Рим. Взгляд со стороны

Петр и Павел, мученики

Очень рано, начиная с конца I столетия, местная церковь Рима стала пользоваться особым авторитетом по причине присутствия останков и захоронений двух апостолов — Петра и Павла, которые осуществили в Риме высшее из свидетельств — мученичество. Именно мученики были главным свидетельством Церкви, которая стала совершать евхаристию на их могилах, бывших реальными знаками их «исповедания».

Известно, что исповедание веры и мученичество объединяет тесная связь. Во втором послании к Тимофею Павел говорит: «веру сохранил» и «уже становлюсь жертвою», «время моего отшествия настало» (2 Тим 4,6—7). В финале Евангелия от Иоанна Иисус говорит Петру «паси агнцы моя» и далее объявляет «прострешь руки твои, и другой препояшет тебя и поведет, куда не хочешь» (Ин. 21.18). Хорошо известен текст святого Иринея о том, каково «основание величия и могущества» Римской церкви: это церковь «самая большая, самая известная, самая древняя из всех, основана и установлена двумя всехвальными апостолами Петром и Павлом…». По причине столь славного происхождения — propter potentiorem principalitatem» — согласие с этой церковью гарантирует согласие с евангельской верой. Согласие с другими центрами церковного единства в принципе равносильно этому, однако, замечает святой Ириней, рецепция и свидетельство Рима самое неоспоримое, в некотором смысле центральное и более доступное.

Совместное празднование памяти апостолов Петра и Павла известно в Риме со второй половины III столетия. Вскоре оно начинает совершаться и на Востоке, где 29 июня прославляются эти «всехвальные первоверховные апостолы», «учители вселенной», «корифеи веры», «диада Святой Троицы». В то же время, их память совершается вместе с другими апостолами 30 июня, в день «Собора двенадцати святых, славных и всехвальных апостолов». Весь Новый Завет свидетельствует об особой важности служения Петра и Павла. Книга апостольских деяний строится в первой половине вокруг свидетельства Петра, во второй — вокруг свидетельства Павла.

В Евангелии неоднократно подчеркивается место Петра, как первого среди Двенадцати. «Симон и бывшие с ним», говорит Марк (1.36), «Петр и Одиннадцать» или «Петр и другие апостолы» отмечается в Деяниях (2.14 и 37). Петр всегда упоминается первым среди апостолов, он первый исповедует мессианство Иисуса и становится свидетелем Его воскресения, Петр разъясняет значение Пятидесятницы и с того момента становится устами рождающейся Церкви. От имени всех апостолов он провозглашает основополагающее послание: «Сего Иисуса Бог воскресил, чему все мы свидетели» (Дели. 2.32).

Этот protos, тем не менее, не означает единственный. Protos это «первый» среди остальных, но не arche, «сверх», так как «сверх» может быть только Христос.

Другие апостолы — и пророки, многозначительно добавляет Павел — вместе с Петром составляют «фундамент» Церкви, «имея Самого Иисуса Христа краеугольным камнем» (Еф.2.20). Они также получают власть связывать и решать, что означает, в соответствии со смыслом этих слов у иудеев того времени, власть реинтегрировать (т. е. вновь принимать) в общину (Ии. 10.23). Среди первенствующих оказывается и Иаков, брат Иоанна, первый апостол–мученик (Деян. 12.2).

Первый protos не заменяет собою остальных. На соборе в Иерусалиме его мнение имело вес, но не было решающим. Иаков, «апостолы, старейшины и братья» (15.23) играют свою роль, вместе с Петром образуют общность. Таким образом, Петр «первый», он призван «утвердить» своих братьев, но не он устанавливает и подтверждает их апостольство: это исходит непосредственно от Христа, как то показывает призвание Павла, признанное, но не совершаемое Петром. Также и судьба Иоанна оказывается вне его ведения: «если Я хочу, чтобы он пребыл, пока приду, — говорит ему Иисус, — что тебе до того?» (Ин.20.22).

Три высказывания Христа определяют роль Петра: «Ты Петр и на этом камне я создам Церковь Мою» (Мф.16.18); «и ты некогда, обратившись, утверди братьев твоих» (Лк. 22.32); «Симон Ионин! Любишь ли ты Меня больше, нежели они?… паси агнцев Моих» (Ин.21.15). Однако, в первую очередь следует подчеркнуть, что все три высказывания предполагают контекст воскресения и евхаристии. В соответствии с древней традицией именно евхаристия является основанием церковности местной общины, ее принадлежности к целому.

Во–вторых, необходимо отметить, что после двух из этих высказываний почти что сразу же следуют достаточно жесткие предостережения. Когда Иисус в Мф.16, обращаясь к Петру, говорит о его исповедании, как о камне, на котором Он воздвигнет Свою Церковь, Петр отказывается принять провозглашаемого им Мессию, как Отрока скорбей. Иисус бросает ему: «отойди от Меня, сатана! Ты Мне соблазн! Потому что думаешь не о том, что Божие, но что человеческое» (16.23). Также, когда в Лк. 22 Иисус говорит Петру: «Я молился о тебе, чтобы не оскудела вера твоя; и ты некогда, обратившись, утверди братьев твоих», и тот, горячо заявляя, что готов разделить судьбу учителя, слышит в ответ: «говорю тебе, Петр, не пропоет петух сегодня, как ты трижды отречешься, что не знаешь Меня» (Лк. 22.34).

