Роковая измена

Глава 17

Дни то тянулись, как липкая ириска, то мчались буквально кувырком. Всё зависело от настроения. Тася обвыклась в своей маленькой комнатушке, и даже сосед Виталик перестал пугать ее «пятидневками». Была у него удивительная особенность, пил ровно пять дней, выходные отлеживался, тихо принимая из рук Зои горячий сладкий чай с лимоном. Смиренно слушал ворчание жены, которая становилась смелее после загулов мужа, радовался, что не выперли с работы — мужиков не хватает, а руки у него и, правда, золотые. Дети тоже становились заметнее, переставали прятаться и даже несмело брали конфеты, которые им протягивала Тася.

Иногда нападала на нее меланхолия, и начинало казаться, что всё беспросветно и уныло — жизни дальше нет, так и останется куковать в этой конуре, чихать от пыли в библиотеке и, в конце концов, превратится в старушку с жидкими волосенками, стянутыми в пучок, и будет кормить стайку кошек у подъезда.

Светка уже несколько раз спрашивала, почему Тася не зовет ее на просмотры, порывалась приехать в гости, да и вообще связаться с ее знакомым агентом по недвижимости, а не кормить бездельников, которые не в силах быстро подобрать нужный вариант. «Сколько веревочке не вейся…» — тоскливо думала Тася, оттягивая неизбежное. Всё равно рано или поздно Светка всё узнает. И тогда точно убьет ее.

Нашлась подработка. Тася редактировала, а заодно и как корректор проверяла книгу от издательства, с которым заключила договор. Деньги небольшие, но пригодятся. А еще Галка через своих знакомых устроила ее на четверть ставки соцработником. Два раза в неделю нужно было обойти по списку подопечных, что-то докупить, где-то принести лекарства, а иногда и просто выслушать. Тася справлялась. Свободное время ей было не нужно. Наоборот, когда день заполнен делами, нет возможности думать и лить слезы. Нет, не по Вадику. По себе. Потому что не добилась ничего.

Солнце завершило свое путешествие по библиотечному залу и уже готовилось переместиться за угол, наконец, оставив рабочий стол Таси в тени. Веселый луч скользнул по ее задумчивому лицу, заставив выбраться из размышлений и заняться работой.

Вечером заскочила к Варваре Аркадьевне — одной из одиноких старушек, приписанной к ней. Они как-то незаметно подружились. Хотя Варвара Аркадьевна сначала встретила ее весьма холодно. В белоснежной блузке со старомодными кружевами, прямой спиной и аккуратными туфельками на небольшом каблучке, Варвара Аркадьевна была похожа на утраченную почти век назад представительницу высшей аристократии. «Из бывших», как сказали бы в эпоху, когда происхождение нужно было еще умудриться скрыть, занавесить блеклыми, старыми тряпками и спрятать в чулан, где когда-то хранились ведра, корыта и метлы.

Всю жизнь Варвара Аркадьевна прожила в трехкомнатной квартире, доставшейся ей, как заслуженному педагогу. Сначала жила с овдовевшей сестрой, а после ее смерти осталась совершенно одна. В комнатах поселилось одиночество, приправленное старческим ожиданием финала. Старушка была крепка, сохранила ясный ум и очень расстраивалась, что никто из соседок, таких же старух, не может поддержать с ней беседу, не понимает французский и вместо шляпки, надевает в булочную старый вязаный берет. Ужасно.

Каждое утро Варвара Аркадьевна, становилась боком к стулу и крепко держалась за спинку высохшей, обтянутой пергаментной кожей рукой. На пальце тускло светился фамильный перстень. Выполняла несколько па, косилась на свое отражение в помутневшее зеркало большого платяного шкафа, улыбалась, вытягивая морщинистую шею. Никто и никогда не видел ее в халате или растянутых трико. Кружева у шеи, на рукавах, резная камея на лацкане, чуть подкрашенные глаза и губы. Железная дисциплина.

