Руны везде

Глава 17

Я не стал осторожно подводить слушателей к своим мыслям, а прямо вначале первой лекции заявил парням, что все бои описываются математикой. Если без всяких героических чувств, это довольно просто.

Наша танковая часть — это функция. Её положение на карте значение функции, время, потребное для перемещения, значение другой функции. Неприятель может знать, или догадываться о нашем присутствии в квадрате. Мы о нём тоже знаем или что-то предполагаем.

Мы думаем, каких решений он ждёт от нас, он тоже думает про нас и что-то ждёт. Для танкиста вопрос простой — где и когда мы встретим врага, имея преимущество во времени, чтобы быстрей прицелиться и сократить сложное выражение.

Для наглядности разобрал два примера из своей боевой практики и предложил задавать вопросы. Блин! Как в Корпус вернулся! Парни высказали мне все возражения, что я говорил Степану Андреевичу.

Да, это сложно и потребует образования. Человеку только кажется, что он не думает формулами, стоит ему заняться, и думать он начнёт в математической логике.

А вообще никто не знает, как он думает, и это по большому счёту неважно. Пусть мы все такие интуитивные поэты и осмысливаем мир стихами. Каким образом передать свои мысли?

Если это невозможно, нефиг тут сидеть, встали и пошли на полигон! Или на политзанятия! Там самое место для образного слова! Я же предлагаю не только способ осмысливания ситуаций, но и понятный язык общения.

На вторую лекцию я уже только отвечал на вопросы, мои парни обращались за разбором конкретных примеров. Среди парней заметил других лекторов и танкистов из иных частей. Парочка совсем отпускники заглянули в кристаллотеку и посмотреть на «лютых рысей».

С третьего дня я до полудня занимался теорией с непродолжительными перерывами — прилюдно наносили на «лютых рысей» руны. С ними пришлось навёрстывать, три обряда до обеда и четыре после.

Во вторую половину дня чередовал руны с кристаллотекой, очень уж стало интересно, какой такой магии учили бояр в их школах. Выдающимися способностями парни не обладали и готовили из них исполнителей, но преподаватели просто не могли умолчать о кое-каких важных вещах. Пацаны пропускали их мимо ушей, а я впитывал каждое слово.

Немногим большим, чем за неделю я, конечно, ничего конкретного не узнал, но сделал первые шаги, точно понял, что непременно узнаю и получу практические результаты.

Прошло второе воскресенье, я снова побывал в своём загородном доме. Маша отправилась в декретный отпуск, её сменила Валя. Я чмокнул её в среду утром и поехал в Центр, а оттуда на вокзал и воевать.

Танки батальона Славы ещё за день перевезли трейлерами на станцию, где танкисты только ставили их на платформы, крепили тросами и накрывали маскирующим тентом.

Отправились в этот раз без частей особой пехоты. Ребята вовсю воюют в Москве, пока группировка Паульса не сдалась. И неясно стало с совместным применением мобильной пехоты и «лютых рысей». По-моему, Диме Матвееву лучше придать в помощь «рысь-2», их больше, машины легче.

Ехали мы двумя батальонами под видом пехоты на фронт к Аркадию Борисовичу. Просто пока части, вооружённые «лютыми рысями», подчиняются напрямую фронтам.

По пути сидели на мягких сиденьях штабного плацкартного вагона, пили крепкий чай из стаканов с подстаканниками, ели бутерброды с приобретёнными в коммерческих буфетах колбасой и сыром и от скуки болтали.

Наш человек всегда хорошо разбирается в международной обстановке и в авиации. Ребята считали, что Гардарика достигла определённой точки в развитии и стала сверхдержавой.

Мы смогли сломить неистовую злобу всей Европы, что в мире может быть круче! Отныне и навсегда европейцы второй номер, они уже не могут грозить нам общим походом, который мы недавно отразили.

Парни читали альманахи Совета обороны, посвящённые развитию европейской техники, и щедро делились сведениями с дремучим мной, кому на такое чтение вечно не хватает времени. К тому же ребята против этой техники всё лето сражались, пока я валялся в госпитале.

Так пикировщики не произвели на них впечатления. Бывали моменты, когда от их крыльев не видели неба, настолько много их прилетало, но и тогда они не добивались серьёзных результатов.

Летают на средних высотах, всегда можно заметить их заранее, а когда они выстраиваются для пикирования, к встрече все уже готовы. И не могут они долго держать карусель, истребители сбивают пачками.

