Родина – за нами!

Глава двадцать пятая

'Люди, собранные в состав РДГ

Обязаны доверять друг другу полностью и во всем'

('Подготовка личного состава войсковых РДГ,

Согласно требований БУ-49',

изд. НКО СССР, ред. Заруцкий Ф. Д, Тарас Ф. С.)

Небо стало совсем чистым, чернильно-чёрным. Светящиеся россыпи звезд мягко плыли над их головами, казавшиеся такими близкими и красивыми. Беспредельно красивыми и мирными. А какими еще могут быть звезды? И луна, круглая полная очаровашка, обливавшая все вокруг своим светом. Предательским, выдающим их с головой, но бывшим таким же прекрасным и чарующим. Даже ветер, превращенный скоростью состава в лезвие бритвы, не казался совсем ужасным. Спокойная и мягкая красота, окружающая со всех сторон, обволакивала и отвлекала. Захватывала и погружала глубоко в себя, заставляя думать не о войне и смерти. Хотелось остановиться, встать и любоваться пейзажем, таким прекрасным в мягком серебре луны и бликах сверкающего снежного покрова. На какой-то момент Куминову захотелось этого так сильно, что он еле удержался от того, чтобы перепрыгнуть на локомотив к Воронкову и остановить состав. Да вот и ветер стал не таким режущим, почувствовал капитан, начал успокаиваться…

Успокаиваться?!! Мимо пронеслось дерево, покрытое инеем. Куминов сначала не понял причины собственной настороженности. Проводил его глазами. Всмотрелся…

Ветер ничуть не успокаивался. Сучья и ветви ходили ходуном от его напора. А вот ход состава стал значительно падать. И что-то мягко давило со стороны Саши, становясь все тяжелее. Сзади звякнуло, падая и ударившись металлом. Куминов подхватил Сашу, глядя в ее закатившиеся глаза и ничего не понимая. Оглянулся на Гречишину, практически сползшую по борту платформы. Почувствовал, как наливаются знакомой тяжестью руки, как тогда, на заимке. И поймал краем глаза, как взбивая снег со стороны полей приближаются к поезду темные точки. Руки не хотели слушаться, но он все-таки смог, успел. Палец мягко надавил на спусковую скобу, взорвав ночь длинной, насколько хватило усилия, очередью. В сторону летевших к ним точек пролегла мечущаяся огненная трасса. Ночь ответила Куминову многоголосым воем.

Эйхвальд пришел в себя первым. Или не он, а Сафин, что сейчас было абсолютно без разницы. КПВ раскатисто рявкнул, еще и еще. Лента, заряженная вперемежку с МДЗ, выпустила первые ярко-алые снаряды, наверняка нашедшие хотя бы одну цель. Самое главное, что Воронков пришел в себя тут же после нее. Состав ощутимо дернуло и потянуло вперед, набирая ускорение. За спиной злобно зашипела Гречишина, поняв, что вся ее подготовка и даже недавний рассказ спасовали перед теми самыми, надо полагать, оборотнями.

Локомотив, несмотря на возраст, был хорош. Скорость, потерянная было совсем недавно, набиралась им быстро. Ветер снова начал резать даже сквозь плотную ткань маски, но Куминов был этому только рад. Бой с какими то блохастыми шавками, пусть и страшными, ему не был нужен. Абсолютно, силы и боеприпасы стоило приберечь для другого. Стало понятно, что бойцы думали также, как и их командир. Во всяком случае, не было больше очередей, лишь несколько одиночных, прицельных выстрелов. Тем более, что сейчас можно было уже и целиться. Оборотни успели на свою беду подобраться именно на его расстояние, пускай и ночью.

В замыкающей платформе, этому сейчас очень сильно радовался Эйхвальд со своим КПВ. Ему пришлось стрелять больше остальных, когда темные фигуры начали все-таки сокращать расстояние до состава. Пулемет дробно и оглушительно застучал, выбрасывая хорошо заметные вспышки пламени. Ближайшие фигуры упали, подняв вверх белые хлопья недавно выпавшего снега. Куминов вздрогнул. Несмотря на скорость, с которой состав удалялся, он успел заметить, как темные силуэты поднялись, бросившись в погоню. Капитан всмотрелся, стараясь лучше рассмотреть преследователей. Стрелять смысла не было, кто бы ни были те, кто гнался за составом, они уже не успевали. Тягаться в скорости с локомотивом было тяжело.

