Ревизор: возвращение в СССР #29

Глава 8

Москва. Лубянка.

Капитан Артамонова, вернувшись со встречи с агентом, сразу доложила полковнику Воронину, что «Скворец» уверенно опознала французскую военную форму своих собеседников. В чинах полковника и подполковника.

— Почему я не удивлён? — скривил губы в ухмылке полковник. — Значит, велики шансы, что французы в игре и «Скворец» тоже…

— Французы да, «Скворец» нет, — уверенно ответила капитан. — Если все и так, то ее втёмную играют.

— Уверена?

— Она так радовалась, когда все знаки отличия их вспомнила… Такое не сыграть.

— Ну и что с этого? — откинулся на стуле Воронин и вопросительно посмотрел на неё.

— Ну, не стала бы она так искренне радоваться, если бы заранее знала, что всё равно их опознает… Не подделать так эмоции в её возрасте. Она ещё проста и бесхитростна. И никогда не демонстрировала, сколько мы с ней общаемся, каких-то серьезных актерских способностей. Она все эмоции из себя выплескивает. Если хочет кому-то в морду дать, то это сразу понятно. Обычная дворовая хулиганка, а не серый кардинал, привыкший скрывать свои чувства.

— По большому счёту всё это не важно, — задумчиво проговорил Воронин. — В любом случае, нам остаётся только ждать подтверждения, что её расшифровали.

— Ну, да. А информацию, что она приносит, и так уже перепроверяют, я так понимаю, — добавила Артамонова.

— Боюсь, что нам по этому поводу сообщат только то, что нам нужно знать по поводу дальнейшей работы со «Скворцом»… — вздохнул полковник.

Приехал на Лубянку уже в первом часу дня. Лишь бы Румянцев на обед уже не умотал. Но он был на месте, встретил меня и привёл к себе в кабинет.

— Как дела? — спросил он меня.

— Да всё нормально, вроде, — ответил я. — Кручусь как белка в колесе. Учёба, работа, лекции, семья. Материалы для статей собираю где только можно… Всеми правдами и неправдами… Наладил, вот, хорошие отношения со многими московскими предприятиями, чтобы быстрее узнавать о разных интересных новостях.

Специально так про свою журналистскую деятельность сказал, чтобы у них других версий не было, когда мне будут директора подопечных предприятий звонить, шифруясь.

— Ну, ничего. Скоро лето, каникулы, отпуск, — улыбнулся Румянцев.

— Кстати. Насчёт отпуска, — решил я воспользоваться моментом. — Предложение путёвки на Кубу в силе?

— Ну, в силе, конечно, — перестал улыбаться Румянцев. — Но у тебя же дети маленькие. Или вы с женой одни хотите съездить?

— А сколько по времени путёвка?

— Вообще, двадцать один день, но можно и недели две…

— Две недели без детей она не сможет, да и я на стенку полезу, буду волноваться, — задумчиво ответил я. — Но время же ещё есть подумать?

— Конечно, — охотно согласился он. — Но ладно, я, собственно, что тебя пригласил. Лекция нужна «Меры стимулирования сельского хозяйства».

— Когда?

— Во вторник лекция, в понедельник на согласование. Успеешь?

— Куда я денусь с подводной лодки? — вздохнул я.

Он сочувственно взглянул на меня и проводил на выход. Мы попрощались, и я поехал в таксопарк.

По дороге остановился у «Булочной», купил девчонкам в диспетчерскую всякой всячины понемногу. Получилось штук пять разных кульков граммов по четыреста. Ничего особенного, баранки, вафли, сушки с маком, сухари с изюмом и сахаром… Но когда целый день на работе, по себе знаю, каждой корочке хлеба рад.

Здание таксопарка встретило меня сверкающей на солнце большой витриной на входе по центру здания, сквозь которую была видна большая лестница на верхние этажи. А тут серьезно все изменилось к лучшему… Стёкла отмыли, покрасили рамы. По бокам поставили бетонные цветники. А может, они тут и стояли, просто их выкрасили в белый цвет, и я обратил на них внимание. Летом цветы посадят, вообще душевно будет.