А наши средние бомбардировщики совсем другое дело. Летают выше, быстрее, имеют более мощное защитное вооружение и в карусели прикрывают переднего. Пикируют не так круто, но очень быстро, и для точности у них продвинутые бомбовые прицелы. Да и несут они вдвое больше бомб по массе, им точность нужна меньше.

Немецкие эксперты по опыту этого лета считают, что время «штуки» ушло в прошлое, ей уже нечего делать в современной войне. Они считают, что пикирование для повышения точности устаревает, будущее за штурмовиками, которые атакуют цели с бреющего полёта.

Вот наши «илы» летают низко и шустрые, их атаки всегда внезапны. Зениткам сбить их трудно из-за живучести, а истребителям врага сильно мешают наши истребители и пулемёт для защиты задней полусферы.

Однако дальше экспертных оценок в Европе дело не движется. Никто не грозится показать хотя бы прототип европейского штурмовика, и это очень странно. Уж европеец-то хорошо знает, насколько эффективен «ильюшин».

Его пушки танки не пробивают, но вполне годятся для грузовиков и легкобронированной техники, а так же для подавления зениток. Против танков широко используются кассетные зажигательные бомбы.

Самолёт этот у нас стал массовым и применяется большими группами, что для Европы вообще не препятствие. Она же применяла и теряла летом «лапотников» тысячами!

Свой штурмовик европейцы могут строгать сопоставимыми партиями. Но они, как больные, носятся с идеей захвата превосходства в воздухе. Союзные бомбардировочные налёты не позволяют бросить против нас все истребители, так европейцы ещё мечтают превзойти наши машины.

Если оно вообще возможно, на это уйдут годы, европейцы за это время останутся на руинах. Значит, они рассчитывают на некий рывок? Неужели два года войны их ничему не научили, и они всё ещё уверены в собственном превосходстве над жителями Гардарики?

Похоже, это у Европы не лечится ни чем. Вот англосаксы быстро учатся на чужих ошибках, войну Европой уже считают проигранной и, скорей всего, мечтают высадиться на континенте, когда всё уже будет предельно ясно. Хана Керима позвали в Тегеран делить будущую добычу, не иначе.

Союзникам, конечно, низкий поклон за помощь, но они же, падлы, на наших смертях хотят в рай заехать! Тут мнения у парней разделились — одни считали, что пусть пользуются, лишь бы помогали, другие полагали союзникам половой мужской орган на всю хитрую харю.

Я так далеко планы не строил и мнения не высказывал. Разговор превратился в спор, затем выродился в перепалку и закончился без результата. Начальство же драчунам так накостыляет, мама дорогая, а без драки спор потерял всяческую перспективу.

А я, словно и не заметил накала страстей, по-кошачьи замер, глядя на светло-зелёный пейзаж за окном вагона. Если что днём у меня всё светло-зелёное, не в этом дело, а в печали, что охватывает всякого командира, который отправляется воевать.

Ход времени не остановить, и сегодня это вам не год назад в этих числах — господства в небе не будет. Противник перед осенней распутицей перегнал самолёты на тыловые аэродромы, и теперь ему с неба всё видно. Разведке этого района европеец уделит внимание.

То, что у Гардарики появился «лютый рысь», командование врага знает точно. Сам же для этого многое сделал, а кроме меня батальоны Вани Котова и Кости Гаева развеяли любые сомнения.

Если у врага совсем нет агентурной разведки, что сильно вряд ли, нетрудно понять систему, по которой новые танки получают войска. Все батальоны отдельные, прошли через Московский танковый Центр, а что они самые боеспособные, враг прочувствовал летом.

Всё-таки есть у Европы агентурные возможности, там выучили командиров этих батальонов. Про меня точно знают. И вот мы получаем «лютых рысей» по мере изготовления. Должен этому враг обрадоваться?

Европеец считает, что у него что-то получается в больших сражениях, тактически Гардарика его всегда превосходила. Потому свои новейшие танки враг будет пытаться накапливать и очень хочет, чтобы наши танки постояли в резерве. Особенно зимой. Чтобы мы не устроили ему вторую серию зимнего праздника.

И как он сможет повлиять на наши решения? Да просто устроить на группы «лютых рысей» охоту. Самое в этом смысле лучшее — затрофеить мою пятнистую шкурку. Проследить за мной или моими парнями у разведки врага тысячи способов, он точно знает, куда я еду, зачем, и готовит ловушку.

Грустно, хоть оставайся в Москве! Однако этого европеец и пытается добиться. Нет! Несмотря на все его старания, мы устроим ему зимний фестиваль.

