Рожденные в СССР. Пропагандист

Глава 14 Москва. 28 ноября. Старая площадь

— Вы что себе позволяете, Анатолий Иванович, — Петр Владимирович Лосев, куратор от ЦК был решительно недоволен. — На вас и так постоянно сыплются жалобы, так вы еще вдобавок какой-то подпольный политический кружок открыли.

— Кто сдал?

— Это неважно.

Мерзликин ожидал чего-то подобного, но все равно было неприятно.

— Может, для вас неважно. Но у меня тогда появится недоверие к хорошим людям. А это крайне важно уже для меня.

— Поймите…

— Не пойму! — неожиданно повысил голос Анатолий. — Мы, между прочим, не порожней болтовней занимаемся в отличие от некоторых, — сидевший поодаль инструктор из отдела идеологии побагровел. — Мы пытаемся нащупать ту ниточку, что поможет выйти из идеологического тупика.

— Не только вы работаете, Мерзликин! — окрысился Басов. — Вся партия брошена…

Анатолий махнул рукой:

— Не говорите ерунды, любезнейший. У вас даже отсутствует само понимание процесса. Не подскажите мне последнюю программную установку для КПСС. Куда движемся, что делаем в ближайшее десятилетие? С подробным описанием алгоритма, подтвержденным наукой и практикой.

— На двадцать четвертом съезде КПСС был принят план на пятилетку. Мы, товарищ, живем по нему.

— Вы его хоть сами читали? Если выкинуть воду, то останется чуточку экономики. Да и то довольно мутной! Любите вы цифрами жонглировать, а по сути там и нет ни фига стоящего.

— Анатолий Иванович, я бы вас попросил…

Лосеву на самом деле было страшно. Но не оттого, что прямо в этом кабинете ниспровергается все, чем жила партия в последние годы. И не оттого, что именного его поставили присматривать за странными и непонятными людьми. Ему стало в какой-то момент страшно от взгляда Леонида Ильича, что он поймал во время одной из бесед. Дикая тоска по несбывшемуся. Таким ли они видели будущее их страны? Превращение светоча надежды человечества в банальное олигархическое государство. Колония Запада с властью самой гнилой части общества. Да к черту всю эту идеологическую чепуху! Трагедия десятков миллионов людей — вот что не отпускало всех, кто был допущен к тайне.

И после осознания неизбежного, многие пережили катарсис. И здорово изменились. Или отказались от места во власти. Были и такие. Но сколько еще осталось дураков вроде этого птенца Суслова. Эх, Ильич-Ильич, ты уничтожил гнездо гадюк в КГБ, а тут пасуешь. Жёстче надо быть, жестче!

— Анатолий Иванович, вам так нужен такой кружок?

— Конечно! И неплохо бы его расширить. Думаю, надо перенести куда-то в более подходящее место. Я ведь отлично понимаю, что сидеть в закрытом НИИ не самое лучшее решение. Просто там оказалось много умных ребят с нестандартным мышлением. А нам как раз такие нынче и требуются. Рассмотреть проблему с разных сторон. Только тогда мы сможем найти выход из ситуации. Это мое глубокое убеждение.

Лосев сумел скрыть удивление. А этот пропагандист не так прост. Зрит в корень! Леонид Ильич то же самое ему высказал. А этот зубр политики имеет колоссальный опыт выживания.

— Есть конкретные предложения?

— В каком-нибудь общественном здании. Клуб или дворец культуры. Я вдобавок спрошу своих. Может, кто в последнее время сюда попал из людей, умеющих в политику или социологию. Нам все пригодится.

Басов не преминул язвительно заметить:

— Из вашей буржуазной элиты. Петр Владимирович, неужели вы не видите, что это же самая настоящая идеологическая диверсия!

— Знаете, уважаемый, покамест к нам откровенных антисоветчиков не попадало. Да, есть люди сомневающиеся. Так у них имеются резоны. И вы о них отлично знаете!

— Еще не вечер!

Лосев со скрытым интересом наблюдал за пикировкой двух человек, что олицетворяли нынешние полюса политической жизни Союза. И вынужден был признаться в том, что казалось бы, чужой человек из будущего вызывает у него большую симпатию, чем собрат по партии и аппарату. Чудны дела твои, Госпади!

— Хорошо, Анатолий Иванович, мы подумаем. А также привлечем советских общественников.

Мерзликин скривился, как от зубной боли:

— Эти еще зачем?

— С кем же вы тогда будете оппонировать? Разве не в спорах рождается истина?

