Руны везде

Глава 10

В оценке намерений Европы Артём серьёзно ошибся. В его мире на втором году войны немцы ударили под Харьковом, и он как всякий попаданец исходил из простой идеи, что всё должно повторяться.

Забавно, что в реальном мире на втором году войны германское командование серьёзно рассматривало повтор наступления на Москву, но русские со своей неудачной операцией во многом решили за них.

А в магическом мире отличия буквально бросались Тёме в глаза, но он не придавал им значения. Для него главное, что Европа взбесилась, и европейцы считают русских животными, он пренебрёг важными деталями.

Магическая Гардарика во многом не Россия, её власти ничего никому не дают, всюду ищут только свою выгоду. Потому в магическом мире нет Ленинграда и его блокады, ведь Гардарика никогда никаких окон в Европу не рубила.

Нет независимой Финляндии, и не случилось войны за полярным кругом. И в рыночную Гардарику рыночные Америки и Британия отправляют грузы — это тупо приносит деньги.

Люди Гардарики иначе относятся к своему делу, и коли нужно убивать европейцев, делают это на совесть. Европейцы всерьёз считали русских животными и такого от каких-то дикарей явно не ожидали.

Ведь в определённых европейских кругах война всегда считалась высшим проявлением психической деятельности человека. Особенно современная, насыщенная техникой война. Осмысленного сопротивления от русских вообще не ждали, и тут просто когнитивный диссонанс!

Артём учился в Корпусе кадетов, затем воевал на танке и даже не думал, что всё это, Корпус, танки, его война, для Гардарики просто типичны. Он сам вместе с другими молодыми людьми проводил унизительные для европейцев операции и не придавал им должного значения.

А в Европе люди озлоблялись. С самого начала всю войну их за ноздри тащили через череду унижений какие-то недоразумные восточные варвары! Весенний разгром стал решающим — европейца мог успокоить лишь парад в Москве.

Определённую роль сыграли ещё и логистика с изменившейся обстановкой. Десять тысяч танков даже для бешеной Европы это много, почти треть всех резервов, или четверть, если считать танки без экипажей.

Для удара по Большову уже привезли столько же, сколько потеряли. И пусть природа не позволила сразу использовать, не везти же их обратно! Тем более стало понятно, что для захвата датских портов на востоке страны танков выделить не получается, хватало в упор на восточный фронт.

Европа из первого года войны сделала грустные выводы — эти тупые русские хорошо умеют воевать. Нужно подавляющее превосходство во всём, а для этого требуются резервы. Снабжая войска с колёс, Гардарику не разгромить. Всю зиму европейцы терпели натуральное глумление русских, только не давали фронтам обрушиться, и копили силы.

Почему в Европе выбрали целью удара Москву? Самые умные европейцы понимали, что это больше эмоциональный выбор, но и они на многое рассчитывали. Просто всякий человек обо всех думает по себе.

Для любого европейца столица это сосредоточение власти. Гардарика постоянно говорит, что обходится без центральной власти и без столицы? Почему тогда в Москве сидят посольства и там же заседают советы бояр? Даже если всё это только из соображений удобной связи, там нервный узел Гардарики.

С его потерей нарушится связность страны, и многие княжества пойдут на сепаратные переговоры с Европой, дабы выторговать себе более-менее сносные условия.

Больше всего в этом смысле европейцы рассчитывали на Новгородское княжество. Ему даже можно пообещать льготы, в этом вопросе важен прецедент. Ну, а дожать потом русских чисто техническая проблема. Одиноким княжествам добрые европейцы в дальнейшем собирались диктовать условия под угрозой полного уничтожения.

Кстати, в этом тоже важен прецедент — Московское княжество запланировали поголовно истребить и стереть под ноль. Как видите, у психопатов всех миров тоже сходятся мысли.

Итак, сделали в Европе выводы из неудач первого года, обозлились и, стиснув зубы, пошли на второй круг. Артём как раз застал первый удар. Однако он и другие отдельные батальоны не позволили окружить пехоту, русские войска отошли на другие позиции.

Так и пошло новое наступление. Сначала на русские позиции обрушивалась артиллерия, кстати, десятки тысяч снарядов везли из Европы. После обстрела в атаку бежали пехотинцы при поддержке французских танков.