Внутри тоже пахло свежей краской. Стены первого и второго этажей покрасили на высоту вытянутой руки, а дальше побелили, как и потолки. Это то, что я увидел. Третий и четвёртый этажи, возможно, тоже освежили.

Ни Волошина, ни Епихина в кабинетах не оказалось. Спустился в диспетчерскую, вручил девчатам гостинцы и попросил дать объявление по громкой связи, чтоб начальство нашлось.

Первым заглянул в диспетчерскую Епихин с напряжённым лицом, но увидев меня, сразу успокоился и расплылся в улыбке. Он сказал девчатам, что если Волошин заглянет, то мы ушли в кабинет к Епихину. Но мы встретили и его. Он шёл быстрым шагом по коридору нам навстречу, вытирая платком шею.

— Добрый день, Степан Архипович, — поспешил я ещё издали поздороваться, чтобы он так не спешил, а то загоняет себя, так и до своего звёздного часа не дотянет с его здоровьем.

— Ох, Павел, приветствую, — протянул он мне руку, и мы вместе пошли в его кабинет. — Ждём телевидение, всё вымыли, выкрасили. Две субботы подряд все на субботники выходим…

— Я вижу, и скажу вам, что результат получается прямо на загляденье, — одобрительно улыбнулся я. — Форму новую получили?

— Получили, получили. Райком с обувью помог, управление с костюмами.

— Туалеты в порядок приводим, — добавил Епихин, — начали с первого этажа, уже заканчиваем второй. Только вот третий и четвёртый, боюсь, не успеем…

— Ну, будем надеяться, телевизионщики наверх не пойдут, — улыбнулся я. — Главное, после съёмок не забросить ремонты, а до конца всё доделать, что не успели.

— Это понятно, — согласился уже отдышавшийся Волошин.

— Ну и славно, — заметил я. — Эпопея эта со съёмками закончится и вернёмся опять к текущей работе. Первый блин у нас совсем даже не комом получился, как я понял?

— Вообще не комом, — уверенно ответил Епихин с довольным видом.

— Ну, вот так и будем дальше потихоньку аккуратно работать, — кивнул я. — Тише едешь, дальше будешь… Помощь какая-то вам нужна? — взглянул я на Волошина.

— Да нет, — переглянулся он со своим замом. — Вроде, все есть. Со всем справляемся.

— Молодцы… Водителей, что таксопарк так прославили, наверное, тоже надо засветить, — подсказал я. — Пусть у них интервью, что ли, возьмут. Заслужили. И вообще, хорошо бы вам на фоне всего коллектива интервью давать, чтобы сплотить людей. Диспетчера ваши, вообще, люди уникальные, про них бы тоже рассказать. Короче, всех хвалите, мол, коллектив подобрался уникальный, треть водителей, ну или сколько там, уточните в кадрах, работает уже больше, допустим, пятнадцати лет. Матерые профессионалы, могут и от хулиганов защитить, и роды при необходимости принять. А ремзона может за полдня машину разобрать и обратно собрать. Короче, вот, всеми и каждым начальство гордится! Сплачивайте вокруг себя людей!

Они серьёзно слушали, и все время кивали. Чувствовал себя профессором в компании очень благодарных за мою мудрость студентов. Необычное ощущение, когда знаешь, что на собеседниках клейма негде ставить…

— И начальство своё районное и в управлении не забудьте поблагодарить, — улыбнулся я. — Начальство любит подхалимаж. За совет, за помощь, за поддержку ваших начинаний.

— Ну, как без этого! Придумаем, что сказать, — кивнул Волошин.

— Главное, не переживайте. На телевидение все равно ничего ненужного не попадет. Наверху приняли решение снимать про позитив, и съёмочная бригада наперекор начальству идти не будет. Так что всё будет хорошо, — с этими словами я поднялся, и они протянули мне руки.

