Ротвейлер

Глава 4

Отказ Уилла от приглашения стал для Бекки такой неожиданностью, что она сперва подумала, что не расслышала его слова. Однако постоянное чувство вины сделало ее особенно восприимчивой, и потому она не нашла в себе сил спросить сразу, почему он не хочет прийти. Любого другого гостя она бы не спросила, так чем Уилл хуже? Когда он сказал, что не сможет прийти в субботу, на его стороне провода воцарилась тишина, это была вежливая тишина, но все-таки…

– Тогда, может быть, в пятницу вечером? – По пятницам она обычно чувствовала себя сильно измотанной. Любого друга или подругу она могла позвать в ресторан, но Уиллу это не понравилось бы. Он любит домашнюю обстановку и знакомую пищу. – Ты ведь сможешь сам найти дорогу? А потом я отвезу тебя домой.

– Хорошо, – сказал он и добавил с интонацией десятилетнего ребенка. – Я смогу в субботу, если ты действительно хочешь, но мне нужно будет уйти в пять, чтобы подготовиться.

Любопытство взяло над ней верх:

– А куда ты собираешься, Уилл?

– Мы с девушкой идем в кино.

Удивление Бекки из-за его отказа от приглашения не шло ни в какое сравнение с шоком, вызванным этими словами. Она постаралась никак не выдать это голосом.

– Как мило. А кто же она, ты мне скажешь?

– Она сестра Кейта. Ее зовут Ким. Она зашла к нам на работу и спросила: «Пойдешь в кино, Уилл?» И я ответил: «Да, пожалуйста». Потому что Кейт сказал мне, что фильм хороший, про клад.

По всей видимости, эти Кейт и Ким обо всем условились заранее. А почему бы нет? Что в этом такого? Физически Уилл нормально развит, и как у всякого молодого человека у него есть определенные потребности. Почему он должен сторониться женской компании и не желать сексуальных удовольствий только из-за того, что доктор определил как «слабо выраженный синдром, связанный с икс-хромосомой»? Она размышляла над этим вопросом и раньше, но отвлеченно, ведь тогда проблема не стояла так остро. И если уж она представляла себе девушку Уилла, то, скорее всего, с какими-то отклонениями, он мог бы познакомиться с ней где-нибудь в оздоровительном центре. Но он уже давно не посещает такие центры.

– Я зайду в пятницу. Можно, мы будем есть спагетти и шоколадный творожный торт?

– Конечно.

Она посмотрела в газетном анонсе описание фильма «Сокровище с Шестой авеню». Видимо, Уилл говорил о нем. Фильму присвоили три звездочки и написали, что его можно смотреть всем, начиная с двенадцати лет. А какой-то обозреватель сообщал, что на самом деле фильм больше подошел бы детям до двенадцати. Глуповатое приключение двух мужчин и девушки, которые пытаются спрятать клад с драгоценностями от «Тиффани» на заднем дворе какого-то здания в каком-то американском городке. У Бекки отлегло от сердца. Фильм совершенно безобидный.

Бекки отвезла Уилла обратно на Стар-стрит, поздоровалась с Инес, отказалась от предложения зайти к ней чего-нибудь выпить, сославшись на то, что она за рулем. И, наконец, после того, как увидела, что Уилл уселся рядом с Инес у телевизора (не сумел отказаться), вернулась домой. Бекки надеялась, что по телевизору не покажут сцены насилия, которые могут расстроить Уилла, но, насколько она помнила, кроме обязательной погони на автомобилях, в сериале, который они включили, ничего страшного нет. Этот сериал в основном повествует о спокойной деревенской жизни.

Возможно, это свидание, и вообще увлечение девушкой, пойдет ему на пользу, да и самой Бекки тоже. Она вдруг представила, как приглашает их на ланч или ужин. Потом эти двое женятся, после чего девушка, – Бекки надеялась, что это будет приятная девушка, – уговаривает Уилла не тратить так много времени на тетю. Ходить в гости – это хорошо, скажет молодая жена, но не дважды в неделю, ведь у тети есть и своя жизнь. Бекки вспомнила, как несколько лет назад Уилл спросил, замужем ли она. Она не поняла, почему он заговорил об этом. Когда она ответила, что не замужем, он сказал: «Я бы хотел жениться на тебе».