— Возможно.

— К тому же часть имен вам в будущем знакома.

Анатолий улыбнулся:

— Кажется, я понимаю, о чем идет речь.

— Вот и хорошо. Борис Ефимович, вы также отберите человека по три из ваших многочисленных институтов. Пусть они покажут себя в открытой дискуссии. И моя нижайшая просьба, Анатолий Иванович, пускай пока в этих диспутах принимают участие лишь отобранные вами лично людьми. Набирайте темп постепенно. В столице и так много слухов ходит.

Мерзликин ощутил в просьбе приказ Генерального и молча кивнул. На рожон лезь не в его привычках.

— Хорошо.

— Вот и ладно. А сейчас собираемся, нас уже ждут.

— Анатолий, — между собой они общались на ты. — Ты зачем постоянно его провоцируешь?

— Чтобы увидеть, что они на самом деле собираются предпринимать. Эти товарищи не выдержаны, могут запросто проговориться или проявить себя иначе.

— Не понял? — куратор остановился в широком и совершенно безлюдном коридоре здания ЦК КПСС. — Ты их подозреваешь?

Мерзликин несказанно удивился:

— А ты разве нет? Ваш Суслов фактически единолично руководит секретариатом Центрального комитета. Дергает всех за ниточки. И как я могу доверять после этого работнику общего отдела? И тем более Пропаганды и агитации? Там же люди Суслова на каждом шагу.

Лосев нахмурился. С такой стороны он ситуацию не рассматривал. Все забывал, что этот молодой человек имеет колоссальный жизненный опыт вращения во враждебной среде. То есть он умеет быстро распознать угрозу, вычленить её и проанализировать.

Куратор подождал, когда они подошли к лестнице, воровато обернулся и тихо спросил:

— Считаешь, что он нам враг?

— Не товарищ точно! Но это разговор не для чужих ушей.

— Понял.

Дальше они следовали на выход молча. Что было удобно в этом здании — не нужно спускаться в гараж или паркинг. Машина ожидала их у подъезда.

Что отчасти нравилось Мерзликину — в Союзе существовало бесчисленное множество негласных регламентов. Отсутствие излишнего бюрократизма в вопросах деятельности партийных и хозяйственных организации шло им лишь на пользу. Вот и тут все знали, что останавливаться в этом месте посторонним автомобилям чревато. Заодно не нужны лишние дорожные знаки. Хотя пост милиции присутствовал. Но ведь и учреждение какое! Но в целом имелась разительное отличие в безопасности в семидесятые эпохи «Застоя» и двадцатые годы двадцать первого столетия. Каждая контора в счастливом будущем содержала кучу бездельников, а то и целые армии ЧОПовцев. И все ради чего? Защиты собственных капиталов.

Если Мерзликин еще помнил те времена, когда он входил спокойно в горисполкомы и прочие государственные учреждения, про райкомы можно было и не говорить. То во времена «демократии» все входы и выходы оказались перекрыты полицией или охранниками. Это же сколько финансов легло на плечи налогоплательщиков? Не говоря уж про расплодившиеся управления всевозможных правоохранительных органов. Отдел по борьбе с борьбой с наркотиками. Прокуратура нравов и иже с ними. Чего только не придумали, чтобы плодить чиновников.

Рассказанные по пути к автомобилю страшилки из будущего в очередной раз ввели куратора от Генсека в транс.

— Да как вы жили там?

— Человек скотина такая, ко всему привыкает. Не читали про заключенных в концлагерях? Советую. По человеческой психологии крайне занятный материал.

Лосев покачал головой и двинулся по ступенькам вниз:

— Цинизм у тебя, Анатолий, временами зашкаливает.

— Это защита. Иначе с ума сойдешь, — Мерзликин ехидно смерил взглядом партаппаратчика. Все-таки как далеки они от народа. — Но это еще цветочки.

— Что же ягодки?

— Когда я вашу систему начну в хвост и гриву!

Лосев так и застыл у открытой двери. Это вам не тут и не там!

В окне здания на Старой площади показались два лица.

— Каков молодчик! Походя пнул советскую власть и дальше поехал. Николай Викторович, эти проходимцы о нас буквально ноги вытирают. Они же в итоге проведут реставрацию капитализма.

Басов утрировал, но знал, чем задеть такого «небожителя», как Николай Викторович Подгорный. Один из могущественных людей СССР, он после смещения Хрущева в 1964 году был членом правящего триумвирата Брежнев-Косыгин—Подгорный и без малого 12 лет возглавлял Президиум Верховного совета СССР. Но в неписаном табеле о рангах Союза все было не так просто. По сути, его должность была церемониальной. Принимать послов, созывать сессии Верховного Совета и штамповать полученные от партии законы.

