Резидент. (стадия 1-3)

СТАДИЯ ТРИ. 3.1

Такое чувство, что голова болтается, как у сломанной куклы. Туда-сюда, туда-сюда…

Звук… Какой-то звук…

Это голос.

Человеческий.

Да.

Только сейчас понял, что меня трясут. Трясёт тот, который что-то говорит. Что же он говорит? Его голос одновременно похож на хруст костей, на чавканье большого зверя, на гул водопада и лай собаки. Смешной, страшный и странный голос.

Но, очевидно, я ещё не до конца очнулся, поэтому мне кажется всякая чепуха.

В носу приторный запах чего-то резкого, вонючего, обжигающего. Лицо горело, как от большой температуры. В теле вялость, мелкая дрожь, веки свинцовые, в висках давило и очень хотелось спать. Я молил про себя неведомое божество: ну, можно ещё поспать, можно ещё, хоть немного… Так не хочу двигаться!..

Но меня трясли всё сильнее, а голос понемногу превращаться в человеческий. А ещё чуть позже, я услышал знакомую киппонскую тарабарщину:

– Эй! Хорош валяться! Вставай, солдат, проспишь всю службу! Эй! Хорош ломать комедию! Я вкачал в тебя столько дури, что сейчас ты должен бегать, как сумасшедший! Тем более что, побегать нам придётся. Ну! Я знаю, что ты меня слышишь! Подъём!

– Я…

– О! Другое дело. Теперь глаза открыть!

– Зачем? Я хочу спать.

– Ты дурак, - поучительно сказал голос. – Сейчас мы в безопасности, но это ненадолго. Так что, вставай. Скоро придут муравьи, и тогда нам не скрыться.

– Кто придёт? Муравьи? Это такие букашки?

– Бука-ашки, да! В гробу я видел таких букашек! Долбанные санитары леса! Ну, ты думаешь открывать глаза или нет!

– Вот, думаю, открывать или нет…

– Ты ещё и шутишь, гад. – Он слегка пнул меня; скорее всего, ногой. – Ну, конечно! С твоей-то защитой можно и пошутить! Вот интересно мне, откуда такой доспех у тебя? А? Я таких и не видел никогда. Чей он? Чьё производство? Наше или…

– Или. – Я сказал твёрдо и не колеблясь, тем более что уже понял, кто со мной разговаривает. Помню, что окрестил его Трубачом. Для него «наше», значит киппонское, а киппонское производство всегда оставляло желать лучшего; он-то сказал, что защита первоклассная. Поэтому я сказал правду, пусть думает, что хочет. И делает, что хочет. Мне сейчас наплевать абсолютно на всё.

– Ну? Так чьё же? - не унимался он.

– Алайа.

– Алайа! Ёж твою роту! Алайа! Так эта защита бешеных денег стоит!

– Конечно стоит. А как ты думал.

– Так ты из… Постой. А ну назови мне своё имя.

– Вирослан, - не задумываясь ответил я. Буду я ещё признаваться, что я граф валл Юлас, тем более в моём отдохнувшем и очистившемся разуме вдруг вспыхнула потрясающая легенда; надеюсь, он в неё поверит. Есть, конечно, в ней один изъян, но идея настолько понравилась мне, что менять её уже не хотелось. Я надеялся, события, произошедшие на Киппе, не в полной мере дошли до ушей здешних солдат. – Вирослан Кирпе, - продолжил я. – Вижу тебя насквозь: ты очень хочешь узнать, кто я такой, что здесь делаю и куда лечу… то есть, летел. Так ведь?

– Ещё бы! Ты что, ясновидящий?

– Есть немного.

– Так ты с Непа!

– С… откуда?

– Неп! Планета такая. На Непе все ясновидящие. Там раса такая. Ты неппон… то есть, неппянин… или, как вас там называют?

– Ты знаешь, никогда не слышал про планету Неп.

– Но ты же говоришь, что ты ясновидящий, телепат, хренопат, психопат… кто ты там ещё! И открой, наконец, глаза, когда с тобой разговаривают!

Ладно. Открою. Уважу.