Это был душераздирающий момент. Ей захотелось закрыть глаза и взвыть. «Я твоя тетя, Уилл, – сказала она, – ты не можешь на мне жениться».

Он не обратил внимания на ее слова.

– Мы бы могли жить вместе. В большом доме, где хватило бы места нам обоим.

– Это невозможно, – сказала она, слукавив.

Ей показалось, что он погрустнел. Интересно, грустил ли когда-нибудь другой мужчина оттого, что не может жениться на ней. Насколько она знала – нет. Бекки надеялась, что Уилл выбросит подобные мысли из головы, если девушка станет к нему хорошо относиться и тем более если влюбится. Тогда Бекки освободится. Она представила себе отпуск без Уилла, субботы без чувства вины и чувство свободы, которое будет каждый раз охватывать ее при мысли, что Уилл счастлив. Пока что друзей у Уилла не было, кроме Монти, которым двигало чувство долга, а она стареет, одна, до сих пор без мужчины. Возможно, если Уилл найдет себе женщину, то Бекки не превратится в Инес Ферри, которая вечерами от тоски смотрит телевизор со своими квартирантами.

Как только Бекки вышла, Инес сделала то, что планировала до того, как стала с жаром зазывать ее с Уиллом в гости. Она переключила телевизор на видео с Форсайтом. Уилл не похож на других, ему ее поведение не покажется сентиментальным, и он не смутится. Серия была о том, как Форсайт выслеживает убийцу молодых девушек. Немного похоже на Ротвейлера, подумала Инес, но только в фильме не было сцен насилия или убийств. Уилл стал спрашивать, где происходят события, может, где-то поблизости? Он вообще был готов разговориться, но Инес приложила палец к губам и зашипела на него.

– Тш-ш, не сейчас, Уилл, давай смотреть фильм.

Уилл как-то насторожился, но послушался.

– Мне понравилось, – сказал он, когда фильм закончился.

– Я рада, – сказала Инес. – Инспектора Форсайта играл мой муж.

Для Уилла понять это было непросто, но, поджав губы и наморщив лоб, он, кажется, справился с задачей.

– То есть ваш муж притворялся, что он – этот мужчина?

– Правильно. На самом деле его зовут Мартин Ферри.

– А где он сейчас?

– Он умер, Уилл.

– Он был хорошим?

– Очень хорошим. Тебе бы он понравился.

К удивлению Инес, Уилл накрыл ее руку своей.

– Если он вам нравился, то мне очень жаль, что он умер.

Не так уж он отстает в развитии, раз способен говорить такое, сказала про себя Инес. Ее сердце растаяло, и ей даже захотелось заключить Уилла в объятия, чего она, конечно, не сделала. Он уже не ребенок, а молодой мужчина. Инес подумала, что впервые посмотрела «Форсайта» не в одиночестве. Но просмотр оказался таким же утешительным, как всегда, и она вдруг поняла, что, возможно, ни с кем, кроме Уилла, не чувствовала бы себя при этом так раскованно, разве что в компании совсем маленького ребенка, такого же спокойного и внимательного, как Уилл.

Уилл посмотрел на нее и проговорил:

– Моя мама умерла, но у меня есть Бекки. Я бы хотел жить с Бекки, но у нее слишком маленькая квартира. А у тебя нет Бекки.

– Да, нет. Но у меня все хорошо. Может, новости посмотрим? А потом пойдешь домой.

Как только они услышали главную новость, Инес пожалела, что не отправила его домой сразу. Теперь пропала девушка из северной части Лондона. Ей восемнадцать, студентка, живет с родителями в Хорнси. Вечером в среду она пошла с друзьями в клуб, и с тех пор ее никто не видел. Клуб находится на Тоттенхэм-Корт-роуд, и друзья сообщили, что все разошлись не позже двух часов ночи. Пропавшую Джеки Миллер они в последний раз видели у входа в клуб, когда она вызывала такси по мобильному.

Мои родители с ума бы сошли, если бы я в восемнадцать лет торчала в клубах до двух ночи, подумала Инес. Да и ее родители, наверное, теперь не находят себе места, мать не спит ночами, прислушивается к шагам, подходит к окну и смотрит на улицу. Так поступают все напуганные матери – бесполезное поведение, которое только усиливает волнение. Утром, не дождавшись дочери, родители позвонили в полицию. Два дня и две ночи о Джеки Миллер никто ничего не слышал. Показали ее фотографию: пухленькая девушка с детским лицом и очень светлыми кудрявыми волосами. Она выглядела невинной, ранимой и, – хотя, может, это у Инес разыгралось воображение, – неспособной постоять за себя.