Хорошо-то, хорошо, да есть нюансы. Страшно представить, сколько у них теперь появилось и ещё появится завистников и недоброжелателей. Ну, с этим мы будем позже разбираться, сейчас им важно грамотно поработать со съёмочной бригадой.

Мы попрощались, и я пошёл к своей машине, что оставил у входа.

Италия. Рим.

Третий секретарь посольства СССР в Риме Астахов, а по факту резидент советской разведки в Риме, получил шифровку из Центра с заданием проверить появившуюся информацию, что американцы планируют перебросить на авиабазу Авиано военные самолёты, в частности, бомбардировщики, а также ядерное вооружение. Первоначально требовалось уточнить это у профильных контактов в Риме, а при необходимости выехать и в окрестности Авиано, чтобы разобраться на месте.

При этом особо подчёркивалось, что данная информация может являться провокацией французских спецслужб с целью выявления нашей резидентуры в Италии.

— Да чтоб вас! — с раздражением откинул от себя шифровку Астахов. — Вы бы уж там определились бы в Центре, ловушка это или нет, прежде чем меня туда посылать? Понятно, что у меня дипстатус, не посадят, а вышлют в двадцать четыре часа… Но карьера-то после этого будет загублена! После такого провала за пределы СССР носу уже не высунешь…

Но одно дело выразить вот так свои эмоции, а другое — понимать, что никуда не денешься, поручение придется выполнять… Никого особенно в Москве его личная карьера не интересует, если дело надо делать…

Москва. ЗИЛ. Комитет ВЛКСМ.

Секретарь заводской комсомольской организации Григорян собрал комсоргов заводских подразделений на собрание, посвящённое празднованию дня рождения Ленина.

— Предлагайте, товарищи, мероприятия, кроме субботника, — сказал он. — Субботник будет двадцать первого апреля.

— Заводская спартакиада, — предложил один из комсоргов. — У нас сколько секций? И теннисная, и плавания, и самбо…

— Гиревой спорт, — подсказали ему.

— Эх, футбольное поле ещё не просохнет, — с сожалением сказал ещё один участник собрания.

— Ничего, и этого достаточно, — проговорил помощник Григоряна, едва успевая протоколировать предложения.

— Спартакиада, значит… Ну, это мероприятие можно на неделю растянуть, — одобрительно кивнул тот. — Ещё что-нибудь?

— А давайте монтаж праздничный подготовим! — предложила молодая девушка. — С участием и спортсменов, и агитбригады, и… Кто у нас ещё может принять участие?

— А что? Хорошая идея, — одобрил Григорян. — Значит, товарищи, провести в цехах у себя работу, найти таланты… А помните, у нас парень на Новый год жонглировал? Не помню, откуда он?

— ЦДХ, Артур Георгиевич, — напомнил ему помощник.

— Только сценарий надо с идеологическим уклоном, — скромно уточнила девушка. — Это же не просто концерт на Восьмое марта…

— Будет у нас сценарий, — уверенно ответил Григорян. — Ивлеву поручим. У него такой опыт в писательском деле!

— Точно. Он же журналист! — поддержал его Варданян.

— Позвони ему прямо сегодня и озадачь, — тут же распорядился Григорян. — Чем раньше начнём, тем лучше. И сценарий за два дня не напишешь, и на репетиции время нужно… А двадцать второе апреля вот, рукой подать! Не расслабляемся, товарищи!

Москва. Один из ресторанов при гостинице «Россия».

Захаров ждал генерала милиции Горьковенко. Тот сам попросил о встрече. В ожидании старого знакомого Захаров успел сильно разволноваться. Дела у него, в последнее время, шли неважно, кресло под ним начало сильно шататься. Член ЦК Крестников, располагающий очень неплохими связями в Политбюро, решил, что на его место есть более достойный претендент, молодой, активный, а главное, состоящий в родстве с его женой. Идти прямым путём Крестников не мог, и строил всяческие козни, чтобы появился повод сместить Захарова.