Открыл. Тяжело мне это далось, но всё-таки получилось. Передо мной сидел тот самый Трубач. Но теперь его шлем был деактивирован и сложен за головой. Лоб был в крови. На опухшей щеке благоухал и переливался всеми красками добротный кровоподтёк. Левый глаз заплыл. Обмундирование – те самые погремушки, которыми он раньше был обвешан – куда-то исчезли. Он словно бы похудел, стал поменьше, и двигался свободнее. И да: трубы на голове не было!

Я лежал на камнях, но мой скафандр не давал понять, холодные камни или горячие. Мне было тепло, даже комфортно. Вокруг – неясная мгла, но сквозь неё прорисовывались очертания природы. Природы этой планеты.

Возле моей головы возвышалась скала, а если посмотреть вдаль, то был виден ландшафт. Но он какой-то смазанный, плывущий и слегка непонятный. По-моему, я догадался, что всё это значит: солдатик активировал маскировку – это такой купол, и где-то рядом должен лежать маленький генератор, что транслирует его в пространство; алайская технология, достаточно старая, но действенная; в армии мы использовали такие штуки на учениях. Купол делает невидимым то, что находится внутри него. Сейчас мы сидим внутри и можем видеть размытое изображение того, что происходит снаружи; те, кто снаружи нас видеть не могут.

А снаружи – жёлтая, выжженная каменная пустыня, покрытая серой; и только где-то вдалеке виднелись силуэты летательных аппаратов. Я понял: трубач затащил меня на какую-то возвышенность и спрятал возле скалы.

Так… теперь «муравьи». Интересно, что это такое? Никогда не слышал. Но, очевидно, ничего хорошего, раз он их так боится.

Но то, что он сидит и пока не рыпается говорит о том, что возможность отдохнуть у нас всё-таки есть. Уже хорошо. Хоть немного приду в себя.

Некоторое время он меня сверлил глазами. Потом явно стал терять терпение. Надо чем-то занять его, чтобы дать себе немного перевести дух. Разговор – отличное решение; за одно попытаюсь разузнать обстановку.

– Ты кто? – спросил я его. – И где мы?

– Ты, гад, не юли, понятно! Я первый спросил тебя, кто ты.

– Ты спросил, как меня зовут. Я ответил. Теперь моя очередь.

– Нет. Я спросил тебя, кто ты, ещё в броневике. Так что отвечай, давай.

– Иначе ухо отрежешь? - шутливо произнёс я, вспомнив его фразу.

– Шутник недобитый! Ну, я слушаю! Тем более, ты у меня в плену! Говори, пленник, всё выкладывай, иначе оба уха отрежу!

Вот, не пойму, шутит он или нет. Если шутит, то совершенно с непроницаемым лицом. А вообще, какие могут быть эмоции на такой расквашенной физиономии! Ну, хорошо, пусть буду я первым, но потом надо потрясти и его – пусть расскажет, что́ я́ зде́сь делаю, и кто́ меня сбил с курса! Кого благодарить за все мои теперешние мучения!

– Меня зовут Вирослан Кирпе. Прибыл я с Киппа. Летел на Реер.

– Стоп! Как тебя зовут? Вирослан Кирпе?

– Да. А что?

– Так подожди…

– Я никуда не ухожу.

– Нет! Постой. – Он задумался. – Я знаю это имя!

– Ты знаешь?! – удивился я.

– Да, знаю… - Он попытался почесать подбородок, прикоснулся к нему, но тут же одёрнул руку, зашипев, как змея. – Ай, больно-то как! Д… да и… в общем так. Вирослан, говоришь, Кирпе, говоришь? А не тот ли это Вирослан, за которым гоняются наши власти на Киппе? По-моему, этот Вирослан взорвал этого… забыл…

– Элкапирро, - подсказал я.

– Точно. Элкапирро!

– Ты что, не помнишь великих героев? – слегка приподнимаясь, возмутился я, делая особое ударение на последних двух словах; мой спектакль начался.