– А что там пропало?

Инес не хотела отвечать, но пришлось.

– В среду вечером одна девушка вышла из дома и не вернулась. Но она живет далеко отсюда.

Последнее было неправдой, но Инес подумала, что так Уиллу будет спокойнее.

– Да, она живет далеко отсюда.

– Она вернется домой, не беспокойтесь.

– Хорошо, не буду. Тебе тоже пора домой, Уилл. Или, может, выпьешь чаю, прежде чем пойдешь?

– Нет, спасибо, миссис Ферри, – вежливо ответил Уилл.

В это время в полумиле от магазина, в доме кавалерственной дамы Ширли Портер, Зейнаб и Алджи Манро тоже смотрели девятичасовые новости. Дети уже спали. Молодые родители сидели по обе стороны от черного мраморного столика с позолотой и рассеянно отправляли в рот бельгийские шоколадные конфеты из коробки. Планировка и размер их квартиры были в точности такими же, как и остальные в доме. Стены, как и у всех соседей, цвета «магнолия», а двери и рамы белоснежные. Но обстановка этой квартиры сильно отличалась от прочих. Телевизор, например, был с плазменным экраном, из тех, что висят на стенах, как картины. В одном углу стоял музыкальный центр с динамиками высотой в человеческий рост, в другом пианола.[7] Громадная люстра состояла не менее чем из пятисот хрустальных призм. На рабочем столе между двух окон – компьютер с огромным монитором, доступом в Интернет и всевозможными аксессуарами.

– Боюсь, это еще одна жертва Ротвейлера, – сказал Алджи, отправляя в рот ромовый трюфель, покрытый белым шоколадом, – только на этот раз он решил не оставлять ее на улице на всеобщее обозрение. Но говорят же, что мертвое тело всегда найдется.

– А знаешь, Алджи, что мне сказал Роули Вудхауз? Он сказал, что есть какое-то Национальное общество разведения ротвейлеров, и они возмущаются, что убийцу все зовут именно Ротвейлером, даже жалобы пишут. Просят прекратить вешать ярлыки на собак, потому что ротвейлеры на самом деле добрые и дружелюбные животные, если с ними правильно обращаться.

Алджи ответил не сразу.

– Мне не нравится, что ты так часто видишься с этим Роули Вудхаузом, Сюзанна. И зря ты носишь это кольцо. Давно пора было сказать тебе.

Зейнаб съела конфету с розовым кремом и сахарным лепестком розы.

– Смотри на это как на мою работу. – Она засмеялась. – У Инес я работаю днем, а у Мортона и Роули – что-то вроде сверхурочных часов. Не так уж мне самой это нравится. А кольцо я все равно отдам ему обратно. Ты сам знаешь. Не могу же я ужинать со старым Мортоном и одновременно думать о помолвке с Роули.

– Не нравится мне все это, – сказал Алджи.

– Нет, тебе нравится. Ты же не против всей этой бытовой техники, музыкального центра и телевизора? Ты любишь ездить в Гоа, любишь свой костюмчик от «Армани» и то, что у наших детей есть игрушечный замок Гарри Поттера и Барби и какие угодно видеоигры.

Она могла бы добавить: «Ты сам никогда им этого не дашь, живя на пособие по безработице». Но она была доброй девушкой и к Алджи испытывала более нежные чувства, чем к Мортону Фиблингу или Роули Вудхаузу.

– Хочешь скажу, сколько я получила за ту бриллиантовую брошь Мортона?

Зейнаб назвала сумму. На его лице смешались удивление, жадное любопытство и замешательство.

– На эти деньги можно смотаться на Мальдивы или Гавайи, и еще много останется.

– Но когда же все это кончится, Сюзанна?

– Сейчас скажу. Думай обо мне как о фотомодели. Бизнес модели кончается годам к двадцати пяти, может, к двадцати восьми. Не для всех, конечно, но для большинства. Так и я, подзаработаю побольше, а когда начну стареть – конец, занавес. К тому времени мы уже сможем позволить себе домик в Аркли. Хочешь выпить? У нас еще две бутылки шампанского осталось.