Тут нужно сказать, что французы тоже почти целый год без дела не сидели, совершенствовали свои танки, усилили ходовую, поставили более мощный двигатель, усилили броню и даже смогли увеличить калибр орудий настолько, что те смогли пробивать закопанные танки «ратник» или британские и американские машины. «Рыси» встречались редко, но и их французы могли поразить сбоку и с близкой дистанции.

«Рыси» встречались позже. Когда набранная по всей Европе пехота прорывала защиту, в пролом шли четвёртые «панцири» и стремились перерезать коммуникации русских. Этого, как правило, сделать не удавалось, так как они влезали в противотанковые засады особой пехоты или попадали под танковые удары.

Солдаты Гардарики пользовались данными воздушной разведки и сделать с этим ничего не получалось, перелом в небе никак не наступал. Просто русские тоже переделывали свои предприятия под нужды долгой войны, и авиации придавалось первостепенное значение.

За уничтожение летающих радаров, ретрансляторов и разведчиков русских европейским лётчикам платили очень хорошие деньги, и они их всё-таки сбивали, хоть и было это довольно сложно.

Самолёты русских быстрые, высотные и хорошо вооружённые. Однако хуже всего для Европы то, что Гардарика самостоятельно начала их выпуск и более не зависела от поставок из-за рубежа.

И чтобы просто добраться до разведчика, требовалось сначала победить русские истребители. Эти машины ничем не уступали европейским, а кое в чём даже превосходили, и управлялись они очень сильными пилотами.

Ефим Сидоренко, например, за лето довёл личный счёт сбитых до трёхсот, правда, в основном за счёт пикировщиков. Сами европейские генералы признали решение их использовать крупной ошибкой.

Только признали они это после наступления, а в его ходе «лапотники» ежедневно десятками с тоскливым воем уходили в последнее пике, оставляя в небе чёрный дымный след.

Русские войска оказались отлично оснащены зенитками с радарным указанием цели, что для тихоходной пикирующей «штуки» фактически приговор. Европейцы просто снова убедились, что для этой войны они не годятся.

В то же время применение русских штурмовиков никто никогда не назовёт неэффективным. Да, они тоже гибли, как на любой войне, но и постоянно работали по неприятельским колоннам. Европейская пехота прозвала их «чёрной чумой».

Скажете, а как же бомбардировщики французов? Увы, эти машины истреблялись быстрее, чем их строили во Франции. Они всё-таки сбрасывали бомбы на квадраты — на станции железной дороги, на позиции русских пушек, на окопы пехотинцев, но в каждом рейде несли потери и существенного влияния на ход наступления не оказали. Ну, убили кого-то или покалечили, но ведь это война.

И у русских появились свои скоростные бомбардировщики с точными бомбами. Первым следствием применения планирующих бомб стало повышение мер безопасности штабов. Приходилось тратить силы и ресурсы для их секретности, делать бетонные бункеры.

Когда русским стало не хватать европейских штабов, они переключились на аэродромы. Европейцы строили их вдвое больше, чем могло им понадобиться, лишь бы не терять каждый раз по многу самолётов.

Бороться с бомбардировщиками немецкие истребители могли, если для дорогих планирующих бомб временно не находилось целей и самолёты наносили удары обычными бомбами по железнодорожным станциям или по похожим крупным стационарным объектам.

И особо упомяну князя Ивана. Как только он осознал, какая опасность грозит его драгоценной Москве, забрал из Крыма свою дружину тяжёлых летающих крепостей и рванул на защиту родного города.

Высотные бомбардировщики на большом удалении вываливали вагоны тяжёлых бомб только по подозрению на склады горючего или боеприпасов и если где-то начали ремонтировать европейскую технику. На крайний случай превращали в руины железнодорожные станции. В результате неприятелю всегда чего-нибудь не хватало, его продвижение замедлялось.

Летали русские бомбардировщики всегда с истребительным прикрытием, и это бесило европейцев больше всего. Как же! Вся Европа на пределе сил выпускает самолёты, а её авиация не может завоевать ощутимого превосходства в небе!

Тут сказалось международное положение Европы и несколько отличительных черт Гардарики. Прежде всего, европейцы явно сдуру влезли в войну с Британией и Конфедерацией плюс. Эти страны устроили регулярные бомбардировки европейских городов, преследуя две цели:

Во-первых, они стремились снизить военное производство, особенно в Германии и Франции. Бомбили в первую очередь авиастроительные предприятия, дабы добиться превосходства в воздухе. Во-вторых, требовалось отвлечь воздушные силы Европы от Гардарики и Средиземного моря. В первом случае достигались спорные и неоднозначные результаты. По всей Европе заводы рассредотачивали, прятали в тоннели и шахты.