– Великих героев, говоришь! – Он повысил голос и нахмурил брови. Я понял: сейчас начнётся гроза. – Ах ты, сволочь! Так ведь это же ты взорвал его, гад! Ты разнёс его на мелкие кусочки, когда он выходил из машины! А-а-а! Так я тебя поймал, гад! Ну, теперь-то тебя я скручу и выдам! Ох, выдам, гад! А знаешь, что мне за поимку тебя будет? Меня повысят в звании и дадут большую награду, и я, наконец, смогу убраться с этой паскудной планеты раз и навсегда! О!

– «О», говоришь, - передразнил я его. Я понял: передо мной – обычный, не блещущий умом киппонский солдатик, с неоконченным начальным образованием; ну, что, солдатик, поиграем в «кто кого перехитрит?». Тогда начали! И я стал играть свою роль: – Значит, ты говоришь, что я взорвал Элкапирро! Ты говоришь, что выдашь меня! Говоришь, что я обезглавил великую партию, которая шла за народ, за идею, за свободу Киппа! Партию, которая выступала против монополии олигархата! Которая выступала против войны! Против всеобщей мобилизации! Против того, чтобы простых земледельцев и рабочих, не знающих военное дело, гнали на войну! Рабочий работает, воин воюет! Только так и не иначе! Мы – народ! Это не наша война! Ты забыл заповеди великого учителя! Стыд и позор тебе!

– Подожди! – Он скривился и схватился за отбитую щёку.

– Я никуда не ухожу! А вот ты! Ты решил смыться в самый решающий момент! Смыться, когда всё… ВСЁ! поставлено на карту! Когда заповеди Элкапирро, которым должен следовать каждый думающий про свою планету человек, бездумно уничтожаются! Олигархи захватили власть! И ты хочешь сложить оружие?! Уйти?! Сдав меня?! Меня, который всю свою жизнь положил на алтарь победы над олигархатом?! Меня, которого подло подставили, использовали моё доброе имя и прикрыли им подлого убийцу?! Ну, давай! Давай, сдавай меня! Но тем самым ты предашь нашу партию! Ты! Ты – сын простого народа! Ты сын великого строя, во главе которого стоял великий человек, идущий с народом под руку! Сдавай меня! Но знай: на моё место придут другие, и падут новые порядки, устроенные нашими врагами! КЭЗ вновь заработает, как раньше! Кипп будет греметь на всю галактику, а ты!.. Ты и такие как ты, побежите, поджав хвосты, поверженные и растоптанные вернувшимся правосудием! И тогда ты поймёшь, что был не прав! Но будет поздно. Ты предстанешь перед судом! И не олигархи будут судить тебя, но народ, вновь обретший своё слово, и слово это будет железным!

Вот это я дал! Аж самого пробрало! Представляю какого этому трубачу!..

Он замотал головой, явно ничего не понимая. Его взгляд остановился в одной точке и он вскинул руки в мольбе: замолчи, только замолчи, и больше ни слова, потому что… Да потому что у него явно зависла программа, а "процессор" в его голове нагрелся от перенапряжения.

– Подожди, - наконец выдавил он.

– Я никуда не ухожу, - снова повторил я.

– Я ничего не понимаю. Ты что… ты… Я вообще ничего не понял! Ты Вирослан Кирпе, правильно?

– Правильно.

– Так ты же убил Элкапирро! Значит, ты преступник, террорист, которого ищут власти!

– Нет. Ты действительно ничего не понял, - успокаивающе сказал я, понизив голос. Да, сбить его с толку оказалось плёвым делом. И как он так просто поверил мне?! Ну, что ж… С почином тебя, граф валл Юлас! Если так пойдёт и дальше, то можно надеяться, что я выйду из всей этой катавасии живым. Но здравый смысл подсказывает, что на моём пути, если мне удастся вырваться с этой планеты, будут встречаться не такие люди, как это трубач; люди с интеллектом, который превышает мой в разы. Вот с ними-то тягаться будет ой как непросто. Ну, ничего. До этого ещё дожить надо. Сперва нужно уладить всё с трубачом. И я начал объяснять бедняге, как он ошибался: – Великого Элкапирро подло убили прямо на глазах всего народа, когда он говорил свою речь. И не в машине это было, а перед ратушей.