– Я беспокоюсь. Мне все это не нравится, и я беспокоюсь.

– Может, ты хочешь сказать, что тебе не нравится торчать тут полдня с детьми и моей матерью? Пора тебе подумать о других людях. Беспокоится он! Кто по-настоящему беспокоится, так это та бедная женщина, у которой пропала дочь. Миссис Миллер, которой есть о чем поволноваться. Поставь себя на ее место и поймешь, что у тебя дела очень даже ничего, тебе смеяться захочется.

Зейнаб встала, склонилась над ним и поцеловала. Алджи попытался привлечь ее к себе на колени, но она увернулась и отправилась на кухню за хрустальными бокалами и бутылкой «Пола Роджера».

Инес ожидала, что полицейские явятся опять, но они не зашли, хоть и обещали. Возможно, сообразили, что более ценной информации от обитателей дома на Стар-стрит не получат. Инес сидела в магазине с утренними газетами и чашкой чая – первой сегодня и на этой неделе. В одной из газет поместили фотографию Джеки Миллер, в другой – фотографии трех ее друзей, ходивших с ней в клуб на Тоттенхэм-Корт-роуд. Здесь же напечатали интервью с диспетчером из таксопарка, который отвечал на звонок Джеки в два часа ночи, во вторник. Это было не совсем интервью. Он просто сказал, что отправил по вызову одного из таксистов. Но когда тот прибыл, то мисс Миллер не нашел, хотя заходил внутрь и несколько раз проехался по улице вокруг клуба.

Во второй газете исчезновение девушки связывали с двумя другими убийствами Ротвейлера. Одна из подруг Джеки сообщила, что в ушах у той были серьги, которые подруга подарила на день рождения: серые колечки с камнями. Подруга уверяла, что именно их мог снять убийца. На этот раз об убегающем мужчине не упоминалось.

Инес вздохнула и тут же сказала себе, что пора отучаться вздыхать. Это уже становилось привычкой. Когда в дверях появилась голова Джереми Квика, – «Доброе утро, Инес», – она предложила ему чаю и спросила, не слишком ли часто вздыхает.

– Нет, я не заметил. Наш мир так несовершенен, поэтому я не удивляюсь, что вы так часто вздыхаете. Белинда тоже часто вздыхает. А если задуматься – ведь и правда, есть о чем вздохнуть. Вчера ей пришлось в девять идти домой, чтобы отпустить соседку. Она каждый раз нанимает соседку в качестве сиделки, чтобы та ухаживала за ее матерью, пока Белинда куда-нибудь ходит со мной.

– А сколько ей лет? Матери.

– Ой, очень пожилая, за восемьдесят. Она не то чтобы больна, просто очень требовательна и не любит оставаться одна.

Инес ни разу не встречалась с Белиндой Гилдон, правда, видела фотографию, где они с Джереми отдыхают на Средиземном море. Однажды она также видела его в летнем ресторане. Он сидел один и постоянно посматривал на часы, как будто ожидая кого-то. Очевидно, Белинду. Инес думала войти и поздороваться, в тот вечер она чувствовала себя особенно одинокой, хотелось просто подойти к столу, чтобы ее представили Белинде, когда та придет. Может, что-нибудь выпить с ними. Но она этого, конечно, не сделала. Идея была совсем несерьезная. Сначала ее интересовало, почему они не женятся. Но теперь стало понятно, что проблема, видимо, в матери Белинды. И по той же причине, наверное, Джереми так часто бывает один.

– Я вот все думаю, – проговорила она, – почему полицейские сказали, что зайдут еще раз, и не зашли?

– А что еще мы можем им сообщить? Теперь вот эта малышка пропала, бедняга. Но знаете… Каждый год пропадают сотни, тысячи человек и их никто не находит. Белинда говорит, что этот парень, которого все зовут Ротвейлером, мог еще раньше убить множество других людей, прежде чем нам стало о нем известно.

– Полиция догадалась бы, он ведь всегда с собой какую-нибудь мелочь прихватывает.