— Что это, у вас глаза печальные, голубчик? — поинтересовалась Варвара Аркадьевна через неделю.

Тася растопила ее сердце тем, что восхитилась собранной библиотекой, а главное, вдруг процитировала к месту один из любимых отрывков из Мольера. Так и защебетали они на французском. Старушка словно расцвела, встретив родную душу, и теперь в обозначенные дни ждала появления Таси, в нетерпении выглядывая в окно.

— Развелась недавно, — просто и не таясь, ответила с улыбкой Тася.

А потом сама не зная почему, рассказала Варваре Аркадьевне невыразимо скучную в своей банальности историю ее слепой любви. Наверное, пришло время, когда душа запросила освободить от накопившейся боли, слез и разочарований.

— Переезжайте, деточка, ко мне, — вдруг произнесла Варвара Аркадьевна и легонько пожала Тасину руку. — Комната пустует, а вам спокойнее будет. Я вас утруждать не собираюсь. Слава богу, и сама еще шевелюсь.

Тася поблагодарила, но отказалась. Ехала в свою коммуналку и удивлялась: бывает же, незнакомые люди, а хотят помочь. А тот, кого считала близким и родным, обошелся не церемонясь. Все деньги, полученные с подработок, Тася откладывала. Хотела нанять адвоката. Ужасно противно и тяжело становилось на сердце, когда думала о суде, о том, что нужно, хотя бы попытаться вернуть деньги. Виделось в этом что-то унизительное: будто выклянчивает. Но деньги были от бабушки, и только это заставляло Тасю окончательно с ними не распрощаться. Иначе давно махнула бы рукой.

Вадим чуть ли не скрежетал зубами от злости — так хотелось ему послать Тасе снимки первого УЗИ, на которое он сходил вместе с Алёной. Попробовал узнать новый номер у Светки и даже придумал повод, мол, Тася не забрала кое-какие вещи из квартиры, но нарвался на такую отборную площадную ругань, что потом еще долго алел щеками, недоверчиво покачивая головой: откуда такого набралась? Это, наверное, врожденный талант так виртуозно складывать сочные матерные конструкции. Прямо хоть диплом пиши.

Алёна, почувствовав слабину Вадима, капризничала и обижалась. Требовала немедленно решить все вопросы с законной женой и переселить ее в квартиру, где она спокойно может вынашивать малыша.

Вадим из неудобного положения героически выкручивался, сыпал отговорками и просил еще немного подождать — он всё уладит. А ждать Алёне было невыносимо. Хотелось всего и сразу. Пришлось даже дать от ворот поворот Славику, потому что встречаться с ним теперь не имело смысла — только проблем наживешь. Всплакнула, потому что Славик не сильно расстроился, хохотнул в трубку и пожелал счастья.

Вадик приезжал через день и надоедал своими советами про витамины и вечерние прогулки, злился, когда обнаруживал в пепельнице окурок и вывез из шкафчика все бутылки с вином, демонстративно оставив на столе брошюру о здоровом образе жизни будущих мам.

Алёна в ответ на это собралась и уехала из дома, не сказав, куда и зачем. В последнее время она часто вспоминала, как Вадик возил ее в библиотеку. Мучило смутно знакомое лицо женщины, которую они встретили почти сразу при входе. А вчера ночью вдруг пришло осознание: это Тася, жена Вадима!

Ее черты она запомнила, когда он небрежным движением руки смахивал фотографии в их доме в ящик комода. После их странного визита в библиотеку, она ехала домой и всё вспоминала — где же она видела эту женщину со стопкой книг?

Пройдя через две массивные стеклянные двери и попав в вестибюль, Алёна замешкалась, но повертев головой, быстро сообразила, куда ей идти дальше. Вокруг было так тихо, что она даже замедлила шаг, стараясь, чтобы каблуки стучали глуше. Мимо пробежали две девчонки лет четырнадцати, смеясь и переговариваясь, они скрылись в читальном зале, где вдоль стен стояли компьютерные столы. Алёна посмотрела на них с недоумением: есть еще такие, кто ходит в библиотеку? Она в их возрасте совсем в другие места ходила, и девушка улыбнулась, вспомнив вечеринки в квартирах у парней постарше.