– А я думал в машине. К нам просто новости плоховато доходят. Да и некогда из-за войны из-за этой.

– Ничего. Тебя можно понять. Ты солдат и выполняешь приказ. Ты не должен думать, есть те, кто сделает это за тебя. Ты – орудие, которое должно чётко выполнять свою функцию. И ты выполняешь. Иногда тебе не понятны кое-какие мелочи, но это не страшно. Главное то, что ты вкладываешь в нашу победу свой крохотный кирпичик. А Элкапирро не умер… – При этих словах бедный стушевавшийся трубач выпучил виноватые глазки и уставился на меня. Мне даже жалко стало этого малого. Но я продолжал, потому что понимал, если сейчас не вывернуться, как скользкая змея, то могу запросто лишиться своей головы. – Да, Элкапирро не умер, он живёт в наших сердцах и будет жить там вечно. Его заповеди бессмертны! И мы докажем это. А что касается меня, то я всегда служил Элкапирро. А враги, знавшие об этом, решили сделать из меня предателя. Они подослали убийцу, который сделал тот выстрел. А обвинили меня. Власти олигархов хватило на то, чтобы испоганить моё имя и ввергнуть меня в бездну. Знаешь, для чего они это сделали?

– Нет.

– Сейчас я открою тебе очень большую тайну, но ты должен поклясться, что никогда никому ничего не скажешь. Если партия Элкапирро тебе дорога, если его идеалы тебе не безразличны, если ты за народ, то будешь молчать про меня.

Он слегка кивнул. А я продолжил… Ох… даже поджилки трясутся от перенапряжения.

– Я многие годы был агентом Элкапирро. Я выполнял самые опасные и тайные задания. Не скрою: я ни один такой, нас много. Но врагам удалось напасть на мой след. Меня раскрыли. Это я виноват. Я расслабился тогда, когда следовало быть настороже. Доверился одному бедолаге, который меня сдал. Но меня не стали убирать. Они придумали более подлую вещь: они замыслили убийство главы и захотели обвинить меня, чтобы показать всем, что в партии Элкапирро раскол, и побежали первые крысы. Ты же понимаешь меня! – Я сделал многозначительную паузу: трубач во все глаза смотрел на меня… и молчал. – И их план удался. Теперь на Киппе меня ищут. По своим тайным каналам мне удалось вырваться с планеты. Прихватив с собой некоторые вещички, я стартовал на том корабле. У меня было задание, которое мне передали проверенные и надёжные люди, и это задание я должен был исполнить, прилетев на Реер. Но в гипере случился казус: мой курс был сбит, и я даже знаю чем.

– Чем? – выпалил мой обескураженный собеседник.

– Новая технология с Гил-виард-Си. Её ещё называют буравчиком. Релятивистская установка, могущая играть со временем и пространством. Она предчувствует вход корабля в гипер ещё до того, как создаются пространственные маркеры. Просчитывается будущий маршрут и координаты точки выхода. И когда корабль входит в гипер, тут же даётся сбой. Координаты меняются, и корабль выходит совершенно не там, куда рассчитывал. Меня приняли за врага, сбили, и вот, я здесь. Я должен был прибыть на Реер, там меня должны ждать. Но, очевидно, не дождутся.

Я потупил взор. Лёг и закрыл глаза.

Мой подлый спектакль окончен. Это было видно по глазам бедного трубача.

Я бессовестный и гнусный лжец! Как я мог так обмануть этого доверчивого бедолагу? Сомнения и стыд заполнили меня до ушей: совесть пищала от негодования!

А что мне было делать? Это война! Если не ударишь первым, ударят тебя, да так ударят, что после этого вред ли встанешь. Вывод: что бы там не пищала моя совесть, я уверился в мысли, что поступил правильно.

Единственное сомнение вызывала сама история, которую я придумывал на ходу. Может, неправильно я использовал моё прошлое конспиративное имя? Об этом судить уже поздно: я его использовал, и от этого факта уже не отвертишься. Теперь нужно только не сбиться и играть до конца. Собьёшься, проколешься – ты труп.

Значит, сомнения прочь! Жалко, конечно, этого парня, но другого выхода нет; мой поступок, на мой взгляд, полностью оправдан.

