Рожденные в СССР. Пропагандист

Глава 17 Подмосковье 5 декабря. Разборки на верхах

— Сходил, блин, называется за хлебушком. То есть на охоту.

Мерзликин криво усмехнулся, затем пригубил из фляжки. Только сейчас его отпустило, но голова оставалось все такое же относительно ясной. Никакого посттравматического тумана. Уж он-то понимал в этом вопросе. Особенно вспоминая первую чеченскую или удар артиллерией по их колонне во время «Олимпийской войны». Было страшно и непонятно одновременно. Когда по тебе палят, мозги отключаются, но начинают работать некие инстинкты. У кого они четче, тот обычно и выживает. Ракитин со скепсисом посматривал на товарища.

— Ты бы не усугублял. Тебя еще допрашивать будут.

— Да? А зачем?

— Сам не догадываешься?

— Еле-еле, но мы отбились. Хотя… Пашку жалко. Что за сволочи на нас напали, не знаешь?

— Нет, — хмуро ответил товарищ. — Но догадываюсь. И тебе еще повезло больше, чем остальным.

— Не понял?

— Буквально в то же время напали на машину Кириленко. Он также ехал в охотхозяйство. Мне пока сказали, что она перевернулась.

— Ох, ты! Он же глава…

— Вот то-то, и оно! Так что ушки на макушке и смотри в оба!

Мерзликин задумался. Если уже в члена Политбюро и главу «Обновленцев» и протеже Брежнева стреляют, то кто он такой? Так, в задумчивости он вынул из кармана прихватизированный у диверсанта ножичек и начал замысловато крутить его в руке. Привычка такая дурацкая осталась со времен военной журналистики. Один прапор научил. Ерунда на постном масле для реального боя, но смотрится эффектно.

Затем он наткнулся на удивленный взгляд Семена.

— Откуда вещички?

— Трофей. Кстати, а нам оружие не выдадут?

— Обойдешься! Для такого охрана есть.

— Ага, — едко заметил Мерзликин. — Только тех двух поцов я завалил.

— Все равно не положено! Забыл, где живешь?

— Подожди, — Анатолий внезапно вспомнил слова Сергея. — Эти налетчики тоже из КГБ?

Ракитин сделал страшные глаза и кивнул вперед.

— Выясним.

— Понятно.

Больше говорить не хотелось. Все равно правды не узнаешь. Резко навалилась апатия. Анатолий хлебнул еще рома, попросил воды и откинулся в кресле. Он даже не заметил, как задремал и проснулся от толчка вбок.

— А я уже подумал, что ты железный. По рации передали, что там офигенно учудил. Толик, ты кто такой? Вот серьезно. Понимаешь, ты один походя завалил двух «волкодавов» из команды… Да это неважно.

Анатолий выразил показное пренебрежение:

— Повезло.

— Не время прикалываться, Толик. Все серьезно.

— Я говорю, что повезло. Промедли пару секунд и все. Поверь, так бывает.

Ракитин некоторое время рассматривал товарища, затем кивнул:

— Бывает. Если бы не этот польский ПэПэ, то хана вам была однозначно.

— Умеешь ты в настроение.

— Не благодари.

Они посмотрели друг на друга, а затем истерически заржали. С переднего сиденья на них озадаченно обернулся охранник. Он и так не всегда понимал этих вроде бы говорящих по-русски людей, а сейчас и вовсе запутался. Единственное, в чем мог признаться сам себе бывший комитетчик, так это то, что он их боится. Было нечто скрыто жуткое в молодых людей «оттуда». «Ожившие мертвецы». Так кто-то из умников прозвал людей из странного будущего, которое уже никогда не наступит. Боец СО очень на это надеялся. Потому что если не ему, то его детям Там жить.

Идущий впереди УАЗик свернул в лес. Мерзликин нахмурился:

— Да неужели? Почему туда?

— Потому что охраняемый объект. Сейчас тут Центр временного пребывания нашего брата.

Анатолий с интересом повернулся:

— Много сыпется?