Европа прикладывала массу усилий, чтобы бомбардировки не давали весомого результата, и держала против бомбардировщиков более половины истребителей и большинство опытных пилотов. Больше десяти тысяч пушек смотрели в европейское небо. Таким образом, бомбовые удары полностью достигали второй цели отвлечения сил.

А в Гардарике сказались её особенности. При всей военной массовости партии самолётов просто не могли быть очень крупными, то есть предприятия работали над привычными задачами. Промышленность Гардарики в среднем перенасыщена магами, а в авиастроении их особенно много, и там магическое качество проявилось наиболее отчётливо.

Даже равные изначально с европейскими аналогами машины их превосходили. А учитывая то, что истребители разрабатывались самыми продвинутыми магами, они и изначально превосходили противника.

С тем же почти отношением к машинам подходили и пилоты. Да, лётчики стремились выжать из самолётов максимум и немного больше, так все боевые вылеты стали испытательными. И разработчики находились с пилотами в постоянном контакте.

Начальство же стремилось к стабильно высоким результатам машин и пилотов. Потому недоученного пилота никогда не посылали в реальный бой и высоко ценили опытных уже парней. Так в принципе всюду в Гардарике, там везде делается ставка на опыт и профессионализм, просто в авиации оно наиболее наглядно…

— Ладно, хорош петь хвалу себе любимому, как ты всё за Гардарику здорово придумал, — усмехнётся пытливый читатель. — Давай уже о сложностях. Например, кто-то же погибал в окопах!

Только сложности будут моральные и то с точки зрения интеллигента нашего мира. Как Артём, думали очень многие, и повторный удар на Москву считали маловероятным. Направление признавали второстепенным, и там во множестве появились восточные дивизии.

Европейцам о них было известно и они не считали азиатов серьёзной проблемой. Эти ребята точно не станут погибать за русских! Вообще, ребята ни за кого погибать не собирались. Многие уже поработали на Дальнем Востоке, все они успели завести семьи и деток.

А рядом находились парни другой национальности из отрядов охраны, все при оружии. И вот пришёл европеец. Взбунтоваться, перейти на другую сторону с оружием или просто поднять руки? У баев в заложниках семьи. Бежать на пулемёты заградотрядов тоже бесперспективно. Приходится драться просто за свои жизни!

Они изначально рыли заграждения, просто пришлось устраивать позиции для себя и яростно отбиваться. При этом лучше слушать командиров и не хлюздить. С уровня армии командиры русские, зато ниже все свои, просто опытные и говорят по-русски. Вот они утверждают, что у ребят, может, даже получится хорошо заработать.

Русские платят солдатское жалованье целых сто рублей, плюс за европейца от десяти рублей, за танк сто двадцать, и на солдат восточных дивизий распространяется положение о наградных ленточках. Есть возможность одним махом разбогатеть, надо просто совершить подвиг.

А русские не только хорошо платят, но и сидят с парнями в одних окопах и поддерживают не просто морально. Снайперы, пулемётчики, артиллеристы и другие специалисты — все сплошь русские. В небе дерутся русские самолёты. Русские танкисты прикрывают отход. Раненых лечат русские врачи в общих госпиталях и не делают разницы.

Как ко всему этому относиться? По меркам нашего мира на родине парней создали невыносимые условия, обманом заманили на чужую войну и под угрозой расправы заставили воевать. А с позиции Гардарики, мы в драке насмерть используем всё, что попалось под руку, и плевать нам на чужое мнение, ведь нас пришли убивать.

Тем более что у Европы многое получилось — в середине августа её войска вышли на окраины Москвы. Европейцы заняли Семёновск, загородное имение Артёма, а сам Тёма всё это время лежал в госпитале…

Ладно-ладно! Живой он, можно выдохнуть. Война ещё не закончилась, а как её описывать без главного героя, просто ума не приложу.

Я очнулся и понял это потому, что ощутил боль. Горело лицо, кисти рук и по всей коже на теле чувствовалось что-то неприятное — в основном зуд и жжение. Открыл глаза и ничего не увидел, только какие-то пятна. Пятна кружились, тошнило.

