Рокоссовский. Клинок и жезл

Глава шестая КЯХТИНСКИЙ ЗЯТЬ

Война войной, а молодость своё берёт…

Солдат на войне тоскует по мирному времени, по семье и дому. И больше всего мечтает о встрече с любимой. Даже если её и не было в его жизни.

Дом и семья для Рокоссовского стали чем-то нереально далёким. Даже родная Варшава осталась в прошлом и, по всей вероятности, не волновала так, как волнуют человека мысли о родине. Почти семь лет не слезал с боевого коня — одна война, другая… Накопилась душевная усталость.

Осенью 1921 года, когда полк отвели на отдых и переформирование в большое волостное село Залари близ Иркутска, Рокоссовский влюбился в местную барышню по имени Мария.

Была та Мария (в семье её звали Мака) младшей дочерью местного купца Курсанова. Курсанов скопил приличное состояние, семья его жила в довольстве, в хорошем собственном доме. Не скупился Курсанов и когда дело касалось общественных нужд: вложил немалые деньги в ремонт местной Никольской церкви, помогал в строительстве двухклассного училища и обеспечении учебного процесса всем необходимым, создал в Заларях первую общественную библиотеку. Общество его уважало, и в смутные годы Гражданской войны никто из местных и пришлых не посмел тронуть ни самого купца Курсанова, ни его семью. Так и жили Курсановы в своём имении в Заларях.

Когда в селе были расквартированы красные кавалеристы, штаб с согласия Курсанова разместился в его имении. Благо построек там хватало.

Маке только-только исполнилось 20 лет. Она пребывала в той поре, когда в женщине всё неотразимо прекрасно. Местные хроники запечатлели это событие в следующей версии: «Старожилы вспоминают, что высокий статный кавалерист, затянутый кожаными ремнями и с орденом на груди, и не менее статная барышня, знавшая несколько языков и прекрасно музицировавшая на рояле, вместе смотрелись весьма эффектно. Классовое происхождение пассии не смущало бывшего рабочего Костю Рокоссовского. Во всяком случае, на работниц и крестьянок он не клевал».

Как развивался и чем закончился заларинский роман Рокоссовского, читаем в тех же хрониках: «Но неожиданно конкуренцию Рокоссовскому составил его ровесник Владимир Забельский, который был командиром полкового артиллерийского транспорта. Как развивались события в этом любовном треугольнике, история умалчивает, но Мария в конце концов предпочла начальнику подчинённого. Она вышла за Забельского замуж, но соперники остались друзьями».

Ну что ж, не всё воину победа.

Забегая вперёд скажу: в 1937 году их арестуют почти одновременно; Рокоссовский выйдет из заключения спустя три с небольшим года, а его бывший боевой товарищ будет расстрелян по приговору «тройки» в 1938 году в Иркутске, где до ареста он работал заведующим конным парком местного медицинского санатория.

Любовная неудача печалила молодого краскома недолго. Вскоре полк перевели в Кяхту — торговую слободу города Троицкосавска.

Кяхта, конечно, не Варшава. Но развлечений в городе было достаточно, чтобы не скучать в одиночестве в свободные от службы часы.

Эскадроны несли службу вдоль 70-километрового участка границы. Расквартированы они были в населённых пунктах небольшими гарнизонами. Помимо службы кавалеристы строили дороги, мосты, заставы, создавали систему полевых укреплений. Прибывало пополнение — как правило, из местных жителей. Крестьянские дети. Их надо было обучить азам военного дела, владению оружием, поведению в возможном бою. Рокоссовский появлялся то в одном гарнизоне, то в другом, постоянно объезжая свой участок.

В это время он уже командовал 27-м кавалерийским полком.

Из автобиографии 1940 года: «В октябре 1921 года переведён командиром 3-й бригады 5-й Кубанской кавалерийской дивизии. В октябре 1922 года в связи с переформированием 5-й дивизии в Отдельную 5-ю Кубанскую кавбригаду по собственному желанию назначен на должность командира 27-го кавполка этой же бригады».

