Рим. Взгляд со стороны

Petros и petra Петр и камень

Слова Христа в Мф. 16 «Ты Петр и на этом камне я воздвигну Церковь Мою» дали возможность в Ранней Церкви для появления нескольких интерпретаций, которые, в конечном итоге, не исключают друг друга.

Для многих отцов, особенно, на Востоке (а конкретнее — для принадлежавших антиохийской школе экзегезы), хотя и не только там, камень — petra по–гречески — вера, которую исповедал Петр (чье имя по–гречески звучит Petros). На вопрос Иисуса: «а вы за кого почитаете Меня?», Петр ответил: «ты Христос, Сын Бога живого» (Мф. 16, 15,16). Церковь зиждется на том, что Христос есть Истина. Люди принадлежат Церкви лишь поскольку они признают эту Истину, то есть исповедуют веру Петра; в этом смысле верные, каждый в отдельности и все вместе, есть «преемники» Петра. «Если мы вслед за Петром произносим: Ты Христос Сын Бога живого, мы тоже становимся Петром, — писал Ориген, — всякий, уподобляющийся Христу, становится Петром». «На этом камне (petra) Я воздвигну Церковь Мою, то есть на вере твоего исповедания», — толкует слова Иисуса Иоанн Златоуст и ему следуют в этом большинство известных последователей Антиохийской школы. На Западе подобным образом комментируют этот текст св. Амвросий и Блаженный Августин: «Подвизайтесь быть камнем, — пишет первый из них, — созидайте камень не во вне, но внутри себя. Ваш камень это ваши деяния, ваш дух… это вера, а вера есть основание Церкви. Если вы стали камнем, вы — в Церкви, так как Церковь покоится на камне». Ему вторит Блаженный Августин: «Церковь зиждется на Том, кого Петр исповедал, сказав: Ты Христос, Сын Бога живого. Так Петр получил свое имя от этого камня и стал столпом Церкви, которая на этом камне основана и которой даны ключи Царства небесного. Причем, Он не сказал ему, ты камень (petra), но ты Петр (Petrus). Итак камень (petra) — Сам Христос, Которого исповедал Симон, как Его исповедует и вся Церковь, а он получил имя Петр (Petrus)».

Церковное общение осуществляется в евхаристии. Основание Церкви — Христос — есть не только Истина, но и Жизнь. Эта Жизнь преподается верным в таинствах (в том числе и в чтении Евангелия), центральным из которых является евхаристия. На таинствах зиждется и апостольское свидетельство епископата. Удостоверяя верность Бога в этих «тайнах», «судьи и свидетели» Истины, которую содержат все, пастыри овец Христовых, епископы уже в силу этой своей роли являются «преемниками» Петра. В прообразе каждой местной церкви, церкви Иерусалимской, в период между Пятидесятницей и моментом, когда апостолы разошлись на проповедь, Петр, конечно же, занимал место Христа на евхаристических трапезах, предвосхищая первым епископское служение. Для св. Киприана Карфагенского каждый епископ в отдельности и все они вместе in solidum занимают Cathedra Petri, «кафедру Петра». В знаменитом тексте из трактата «О единстве вселенской (кафолической / католической) Церкви» — для нас не столь важно, что существует две версии этого трактата, одна из которых защищает первенство Рима — Киприан утверждает, что в словах Христа в Мф.16 содержится установление епископата в целом. Через Петра, который говорит от имени всех апостолов, Иисус всех их возводит на кафедру епископского служения: «Он раздает всем апостолам равную власть». Первенство Рима, которое защищается в одной из версий этого трактата, имеет место в рамках епископского собора и ни в коем разе не ставит епископа Рима над епископатом, который Киприан рассматривает как целое, частичкой которого обладает каждый епископ. Таким образом, если в каждом апостоле есть нечто от Петра, то каждый епископ, в силу своего апостольского призвания, есть «преемник» Петра.

Та же мысль содержится в одной из проповедей святого Августина. Петр «не единственный из учеников, кто заслуживает пасти господних овец; если Христос обращается к нему одному, то для того, чтобы подчеркнуть их единство». «Чтобы вы поняли, что именно Церковь получила ключи от Царства Небесного, послушайте, что говорит Господь в другом месте всем Своим апостолам: «Примите Духа Святого». И вскоре: «кому простите грехи, тому простятся, на ком оставите, на том останутся» (Ин. 20.22—23).

Постепенно, в особенности на Западе (Илларий Пектавийский, св. Иероним, отчасти Амвросий), но также и на Востоке (св. Василий) начинают связывать исповедание Петра с его личностью. Камень (petra) это сам Петр, поскольку он исповедует веру апостолов. Начинает, но вовсе не сразу, устанавливаться и другая связь, а именно, между Петром и епископом Рима.

Вовсе не сразу. И прежде всего, Петр не был первым епископом Рима (или Антиохии), так как мы не можем смешивать апостольское служение, которое, как мы уже говорили, было уникальным и никому не передаваемым свидетельством, связанным, к тому же, с миссионерскими перемещениями, и служение епископское. С другой стороны, историки в точности не знают, существовал ли вообще в Риме до середины II в. «монархический епископат». Это могла быть коллегия пресвитеров или епископов, которые еще не были теми, кем они станут впоследствии, но представляли собою лиц, в принципе ответственных за общину. Список епископов Рима св. Иринея, в котором, естественно, нет Петра, может поведать имена наиболее выдающихся членов этой коллегии, таких, например, как Климент Римский.