Рядом чувствуется какой-то человек. Попробовал позвать, получилось издать невнятное хрипение.

— Ой! — услышал я женский голос. — Да это он хрипит! Ты очнулся, что ли?

Наверное, спрашивают меня. Попробовал сказать короткое:

— Да, — но получился только хрип.

Чего-то мне явно не хватало. Попробовал облизать губы и не смог. Язык какой-то короткий, а губ, похоже, совсем нет.

— Очнулся и ладно! — проговорила женщина. — Ты, главное, не напрягайся!

Действительно тоже придумал событие! Мудрый совет. Сознание может быть или отсутствовать, главное в жизни не напрягаться. Особенно после контузии. Я бы улыбнулся, да лицо пронзила боль.

— Лежи спокойно, — продолжила она. — А то вон мышцы на роже дёргаются!

Я реально перенервничал, а сил нет, придавило всего усталостью. Я задышал ртом ровнее. Тётка проговорила:

— Успокоился и молодец. Старайся не тратить силы. Ты в Москве, в госпитале, а я твоя сиделка баб Тома. Привезли тебя три дня назад с лётного поля, а с фронта доставили на самолёте. Доктора считают, что ты должен умереть от заражения крови, весь в ожогах, кожа на лице и руках совсем сгорела. А ты вон очнулся! Ты усни, всё равно говорить, у тебя губ нет, и даже язык обгорел.

Я о многом хотел её расспросить, но при таких делах и правда лучше помолчать. За усталостью пришёл сон…

Проснулся я от того, что лицо мазали чем-то холодным и приятным. Тот же добрый голос сказал:

— Опять рожей дёргает, очнулся. Лежи спокойно, пока я тебя мажу! Нет у тебя на морде кожи, так надо мышцы регулярно намазывать мазью, чтоб не сохли и от пыли…

Она перестала на короткое время меня намазывать, а когда продолжила, заговорила:

— И не моргай, всё равно ничего не увидишь. Бельма у тебя на обоих глазах. А что под бельмами… Ну, если кожа сгорела, сам как думаешь, что у тебя с глазами?

«Два печёных глазных яблочка», — подумал я насмешливо.

Жить-то как дальше без зрения⁈

— Только не заплачь, — проговорила баб Тома. — Говорили, что ты богатый боярин. Главное, что живой, а бояре и без глаз хорошо живут. Не то, что остальные.

Я задумался над её словами, а она молча закончила мазать мне лицо и взялась разбинтовывать кисть правой руки. Убрала бинт, чем-то намазала и снова завязала. Перешла к левой руке. Я понял вдруг, что чувствую её движения и перемещения. Попробовал понять, где нахожусь, представилась небольшая палата с окном и моя одинокая кровать.

Почувствовал, что дверь открывается и входит ещё один человек, маг. Я ощутил, что это мужчина и его движения чувствовались столь же отчётливо. Он подошёл ближе и заговорил тенором:

— Здравствуй. Я твой лечащий врач Кирилл Петрович. Нашли тебя бойцы и опознали по танку, возле которого ты лежал, линиям на ноже и майорским звёздам на погонах. Доложили, что ты боярин Артём Большов, твоё состояние взяли на контроль на самом верху. Но…

Доктор помолчал и продолжил:

— В твоём бумажнике от офицерской книжки и денег остался пепел, покрытой краской. Представляешь, где они побывали? А их вынули из твоего внутреннего кармана. Гм. Хорошие сделали танкистам комбинезоны. А твоё тело сейчас покрылось водяными волдырями, свободные участки на лице и руках обгорели до мяса. Даже язык обуглился. Ты просто обязан был уже скончаться от заражения крови…

Он снова примолк. Видимо, подобрал слова и заговорил:

— Мне сказали, что ты маг и тотемный рысь. Я видел уже, как они умирали от ожогов гораздо меньшей площади, но допустим. Я хочу сказать, что сегодня начинается серия операций по пересадке кожи. Мне передали бутылочку особой магической воды, и её нельзя вводить внутривенно с другим питанием. Нужно, чтобы ты выпил воду. Тамара будет сейчас понемногу лить тебе в рот, а ты старайся глотать. Если понял, открой рот.