Длинные и вытянутые тела, покрытые густыми черными шубами, свалявшимися в сосульки. Рассмотреть что-то в темноте было невозможно, практически невозможно. В какой-то момент Куминову показалось, что блеснули у самого ближнего через густую завесу шерсти глаза. Но только показалось. Тени неслись, не успевая, не издавая больше не звука, не сбивая дыхания. Последний из догоняющих, видимо, самый упорный и настырный, пролетел еще около сотни метров. Притормозил, лапами подняв снежную волну, после чего постепенно пропал с глаз капитана. А ветер, поднимающийся в ночи, донес до слуха отрывистый хриплый вой. И все, ничего страшного.

— Мда… — Куминов опустил автомат. — Хорошо то как вышло, без сучка, без задоринки. А говорили-то, говорили…

— Угу… — Гречишина не опускала оружия. — Не говори гоп, товарищ капитан. Что-то не нравится мне, ой не нравится.

— Не нравится… — Куминов посмотрел на неё. — Мне тоже, представь себе. Я не знаю, что там будет впереди, но если там есть такие твари — мне это очень не нравится. Удрать на паровозе — одно, а когда на своих двоих — другое. Какая скорость у них, видели? И после попадания с дегтяря вскочить? Мать честная, товарищи девушки, не нравится…

— А что делать? — Венцлав дернула щекой. — Назад поворачивать? Да и неизвестно, есть они там, или нет.

— Угу. — Куминов не приободрился. — Ладно, черт с ним. Сколько нам еще ехать, Юль?

— Не так уж и долго, по открытой местности около получаса, потом снова тоннель, по нему часа полтора и все, на месте.

— Это уже хорошо. — Куминов посмотрел на небо. — А то не верится мне во всякие хорошие случайности на заданиях.

— Ты про что? — Саша повернулась к нему. — Где они у нас были?

— Ты прав, капитан. — Гречишина тоже смотрела в небо. — Так не бывает. Ты абсолютно прав.

— Вы про что вообще? — Саша явно не понимала очевидного факта для обоих нахмурившихся и уставившихся вверх.

— Вертолеты, Саша. — Куминов покрутил головой. — Вдруг все же пронесет…

— Не пронесет. — Гречишина матюгнулась. — На три часа, вроде один…[40]

— Твою-то мать… — протянул капитан. — А так хотелось верить.

— Снайпера надо оставить здесь. — Гречишина встала ногой на борт платформы, собираясь запрыгнуть в локомотив. — Слышишь, капитан?

— Не маленький, да? — на лице Куминова отчетливо выступили напряженные желваки на скулах. — Скажи Хрусталеву чтобы короба с лентами поменял, пусть ставит бронебойные… на всякий случай.

Развернулся, одним прыжком оказался на противоположном от Гречишиной борту и скакнул к Эйхвальду.

Саша осталась стоять, как была, ничего так и не поняв. Не объяснять же было сейчас прописные истины, не на уроке. Что вертолет, скорее всего, идет именно за ними, обнаружив состав с помощью аппаратуры. Что если им повезет, то они усеют уйти, практически завалив операцию, ведь их путь станет ясен. Что сбить вертолет так, чтобы он ничего не передал с помощью радиопереговоров — тоже не удастся. Да и как сбить с помощью пусть и мощного, но одного ствола КПВ подвижную и защищенную цель? Которая, вдобавок еще и вооружена так, что только завидовать остается. Но не попробовать сделать это и задержать вертолет…

На каждой платформе были предусмотрены места для аккумуляторов. Они наверняка зарядились, на что Куминов очень надеялся. Если нет… то… просто погибнуть РДГ не должна. Не должна и точка. Лишь бы аккумуляторы зарядились, лишь бы зарядились. А парни… это ведь война.

— Андрей. — Капитан тронул Шабанова за плечо.

