: ни капли крови. Световой меч начинал ему нравиться. Мандалорец уселся на край стола.

— Вот это, — провозгласил он, — было наказание для Кайлшха. Для всех остальных это предостережение. Все поняли разницу? Это очень важно.

— Так точно, сэр. — На этот раз отозвалось меньше голосов, и некоторые из них дрожали.

— Ну так ступайте и отыщите наших гостей. А ты, Мукит, убери здесь. Ты убезиец и знаешь, как правильно избавиться от останков.

Громилы потянулись к выходу, а Мукит протиснулся к аккуратно обезглавленному телу Кайлшха. Хокан схватил за руку своего первого помощника-виквая, который пытался выскользнуть через дверь.

— Гута-Ней, где твой брат и его приятель? — спросил он. — Они пропустили уже два приема пищи и до сих пор не вернулись из патруля.

— Не знаю, сэр.

— Они часом не зашибают левые кредиты с тем трандошанином? Не приторговывают рабами на стороне?

— Сэр…

— Мне надо знать. Чтобы понять, не приключилось ли с ними что-то… необычное.

Гута-Ней, явно припомнив, что с ним сделал Хокан, когда он гонялся за деревенской девчонкой, беззвучно зашевелил губами. Затем он преодолел страх и обрел дар речи:

— Я ни разу не видел, сэр, вообще не видел, со вчера не видел. Клянусь.

— Я выбрал тебя своим заместителем, потому что ты практически умеешь изъясняться не только односложными словами.

— Сэр.

— Ты выглядишь настоящим интеллектуалом на фоне своих сородичей. Не вынуждай меня пересмотреть решение.

— Не видел его, сэр, честно. Не видел.

— Так пройди тем маршрутом, который они патрулировали, и доложи, что там увидишь. — Хокан протянул руку и взял со стола электрошокер. Это был всего лишь инструмент, которым пользовались пастухи, но он неплохо действовал и на представителей большинства разумных рас. Гута-Ней настороженно покосился на него. — Вот почему я не одобряю нарушений дисциплины вроде грабежа и пьянства. Когда мне надо знать, где находятся такой-то и такой-то, я ни у кого не могу выяснить. Когда мне нужны бойцы, они заняты чем-то другим. Когда мне нужны компетентные специалисты, мои подчиненные… лажают. — Он сунул шокер в подмышку виквая. — Здесь действуют республиканцы. Мы не знаем, сколько их, но кто-то подбил спидер и оставил большой черный кратер возле Имбраани. Чем больше у меня будет информации, тем лучше я смогу оценить угрозу и нейтрализовать ее. Усек?

— Да, сэр.

Хокан опустил шокер, и виквай выскочил за дверь, преисполнившись новым стремлением к карьерному росту. Хокан почувствовал гордость за свое умение мотивировать подчиненных.

«Началось, — подумал он и, заперев дверь, включил экраны всех коммуникаторов. — Они готовятся захватить Киилуру».

Хокан примерно догадывался, что за сделку Анккит заключил с сепаратистами. Об этом свидетельствовали масштабные работы на зернохранилище, которое переоборудовали в здание с тройными дверями и стенами, рассчитанными на стерилизацию нагревом до высоких температур. Затем ему пришлось переучить своих амбалов в более-менее годных телохранителей, потому что постоянно прилетали и улетали всякие сепаратистские шишки, а неймодианцы всюду видели заговоры. Порой не без основания.

Затем в Имбраани явились джедаи, и все встало на свои места, а прибытие на планету войск Республики довершило картину. Здесь находился военный объект.

«Но я сын своего отца. Я воин. — Хокан подумал о том, все ли оторванные от своих корней сообщества неспособны развиваться дальше и обречены жить памятью о славе предков. — Я бы предпочел сражаться с достойным противником, чем терроризировать фермеров, которым недостает отваги постоять за себя».

Но если придется сражаться с солдатами, можно будет потребовать повышения гонорара. И чем выше гонорар, тем скорее он покинет эту планету и отправится… хоть куда-нибудь.

У Хокана больше не было дома, а из его народа мало кто остался. Но все могло измениться. Да, когда-нибудь все станет иначе.

Мандалорец откинулся в кресле и погрузился в трескотню, доносившуюся из комлинков.