— Ну не так чтобы… волнами. Мы думаем, что будут еще. Потому решили подготовиться заранее. Охрана поручена СО и военной разведке.

Передний внедорожник завилял по дорожке. Перед воротами в шахматном порядке были расставлены бетонные блоки. Да и сами ворота уже представляли собой настоящее оборонительное сооружение. Обложенные блоками мешками огневые гнезда, вышка с молнией антенны поверх. Под чутким приглядом автоматчиков и пулеметчика у всех проверили документы. И не абы как, а сверяя с неким списком. Ребята на воротах выглядели серьезно. Это точно не были срочники или обычные мотострелки.

— Тут всегда так?

— Второй вариант. Усиление, — коротко буркнул Ракитин. Мерзликин задумчиво скосил глаза на него. Кто же этот парень в иерархии попаданческой братии? У него точно есть власть и связь с ГРУ. Он здоровается с офицерами, как свой. Знаком и со спецурой. Журналист, говоришь?

— Боюсь представить, что такое первый.

Семен вздохнул:

— Лучше и не надо. Ребята, к главному корпусу.

Анатолий только успевал оглядываться. Нет, внутри бывшего санатория не ходили строем военные и не шастали броневики. Вокруг наблюдались следы обширного ремонта и строительства. Власти, судя по всему, взялись за дело серьезно. Очищенные дорожки, сами санаторные корпуса в строительных лесах, вот проехала бетономешалка. Из окна с любопытством выглядывают девушки, запачканные штукатуркой. Дальше по дорожке прошли работяги с инструментами.

«А ведь тут было корпусов пять. Неужели мы ждем столько людей?»

Они вышли из автомобиля и двинулись внутрь здания. Буфет остался таким же. Мерзликин скинул опостылевшее пальто и поспешил к кофейному аппарату. Хотелось горячего.

— Я сейчас вам плюшки принесу. Только испекли. Обед через час.

— Спасибо, Мария Федоровна.

Анатолий сел на удобный угловой диванчик и неторопливо пил ароматный напиток. Качество кофе осталось неизменным. Скользя взглядом по снующим туда-сюда людям, он внезапно обжегся о чей-то взгляд. Девушка из персонала тут же отвернулась и ушла по своим делам.

— Держи, ухарь ты наш.

— Спасибо.

Повариха глянула в холл, а затем на Анатолия.

— Поматросил девку и бросил?

Кусок сдобной плюшки так и встал колом в горле. С трудом его проглотив, мужчина ответил:

— Зря вы так. Обстоятельства не позволяют сотворить что-то серьезное.

— Ага. Все вы так говорите.

Мария Федоровна вздохнула и отчалила. Но аппетит уже был испорчен.

— Черт! Где Ракитин?

Поговорить со Светланой удалось лишь после обеда. На него собрались как знакомые, так и незнакомые лица. Давали гороховый суп с копченостями, биточки из курицы с пюре или рисом на выбор. Проглотив наскоро еду, Анатолий поспешил в коридор. Работники кушали в соседнем зале.

— Света! Да подожди ты!

В форменной одежде девушка была все также хороша. Внезапно Мерзликина посетили видения из их недавнего прошлого, и ему стало жарко.

«Гормоны, етить их!»

Минус и плюс их здешнего возраста. Безумно сложно устоять от желания и контролировать себя в некоторых нюансах. Умом понимаешь, а причинным местом не очень получается.

— Что тебе?

Во взгляде светловолосой девушки не чувствуется ни злости, ни негодования. Уже «отцвело, отгремело».

— Каяться не буду. Что было, то было. Но и ты меня пойми, хорошая.

Ответный взгляд был далек от благодарности.

Мерзликин вздохнул. Как сложно с ними и без них нельзя. Как в анекдоте.

— Я на работе, если ты забыл.