Джереми сказал, что согласен, но ему пора идти. Инес налила себе еще чаю и дочитала газеты: местные и зарубежные новости, какую-то рекламную статью о средствах для загара. В девять она перевернула вывеску на двери на «открыто» и вынесла на улицу стенд с книгами. Она собиралась войти обратно в магазин, когда открылась наружная дверь, и из нее рука об руку вышли Людмила и Фредди Перфект. Людмила красовалась в длинной коричневой шерстяной юбке, красном пиджаке с золотой окантовкой, который походил на гусарский мундир, и фиолетовых ботинках на высоких каблуках. На Фредди был клетчатый костюм и старый галстук. Они помахали Инес, но не остановились, возможно, потому, что из-за угла вырулил оранжевый «мерседес» Мортона Фиблинга.

– Ее еще нет, мистер Фиблинг.

– Но уже почти половина десятого!

– Я знаю, – Инес хотела сказать, что Зейнаб задерживается и того дольше, но решила не выставлять ее в дурном свете. Вдруг Фиблинг помешан на пунктуальности, может, он с ума сходит, когда люди опаздывают на работу, и это лишит Зейнаб шанса. Инес ничего о нем не знала, кроме того, что где-то встречалась с ним раньше. Скорее всего, он сейчас уйдет и вернется попозже.

К ее удивлению, он вошел вместе с ней в магазин.

– Очень хочу ее увидеть, – Фиблинг вынул из кармана верблюжьего пальто коробочку для драгоценностей. – Вам нравится? В пятницу я водил ее в ресторан, и она сказала, что серьезно подумывает о нашей помолвке.

– Правда? – Сверкание белых и голубых камней на синем бархате почти ослепило Инес.

– Бриллианты и сапфиры, – сказал Мортон Фиблинг. – Стоит кучу денег. Но я могу себе это позволить, – он заговорил с арабскими интонациями. – Она достойна всех богатств Гарун-аль-Рашида. Если только она доверится мне, то будет жить во дворце Топкапы.[8]

Он уселся в кресло тетушки Виолетты, откинулся на спинку и закурил сигару.

– Прошу прощения, мистер Фиблинг, – сказала Инес, – но я обычно не разрешаю курить здесь.

– Не беспокойтесь, я дождусь мою любовь на крыльце, там и покурю.

Зейнаб пришла позже, чем обычно. Причина была в Кармел, которая капризничала и не хотела идти в школу, а Брин решил морально ее поддержать и завалился на пол в истерике. Но этого она, конечно, не могла объяснить Инес.

– Отец вчера избил мать, и мне пришлось о ней позаботиться.

– Сочувствую, – Инес захотелось сказать, чтобы она оправдывалась, когда приходит на работу вовремя, а не когда опаздывает, потому что опаздывает она почти ежедневно. Однако не говорить же ей такое на фоне их семейного скандала.

– Как мама себя чувствует?

– Вся в синяках. Сказала, что позвонит в полицию, но это только разговоры, она никогда не звонит.

В магазин вошел Мортон Фиблинг с погашенной сигарой.

– Сегодня моя любовь, моя драгоценная выглядит еще прекраснее, чем обычно. Ведь пришло время птичьих песен, а на нашей земле уже кричат черепахи!

– Черепахи не умеют кричать, – сказала Зейнаб, потом смягчилась. – Мы ведь сегодня ужинаем в «Ле Гаврош», так?

– Все так, звездочка моя. Я хочу, чтобы ты познакомилась с моим другом Орвилем. Он заглянет только на пять минут, чтобы познакомиться. Он умирает от желания тебя увидеть. Сейчас он переживает второй развод, и очень страдает.

– Это тот, которому принадлежат все эти отели, да?

Будь Фиблинг понаблюдательнее, он заметил бы, как глаза Зейнаб загорелись сильнее обычного, но он видел лишь ее длинные черные волосы, полуоткрытые губы и белый пушистый свитер.

– Он самый. У него есть один пятизвездочный на Бермудах, там специализируются на проведении свадеб. Я считаю, что мы могли бы подумать о…

– Почему бы и нет, – радостно сказала Зейнаб, принимая бархатную коробочку из рук Фиблинга.

По субботам, когда не надо идти на работу, Уилл любил поваляться в кровати. Предстоящий вечер его не пугал и особого волнения не вызвал, единственное, о чем он беспокоился, – как вести себя должным образом. Давно, в детском доме, он видел фильм о молодом человеке, который на свидании подарил девушке цветы. Уилл иногда приносил цветы Бекки и видел однажды, как она выбирает букет нарциссов для знакомого. Возможно, Уилл купит букетик для Ким.

