Революционная сага

Смерть вампира

— Ну надо же… — на Лехто, рассказы про скелеты выползающие из могил произвели впечатление довольно умеренное. — Нет, я слышал, что деревня брошена, что там якобы нетопырь живет. Можно было бы положить, что старина-Геддо именно этой дорогой пойдет. Но с иной стороны — гарантий никаких на то не имелось…

Вернувшиеся с кладбища заняли место за командирской тачанкой. Благодарности они не получили. С иной стороны — за то, что бежали, нагоняя тоже не получили. И за спасибо…

Кавалькада уже неспешно покатила по пыльной дороге.

Когда прибыли на кладбище, уже сгущались сумерки. Скелеты, вероятно, уже спали под своими плитами.

Но удача была на стороне Лехто. Одна из могильных плит была явно не на своем месте. Кто-то ожидали увидеть там мертвеца. Но нет, не было ни мертвяка, ни гроба. Вниз шли ступени. Из-под земли тянуло сыростью и что называется могильным холодом.

Уж не понять, отчего вампир оставил дверь в свой дом. Не то забыл закрыть за гостями, не то проветривал свои комнаты. А может собирался куда-то, уже выходил, да что-то вспомнил — вернулся.

Солдаты переглянулись — в их глазах лестница была страшней ожившего скелета. Скелет — вот он, а там, в этой темноте неведомо, что творится.

Ну вот, — думали они. — сейчас Лехто погонит людей под землю, в эту яму, наверняка кишащую аспидами.

Но нет, колдун бросил:

— Ждите меня здесь.

Не попросил винтовку, не достал свой револьвер. Даже саквояж оставил в тачанке, но перед тем как спуститься по лесенке достал оттуда трубку, кисет, коробку со спичками. Последнюю потряс на предмет наличия содержимого.

…Когда его шаги затихли внизу, кто-то прошептал:

— А нам может, закрыть вход в подземелье, привалить камнями. Завали, да деру… Может, он выберется, да мы уже будем далеко.

— Выберется… И нас найдет. — возразил кто-то. — Если захочет — непременно найдет. А после такого, думаю, захочет…

Кто-то еще тяжело вздохнул:

— А может все и обойдется. Может, упырь-то его и прикончит.

— Вы как хотите, только до темноты я его ждать не намерен. — произнес первый голос. — Все же жальник, опять же — упырь.

Ответом ему было общее одобрительное молчание: дескать, стемнеет немного, и все отсюда умчимся.

Против этого был, пожалуй, только оставленный черный саквояж…

Все говорившие косились на его блестящие бока. Казалось, саквояж живой, он имеет свое мнение, отлично слышит, что говорят о его хозяине и при первом удобном случае донесет об этой сомнительной лояльности.

И если вдруг Лехто не поднимется на поверхность, никто не станет с саквояжем возиться, открывать. Неизвестно что там спрятано. Револьвер, гремучая змея, тридцать три несчастья, души убитых Лехто колдунов? Выплеснется из него раньше времени ночь?

В случае пропажи колдуна без вести, сундук бы бросили туда, в темноту, под землю, а еще скорей — просто палкой столкнули бы с тачанки, как отбрасывают ленту убитой гадюки.

Меж тем, Лехто спустился по вырубленной в земле лестнице. Остановился в небольшом зале, из которого уходили в разные стороны коридоры.

Колдун задумался, выбирая дорогу…

Но тут из одного перехода вышел сам вампир.

— Хозяин, у вас открыто было… — бросил колдун. — Я вот и заглянул без стука.

— Лехто, все же ты?

— Я… — согласился Лехто. — Так понимаю, тебя Геддо предупредил.

Колдун прошелся по залу, осмотрелся. Будто остался доволен:

— А ты хорошо тут устроился. Чертоги себе устроил… И тихо тут… Я где-то с годик назад пожил в городе, в многоквартирном доме. Надо мной жила семья с ребенком. Так иногда казалось, словно спишь внутри барабана. А у ребенка к ногам привязаны пудовые молоты.

Лехто замолчал, отчего-то улыбнувшись, будто вспомнил нечто приятное. Эта улыбка испугала вампира больше всего. Ему не хотелось знать, что там было дальше, но правила хорошего тона требовали иного.

— И что?..

А может вампир просто тянул время — старался заболтать визитера, отодвинуть то неприятное, что ждет хозяина.

— А что? — зевнул Лехто. — Сначала для порядка попугал бабайкой… Но дети нонче пошли несносные — для ребенка это было вроде веселого аттракциона, щекочущего нервы… И я ее…

— …убил?..