Я послушно пошире открыл. В следующее мгновенье почувствовал, как рука Томы приблизилась к моему лицу, в рот пролилось немного воды. Я старательно сделал несколько глотательных движений. Вода освежала и бодрила, казалась невероятно чистой и какой-то заряженной.

— Молодцы, — одобрил врач. — Продолжайте.

Я глотал живительную влагу и будто наполнялся силами. Голова точно кружилась меньше. Глотал уже жадно и боялся, что вода обязательно когда-то закончится…

— Вот и всё, умница, — проговорила баб Тома и отодвинулась от меня.

— Это волшебный напиток, его передали из Совета обороны. Он придаст тебе сил пережить операции… или убьёт. Обычного человека такая доза уже бы убила. Но ты ж всё равно должен был погибнуть на фронте, какая тебе разница? Вскоре за тобой придут санитары с кушеткой и отвезут в операционную. Отдыхай пока.

Он вышел из палаты. Баб Тома виноватым тоном сказала:

— Действительно, какая тебе разница? И всё, что нас не убивает, делает сильнее.

Я про себя усмехнулся. Как всё-таки хорошо, что я пока не могу говорить! Но после пересадки я им многое скажу!

Я проснулся, когда в палату вошли две габаритные девушки с каталкой. Сказали, что сейчас поедем, осторожно взяли меня под плечи и за ноги и переложили на кушетку.

Недолго ехали, и я по пути пытался ощутить пространство вокруг. Представлялся больничный коридор, операционная. Меня снова взяли и переложили на хирургический стол. Я почувствовал присутствие магов, мужиков.

— Начнём с рук, — сказал один грубым голосом. — Не хлюзди, Тёма, на войне же не хлюздил.

Мне поднесли к лицу маску, другой мужской голос мягче сказал:

— Глубоко вдыхай ртом.

Я принялся дышать, как сказали, и провалился в черноту. Потом странный сон, будто я работал с магическим кристаллом. То есть я точно раньше работал с этим камнем и переживал всё заново.

Очнулся с тяжёлой головой. Баб Тома сидела рядом и сразу спросила:

— Очнулся? Сейчас снова попьём, открывай рот.

Я открыл пересохшую пасть, и в меня потихонечку полилась удивительно освежающая вода.

— Доктор велел снова тебя напоить волшебным эликсиром, — сообщила она, когда я всё допил. — Теперь спи дальше. Твоё нынче дело спать и выздоравливать.

Не, хорошая, вообще-то, водичка, мне нравится, а что там говорят без разницы. Я спокойно уснул, и продолжился странный сон с момента пробуждения, словно я задал точку входа по умолчанию.

Два дня баб Тома перевязывала мне руки, поила простой водой, меняла подгузники, причиняя мне серьёзное неудобство. Волдыри лопались и зудели. Но это приходилось просто терпеть, лежать я всё-таки должен на спине лицом без кожи кверху. И голова всё-таки кружится, контузило взрывом серьёзно.

Я легко засыпал и словно попадал в кристаллотеку. Заранее знал, какие кристаллы хочу снова просмотреть, и проваливался в заказанные воспоминания.

Интересная какая у меня особенность! Я же маг, эфир и связь моя с ним никуда не делись, мне требовался только полный покой. Обычному магу нужны для прямого контакта с истинным пространством кристаллы, я же решил обойтись без них.

Вспомнил Костю Гаева и попробовал просмотреть его жизнь. И знаете что? Наглость и правда второе счастье — у меня получилось! Пережил его бой, он, оказывается, продержался до самого конца.

В конце, как у неё принято, пришла Красная армия и всех спасла. Командарм послал нам на помощь последние танковые резервы — дивизию Бирюкова, всю, что ещё осталась. Целых сто двадцать танков.

Мы хорошо врага погрызли, а кое-кто продолжал кусаться, выживший европеец и сам уже думал валить оттуда нафиг. И тут ему наносят со всей дури и на полном ходу! Понятно, что вражина счёл за лучшее убежать домой.

В целом конец снова получился хороший, просто кто-то не дотянул. Я опять потерял весь экипаж, ребята остались в танке.

Момент взрыва просмотрел во снах несколько раз — из башни вылетел один я. Остальные сгорели, остались от парней только ботинки, шлемофоны и комбезы со звёздочками на погонах. Ребята все недавно стали офицерами.