— Вы записаться? — прервал ее воспоминания голос из-за перегородки.

Алёна подошла ближе, и Тася, наконец, поняла, с кем разговаривает. Лицо слегка побледнело, но осталось спокойным. Взгляд метнулся к двери, будто она ожидала увидеть там еще кого-то, а потом вернулся к Алёне. Обе женщины молчали, впервые встретившись так близко.

С удивлением Алёна отметила, как хорошо выглядит Тася. Наверное, и правда, ни в чем не подозревает мужа. Спит хорошо, радуется своей семейной жизни. Неожиданная искорка ревности кольнула сердце. Вадик говорил, что жена его «так себе, обыкновенная», но Алёна отметила ее здоровый цвет лица, легкий макияж, выразительные серые глаза. И ресницы длинные, красивые, а вовсе не коровьи, как презрительно фыркал Вадим. Оранжевая кофточка с рукавами три четверти выигрышно сочеталась с медовым цветом волос, отчего кожа на лице приобрела нежный персиковый оттенок.

Тася не отрываясь, смотрела в лицо той, что прошлась по ее жизни бульдозером, смела и перемолотила в щепки ее чувства, надежды, мечты. Поутюжила еще хорошенько, чтоб уж наверняка. Ревности или злости не ощутила, только любопытство: зачем пожаловала? Сердце колотилось, как бешеное, выстукивало на все лады, как будто плясало русскую. Алёна нерешительно оглянулась и без приглашения села на стул рядом со столом.

— Вадик не знает, что я сюда поехала, — произнесла вдруг Алёна.

Тася продолжала молчать, стараясь не показать охватившего ее волнения. Она крепко, до боли в костяшках, переплела пальцы, и с напряжением снова посмотрела прямо в лицо посетительнице.

— У нас с Вадиком будет ребенок, — без предисловий вдруг бухнула Алёна и расплылась в улыбке.

Ее рука инстинктивно сползла на живот, и Тася, широко распахнув глаза, проследила за ней, как будто ожидала увидеть уже готового младенца.

— Вот, смотри, это заключение врача и УЗИ. А то вдруг ты не поверишь?

На столе разразился звонком телефон. Тася вздрогнула, но трубку взяла сразу. Сквозь шум в голове прорывался чей-то голос с просьбой продлить книги. Тася машинально записала номер читательского и, не дослушав, опустила трубку на рычаг. Подняла глаза на Алёну, которая нетерпеливо ждала внимания.

— Поздравляю, — тихо сказала Тася. — А я тут при чем?

— Как это? — искренне удивилась Алёна. — Мне кажется, ты должна знать. Вадик же наверняка не сказал об этом. Понимаешь, он какой-то… — и Алёна скорчила рожицу, наморщив носик, — какой то нерешительный. Я надеюсь, ты понимаешь, что теперь-то вам надо развестись. Ну, не будешь же ты за него цепляться после того, что узнала?

И тут Тася рассмеялась, звонко расхохоталась, заливисто, как в детстве в цирке, который приехал на гастроли в их небольшой городок. Алёна покосилась на нее с жалостью — совсем у тетки крышу сорвало. Она немного поерзала на стуле и приготовилась ждать, когда у жены Вадика закончится истерика.

— Неужели он тебе ничего не сказал? — задыхаясь, смогла выговорить Тася.

Алёна удивленно приподняла бровь и едва заметно качнула головой.

— Я развелась с ним. Уже больше месяца прошло! Он разве тебе не сообщил? — с иронией спросила Тася.

Алёна чуть качнулась вперед, будто не разобрала, что ей сказали, и вдруг резко встала. Лицо ее исказилось, а от снисхождения не осталось и следа. Она схватила сумочку, комком запихала в нее бумаги, которые показывала Тасе, и помчалась к выходу.