Трубач всем своим видом показывал, что поверил каждому моему слову. Победа! Лёгкая и непринуждённая первая победа. Над слабым врагом, правда, но это не умаляет моих достоинств!

В голове, конечно, крутилась мысль о том, что, может быть, он просто притворяется простачком, на самом деле он не такой, каким кажется… Если он притворяется, то играет блестяще! Но, мне кажется, вряд ли. Он обычный мобилизованный, сын какого-нибудь фермера или работника КЭЗа; да и на вид ему не дашь больше двадцати, а в этом возрасте прожжённых интриганов не так много. Буду играть свой спектакль и пытаться вырваться с этой планеты.

Вот только как вырваться? Корабль разбит, я в плену, вокруг война, до Реера миллионы километров!.. Жуть. Задачка не из лёгких. Но надежда-то умирает последней. Значит, буду надеяться. Тем более, война – это череда случаев, могущих привести к любому исходу, и смертельный здесь один из первых; но есть и шанс на другие стечения обстоятельств, которые могут помочь мне. Счастливый случай – вот, что мне нужно. Главное, если он предоставится, – хвататься за него и не отпускать.

С этим понятно. Теперь – трубач. Что же мы будем делать дальше? Я, конечно, сбил его с толку, но всё равно находился в его руках, как ни крути; от него зависела вся моя дальнейшая судьба.

Теперь постараюсь с ним подружиться.

После некоторого молчания, он вздохнул и сказал:

– Ну пусть… пусть так…

– Что ты имеешь в виду? – спросил я.

– Ты агент Элкапирро, ладно. Но нам всё равно нужно идти в штаб. – На этот раз говорил он тихо и неуверенно. – Там разберутся, что с тобой дальше делать.

– Он далеко?

– За второй сопкой, под землёй.

– Под землёй? – удивился я. – Насколько я знаю, здесь планета раскалена, как сковородка. Копни чуть-чуть, и наткнёшься на лаву.

– Нет. Вулканов здесь и правда много, но не везде. Есть более-менее спокойные участки, там мы и расположились. Ты же видишь, здесь даже растения растут. Но нас раскрыли. А теперь эти вот летают и бомбят всё что видят.

– Кто они?

– Наёмники. Их наняли союзные войска Ливекса и Сико. Гниды, одним словом.

– Почему гниды?

– Да потому что, гниды! Их по-другому никак назвать нельзя! Это такие вонючие моды, каких ещё поискать надо! От человека там вообще ничего не осталось. Их, гад, вывели… это нам командир как-то рассказывал… Вывели около пятисот лет назад, да так перепрошили их ДНК и скрестили с какими-то тварями, что стали они похожи на тараканов с непробиваемым панцирем. Уродливые, жуть! Ты не видел их? О-о! И не надо! Сопливые, хитрые, вонючие многоножки. Но ум у них, гад, зашкаливает! И всё выгоду ищут. Даже удивляешься, как такие… такие… уроды могут ещё что-то соображать! А вот же! Соображают! И лётчики хорошие, гад, и технологии всякие у них! Подбили мы как-то одного из них, вытащили, думали языка возьмём! А! Не тут-то было! Он, сволочь, ещё живой был, а потом прикусил язык себе, а в языке была зашита капсула с кислотой. Вот же извивался он! Хрипел, гад, пищал, а потом, падла, сдох. А! И ещё потом растёкся от этой кислоты, превратился в мерзкую лужу соплей. Было это в штабе, мы его туда притащили полудохлого и без сознания. Так вот… э-э-э… Двое, что были без скафандров, чуть нюхнули этого воздуха, и их стало выворачивать наизнанку. Кровь с горла так и хлестала! Умерли, конечно! Минуту помучались, и всё! Представляешь! Суки! Помещение провонялось настолько, что туда до сих пор нельзя входить, хотя прошло уже около полугода. И радиация там зашкаливает. Наши умноголовые говорят, что кислота эта радиоактивная и, когда входит в реакцию с воздухом, радиация каким-то образом нарастает. Там, что-то атомы, по-моему, делятся или что… Не знаю, в общем! Но умноголовые…

– Прости, - перебил я его.