А я только лишился зрения, хотя уже учусь обходиться. Чётко ощущаю людей, даже чувствую настроение баб Томы. Чувствую пространство вокруг…

Ёлки-палки! Эфир видит всё, а у меня фактически прямая связь с ним! Я обязательно разовью способности и продолжу убивать европейцев, у меня недавно пополнился к ним счётец!

На третий день Кирилл Петрович после расспросов о самочувствии, сказал, что очень хорошо, что мне лучше, а чтоб стало совсем замечательно, в меня зальют ещё пол-литра волшебного эликсира и повезут на операцию по пересадке кожи, на этот раз на лице.

Тоже мне серия, всего две операции! Правда, доктор говорит, что нормальному человеку столько ещё не пересаживали, не то, что всяким боярам!

А баб Тома сказала, что я с глазами немного потерял. На себя мне лучше не смотреть, а пока не убрали швы даже не представлять. Волос нет совсем, бровей и ресниц тоже нет. С мясом на морде сгорели уши и удалили две трети хрящей носа.

А то, что чешется всё — это хорошо, значит, приживается. Пальцы на ногах чешутся и зудят потому, что слезли с меня все ногти. Теперь надо терпеть и ждать, когда снова отрастут.

Я покладисто спал и вообще осваивался в снова неожиданно изменившейся жизни. Вот думаете, пересадили кожу, и я сразу стал говорить? Контуженный, ага? Даже кушать самостоятельно учился. Положение тарелки ощущалось, ложкой в кулаке я работал довольно уверенно, мимо рта не проносил. А дальше начинались проблемы. Губы, как чужие, из них проливалось или сыпалось.

Контузия всё-таки случилась для меня не фатальная, понемногу отпускала. Через неделю более-менее ловко орудовал ложкой и нормально жевал. Как раз сняли швы, и я стал тренировать речь. Разговаривал больше с баб Томой, она хорошо понимала издаваемые мною звуки. Долго не давались буквы, которые произносятся при помощи губ, и всё равно я больше шипел, рычал, урчал глоткой и почему-то мяукал — гласные получались необычно длинными.

Во снах пересматривал магические кристаллы, заглядывая в чужие жизни. Так мне стало очень интересно, а что делал всё это время Виталик Логинов.

Он встречался с командармами и уговаривал их, что теперь за меня Костя Гаев, и он обо всём думает схожим со мной образом.

Пока боярин Гаев воюет на московском направлении, но вскоре он сможет меня заменить. Подкомитет Совета обороны по исследованию применения магии в бою продолжит работу в обычных условиях.

А что хан Керим? Да, у него есть полномочия снимать командармов, но он ни разу ими не воспользовался. Он только вынужденно приказывает создавать армии, ситуация сложилась сложная.

Не нужно создавать хану проблемы, и он никого не тронет. Керим, как вся страна, просто воюет с Европой, так надо ему всячески помогать. Как и делал Артём Большов…

Приятно, когда тебя так вспоминают! Но я ведь ещё живой! Я почти озлобился на Виталика, да он нашёл время меня навестить. Его я почувствовал на приличном расстоянии.

Видеть я его не мог, но хорошо ощущал настрой. Он действительно рад, что я живой. А рожа… бывает и хуже. Моё место представителя Московского княжества всё равно за мной, и руны я, наверное, смогу наносить.

В том деле случился прорыв. С недавних пор пробуют себя сильные маги фронтовики. Они идут на риск, на войне ведь всё равно убивают. Так у двоих в истребительной авиации и у троих танкистов уже кое-что получается.

Ерундой они не занимаются, на лезвиях не рисуют, работают только с боевыми машинами. Хоть оно и опасно, это верный способ разбогатеть и помочь в войне Родине, так что можно ждать увеличения таких магов.

Технологией уже заинтересовались в промышленности. У них свои сложности, так хан Керим ещё и угрожает увольнением, отправкой на фронт и личной физической расправой. Производственники тоже идут на риск, и обещанную пушку наверняка сделают…

Виталик осёкся, повисла неловкая пауза. Я сказал, что с удовольствием её потрогаю, покручу колёсики и подёргаю за рычаги. Вот только восстановлюсь и сразу после медкомиссии поступлю в его распоряжение. Логинов посмеялся, пожелал мне быстрого выздоровления и ушёл.