Остается отметить, что в первые века первенство, т. е. приоритет Рима, не был никоим образом связан с личностью епископа этого города, но с тем почетом, которым пользовалась местная церковь в общецерковном общении. Церковь Рима «председательствует в любви», как говорит св. Игнатий Антиохийский в своем «Послании к Римской церкви».

В то время, когда кафедра временно пустовала, как, например, во время гонений Деция, с января 250 по весну 251 гг., коллегия пресвитеров и дьяконов выступала от лица Римской церкви. В частности, ими были направлены многочисленные письма в Карфаген, где в тот момент имел место серьезный кризис.

Лишь со времени папы Каллиста (около 220 г.), может быть Виктора (192—194 гг.) римские епископы стали связывать свое первенство со словами Иисуса в Мф. 16. 13—19 и, особенно, в Лк. 22.31—32 и Ин. 21.15—18. Первое эксплицитное свидетельство этого в христианской мысли мы находим у Тертуллиана, который всегда помещает идею римского первенства в контекст единства епископата или единства народа Божия:

1. «Мог ли не знать нечто Петр, он, который был назван камнем, на котором Церковь должна была быть воздвигнута?… Что либо могло быть сокрыто от Иоанна?»

2. «Помните ли вы, что Господь дал ключи Петру и, через него, Церкви; ключи, которые получает каждый, кто, будучи вопрошаем, исповедует веру».

Таким образом сформировалось представление о том, что Петр получил от Христа особую харизму, которая делает его первым из апостолов, и о том, что епископ Рима является его преемником, наследником его харизмы. Епископ Рима — преемник Петра, но его вера также должна быть согласована с верой Павла. Его служение состоит в том, чтобы напоминать, защищать и, таким образом, распространять веру, которую исповедали Петр и Павел. «Первенство, — говорит св. Амвросий, — в исповедании, а не в славе, в вере, а не во власти». Следовательно, роль Рима, харизма Петра, которой он обладает, заключается в том, чтобы заботиться об общении местных церквей, препятствовать их изоляции, помогать в решении сложных вопросов по их просьбе (как, например, в Коринфе в 98 или около 170 г.), быть ориентиром, в качестве одной из самых уважаемых апостольских традиций. В течении первых веков Рим не притязал на юрисдикцию над другими церквами, но располагал особым авторитетом (авторитетом — не властью) и правом фундаментальной рецепции, а также осуществлял широкую благотворительность. Это служение носило в некотором смысле пророческий характер, и его «Павлово» измерение сохранялось в полной мере.

Начиная с IV в., римское самосознание пытается выразить себя в точных канонических формулировках, имевших в различных случаях разные оттенки. В значительной части Италии, которая считалась «пригородом», епископ Рима располагал полномочиями митрополита. Для европейского Запада, своего будущего патриархата, он пользовался помимо прочего правом апелляции. Для Африки и Востока, церкви которых организовывались автономно вокруг собственных центров первенства и на началах соборности, Рим был, как первая кафедра в системе, которая вскоре будет именоваться Пентархией (Рим, Константинополь, Александрия, Антиохия, Иерусалим), последней инстанцией в случае конфликтов. При этом, до VIII века выборы епископов Рима должны были утверждаться Императором.

Лев Великий, папа с 440 по 461 г. завершает формирование учения о римском первенстве: епископ Рима совершает служение Петра, князя апостолов. Он стоит у кормила власти во Вселенской Церкви, он «первый из епископов, верховный правитель — princeps — всей Церкви». Так наследование Петру оказывается выраженным в категориях римского права. Наследник как бы замещает умершего, становится ему юридически идентичным. Рим в своих собственных глазах становится не просто центром духовного авторитета, ориентиром, «пробным камнем» Предания Церкви, но начинает претендовать на власть над всеми местными церквями. Восток остается близок традиционным взглядам на церковное устройство, и мы увидим, как равновесие все же могло быть установлено. Что касается самого св. Льва, то он совершал вмешательство в дела других лишь для свидетельства истины, а также для того, чтобы защитить права местных церквей. Он отдавал себе отчет и в том, что все епископы являются «преемниками» Петра: «forma Petri, — пишет он, — присутствует в каждой церковной провинции», — и о том, что этим «преемством» обладает весь народ Божий: «Во всей Церкви ежедневно звучат слова Петра: «Ты Христос, Сын Бога живого». Всякий язык, таким образом исповедающий Господа, одухотворяется этими словами». Папа Лев любил подчеркивать, что его роль состоит в том, чтобы быть «бодрствовать» и «быть на страже».

Двусмысленность римской позиции была достаточно быстро исправлена Григорием I, святым Григорием Великим, которого Восток называл еще Двоесловом, благодаря названию одного из его творений, в котором великолепно излагалось мистическое богословие святого Бенедикта. Как отмечает Баттифоль, для Григория principatus, который епископ Рима унаследовал от апостола Петра, означал в рамках Вселенской Церкви первенство в «попечении», ответственности и благотворительности. Большой ошибкой было бы путать это с митрополичьими полномочиями, которыми папа обладал над «пригородными» епископами. «Principatus состоит в том, чтобы прийти на помощь, когда к папе за этим обращаются и когда он сочтет свое вмешательство своевременным и необходимым. Principatus не имеет ничего общего с навязанной организованной централизацией».

Григорий протестовал, когда Константинопольские патриархи усвоили себе титул «вселенских» (в сущности, претендуя на первенство в рамках «вселенской» Империи). Никто из епископов, заявлял Григорий, не может называться вселенским, не лишая тем самым своего содержания служения других епископов. Особое значение он придавал своему титулу servus servorum Dei «слуга слуг Божиих».