– Что?

– Кто такие умноголовые?

– А! Это мы так наш научный отряд называем. Всякие медики, химики, физики, шизики! В общем, они.

– Понятно.

– И вот… значит… что я говорил… Гад! Перебил меня!.. Это…

– Атомы, ты говорил, делятся.

– А! Ну да. В общем, атомы этого радиоактивного воздуха делятся, от этого нарастает температура и может дойти до такой концентрации, что пойдёт… этот… ну, распад, или что там! В общем, воздух может взорваться, а радиация вырвется в атмосферу. Во как, понял! А ты говоришь.

– Я молчу, - улыбнулся я.

– Нет, ну, вообще! Сволочи умные. Даже после смерти, гниды, мстят! Поэтому, гниды.

– Понятно. А ты ещё говорил про муравьёв. Это кто такие?

– Маленькие такие роботы. Биороботы. Тоже наёмники Ливекса и Сико. Их запускают в капсулах с самолётов, капсула в воздухе лопается, а оттуда высыпаются эти муравьи. Потом они падают на землю. Радиус поражения три километра. И муравьи эти начинают расползаться во все стороны. Их обычно рассыпают после атак. Они ищут выживших. У каждого муравья в голове сканер и подробная информация. Он думает. И соображает. Если находит своего по каким-то там признакам… ну, эти признаки заложены в его программе... И если находит своего, подаёт команду базе, с координатами, со всей фигнёй. Те прилетают и забирают. А если находят противника – набрасываются на него и пожирают своими челюстями. Твари редкостные! Бегают быстро, убежать от них сложно.

– А если будет один муравей?

– А без друзей они тоже хороши! Он залезет тебе в нос или в рот, или в другую дырку, и всё! А может просто вонзиться тебе в кожу, вгрызться, как крохотный буравчик! Там, внутри будет ползать и разрывать ткани до тех пор, пока ты не сдохнешь. Так что, лучше если их много. Так гораздо быстрее. Один будет тебя жрать изнутри часами, а ты будешь орать и корчиться от боли. Так что, когда они появятся, смотри в оба, чтобы никто на тебя не залез. Почувствовал, что ползёт по телу, сразу отдирай. Если начал уже вгрызаться, режь ножом, вырезай по живому, ори от боли, но режь, иначе потом никто тебя не спасёт. Вот так, понятно?

– Славные зверушки.

– Очень славные!

– А когда их будут разбрасывать?

– Так, уже разбросали! Когда ты ещё валялся без сознания. Пролетел самолёт и кинул три капсулы. Ты думаешь, чего мы тут сидим?! Мы от них прячемся!

– Они не заметят наш купол?

– Хрен его знает… - насупился трубач. – Я не в курсе. Но пока нету их, и то хорошо. А ты всё равно следи, понятно!

И трубач зачесал свою пятую точку, словно бы почувствовал муравья.

– Муравей? – испугался я.

– Не. Просто жопа чешется. Не мылся уже два месяца. С этой войной, гад! А где тут помоешься! Сам понимаешь!

– Понимаю.

– Ну, во…

– И долго мы тут будем сидеть?

– Да не знаю я… – Он нагнулся и посмотрел на генератор купола, что лежал, оказывается, рядом с его ногой. – Заряда осталось на пятнадцать минут… примерно. Так что, вскоре нужно будет рвать отсюда. – Трубач внимательно осмотрел то, что было снаружи. – Не всё так плохо, парень, - сказал он. – Где-то через минут двадцать мы войдём в красную зону. Эти муравьи теряются от красного света, у них там что-то в мозгах замедляется, и они становятся менее опасными. Заторможенными. Так что, нам везёт. Может, и сможем прорваться через сопку. То есть две сопки. А там уже база.

– А что за красная зона?

– Это же спутник. Мы находимся на естественном спутнике газового гиганта. Этот спутник крутится вокруг этого гиганта, а гигант, он разноцветный. Видишь, небо стало слегка розоветь? Вот. Мы подходим к огромному участку на газовом гиганте, который окрасит всё здесь в красный цвет. Это большой шторм на гиганте, и он красного цвета. Понял? Свет отражается, и здесь всё краснеет.