Из третьего высказывания, в финале Евангелия от Иоанна, становится очевидно что Петр, если он хочет быть верным своему призванию, должен быть для всех и примером прощенного грешника. После его возвращения на первое место среди апостолов («любишь ли ты Меня больше, нежели они?»), Христос вновь предостерегает Петра и предвещает ему в дальнейшем ни что иное, как мученичество.

Присутствие Петра в Церкви — мы увидим в следующей главе, как оно может проявляться — весьма далеко от какой бы то ни было земной славы: оно напоминает Церкви лишь о том, что она живет прощением Божиим и не имеет иной силы, кроме креста.

Христос Сам отбросил искушение земного господства, Он отказался, чтобы Его сделали царем, Он смертью победил смерть и воскрес тайно от мира, но явно лишь для очей любви: «цари господствуют над народами, и владеющий ими благодетелями называются, а вы не так: но кто из вас больше, будь как меньший, и начальствующий — как служащий» (Лк. 22, 25—26).

В роли Петра есть что–то институциональное, тогда как Павел скорее харизматичен. Его призвание показывает, что благодать может превосходить любое установление. Он, «изверг», становится апостолом, некогда гонитель Церкви — рядом с воссозданной структурой Двенадцати. Но он глубоко убежден, что его проповедь Евангелия не менее важна, чем проповедь Петра. Тот осуществлял бесконечно высокую миссию среди избранного народа, чтобы он признал своего Мессию. Павел получил откровение от Сына «проповедовать среди неевреев». «Я не стал тогда же советоваться с плотью и кровью, и не пошел в Иерусалим к предшествовавшим мне апостолам, а пошел…» (Гал. 1.16,17). Только через три года он приходит в Иерусалим, чтобы увидеть Петра и Иакова, «брата Господня». Он возвращается туда почти через четырнадцать лет, обращаясь на этот раз к «особо знаменитейшим» (Гал.2.2) столпам Церкви для признания своего служения. И он резко выступает против Петра, когда тот капитулирует перед требованиями иудео–христиан прекратить общие трапезы с неевреями. «Когда же Петр пришел в Антиохию», где как раз христианство впервые открылось миру «то я лично противостал ему, потому что он подвергался нареканию», «не прямо поступая по евангельской истине» (Гал. 2.11,14). Если предписывать обратившимся язычникам соблюдение Закона и, в особенности, обрезание, «тогда соблазн креста прекратился бы» (Гал. 5.11). Спор, как известно, был разрешен не Петром, который раскаялся в своем малодушии, но первым собором. А когда община Коринфа разделилась на последователей Павла, Петра, Аполлоса и — какая ирония — Христа (IKop. 1.12), Павел отрицает в данном случае какой бы то ни было авторитет человеческий, как Петра, так и свой собственный, и заявляет, что единственное основание Церкви — Христос. «Итак никто не хвались человеками, ибо все ваше: Павел ли, или Аполлос, или Кифа, или мир, или жизнь, или смерть, или настоящее, или будущее, — все ваше; вы же Христовы, а Христос — Божий» (IKop. 3.21—23).

Петр и Павел, то есть первый и последний из апостолов, пришли в Рим, столицу империи, город, в котором конденсировалось и концентрировалось идолопоклонство, «великий Вавилон, мать… мерзостей земных» (Апок. 17.5). Именно там особенно важно было возвестить победу Христа над смертью во всех ее обличиях. Мученики, то есть те, кто оказался захвачен воскресением, они всегда присутствуют в Риме. Таково было восприятие древней Церкви, и изначально проблемы преемственности не стояло как таковой: Петр и Павел «живут и предстоятельствуют» в Римской церкви. Она есть то место, «где апостолы (Петр и Павел) пребывают ежедневно и где их кровь непрестанно свидетельствует о славе Божией».

Важно отметить, что в служении Петра, в большей степени, чем в служении Павла, есть нечто, что не может быть завещано, передано кому бы то ни было другому. Петр входит в число Двенадцати, которые не могут иметь преемников, в силу уникальности их свидетельства: они были рядом с Иисусом во время Его земной жизни, они имели общение с Ним Воскресшим, и потому только им принадлежит свидетельство радикального единства «исторического Иисуса» и «Христа веры», если использовать эти термины современной экзегезы. Петр предельно ясно выразил эту мысль, когда встал вопрос о замещении Иуды для восполнения изначального числа апостолов: «надобно, чтобы один из тех, которые находились с нами во все время, когда пребывал и обращался с нами Господь Иисус, начиная от крещения Иоаннова до того дня, в который Он вознесся от нас, был вместе с нами свидетелем воскресения Его» (Деян. 1.21,22).

Павел, в отличие от Петра, не имел общения с Иисусом «во плоти». Он видел и слышал Христа прославленного. Он также первый из тех, кого Православная церковь называет «мужами апостольскими». В величайшем напряжении личной святости они продолжали апостольское служение Вселенской Церкви, были «восхищены до третьего неба» и «слышали неизреченные глаголы» (2 Кор. 12.2,4). Речь идет исключительно о действии благодати и о строго личной харизме. Только апостол Иоанн является одновременно и свидетелем жизни и воскресения Иисуса и тайнозрителем на Патмосе Христа прославленного. Для нашего исследования особенно существенно остановиться на вопросе, какая связь была установлена Христом в Кесари Филипповой между Петром (Petros) и камнем (petra).