— Да, командир? — Снайпер был спокоен. Баюкал на руках винтовку, уже все поняв.

— На локомотив, к Воронкову.

— Есть. — Шабанов закинул лямки рюкзака на плечи. Повернулся к Сафину, быстро приобнял его. Эйхвальд просто пожал ему руку, хлопнул по плечу. — Бывайте, ребят. Победа будет за нами.

— Давай. — Лейтенант погладил рукой пулемет. — Ты там за нас, если что, напиши в Берлине, хорошо?

— Конечно. — Снайпер кивнул им и перепрыгнул на платформу Куминова.

Капитан проводил его глазами, повернулся к двум оставшимся бойцам. Посмотрел на них, внимательно, стараясь запомнить каждого. Объяснять ничего не было нужно, в ЕГО группе каждый понимал — что необходимо иногда сделать.

— Вы, самое главное, сделайте что нужно. — Сафин кашлянул. — А мы не подведем.

Эйхвальд молча пожал руку Куминова и повернулся к КПВ.

Капитан перепрыгнул назад, на свою платформу. Наклонился над замком, провернул рычаг, освобождая ее от соседки. Подсоединение бронепровода, по которому подзаряжались аккумуляторы, отошло свободно. Куминов выпрямился, повернувшись к локомотиву, и махнул фигурке Гречишиной. Состав начал удаляться от двух разведчиков, взваливших на себя смертельную ношу прикрытия. Капитан внимательно всмотрелся в темноту. Увидел, как мигнули красные огоньки в тех местах, где были закреплены фонари световой сигнализации. Все работало.

Воздух стал свежее. Хотя ветер и сносил запах сгоревшего топлива, но мазутная вонь все равно ощущалась весь путь. Сейчас в локомотиве Воронков включил аккумуляторы, погасив форсунки. Ни один из огней тоже не горел. Состав шел вперед тихо, лишь чуть лязгая металлом и стуча катками. Платформа с Эйхвальдом и Сафиным, превратившаяся в дрезину, отставала, специально притормаживая. Локомотив побежал вперед заметно быстрее, торопясь скрыться от приближающейся винтокрылой машины врага. Могло и пронести, хотя Куминов в это абсолютно не верил. Спустя пару мгновений после этой мысли все опасения подтвердились. В темноту неба там, позади, ударили красные вспышки, отмечая первые дорожки выстрелов пулемета. Чуть позже пришел звук.

Десантный отсек «Драккена» не такой просторный, как у «Хеймдалля». Это Отто Бернхоф знал давно, и летать в этих узких железных гробах не хотел. Но солдатское дело простое, сказали лететь, так лети. Сейчас они возвращались из поиска, неожиданного и внезапного. Ничего хорошего Отто в этом не видел. Только полтора часа назад лежал в казарме, листая книжонку про обер-гренадера Шульца.

Обер-гренадер, при первом прочтении, был настолько крут, что Отто хотелось хохотать во весь голос. И в огне он не горит, и в воде не тонет. А уж русских пехотинцев щелкает из МГ как орешки, одной левой. Ну да, ну да, схватил МГ и давай поливать вокруг себя, куда там. Но книжка была одобрена для чтения личного состава сил Вермахта канцелярией Гиммлера, и смеяться было нельзя. Например, в Курте, ефрейторе соседнего взвода, Отто был уверен на сто процентов. Стукач, еще какой стукач. Хохотнешь над подвигам бравого обер-гренадера и все, на прием к фрау Штольц, олицетворяющей в батальоне вездесущую гехаймеполицай.

А уж на что капрал Бернхоф любил женщин, всяких разных, но фрау Штольц побаивался. В обертке из стройной подтянутой фигурки и коротких светлых волос вокруг очаровательного личика валькирии, скрывался поистине железный стержень. Нет-нет, Отто Бернхофу не хотелось на прием к фрау. Потому над книжками они не стал смеяться, а чуть позже втянулся. Тем более, что герой-гренадер на русском фронте не остановился и отправился доказывать силу тысячелетнего Рейха в арабскую Африку, добивая жалкие остатки английского колониального корпуса.