А я вернулся к своим делам. Перешёл всё-таки на твёрдую пищу, отсоединили меня от капельницы. Пришлось вставать и ходить. Баб Тома поначалу водила меня под руку в туалет, а потом я это запретил, ползал сам, держась за стеночку. Мне нужно учиться ориентироваться в пространстве. Она прям всучила мне тросточку слепого, пришлось носить, чтоб не обижалась.

Стал я вылазить в больничный парк, дышал свежим воздухом, играл с воинами в шахматы в слепую — других вариантов у меня просто не было. Снова приходилось давать большую фору, никто мне скидок на инвалидность не делал. Хотя я и так обыгрывал этих любителей.

Вот раз подошёл врач Кирилл Петрович и сказал, что меня хочет навестить тётя Света. Я, конечно, сразу разрешил. Её я тоже почувствовал издали. Она подошла, и я ощутил её жалость и странную благодарность.

Ну, жалость-то понятна, но за что благодарность? А она, оказывается, любит Родину, я ранен на фронте… вот. Она ничего не хотела предложить, ничего не подразумевала, просто пришла к раненому родичу.

Тётя Света принесла мне пакет яблок, наверное, для неё серьёзные расходы. Сказала, что Миша воюет у Бирюкова, а на среднего Васю недавно получили похоронку. Парень служил в пехоте. Младший Петя тоже в армии, но ещё учится на курсах артиллеристов.

Я от души её поблагодарил, выразил искреннюю надежду, что парни её вернутся с войны живые и здоровые. Она пожелала мне скорого выздоровления и простилась.

Дня через два приехала Миланья с новой кормилицей, принесли Светку и Ваньку. Я малышей только чувствовал, но так хотелось на них посмотреть! Хоть дали подержать. Они ручонками щупали моё лицо и что-то своё восклицали. Ребята подросли, со слов Миланьи уже пытаются ходить.

Приободрённый я выздоравливал ещё быстрее. Волдыри сошли, молодая кожа окрепла, и всё моё тело стало покрываться шерстью. Даже голова, где был шлемофон. Вот на лице ничего не росло, где только взяли эту кожу?

Тома сказала, что странная у меня шерсть, рыжая с чёрными пятнами. А на груди чёрная шерсть повторяет рисунок рун. Но это как бы эстетика, я стал уверенно ориентироваться в пространстве вслепую. Заметно обострился слух, и стали ощущаться странные запахи. От спирта и перегара меня реально тошнило, а другие, ранее самые неприятные запахи, перестали вызывать эмоции.

У меня отчего-то стали расти уши, их я мог пощупать руками. По идее у меня никаких ушей быть не должно, а тут ещё маленькие, но уже покрытые шерстью, острые и с кисточками сверху.

Потом я пожаловался врачу, что у меня чешутся кончики пальцев на руках и ногах. Кирилл Петрович их осмотрел и сказал, что это надо изучать. Похоже, что моё лечение превратилось в исследование.

Так о пальцах, ранки, где раньше были ногти, стали зарастать странной белёсой кожей, покрытой короткой шерстью, а условные дырки для ногтей сместились на самый верх подушечек.

Зуд в пальцах становился всё сильнее, я чесал их обо всё подряд. И баб Тома очень серьёзно меня попросила более не оставлять на мебели следы, а точить когти в парке об деревья.

Я в лёгком обалдении попросил её так не шутить, и она сказала, что у меня реально растут когти, только они прячутся в подушечках. А когда я напрягаюсь или чем-то раздражён, выпускаю уже довольно длинные, загнутые когти. Она бы мне их постригла, но я же прячу и они мне не мешают.

Мне просто очень захотелось на это посмотреть! Я честно думал, что зрения лишён до конца дней! И вот как-то в парке тёр кулаком глаза, и почувствовал, как слетела мёртвая плёнка. Ударил свет!

Я немного обвыкся и с другого глаза убрал бельмо так же. С закрытыми глазами прошёл в больничный вестибюль и подошёл к зеркалу. Открыл глаза. Снова ударил свет до головокружения. Я немного подождал, прояснились контуры…

Странная картинка, все оттенки зелёного. В зеркале я увидел уродливого с явно пересаженной кожей субъекта. На голове шерсть, острые уши с кисточками. И он смотрел на меня кошачьими глазами с вертикальным изумрудным зрачком. Просто красавец! Вот на это я так хотел посмотреть⁈