Из обстановки следует, что противник готовит нам ловушку? Ладно, мы сожрём наживку, заставим капканы сработать вхолостую и порезвимся в его курятнике. Предупреждён — вооружён.

Остановились на станции небольшого русского городка. В штабной вагон поднялся подтянутый майор, сказал, что он Егор Затулин, и вручил мне пакет с приказом. Из него следовало, что мы приехали. Нам предписывалось выйти, построиться и топать к месту дислокации, карта прилагалась.

Я майора поблагодарил и принялся исполнять — озадачил офицеров. Военному собраться, только подпоясаться, и через минуты мы строем маршировали по улицам русского городка. Штабной майор Затулин зачем-то увязался с нами, ну, его дело.

Вышли на окраины, потом шоссе, свернули на грунтовку. Пришли в старый лагерь детского летнего отдыха, который переоборудовали для временного размещения войск.

В казармах только поменяли кровати и установили печи «солдатки», остальное и так годилось. Прикольно смотрелись качели-карусели. Майор Затулин позвал меня и командиров в здание администрации.

Он куда-то позвонил сказать, что прибыл на место, а мы познакомились с лейтенантом Семёном Кочкиным, комендантом данного пункта временного размещения. В его подчинение целая рота бойцов, которые содержат всё в чистоте, готовят еду и следят за порядком.

Сёма отдельно очень попросил вести себя прилично, особенно не ломать аттракционы и вообще не злоупотреблять, а я его душевно заверил, что у меня все танкисты культурные — знают, что за безобразия лично загрызу. Глядя в моё доброе лицо, он мне поверил на слово и заметно успокоился.

Затулин обозвал административное здание штабом и попросил нас обождать пять-десять минут, кое-кто должен приехать. Мы расселись на стулья и завели ленивый трёп, что в лагере должна быть баня хотя бы для офицеров и до города тут недалеко.

Открылась дверь, и в помещении вошёл уже генерал-полковник Аркадий Борисович Серебряков и с ним незнакомый полковник. Офицеры подскочили и приветствовали начальство.

— Всем здравствовать, — сказал Аркадий Борисович и направился к столу. Обернулся к полковнику. — Владимир Васильевич, давай карту.

Тот вынул из планшета сложенную несколько раз карту и принялся расстилать на столе. Я и Слава Дальний ему помогли, он взял из планшета карандаш и поставил на карте точку, проговорив:

— Мы здесь.

Парни пристально разглядывали карту, я старательно считывал данные. Заговорил Серебряков:

— Ваша первая задача — получить танки. Первый состав прибывает на станцию, примерно, через час. «Лютые рыси» довольно тяжёлые, всего встретите четыре состава. Танки перегоните сюда, замаскируете в ближнем лесу и доложите. Как стемнеет, выдвигаетесь к фронту, — он отметил на карте. — Здесь сегодня мы прорвём оборону противника, в пролом пойдёт дивизия «рысь-2». Главная ваша задача — идти следом и страховать…

Он обернулся ко мне:

— Нельзя исключать, что противник знает о вашем прибытии, и будет устраивать ловушки на вас. Имей это в виду, Тёма.

Мысли сходятся не только у гениев. Я кивнул серьёзной мордой, и генерал-полковник продолжил:

— Цель всей операции — напакостить в неприятельских тылах. Пакостить будет наша подвижная пехота, танки «рысь-2» действуют по её заявкам. А вы всех страхуете на случай появления у врага «тигров» или «пантер». Во всех других случаях не отсвечивайте.

— Слушаю не отсвечивать! — откозырял я.

— Ну, будем надеяться хотя бы на твою серьёзность, — непонятно проговорил Аркадий Борисович и сказал полковнику. — Обеспечь парней картами!

— Слушаю! — вытянулся тот и бодрым шагом вышел.

С ним покинул помещение и майор Затулин.

— Вопросы? — спросил у меня генерал-полковник.

— Никак нет, всё ясно, — ответил я.

— Тогда получи карты, раздай командирам и шагайте на станцию, — распорядился он.

— Слушаю, — ответил я.

Он вышел, и тут же вернулся полковник с пухлым портфелем. Подошёл к столу и принялся вынимать сложенные карты и выкладывать в стопку. Я взял комплект, убрал в свой планшет и сказал заместителю Славе:

— Позови командиров машин и раздай карты. Общее построение через полчаса, пойдём на станцию.

— Слушаю, — ответил тот.

Я обернулся к коменданту:

— Обед устроим, когда получим и обустроим танки. Пойдём пока посмотрим столовку.