— Да понимаю я все! Потому хочу сразу все прояснить. Во-первых, мне ведь на самом деле далеко за пятьдесят. Я не тот молодой парень, что тебе видится наяву. Во-вторых, у меня в вашем времени, возможно, сложится сложная судьба. И сваливать будущие невзгоды на тебя я не могу и не хочу. Не позволит совесть. Да, я повел себя некрасиво, воспользовался, так сказать, тобой. Мы, мужчины в этом плане слабы. И я не хочу возвращать назад наши отношения. В этом нет никакого смысла. Но я могу помочь тебе устроить свою жизнь.

Глаза девушки стали задумчивыми. Она вовсе не была провинциальной дурочкой. Начитанная и умная девочка.

— В чем?

— Выбраться в Москву. Я в ближайшее время буду плотно работать с телевидением. Могу пристроить тебя туда. Не смотри так, — Анатолий позволил себе улыбнуться. — Не ведущей или дикторшей сразу. Это не сказка. Но там много разной работы. Например, монтажером или костюмером. Сможешь учиться заочно, дадут место в общежитии. А там как уж сложиться. Ты девочка умная и красивая, дорогу себе пробьешь.

Глаза у Светланы сузились.

— Вот ты какого мнения обо мне!

Девушка решительно оттолкнула бывшего ухажера и ушла. Анатолий недоуменно глянул ей вслед, чертыхнулся и пошел обратно. Но вскоре был остановлен внушительным бюстом поварихи, вставшем поперек коридора.

— Каков негодник! Испортил девку и все туда же по малину лазать.

— Мария Федоровна, все совсем не так!

— Знаю я вас!

«Ну прямо сцена из плохого романа!»

— Я ей работу предложил в Москве. На телевидении. Ну вот опять. Не ведущей и не дикторшей. На ТВ много всяческих специальностей. Освоится, выучится, найдет себе хорошего парня. Лучше москвича.

Мария Федоровна соображала быстрее:

— А сможешь?

— Если бы не так, не предлагал.

Повариха смерила мужчину оценивающим взглядом:

— Такой ухарь могёт. Я с ней поговорю. Ты дело предлагаешь. Чего ерепениться?

— Потом мне скажете.

— Запиши лучше телефон.

Анатолий похлопал по карманам. У него всегда с собой была записная книжка. Авторучка к его вящему удивлению после всех перипетий осталась целой.

— Готово.

— Брюки смени! Ты, где их так изгваздал? Отдашь девчонкам на этаже, постирают и выгладят.

Только сейчас Мерзликин понял, что уже и забыл о недавнем покушении. Как будто и в самом деле собирался жить вечно.

Через час его пригласили к следователю. В служебном кабинете Мерзликина встретил человек в синем форменном костюме. На груди светло-синий значок высшего образования с раскрытой книгой внизу. Тут же из каких-то глубин памяти вспомнилось, что такие давали за окончание юридических ВУЗов. Мужчина протянул руку:

— Пранов Дмитрий Николаевич. Следователь по особым важным делам Прокуратуры СССР.

Мерзликин пожал руку и постарался удержать рвущееся наружу удивление. Ничего себе заявочки! Это даже не контрразведка или обычный следак из милиции. Значит, происшествия на контроле у Самого. Стало грустно. Что же эта за государственная машина такая, что за ней постоянно контроль нужон? По идее, если её смазывают и следят за исправным состоянием, то должна работать автономно. Что-то это напоминает из будущего. Там Вождь тоже обожал «ручной режим», хотя у него имелся огромный бюрократический механизм, пожиравший все ресурсы.

— Вы догадываетесь, по какому поводу я здесь?

— Это официальный допрос?

— Да. Все будет идти под запись, — следователь показал на портативный магнитофон и стопку бумаги. — Мы обязаны защищать своих граждан.

Что-то резануло Анатолию слух.

— Подождите. Мы ведь…

— Но родились же вы в СССР? И от гражданства не отказывались. Так что по закону граждане Советского Союза.

Мерзликин удивленно развел руками:

— Интересный юридический казус.

Следователь в первый раз позволил себе улыбнуться:

— Мы дошли с ним до Высшего суда. Там все и решено окончательно. Так что вскоре вам сделают настоящие паспорта.

Анатолий смог лишь протянуть:

— Спасибоооо.