Он встал и приготовил себе завтрак из таких, которые делают дети, – кукурузные хлопья и черный хлеб с джемом. Несколько кусочков. Когда Бекки спросила, что он хочет получить в подарок на рождество, он ответил – тостер. Но она почему-то не подарила ему это. Она ведь дарила ему электрический чайник и даже микроволновку. На газовую конфорку он не рассчитывал – слишком дорого. После завтрака Уилл вымыл тарелки и кружку, из которой пил молоко. Затем навел порядок в квартире, вытер пыль и пропылесосил. Помыл раковину и слив в ванной, решив оставить душ на потом, а сначала побриться. Однажды, когда они с Бекки ходили по магазинам, ему захотелось купить себе бритвенный станок, но Бекки почему-то эта идея не понравилась, и она купила ему электрическую бритву. Он брился не каждый день, ведь он был блондином, но перед свиданием с Ким побриться надо.

День намечался замечательный. Уже сейчас он был замечательный – голубое небо с мелкими белоснежными облачками. Много солнца и первые цветы просто повсюду – даже на Эджвер-роуд. Весна пришла.

А скоро весна станет еще красивее. Проходя по Черч-стрит к Лиссон-гроув и по Лиссон-гроув к Гроув-энд, он рассматривал нарциссы в садах больших домов, хотя названия этих белых цветов с оранжевыми сердцевинками он не знал. А другие, с красными бутонами, знал – это тюльпаны. В воздухе стоял запах гиацинтов, а у многоэтажки, там, где Гроув-энд уходила в противоположную сторону от Эбби-роуд, цвело розовое дерево.

На Хай-стрит Сент-Джонс-Вуд, он вошел в цветочный магазин и купил для Ким букетик фиалок, выбрав их потому, что они хорошо пахли. Она сможет взять его с собой в кинозал и нюхать, пока идет фильм. Уилл купил также пиццу на обед и стаканчик шоколадного мороженого и попросил продавца завернуть его в несколько газет, чтобы не растаяло, пока он дойдет до дома.

Холодильник у него был небольшой, не намного больше микроволновки, но в него помещался пакет молока, пачка масла, кусок мяса или курицы. Уилл неплохо умел считать по граммам и миллилитрам, но ему плохо давались фунты и унции. Бекки же не разбиралась в граммах, и Уилл обожал подсказывать ей в магазинах, он очень гордился этим. Он понимал, что уступает многим людям в уме и что никогда не станет умнее. Ему доставляли огромное удовольствие моменты, когда он мог делать что-то, что не могли другие, например, знать, что четырнадцать градусов выше нуля – это тепло для марта, или помнить, как выглядят пять сантиметров, или знать, как собирать некоторые вещи. Бекки однажды заказала по почте тумбочку, которая пришла в виде досок в коробке, и она не знала, что с ними делать. А Уилл знал. Он внимательно изучил инструкцию по сборке, и через час отдельные части сложились в прелестную тумбочку с ящиками и дверцей, которая открывалась и закрывалась. Одной важной чертой Уилл уж точно отличался от умелого десятилетнего ребенка: он не хвастался своими достижениями, как любят хвастаться дети. Он, возможно, мог упомянуть о своем успехе один раз, но не чаще.

Уилл пообедал и принял душ, все за собой убрал и тихонько сел, ничего не делая, думая о предстоящем вечере.

Ким окликнула его из фургончика брата, который взяла на вечер. Фильм «Сокровище с Шестой авеню» шел в Уорнер-Виллидж, расположенной на Финчли-роуд. Там была стоянка, куда Ким припарковала машину так, чтобы ее не задели и не зажали. Нарядный Уилл, в белой рубашке, голубом галстуке и кожаном пиджаке, преподнес ей букет фиалок, и она выглядела по-настоящему довольной. Даже сказала, что еще ни один парень не дарил ей цветов. На ней была фиалковая майка и белый пиджак, и когда она приколола к отвороту букетик, Уилл подумал, что цветы ей идут.