— Как скажешь, — ответил лейтенант.

Мы вышли из административного здания, и я огляделся. Стало ясно, что имел в виду Аркадий Борисович. Качели-карусели активно использовались, даже стояли очереди.

Организованно сходили на станцию, получили танки, заправились и зарядились. Танки все с рунами, причём, у половины моих машин другие рисунки. Спрошу потом парней, как они в бою.

Отогнали танки в ближайший к лагерю лес и тщательно замаскировали. Поротно пообедали и что вы думаете? Вернулись к качелям-каруселям и до ужина с них не слазили.

Даже командиры. Не, весело прокатиться на качели «лодочке» и сделать пару-тройку кругов «солнышко», но без фанатизма. Офицеры должны соблюдать меру.

Вот кто бы сказал, что эти пацаны давно воюют, сожгли множество танков противника, сами без счёта выпрыгивали из горящих машин под вражеским огнём!

Правильно говорят, что солдаты те же дети, только с большими размерами. Пацанам вся война это такая игра по страшным правилам, но чем страшнее, тем веселее. Не зря же мальчишки всех времён охотно играют в войну. Эти просто продолжают играть, даже полностью понимая, что война настоящая.

Что это в самом деле меняет? Кто-то хорошо осознал разницу, так они не просто так офицеры. Мне ведь тоже очень долго просто нравилось ездить на танках и стрелять. Пока в танке не обгорел… или повзрослел немного раньше.

После ужина привели в порядок качели-карусели, строем прошли к танкам. Запустили, прогрели моторы и поехали за командиром на войну. Еду и улыбаюсь про себя — для пацанов почти ничего не меняется. Это их молодость, практически детство, игра не кончается никогда.

До фронта ехали час с небольшим, война всё время гремела поблизости. Как приехали, я доложился пехотному начальству. Нам придали гусеничные броневики с зенитными спарками и два грузовика повышенной проходимости для связи.

Пехотный полковник нарисовал у меня на карте маршрут, которым пойдут «рысь-2», и пожелал удачи в бою. Я повёл сдвоенный батальон на вражескую территорию.

Командир танковой дивизии без затей захватил ближайший посёлок и расположился на отдых, о чём и доложил командованию. А нам, как рыжим, приказано ночевать вблизи от села в танках. Нам, видите ли, нужно сохранять инкогнито. Типа враг ещё не знает, что мы уже приехали!

Хотя враг должен думать, что мы не знаем, какой он умный, по идее уверены, что противник о нашем присутствии не догадывается. Он думает, что мы думаем, что он думает — слишком сложно для русских.

А я умный, и ночь длинная. Противник заинтересован ликвидировать нас побыстрее, а то ж успеем многое разрушить, поубиваем европейцев, и лови нас по всей зоне ответственности — у нас же есть воздушная разведка.

Засаду враг должен подготовить заранее, до того, как тут появится слишком много русских самолётов. И ловить нас будут поблизости от места прорыва. Так, куда пойдут танки, которые мне поручено прикрывать?

Ага, в пределах досягаемости симпатичный железнодорожный узел. Посёлок городского типа, склады, администрация. Вполне хорошая цель. В посёлке можно легко спрятать сотню танков, но вряд ли это будут «тигры».

Задача танков в посёлке только привлечь нас, чтоб командир «рысь-2» запросил поддержку, «тигры» должны отсекать от своих, и вообще в ловушках полагается прыгать на жертву сзади.

Ага, к посёлку дорога идёт вдоль леса, а вот и просёлочная дорога. «Тигры» сейчас притаились на севере, на выезде, может, поставили наблюдателей. Вот проедем мы мимо в полном радиомолчании, и дадут они основным силам сигнал. Тяжёлые танки проедут по лесной дороге и выйдут нам в тыл, прижмут к посёлку.

То есть я бы на месте противника так и сделал. Ладно, проверить можно только одним способом — пойти и посмотреть. Повёл я колону своих танков к месту примыкания лесной дороги к основной и в десяти километрах скомандовал остановку.

Ну, кого враг может послать наблюдателем? Грузовик, чтоб рацию не таскать и где-то греться. До рассвета парни сидят в машине, чай пьют да матерят начальство, а утром полезут на ёлки смотреть за дорогой.

С собой велел идти боярам, рыси Ване, да бояре прихватили своих тотемных воинов. За себя временно оставил Славика Дальних, да пошли помаленьку. Снегу недавно намело по колено, а у нас, как на зло, нет лыж. Надо будет поставить вопрос, чтоб включили в зимнее оборудование танков. Чтоб по четыре пары на машину.