— Тогда начнем. Имя, фамилия, год и место рождения.

— Анатолий Иванович Мерзликин, 1968 года рождения, место рождения — город Ярославль, — на этих словах Пранов как будто споткнулся, затем продолжил:

— Образование?

— Высшее. МГУ, факультет журналистики.

Мерзликин не заметил, как пролетело полтора часа. Следователь вытянул из него все, казалось бы, забытые мелочи.

— Как-то вы быстро разобрались с неизвестным оружием.

— Все стреляющее чем-то похоже друг на друга. Сергей подсказал, как взвести затвор, остальное прилагается.

— Был опыт?

— Да.

Анатолий перечислил три десятка образцов вооружения различных стран, из которых ему удалось в прошлой жизни пострелять. У Пранова округлились глаза.

— Я еще понимаю изделия отечественной промышленности. Слава партии, их у нас хватает. Но остальное откуда?

— Часть трофейного в Чечне. Остальное в Боснии.

Следователь осторожно спросил:

— А там что случилось?

Мерзликин тяжело вздохнул раздумывая. Но пожалуй, уровень допуска этого «важняка» вполне годится. Пусть они узнают горькую правду.

— Все просто. Югославия распалась на куски и угодила в гражданскую войну все против всех.

— Вот как. Вполне ожидаемо. Пока Тито всех держит в ежовых рукавицах, но противоречий никуда не делись, — заметив предельно удивленное лицо попаданца, он пояснил. — Я воевал там в сорок четвертом. Так что с их реалиями знаком не понаслышке.

Анатолий еще раз осознал, что все не так просто, как видится. Ветераны той Великой войны вот они, еще вполне молоды и полны сил. Да и вопросы о схватке следак задавал довольно специфические. Как будто сам в подобных переделках участвовал.

— Вы не в разведке служили часом?

— В дивизионной. Вы точно журналист?

Пранов снова всерьез удивился.

— Был некоторое время военным корреспондентом. Зачастую ты оказываешься на переднем крае рядом с бойцами и видишь весь ужас войны воочию.

Следователь тихо просил, раздумывая о чем-то своем:

— Всяко бывало?

— В Грозном неделю в окружении сидели. На последних патронах держались.

— Подожди, ты же репортер? Вашего брата разве не отпускали?

От улыбки человека будущего у опытного «важняка» похолодело на сердце.

— В лучшем случае заложником. А так… башку отрежут. Или еще поизмываются перед смертью. Это у «духов» запросто. Люди быстро дичают.

Надо отдать должное следователю. Он воспринял услышанное спокойно.

— А мы думали все, последняя война.

— Люди забывчивы, Дмитрий Николаевич. Немецкие танки снова топтали нашу русскую землю.

— Нда…

— Вот мы и хотим по возможности всего этого попробовать избежать. Но в первую очередь надеемся на вас.

— Понимаю. Спасибо вам. Больше не буду задерживать.

Следователь потянул Анатолию руку. И было в его рукопожатии нечто больше, чем просто вежливость.

— Мария Федоровна, у вас случайно не найдется бутылки водки? — Мерзликин заметил кого-то в холле и добавил. — Две бутылки.

— Толик, а оно тебе надо? Почитай, заново родился, так устрой себе жизнь, как лучше.

— Сегодня надо, Мария Федоровна. Я ведь еще раз родился.

— Госпади помилуй! — повариха еле удержалась, чтобы не перекреститься. — Это потому у нас сегодня столько военных и милиции?

— Больше вам лучше не знать.

— Понимаю. Сейчас.

Через минуту у Мерзликина в руках оказалась холщовая сумка.

— Спасибо. Сколько с меня?

— Не надо ничего. Это из спецзапасов. Ты только обязательно закусывай.

Мерзликин подхватил по пути измазанного в глине и растерянного Скородумова и поволок его за собой.

— Мне так кажется, что по рюмочке нам не повредит, Алексей?

— Ээээ… аааа…

— Одобрено единогласно! Аплодисменты, переходящие в овации. Счас по пути пирожков прихватим. И стаканов.