Наконец Захаров увидел Горьковенко и приподнялся из-за стола, чтобы тот заметил его.

— Ну, что у тебя, Борис Васильевич? — накинулся на генерала Захаров. — Рассказывай, не томи.

— Да что рассказывать, Виктор Павлович? Крестников давит…

К ним подошёл официант и мужчины сделали заказ.

— Крестников давит, — продолжил генерал, когда они отпустили официанта, — дёргается… Он уже, наверное, второй месяц ждёт выполнения своей просьбы к нам вас зарыть…

— А вы что? — сильно нервничая, спросил Захаров.

— Что мы? Имитируем бурную деятельность, как договаривались, — хмыкнул тот. — Хотя, он уже откровенно говорит, найдите хоть что-то, а за мной не заржавеет.

— А он только к тебе обратился, Борис Васильевич? — подавленно посмотрел на собеседника Захаров.

— Ну, он же тоже не идиот, конкуренцию создавать в наших рядах, — серьёзно ответил тот. — Мы же можем и обидеться.

— А если не в ваших рядах?

— Ну, а в чьих? Комитетских, разве, ещё припашет?.. Хотя, может, конечно… Тут, Виктор Павлович, я вам не смогу ничем помочь.

— Я понимаю, — кивнул Захаров. — Вы главное по своей линии как надо отработайте.

— Обижаете, Виктор Павлович! Без вашей поддержки не был бы я генералом. Я добро помню…

Приехал домой, а у нас девичник! Ксюша, Женя Брагина с Кариной. С ними ещё мама и Анна Аркадьевна. Завтра свадьба Алдониных. Думал, они платья готовят или ещё что-то в этом роде. А они выкуп невесты репетируют.

Галия мне быстренько, где ужин искать, показала, и в большой комнате со всеми закрылась, только еще на многоканальник мне показала, мол, обрати внимание.

А там записки о звонках из комитета комсомола ЗИЛа и с радио.

Без всякой надежды набрал Варданяна, помощника секретаря комитета комсомола ЗИЛа, но понятно, в пятницу вечером его уже не было на работе. А вот Латышева оказалась ещё на месте.

— Павел, что-то вы у нас давно не были, — начала она таким тоном, как будто я сам выбираю, когда мне к ним приезжать записываться.

— Так а я вот как раз сижу и жду вашего звонка с нетерпением, — ответил я в том же тоне, стараясь не дать ей понять, что это сарказм.

— На следующей неделе хотели вас пригласить на запись, — сказала она, явно ничего не заметив.

— Хорошо. Только также давайте, две программы сразу, если можно.

— А темы у вас есть какие-то предпочтительные? — поинтересовалась она.

— Интересные темы, как показывает моя лекторская практика, это, записывайте — «Перспективы газа в мировой экономике» и «Атомная энергетика: перспективы и риски».

— Правда? Это людям интересно? — удивилась она.

— Ну мы же хотим на серьёзные темы говорить, правильно? Считаю, что нашу советскую молодежь необходимо готовить к тому, какую роль будут играть газ и атомная энергетика в их будущем… — я был очень настойчив.

Ну ясное дело — я эти темы недавно читал для Комитета. Все подготовлено, почему бы теперь уже обкатанное на радио не использовать? Никаких требований ко мне о невозможности использовать тексты своих лекций где-либо еще никто не предъявлял. Вот и буду экономить время, пользуясь этим.

— Да, конечно. — поспешно согласилась она со мной, видимо, чтобы не прослыть ретроградкой, — я уточню всё и перезвоню вам, только это уже будет в понедельник.

— Конечно. Буду ждать звонка.

Мы попрощались и я понял, что малость перегрузил себя. Завтра у нас праздник. Надо отключиться от работы и как следует отдохнуть.

Ну, как раз сегодня тренировка. Время осталось меньше часа до начала. Быстренько собрался и поехал.

