Революционная сага

Уход

Через калиточку в воротах Ольга вышла из механического цеха, по узкой дорожке отправилась к себе, в цех сборочный.

И где-то посередине пути рядом с дорожкой сидел совершенно незнакомый черный кот. Вероятно, кот, потому что кошки обычно не бывают такими худыми.

Вопреки распространенному заблуждению, черные кошки не приносят беды. Вообще, как недавно установили исследователи, перебежавшая дорогу черная кошка сулит мелкие траты. Что, конечно, тоже неприятно, но совсем не страшно и привычно.

Несчастье приносят только черные коты. Но с иной стороны, попробуй установить какого пола темнота?

Вот сейчас, — думала Ольга, — сейчас я подойду ближе. Он поднимется и рванет под ноги, перебежит дорогу. Почему-то коты и кошки всегда старались проскочить под ногами. Может, они стремятся перебежать дорогу человеку, дабы человек не успел перебежать дорогу им?..

И тогда дорога начнется с дурного предзнаменования. Что останется делать? Повернуть назад, в цех? Вернуться к этому редуктору, объяснить все же, как вынуть старый вал и поставить новый?

Но нет: кот внимательно смотрел на Ольгу.

На всякий случай Ольга сделала несколько шагов вперед. Даже если кот и рванет через дорожку, то можно будет обойти это место. Хотя неизвестно, куда побежит эта чернота дальше, где посеет дурное предзнаменование, какие дороги им уже пересечены. Ведь всякое может случится… а может и не случится, может пронесет…

Еще шаг. Кот не сводил с Ольги глаз.

Попытаться спугнуть кота? Тогда точно он прыгнет на дорогу. И хорошо если на дорогу — этот отнюдь не выглядел пугливым.

Вот уже до кота можно было дотронутся, если бы тот конечно позволил. Но девушке отчего-то не хотелось к нему прикасаться.

Шаг.

Вот кот уже не спереди и сбоку, а просто в стороне.

Отчего-то этот экземпляр породы кошачьих решил пропустить человека — может быть впервые за историю сосуществования этих видов.

Ольга облегченно выдохнула и пошла дальше.

Кот благожелательно смотрел ей вслед.

Здесь лампы светили так странно, что при ходьбе в определенном месте человек обрастал несколькими тенями одновременно. Казалось, будто за твоей спиной вырастает еще один человек.

Новички здесь часто вздрагивали, но затем многие к этому привыкали и проходили место без остановок.

Вот появилось две тени, третья тень выскочила откуда-то сбоку и стала догонять остальные. Внезапно вспыхнула тень четвертая.

Ольга обернулась:

— Здравствуй Игорь.

— Здравствуй Ольга. Говорят, ты уходишь.

— А кто такое говорит?

— В данный момент — я.

Удивительно — к своему кабинету шла дорогой короткой, остановилась лишь на минутку возле слесарей.

Меж тем Игорь уже все знал.

Вообще у Ольги складывалось мнение, что Игорь знает слишком многое. Но предпочитает молчать.

На заводе он работал давно, задолго до появления Ольги. Был он человеком сухим как на внешность, так и на слова. Выглядел не то чтоб старым, но седым. Меж тем седина та казалась странной. Вот он помотает головой и седина слетит с него словно какая-то пыль.

Должность он все эти года занимал небольшую — а именно сменного мастера. Но многие произносили его должность упуская первое слово и произнося второе через явную большую букву.

Говорили, что Мастер даже живет где-то в цеху. Во всяком случае, никто и никогда не видел его в городе… Но и его жилья пока так же никто не обнаружил.

Обладал он странным чувством юмора, ходил по верхним галереям без страховки и попадал туда каким-то таинственным образом.

— К себе идешь? — спросил Игорь, хотя безусловно знал ответ и на этот вопрос.

— Ага. Собрать вещи.

— Все-таки уходишь? Жаль, мне будет тебя не хватать.

— Не я ухожу, меня уходят.

— Не говори глупостей! Ты уже полчаса уволена, и что я слышу?

Мастер замолчал.

И без того молчания было слышно — цех продолжает работать.

Тяжело ухала паровая машина, за стеной свистел промышленный вал, который шел от нее через весь цех.

Через ремни и муфты он крутил каждый станок в этом цеху. Станки, к слову, тоже изрядно шумели…

— Ничего особенного я не слышу. А что слышишь ты?

— А то, что цех продолжает работать. Если бы ты не хотела уходить, сейчас бы стало все. Где-то в шестерни бы попала стружка, где-то кто-то насыпал бы в масло пыли. Почему этого не произошло? Или, может быть, завод рассыплется в прах как только ты выйдешь за ворота? Может, мне самому следует паковать вещи?

Ольга остановилась возле работающего сейчас огромного станка.

На нем работал такой себе Вовка Шредер. С такой фамилией ему не надо было никаких кличек.

Главной целью его жизни было выспаться. Хотя надо признать, упорства ему было не занимать, например, говорили, что он может прокопать траншею даже в котельном железе.

Сейчас Шредер растачивал вагонное колесо. Рядышком лежало еще несколько заготовок…

— Что ты видишь? — спросила Ольга.

Мастер пожал плечами.

— Станок, рабочий, колеса…

— Как ты думаешь, что будет завтра с этими колесами?

— Здесь же будут лежать.

Ольга кивнула:

— Ну да. И завтра, и послезавтра. Может даже, не в этом году. Но придет день, и они выкатятся с завода. Увидят мир, намотают тысячи верст, сотни тысяч.

— Они ничего не увидят. У них нет глаз. Это довольно характерно для вагонных колес.