Но Подгорный кипел энергией и активно взялся за создание законодательной вертикали власти. Лукьянов вспоминал впоследствии:

"Было принято постановление об усилении роли советов депутатов трудящихся. В нем впервые подчеркивалась необходимость самостоятельности советов, недопустимость подмены партией государственных органов, правильного разграничения полномочий между советскими и партийными органами. Затем был принят указ Президиума Верховного совета о повышении роли сельских советов, низового звена. Впервые за многие годы было проведено Всесоюзное совещание председателей сельских советов. А потом были указы об основных правах и обязанностях районных и городских советов. Укрепилась их материальная база, стали лучше работать законы, обеспечивающие им самостоятельность. И тогда, в 1972 году, мы пришли к выводу — и Подгорный в этом активно участвовал — о необходимости разработки закона о статусе депутатов.

Такой закон был принят 20 сентября 1972 года. Впервые были закреплены вещи, которых в нашем законодательстве еще не было: неприкосновенность депутатов, возможность депутатам входить к любому должностному лицу, гарантии депутатской деятельности, вопросы о наказах избирателей и отчетности депутатов перед избирателями. Этот закон сыграл колоссальную роль. Его потом воспроизвели в Болгарии и Монголии. Он в преобразованном виде лег в основу нынешнего закона о статусе депутатов'.

А сейчас фактически помимо него проходило нечто невероятное. Мало того что сведения пришлось добывать из собственных источников, так еще и Леонид Ильич подсуропил, засекретив все донельзя. Позже выяснилась причина секретности. Ужасающая до коликов в утробе. Но Андропов сам виноват. Развел у себя черти что! Подгорный не особо верил насчет его предательства. Что могут знать пусть и люди из будущего, но все равно не облеченные властью? Государство собственные секреты отдает очень неохотно. Чаще всего в архивах для всех лежит правдоподобная дезинформация.

Система такого огромного государства, как Советский Союз чрезвычайно сложна и запутана. Некоторые органы «Службы Государевой» остались почти неизменными с далекой старины. Нет, там и звания новые, форма, телефоны поставлены, но суть та же. И о принципах их работы почти никто в стране не знает. Так что там скрывал председатель КГБ, не ведал никто. Как бы то ни было, Андропов выступил против партии и в итоге пострадал. Подгорный саркастично осклабился и прикинул, как нынче начнут кромсать некогда всемогущий НКВД в виде обрезанного Комитета. Вот кому сейчас не позавидуешь! Каждого служаку начнут просвечивать насквозь. Наверняка эти граждане из будущего привезли с собой массу компромата. В любой разведке существуют предатели и те, кто их покрывал.

Но вернемся к нашим баранам. Как извлечь пользу от сотрудничества с попаданцами? Так странно обозвали людей из двадцать первого века. От слова «попасть».

— Есть у тебя на примете человек?

— Есть.

— Ему можно доверять?

— Николай Викторович, — недоуменно оглянулся на старого знакомца Басов. — Кому сейчас можно доверять? Но этот товарищ слишком жаден. Он привык в будущем жить на широкую ногу и не желает менять привычек.

Подгорный насупился:

— Подойдет ли он нам в таком случае?

— Почему нет? Зато более прозрачен в намерениях и будет у нас на крючке.

Председатель Президиума Верховного совета задумчиво кивнул. Не ему ли, старому аппаратчику не знать, что люди слабы и корыстливы. Но тотчас себя поправил. Черт подери! А ведь об этом попаданцы и твердят. Всему виной жажда наживы. Тогда они чем лучше? Ладно-ладно, давай без сантиментов!

— Хорошо, я назначу время и место встречи. Только никому ни гу-гу.

— Николай Викторович, обижаете!

Лосев выглядел серьезно. Еще бы. Он догадывался о скорой чистке на Старой площади и готовил себе запасной аэродром. Верховный Совет — отличное место, чтобы отсидеться. А там, глядишь, все и уляжется. Инструктор ЦК сильно сомневался, что можно подвинуть эдакую махину, как партаппарат и номенклатура. И не таких выковыривали. Вот и в будущем ничего не изменилось. Все просто пересели в другие кабинеты и стали звать друг друга не «товарищ», а «господин». Но суть бюрократа неизменчива при любом строе