— Зачем так сразу убил? Это негуманно — все же двадцатый век на дворе. Ноги оторвал. — ответил Лехто. — Теперь тихонько ездит в инвалидной коляске.

И улыбнулся.

Вампир не засмеялся. Вероятность того, что Лехто пошутил, была исчезающее мала.

— Так вот… — продолжил Лехто. — Я к тебе, как ты догадываешься, по делу. Говорят, у тебя квартировал Геддо.

— Ну было дело. С барышней и собачонкой своей.

— В самом деле? Даже с собачонкой… А куда он направился, тебе наверняка известно.

Вампир задумался. Но ненадолго.

— Говорил, будто пойдет на Гнилую гать… А дальше мне неизвестно.

— Ты, наверное, знаешь, что ищу я старика совсем не для того, чтоб у него поинтересоваться, какой породы его собака. Ты знаешь, что вампиров я не люблю вообще и тебя в частности. А мне известно, что это взаимно. Из чего я заключаю — ты солгал… Тем паче, что я сам недавно был на Гнилой гати. И Геддо не встречал. Ну же, давай… Рассказывай, куда его понесло?

Вампир молчал. Выглядел при этом жалко. Казалось: еще немного и заплачет.

Не спеша Лехто полез в карман — там у него был припасен веский аргумент…

Мгновение, и рука с надетым на нее тяжелым серебряным кастетом вылетела из кармана, ударила вампира в ухо…

— Ой-ой-ой… — запричитал вампир. Согнулся, но устоял.

Лехто нанес несколько ударов послабей, отогнал упыря в угол, прижал к стене. Упер кастет в подбородок вампира, заставил того подняться.

— Знаешь, кого не спросишь, куда пошел Геддо, никто не знает. Все такие благородные — даже противно. Но, бывает, поскребешь этот налет, и проступает нечто более привычное. Например кровь, боль…

Вампир выл, стиснув зубы. Там, где серебро касалось его кожи, шел дым.

— Я ведь бить буду тебя, пока ты не расскажешь. Или не подохнешь… Но это вряд ли…

Лехто убрал кастет, нанес пару быстрых ударов по телу, снова вернул его на прежнее место.

— Ну говори, мразь, куда он двинул. Облегчи душу.

— Он к станции ушел… На депо…

Еще серия ударов — сильных, жестоких.

— Не ври, гад! — кричал Лехто

И снова затишье. Теперь одно ухо вампира было прижато к стене, во второе упирался кастет.

— Ну же… — говорил Лехто уже почти ласково. — Говори… И тебе ничего не будет.

— Я честно говорю! — кричал уже вампир, вжимаясь в стену. — только там бой недавно был! Поезда, наверное, и не ходят!!!

Геддо улыбнулся, кивнул. Вытерев об одежду вампира кастет, убрал его в карман.

Достал длинную спичку, зажег ее, прикурил трубку.

— Ну вот видишь, как хорошо. Я обещал — и свое слово сдержу. Тебе ничего не будет. Ни света, ни воздуха, ни жизни…

Махнул спичкой, сбрасывая с нее огонь. Затем жестом неуловимым вдавил огарок в грудь вампиру, в то место, где у живых людей бьется сердце.

Склеп на мгновение озарился холодным синим цветом. На пол осыпался пепел.

— Ну вот и все. — выбрасывая спичку, подытожил Лехто. — Думаю, кровь девственницы сюда не попадет. Да и…

Но мысль не высказал, махнул рукой и стал выбираться из подземелья.

Оказавшись на поверхности, тут же сел в тачанку. Саквояж взял на руки так, как обычно держат какого-то смертоносного домашнего любимца.

Распорядился:

— Трогаем. Они уже недалеко — может до темноты и нагоним.

…Когда тачанка уже выезжала из деревни, Геддо спросил у своего возницы.

— А вы знаете, что спички шведские, иначе говоря, безопасные изготавливаются исключительно из осины.

— Да ну?.. В самом деле? — возница изобразил на лице крайнюю заинтересованность и удивление.

Видимо сделал это совершенно откровенно — все равно Лехто не видел его лица. Впрочем, от колдуна можно было ожидать всякого.

— В самом деле. — подтвердил Лехто. — Спичка названа безопасной, потому как после прекращения горения не тлеет. Для изготовления таковых годиться только осина. Ее еще пропитывают чем-то, но не в этом суть…

А в чем, собственно суть? Ее Лехто как-то запамятовал. Потому просто махнул рукой: разговор окончен.