В кинотеатре он купил огромный стакан кока-колы и два еще более огромных пакета попкорна. Он не мог вспомнить, ел ли когда-нибудь раньше попкорн, но очень рад был попробовать. Уилл никогда не отличался красноречием, и в этот раз в основном говорила Ким, а он сосредоточенно слушал. Она рассказывала о семье, о матери, отце, брате Кейте, брате Уэйне, погоде и еще о том, каково быть парикмахером и добираться на работу общественным транспортом. Она спросила, куда он собирается летом. Будь Уилл утонченнее и опытнее или хотя бы сообразительнее, он бы понял, что последний вопрос – главный из всех, что парикмахеры задают своим клиентам. Но его обычно стригла Бекки, и поэтому он ответил со всей прямотой: он поедет туда, куда решит поехать его тетушка. И добавил с грустным видом, что его мама умерла, но он любит весну, потому что весной появляются цветы. Узнав о его матери, она посочувствовала ему и сказала, что не представляет ничего хуже смерти матери, но, возможно, ее место заняла тетушка? Уилл подтвердил, что так и есть, и они стали пить колу и есть попкорн. Быстро прошли рекламные ролики и начался фильм.

Ким заранее сообщила, что любит Рассела Кроу и Сандру Буллок и Уилл, увидев актеров на экране, обрадовался, что узнал их. Сюжет оказался не очень сложным. Главными героями были грабитель и его девчонка, а также их закадычный друг, об актере, игравшем его, Ким ничего не знала. На этот раз вместо ограбления банка троица планировала разжиться ювелирными украшениями. Британским зрителям было непонятно, где именно разворачивалось действие. Возможно, в Нью-Йорке, а возможно, и в любом другом большом городе Штатов. На экране виднелись небоскребы, мелькали витрины модных магазинов и жилые улицы, лучами расходящиеся от центра.

Уиллу не понравилось, когда герой Рассела Кроу убил охранника в ювелирном магазине, однако остальных зрителей это, кажется, не впечатлило. Ким спокойно продолжала есть попкорн, а мужчина, сидящий с другой стороны от Уилла, невозмутимо жевал жвачку. Уилл приказал себе в следующий раз просто зажмуриться, когда он почувствует, что вот-вот кому-нибудь сделают больно. Трое героев ворвались в полуподвал, где увидели множество бриллиантовых ожерелий, браслетов и колец. Сандра Буллок предположила, что все это стоит миллионы, если не миллиард.

Они успешно убежали от полиции и вернулись в дом Рассела Кроу – очень странный, темный старый дом, в который Уилл испугался бы и ногой ступить.

– Страшно, – шепнула Ким и поежилась.

Уилл кивнул, радуясь, что не один боится.

– Мне тоже страшно. – Не успел он порадоваться, что понимает происходящее на экране, в кино все резко усложнилось. Появились новые люди, которые нашли мертвого охранника, потом толпы полицейских, затем стали показывать какие-то новые места, клубы, бары и подвалы, полные людей, которых полицейские допрашивали грубыми и решительными голосами. Кино перестало быть детским, и Уилл потерял нить повествования. Он заставил себя сидеть смирно, Бекки научила его не приставать к людям с вопросами. Но он не мог не волноваться. Он был даже разочарован. Все ведь так просто начиналось, почему бы не продолжиться так же?

К счастью, так и случилось. Трое похитителей оказались в машине, которая мчалась по улицам. Уилл ни разу не видел, чтобы обычная машина ехала так быстро. На поворотах тормоза визжали, как бы стряхивая с хвоста преследователей. Потом похитители свернули на другую улицу, и на фонарном столбе Уилл увидел надпись «Сокровище с шестой авеню». Буквы были крупные, с подсветкой, и Уилл прочел их без труда, потому что запомнил название фильма: «Шестая авеню». Машина остановилась на парковке, все трое вышли из нее. Рассел Кроу держал в руке кожаную сумку с драгоценностями, второй мужчина – лопату. Говорили они мало. Только действовали. Пошли на задний двор, в самый грязный угол, с мусорными баками, старыми ржавыми железками и разрушенным сараем. Там были также кусты и простая разрытая земля. Вдоль цементной дорожки росла редкая трава и сорняки. Над их головами облачное небо покрывали пятна городских огней. Мужчина, который не Рассел Кроу, стал копать яму. Он позвал девушку помогать, и она, отыскав в куче мусора вторую лопату, тоже принялась за работу. В их движениях проскальзывала отчаянная торопливость, и Ким снова поежилась. Она схватила Уилла за руку, и это было для него неожиданно, но приятно и комфортно. Он пожал ее руку в ответ.