Капрал как раз добрался до середины четвертой книги, где герр Шульц сокрушал подлых арабских наймитов, решивших за английское грязное золото предать гренадера, доверившему им проводку по тайной тропе в тыл к бриташкам. И тут под потолком взревело и замигало красным. Плюнув, и мысленно пожелав всем русским партизанам быстрее сдохнуть от водки, Отто понесся вооружаться.

Сборы у егерей скорые, иначе нельзя. Торопливо застегнуть теплую парку, затянуть завязки широких и удобных зимних брюк, раскатать вязаную маску на горло и лицо. Ремни с подсумками для магазинов «манлихера» набросить на плечи и растянуть по груди, закрепив на спине и поясе. Ранец из плотной кожи, с дополнительным патронными пачками, сухим пайком и спальным мешком сверху, за спину. Всякую необходимую мелочь по дополнительным навесным карманам на портупее, автомат на ремне на шее. Все знакомо и привычно и вот капрал Бернхоф готов куда угодно, хоть к черту на рога, хоть к партизанам в леса. А ещё Эмиль принес с кухни термос с кофе, весельчак и хлопотун Эмиль. Так что потихоньку настроение у Отто стало лучше. В конце концов, книгу о подвигах во имя фатерлянда душки обер-гренадера можно дочитать и потом. Но когда вместо вместительной и надежной туши старины «Хеймдалля» Отто увидел хищного «Драккена», настроение снова покатилось черт пойми куда.

Рейд прошел спокойно, без стрельбы, без посадок. Обер-лейтенант Хоффман, командовавший взводом Бернхофа уже второй год, спокойно дремал на «офицерской» лавке у кабины пилотов. В «Драккенах» кабина не закрывалась и Отто, сидя рядом с командиром, смотрел вперед, стараясь хотя бы что-то рассмотреть в чернильной мгле. Какое-никакое, а развлечение. Клонило в сон, воздух был теплым, тяжелым. Дежурное освещение отбрасывало на лица соседей, ставшие такими близкими, странные тени. Сколько он уже здесь, три или четыре года? Отто уже не помнил точно. Отряд югенд-штурма, переподготовка, отправка сначала в Африку, потом сюда, на Русский фронт. Хватило времени, чтобы привыкнуть к разным условиям и дремать в вертолетной тряске.

Отто пробежался глазами по первой странице газеты, которую нашел за откидывающейся лавкой. Все как обычно, чему верить не хотелось. Каждый уважающий себя ветеран понимает границу между пропагандой и правдой.

'Сообщение от 15-го ноября 196… года.

На участке обороны 22-ой дивизии СС под командованием генерала Фон-Дорна русскими было проведено тактическое наступление в направлении между населёнными пунктами Чишмы и Завьяловка с применением штурмовой пехоты и мощной артподготовкой. Противник продвинулся на 1–1.5 км и был остановлен на рубеже реки Малый Кинель На данный момент фронт стабилизировался.

Потери противника составляют: убитыми 3 675 человек, ранеными и захваченными в плен 2 340 человек, потери в танковой технике и самоходных артиллерийских установках — 54 единицы. Также нашими доблестными войсками захвачено стрелкового вооружения в количестве 10 019 единиц, боеприпасов — 3,5 тонн.

Потери наших доблестных войск составляют: убитыми 1 102 человек, ранеными и захваченными в плен 543 человека, потери в танковой технике и самоходных артиллерийских установках — 15 единиц'

Ханс, Ханс-мелкий и Эрнст как обычно резались в карты, раскладывая их на патронном ящике. Один из юнцов пополнения глазел то ли на игру, то ли на сами карты. Скорее всего, что второе. Ханс ездил домой, в Любек, привез их оттуда. Все хвастался, что рыжая трефовая дама знатно охает во время абер лангзам-лангзам, а блондинка с туза червов вообще на всю голову повернутая на этом деле. Такие вот сувениры стали делать на родине Ханса, фотографируя фрейляйн с местных борделей. А парнишка, видно, не был даже в дивизионном полевом, где за рейхсмарки всегда есть свободные комнатушки для бравого зольдатен. То-то так смотрит на черно-белые фотографии. Отто перегнулся к нему, потрепав за плечо.