Ольга посмотрела на Игоря печально и с укоризной.

— Я же образно… Я хочу уйти вслед за колесами. Посмотреть на тот мир, за который воюют наши бронепоезда…

— Воевать за мир невозможно. Бронепоезда несут войну.

— Ну вот, снова ты за свое…

Дошли до кабинета Ольги. Он был оборудован в комнатушке, где маляры хранили свои бочки с краской. Маляров здесь не было уже года три, равно как и краски, но запах ее остался.

И еще — в этой комнатушке не было ни одного окна. Только небольшое отверстие для вентиляции, кое из-за холодов обычно было забито паклей. Да и что толку с такой вентиляцией — отверстие все равно выходило в пыльный, пропахший маслом, краской и горящей стружкой цех.

Ольга села за единственный в комнате стол, стала выдвигать ящики один за другим, перебирать содержимое. Большая часть содержимого возвращалась назад, но что-то, в основном записные книжки, откладывалось на стол.

Пока Ольга перебирала свои вещи, Игорь прошелся по кабинету.

В углу лежали какие-то провода, пруты, батареи, трансформатор…

— Что это?

— Думаю сделать из вольтова столба оружие самообороны. Вернее уже «думала»… Все-таки пока получается неважно батареи на спину, трансформатор на грудь, два щупа-разрядника в руки. Противник поражается на расстоянии вытянутой руки электрическим разрядом.

— Непрактично, тяжело. Винтовка удобней. И бьет дальше.

— Ну да. — кивнула Ольга. — только всегда ходить по улицам с винтовкой неудобно. Меж тем, устройство будет уменьшатся. Батареи станут размером с палец, трансформатор поместится на ладони…

Игорь поджал плечами: дескать, он не знает, но всякое может быть. Мнения Ольги он никогда не ставил под сомнение, даже когда они были один на один.

Вместо обоев к стенам были пришпилены чертежи. Неизвестно, когда Ольга прицепила к стене первый лист. Наверное она сама не помнила, этого, равно и то, что на этом листе нарисовала. Какие-то эскизы превращались в чертежи, в деталировки — позже в конкретные механизмы, как это произошло с бронетрамваем полиции. Что-то останавливалось на уровне чертежей общего вида. Некоторые так и оставались всего лишь эскизами.

Но эскизы со стен Ольга никогда не снимала. Во-первых они утепляли жиденькие стены. Во-вторых, привязывалась к ним, считала, что рано или поздно пригодиться любая идея. Поэтому когда лист заполнялся, поверх него крепился новый, чистый…

Некоторые проекты Ольги были Игорю известны. Например, вот висели наброски самобеглого бронированного парового молота. По идее, он был предназначен для разрушения долговременных оборонительных сооружений. Но заказа даже на пробный экземпляр не поступило — перед армией даже в отделенной перспективе не стояла задача штурма подобных укреплений.

А вот проект парового танка с тросовой гусеницей. Конструкция совершенно пожаробезопасная, с рациональными углами бронирования… Но к счастью или сожалению на вооружение российской армии поступали вполне сносные бронесани «Остин-Кегресс», именуемые за кордоном как "русский тип танка".

— А это что? — показал Мастер на незнакомые ему чертежи.

— Это?.. Это ракета… Вот смотри — это кабина, здесь находится командир экипажа, пилот… Тут двигатели, здесь топливо…

Игорь всмотрелся в чертеж внимательно, думал, водил пальцем по линиям. Наконец заметил:

— А кочегар?

Ольга опешила:

— Кочегар?

— Ну да. Двигатель вижу, а вот куда садить кочегара — не понимаю.

— Это же ракета! Здесь совершенно иная система! — начала Ольга.

…И остановилась. Мастер зевнул — похоже, это было ему не интересно. Может быть, даже наверняка он знал, что кочегар здесь неуместен. Может, пытался пошутить.

— Ладно… — проговорил Игорь — Давай прощаться… Я пойду.

— Куда?

— Есть хочу — умираю. Пойду, какого-то токаря загрызу.

Ольга не улыбнулась. Бывало, на заводе действительно пропадали рабочие. Говорили, де, вышел опохмелиться и не вернулся.

Игорь ушел неслышно. Не скрипнула даже дверь, хотя Ольга уже полтора месяца все никак не могла намеревалась смазать надоевшие своим скрипом петли.

Не было слышно и шагов по металлическому полу пролета. Казалось, Игорь никуда не ушел, а остался стоять за дверью. Но старожилы знали: Мастер может пройти через весь цех, что никто его не заметит.

Рано утром Ольга покинула завод. Сделала это на борту бандюковского бронепоезда.

Его перегонял старый опытный машинист вместе с двумя молодыми кочегарами.

В отсеках у орудий скучала обслуга, навербованная приморским бандитами прямиком с какого-то миноносца.

По отношению к даме, да и к прочим все вели себя крайне пристойно… Не пили сивуху, не играли в карты даже на интерес. Было понятно — среди бандитов имеются люди серьезные.

Когда от города отъехали верст на десять, послышался рев гудка скобелевского завода бронепоездов. Он как раз будил рабочих, извещая их о начале нового трудового дня.

Говорят, в хорошую погоду да при соответствующем ветре гудок можно было расслышать за сорок верст от завода. А у птиц, пролетающих рядом с гудком разрывалось сердце.

Но на расстоянии десяти верст, да еще за шумом бронепоезда гудок слышался словно плач, стон.

Кому-то могло показаться, что завод оплакивает уход своего лучшего механика…

Но Ольга так не считала.