– А, - протянул я; помолчал немного и сказал: – Знаешь, о чём я подумал только что?

– Откуда мне знать. Я ведь не с Непа!

– Ты вот знаешь, как меня зовут, а я вот нет.

– Так ты же ясновидящий, вот и угадай!

– Я не ясновидящий, я не с Непа. И вообще не знаю такой планеты.

– Н-ну… Раз, не с Непа… Этот… Меня Крудфрид зовут.

– Крудфрид, - повторил я. – Замечательное имя.

– Да иди ты! Знаю я вас, алайцев! Вам наш язык не нравится. Говорите, что он грубый и резкий. Ну и имена, понятное дело, тоже не нравятся. Так что, не придуряйся, гад.

– Ну, почему ты так под одну гребёнку-то? Я ведь и сам наполовину киппон. Отец жил на Киппе.

– А где работал?

– Э-э-э…

Влип. Заврался. Не нужно перегибать палку. Вот теперь надо срочно придумать что-нибудь.

– Я точно не знаю. Я никогда не видел его. Мать воспитывала меня на Вертии. Это, если не ошибаюсь, в полпарсека от Киппа.

– И чего вас туда занесло?

– Мать мне не рассказывала.

Ох, какая же тупая отмазка! О, Создатель! Но другого в голову не пришло; ляпнул первое попавшееся, потому что медлить с ответами нельзя.

– Говорила, - продолжал я, - что мы беженцы. Отец погиб на Киппе. А потом мы скитались по галактике, пока я не вернулся на Кипп.

– Скитались, говоришь?! Да сколько же у вас денег было, чтобы скитаться по галактике! Это ж целое состояние, гад!

– Пособие для беженцев, да и льготные условия…

– А! Ну да! Помню я эту фигню. Ты, наверно, с Аккраппского полуострова, да? Там когда-то землетрясение большое было, а вас не принимали… да, что-то было, помню. Да и по новостям говорили… но я маленький был, толком не знаю… Ну что, типа, не принимают вас, типа, много сильно, и вас отсылают на… на… Куда-то в общем отсылают.

– На Вертию отсылали.

– Может быть… не знаю. Ну ты, короче, беженец.

– Был. Потом примкнул к партии Элкапирро.

– Понял. А дальше рассказать слабо́?

– О моей работе? Ну, понимаешь… тайный агент всё-таки…

Он махнул рукой:

– А, хрен с тобой! Агент, гад! Не хочешь, так и скажи.

– Говорю, - ухмыльнулся я.

– Ну, и всё, - кивнул он. – Моё дело маленькое: отвести тебя в штаб, а там пусть начальство голову ломает, агент ты или не агент. У них головы большие, ломать есть чего! Пусть думают!

Он ещё раз кивнул; я кивнул в ответ.

Молчим.

Он тяжело вздохнул, погладил ушибленную щёку и посмотрел на генератор купола; удручённо покачал головой – очевидно, заряда осталось совсем мало – и облокотился о скалу спиной.

– Устал я, - проговорил он.

– Война…

– Будь она неладна… - отозвался он.

– Ты хоть кем служишь-то?

– Я? Я связист.

– А! Так вот, почему ты был тогда обвешан всякими штуками!

– Да. Обмундирование весило почти шестьдесят пять килограммов. Потаскай эту хрень целый день! Сдохнуть можно!

– А что это за труба у тебя на голове была? – спросил я и не смог сдержать улыбки.

– Да… фонарь, ёж твою роту! Командир, дурака кусок, приказал! Напяливай, говорит, будешь светить нам ночью! Я говорю, так не ночь же ещё! А он, падла, напяливай, гад, это приказ, твою дивизию! А она весит, гад, три килограмма! К моим-то побрякушкам ещё плюсом! Тоже гнида ещё та, командир тот!

– А я заметил, что он какой-то странный.

– Был! Странный. Сейчас мёртвый. Застрелился он.

– Я видел.

– Видел?! Когда?

– Когда валялся там оглушённый.