Грабители закопали кожаную сумку и разровняли землю лопатой. Сверху они бросили пару кирпичей и кусок доски, чтобы место выглядело так, будто к нему никто не прикасался. Послышался звук полицейской сирены, и Уилл с удивлением обнаружил, что точно такие же звуки он слышит почти каждый день в Паддингтоне. Так значит, все происходит здесь, в Лондоне! Грабители тоже услышали сирены, они переглянулись и буквально за несколько секунд перемахнули через стену в соседний двор, потом еще в один и наконец на стоянку, где осталась их машина. После этого снова все стало сложно, и Уилл с трудом следил за сюжетом. А за пять минут до конца Рассела Кроу застрелил полицейский, а друг Рассела тоже получил пулю и стал инвалидом на всю жизнь. И лишь девушка успела сесть на самолет, который взлетел, едва она застегнула ремень безопасности. Каждый раз, когда кого-то убивали или калечили, Уилл закрывал глаза. Когда он открыл их, Сандра Буллок уже загорала на пляже у моря, в окружении пальм, а рядом с ней был уже какой-то другой мужчина. Он сказал: «Пойду принесу нам что-нибудь выпить, детка», – и отошел.

Девушка подождала, пока он отойдет подальше, а потом сказала мечтательно: «А сокровище все еще там, наверное. Но не для меня, мне дорога домой закрыта навсегда».

Включили свет, и Ким поднялась с кресла. Уилл тоже встал. Ему хотелось спросить Ким, как она считает, там еще драгоценности или нет? Но ведь Сандра сказала, что там, и очень уверенно сказала. Почему же дорога домой для нее закрыта? Он серьезно это обдумал. Может, потому, что она сделала что-то настолько плохое, что полицейские застрелили этих мужчин-сообщников и ее тоже могут застрелить? Так, что ли? Наверное, так.

– Умираю с голоду, – сказала Ким. – Попкорном не наешься, правда?

От волнения у Уилла пропал аппетит, но он надеялся, что вид еды вернет его. В кинокомплексе было несколько кафе. Они зашли в одно, сели за столик у окна, выходящего на Финчли-роуд, Ким заказала пиццу, а Уилл омлет и картошку. Он сообщил Ким, что уже ел пиццу на обед. Заказывать еду для него не было непривычным делом. Иногда, если они с Кейтом работали рядом с каким-нибудь рестораном, он обедал там. Они заказали еще колы, Ким заговорила о фильме, а Уилл, чувствуя, что слушать ее не обязательно, можно только поддакивать, погрузился в свои мысли.

Драгоценности все еще находятся там, где их закопали. Сандра Буллок знала, что говорила. Рассел Кроу не сможет выкопать их, потому что он мертв, и его друг тоже, потому что он не может ходить, и никогда не сможет. Они должны быть там. Но где? Где же эта Шестая авеню?

– Больше есть не хочешь? – спросила Ким.

– Разве что еще немного мороженого.

Он уже ел его на обед, но мороженое мог есть в любых количествах и когда угодно.

– Давай закажем. Шоколадное?

– Шоколадное мое любимое, – радостно ответил Уилл.

– Мое тоже. Вот здорово, мы оба больше всего любим шоколадное.

Уилл громко рассмеялся, потому что нашел этот факт очень смешным. Они не только больше всего любили шоколадное мороженое, но и оба ненавидели кофе и неплохо относились к чаю. И это у них было общее. Он заметил, что фиалки у нее в петлице до сих пор не завяли. Она перехватила его взгляд.

– Я поставлю их в воду сразу, как приду домой.

Уилл заплатил за еду. Ким предложила пополам, но он хотел заплатить сам, как это всегда делала Бекки.

По дороге домой она прочитала заголовок вечерней газеты: «Страх за пропавшую девушку нарастает. Мать в отчаянии».

– Хорошо, что ты со мной, Уилл, одной мне было бы страшно.

В этот раз он сам взял ее за руку.

– Все будет хорошо, – ответил он, но машинально. То же самое ему однажды сказала Инес. Уилл продолжал думать о фильме и о том, где может находиться Шестая авеню.

Ким подвезла его домой.

– Спасибо, что позвала меня, – вежливо поблагодарил Уилл, как его учила Бекки. Спасибо за приглашение, спасибо за чай, спасибо, что навестили меня…

Она поцеловала его в щеку, закрыла дверцу фургона и уехала. Уилл поднялся по лестнице. Но как же узнать, где находится Шестая авеню?