Дело в том, что с окончанием Гражданской войны проводилась, можно сказать, повальная демобилизация. Такую огромную армию страна с полуразрушенной экономикой, до основания потрясённая двумя войнами и революцией, содержать не могла. Хлеборобы возвращались к земле, рабочие — к станкам. Однако молодой Советской России для защиты своих завоеваний и рубежей нужна была и армия. В ней оставляли самых лучших, кто сумел зарекомендовать себя делом — в боях и походах. Если рядовые красноармейцы легко расставались с винтовкой и с радостью возвращались домой, к семьям, то красные командиры демобилизации не радовались. Они знали, что дома их ждали разруха и скудный паёк. Здесь же, в войсках, на полном обеспечении…

Случались дни, когда Рокоссовский после очередной поездки в дальний гарнизон или работы в штабе полка выбирался то в городской театр, то седлал Орлика и объезжал кяхтинские и троицкосавские улицы и переулки, знакомясь с городом и его достопримечательностями. Раненая нога ещё побаливала, ходил с палкой, но на Орлике путешествовать было легко.

Особенно полюбил он местный театр, не пропускал ни одной премьеры. Однажды в театре обратил внимание на группу девушек: во время антракта шумной яркой стайкой они буквально вылетели в фойе и принялись что-то живо и горячо обсуждать. Одна из них, оглянувшись, так и обожгла его огнём чёрных глаз. Когда спектакль закончился, он отыскал её в толпе и долго наблюдал. И она, будто почувствовав пристальный взгляд высокого стройного командира, снова оглянулась. Всё повторилось.

Покоя не стало. Ещё не зажила рана после неудачи с красавицей Макой, а тут новая…

Просто подойти и познакомиться, как это было принято в то время, пренебречь условностями старого мира с его сложным этикетом ему мешали врождённая скромность и, пожалуй, некая робость перед слабым полом.

Навёл справки: учительница женской гимназии Юлия Петровна Бармина, двадцати одного года, незамужняя, живёт в торговой слободе в частном доме родителей.

Так и ходил в театр, чтобы посмотреть на свою избранницу издали, обменяться взглядами. В свободные часы седлал Орлика и с независимым видом проезжал мимо заветного дома, втайне надеясь, что там колыхнётся занавеска, отведённая девичьей рукой…

Занавеска и вправду колыхалась, но у окна появлялись то мать черноглазой учительницы, то отец. «Юля, иди скорей! — окликал дочь кто-либо из родителей, первым увидевший знакомого всадника. — Опять твой рыцарь едет!» И так — почти год. Вот тебе и «энергичный, решительный», обладающий «лихостью, хладнокровием». И при этом, надо признать, никакого «проявления полезной инициативы»…

Измучил и себя, и девушку. Делу помог случай. Сослуживец Рокоссовского ухаживал за одной из подруг Юлии. Преодолевая неловкость, комполка попросил познакомить его с черноглазой учительницей. И тот, не видя никаких препятствий, тут же с радостью исполнил просьбу своего боевого товарища.

Юлия Петровна потом рассказывала: «Первое, что поразило меня, — это его застенчивость, его, я бы сказала, рыцарское отношение ко мне, к девчонке».

Теперь жених оставил Орлика и ходил провожать учительницу пешком. Вот только немного прихрамывал.

Когда влюблённые решили пожениться, родители Юлии восстали единым фронтом: «Ты с ума сошла! Он — военный! А военные — как цыгане! Сегодня здесь, завтра там! Завезёт тебя куда-нибудь да и бросит!»

Отношения между тем продолжались. В мае 1923 года Константин Константинович Рокоссовский и Юлия Петровна Бармина официально зарегистрировали брак в Кяхтинском загсе.

Следует заметить, что в то время поощрялись гражданские браки. Семья с её вековыми устоями и традициями трещала по всем швам и распадалась на свободных от всяких обязательств людей. Уместно напомнить и о том, что, например, будущие полководцы Жуков и Конев своих первых жён в загс не повели, но со вторыми зарегистрировались сразу, как только получили свободу от первых.

Константин Константинович и Юлия Петровна проживут вместе 45 лет. Семейная жизнь их сложится в общем-то счастливо, хотя судьба проведёт сквозь череду испытаний, в том числе верностью и неверностью. Но всё же не разлучит. Они будут любить друг друга до самой смерти. Он будет называть её Людей. Она переживёт его на 18 лет и уйдёт из жизни в 1986 году.