Утро в субботу у нас началось рано. Галия встала ещё раньше меня и навела марафет. Вскоре приехал друг Ивана, Володя Хомич, потом приехали Миша Кузнецов с Кариной, и Брагины пришли. Я взял на себя мальчишек. Девчонки украшали подъезд для выкупа.

Алдонины решили свадьбу дома отмечать. Мама с Анной Аркадьевной помогали Ирине Леонидовне готовить, Загит с Ахмадом были у них на подхвате, мебель двигали, табуретки по всем квартирам собирали. Иван со свидетелем наши с Брагиным машины украшали. Ахмад свою сам украсил.

Иван пригласил к себе на свадьбу и артистов Данченко, и художников. Хотя, художников, наверное, именно Ксюша пригласила, не замечал, чтобы Иван с ними хоть как-то серьезно общался.

Когда начался выкуп невесты, Яков с Идой устроили предварительный разогрев публики, и к гостям свадьбы начали присоединяться соседи. Спустилась и Лина со своим Трубадуром, как Ирина Леонидовна его назвала. Парень как парень, патлатый, взгляд и правда, дерзкий. Лет, может, чуть за тридцать, за трёхдневной щетиной не разберёшь. А вообще, он с Линой хорошо обращался, вперёд себя её пропускал, чтобы ей видно было. Подпевать Якову пытался… У меня не создалось о нём впечатления, как об асоциальной личности. И нафига он такие песни стрёмные поёт? В таком возрасте пора бы уже и за ум браться, а не сражаться с властью…

Володя-свидетель, Миша Кузнецов и Костян Брагин, тем временем боролись за счастье Ивана, упорно преодолевая все препятствия, что создали на их пути наши остроумные барышни. Они заставили их подниматься с первого этажа до третьего, а потом ещё и в квартире Яков с Идой и художниками от себя придумали испытание. Было шумно, тесно и я наблюдал за всем происходящим с порога своей квартиры, держа мальчишек на руках. Парни сидели тихо, им тоже все происходящее было интересно. Иногда даже заинтересованно гугукали, заставляя тех, кто слышал, ухахатываться с их реакции на происходящее…

Наконец, девчонки решили, что помучали парней достаточно и все стали собираться в ЗАГС. Детей у меня забрали одевать. А я направился к машине. Гостей много, мест всего двенадцать, пусть сами решают, кто из них поедет. Но, как оказалось, из старшего поколения на роспись собралась только Ирина Леонидовна и Данченки. А остальные все остались дома с детьми и готовить закуски.

Свидетель настоял на профессиональном фотографе. Я был очень даже этому рад. Тем более, он мне ещё раньше, на моё предложение самому пощёлкать торжественную часть, объяснил, что работники ЗАГСа иногда устраивают натуральный саботаж, просто не дают снимать, если ты у них не заказал фотографа.

— Сам был свидетелем, — рассказывал он, — как брачующая дама специально делала недовольное лицо, если видела, что в кадр попадает, и всю дорогу гнала свадьбу из зала, мол, выходите, не задерживайтесь. До слёз довела мать жениха. И вообще, у всех настроение было испорчено.

— Ничего себе! — удивился я тогда и подумал, что вот же она, шикарная тема для фельетона! Но чтобы ходить по ЗАГСам в качестве гостя и пытаться поймать этот момент, надо иметь очень много свободного времени, а у меня его нет от слова совсем.

Но на всякий случай, я расспросил Хомича, где это безобразие происходило. Мало ли студентам Гусева нечего будет делать, предложу ему рейд в этом ЗАГСе устроить.

А так — и хорошо, что профессиональный фотограф будет. Я и сам не очень рвался, просто нужно было предложить по-соседски, вдруг Иван захочет сэкономить на фотографе. Ответственность слишком уж большая, я же не профессионал. Попорчу фотки, потом всю жизнь будут соседи вспоминать… Оно мне надо?