– А, ну да, ты же рядом там был.

– А как ты́ остался невредим? – после небольшой паузы спросил я.

– Как? Меня отбросило волной, и я упал в зыбучий песок. Песок смягчил удар. Думал засосет, но коряга под руку попалась. Вылез. Все мои штуки, конечно, по росе пошли, я их выкинул. Потом увидел живого. Тебя. Ну, думаю, надо отволочь бедолагу подальше. Вколол тебе потом адского адреналинчика, и ты выжил.

– Чего вколол?

– Это наши химики чего-то там нахимичили. Адреналин со всякими нелегальными добавками. Человек боли не чует, прыгает, бегает, живой становится, а раны быстрей заживают. В общем, нахимичили там чёрте чего. Но помогает! А что! Ты вон оклемался. Да и я хапанул немного, так, для бодрости.

– Наркотик, что ли?

– Вот придём на базу, спросишь у них сам, понятно! Да мне до росы, что они там нахимичили! Главное, что помогает не свихнуться и бегать, как козёл! Во. Понял?

– Ну да.

Снова сидим молчим. В голове крутился ещё один вопрос, но задавать его я не решился: почему здесь, около Реера, идут военные действия, ведь известно же (да и Инструктор ничего такого не рассказывал), что война не добралась до этой системы; тем более, Реер очень далеко от фронта. Что это всё значит? Не решился задать этот вопрос, потому что я-то для моего собеседника – тайный агент Элкапирро, поэтому должен знать всю подноготную; Элкапирро убит не так уж и давно, а нападение на Маану должно было планироваться задолго, – это не сиюминутное решение; нужно хорошо всё просчитать, сопоставить тактические ходы, организовать; наверняка, планировал эту атаку именно Элкапирро, а я – его агент – должен был быть в курсе. А я не в курсе. Какой же я тогда агент?

Не буду спрашивать. Надеюсь, узнаю по ходу дела; надо просто слушать внимательно.

Трубач сидел тихо с закрытыми глазами.

Трубач… Он же сказал, как его имя, а я… Чёрт! Я забыл, как его зовут! Переспросить? Нельзя. Я сказал, что я наполовину киппон, а любой киппон должен запросто запоминать все эти вычурные и сложные имена. Что делать? Как теперь к нему обращаться? Чёрт… Промашка. Я всё-таки хреновый тайный агент!

Ну, ничего, на ошибках учатся; жизнь меня закинула в эту кашу, значит, судьба такая, и я думаю, судьба – не дура, она дала мне шанс попрактиковаться. Буду воспринимать это так.

С трубачом просто и можно позволить себе сделать пару ошибок. Главное, впредь такие ошибки не допускать. Потому что дальше, если вырвусь отсюда, будет гораздо сложнее.

О чём вообще думал тот Инструктор, посылая неопытного зэка в такое дело?! Понадеялся на мой ум? Или на случай? Не знаю. Но я здесь, и теперь надо выкручиваться, как бы не было тяжело.

Он всё ещё сидит с закрытыми глазами. Устал бедолага. Да и я тоже чувствовал себя не лучше.

И в этот момент что-то тихо пискнуло.

Ну вот, и всё. Так пищит генератор купола, когда разряжается.

Размытая картинка мира медленно получила резкость. Дохнул ветерок. Наши шлемы автоматически активировались, оградив нас от удушливой атмосферы.

Трубач открыл глаза и осмотрелся.

– Всё, - сказал он. – Лафа закончилась. Вставай, вюр Кирпе.

В отличии от меня, он запомнил моё имя! Ну да, ему проще было, – он знал его заранее.

– Куда пойдём? – спросил я.

Он молча махнул рукой куда-то вверх по склону и пошёл, не оборачиваясь.

Странно. Он оставил меня одного. Почему? Неужели, доверяет? Ну, ладно… пойду за ним. Что ещё мне остаётся? Корабля нет, идти некуда, я на чужой планете, война… Только за ним, больше некуда. Поймает меня кто-нибудь ещё, кто знает, что со мной сделает! А этот… трубач!.. какой-то простой, бесхитростный, даже добрый.