Я задолго чувствую человека, на обочине лесной дороги учуял «опель-блиц» и группу людей. Хоть бы часовых выставили! Пусть они бы им не помогли, но всё-таки немного обидно воевать с такими оболтусами.

Присутствие магов не ощущалось. Напустил на себя невидимости, подошёл к машине, поднялся по короткой лесенке и рывком открыл дверь кунга. За столом сидят четверо немцев, в руках держат карты, двое спят на лежанках, автоматы отложили.

Игроки повернули к дверям удивлённые лица. Врываюсь внутрь, вскакиваю на стол и, присев, раздаю обездвиживающие удары. Противник не может меня увидеть, просто что-то неясно мелькает на границе обзора, и вдруг очень-очень больно.

Немцев хватаю за шиворот и по одному пинком отправляю на мороз. Там ими займутся бояре. Всего один вопрос:

— Ты радист?

Соврать магу невозможно, не радисты в любом случае умирают от ударов ножами.

— Нашли радиста! — крикнул Саша Герасименко. — Хватит!

— Остальных всё равно забирайте! — ответил я раздражённо и выкинул ещё троих немчиков.

В кунг велели залезть радисту, а за ним поднялись мои парни. Я спросил немца для начала:

— Во что играли?

— В «тысячу», — пролепетал тот.

— Зачем вы здесь? — задал я вопрос по существу.

— Утром по дороге должны прийти две колонны русских танков, — сказал немец. — Первая обычные, а во второй машины крупнее. Когда появится вторая, я должен выйти в эфир.

— Что ты должен сказать? — уточнил я.

— Да просто сообщить, что проехали русские танки, — ответил немчик.

— Кто должен вас забрать? — продолжил я допрос.

— Никто, — пожал он плечами. — После проезда наших танков мы должны на этой машине уехать на север.

Я обернулся к боярам и тотемным:

— Вы остаётесь тут с немцем, старший Герасименко. Сигнал дадите через пятнадцать минут после того, как пройдут «рысь-2». Они вряд ли выдвинуться до завтрака, ждите часов с восьми. После сигнала идёте вот сюда, — я вынул из планшета карту и отметил точку.

— Слушаю, — сказал Саша за всех, а я направился на улицу.

Мне предстояло идти обратно через ночной лес. Один я шёл быстрее, хотя и слушал вокруг пространство — кошки всегда насторожены. Забавно, что меня долго рассматривала настоящая рысь.

Кому война, а кому-то просто хочется кушать. Опять эти двуногие распугали всю дичь и ещё шарахаются ночами по лесу! Напасть, что ли? Не, слишком большой и опасный, чтобы связываться…

Пришёл к танкам и велел запускать двигатели. Когда прогрелись, повёл танки к месту засады. Выбрал место, где от леса до шоссе ближе всего, и чтоб парни, отдав сигнал, успели бы бегом занять места в танках.

Встали, чтоб прям из лесу стрелять по целям на дороге, спрятали машины между деревьями, укрыли лапником и до утра угомонились. Проснулся я задолго до позднего рассвета.

Зарядку и катание по снегу не могут отменить никакие планы на день. Волк Серёга на портативном примусе сварил экипажу кофе. Спокойно позавтракали и сели по местам ждать новостей.

В восемь рассвело, в небе появились первые самолёты и начали воздушный бой. В начале девятого воздушная разведка сообщила, что из посёлка вышла колонна «рысь-2».

Спустя полчаса увидели их на дороге. Ещё через сорок минут к моему танку прибежал Саша Герасименко доложить, что всё идёт по плану. Наверно, он упал в командирское кресло и вместе с этим показался головной «тигр».

Ждал, пока в окуляре не показался хвост колонны. Надо же врага посчитать, чтоб Саня в кресле устроился удобнее, и «тиграм» назад дольше разворачиваться.

Всего шестьдесят три машины — не ценит меня враг, у Германии должно быть больше. Или слишком высокого мнения европейцы о своих «тиграх»? Ну, посмотрим.

— Огонь, — сказал Толику.

Наш «лютый рысь» сотрясло выстрелом. За ним начали стрелять все танки первой линии. На дороге останавливаются «тигры», многие горят. Мы выскакиваем из лесу и поворачиваем к голове колонны.

Бер Вася подаёт бронебойные снаряды, вепрь Толик стреляет, как автомат. Сам вижу, что далеко не все снаряды поражают новые машины врага, мы просто на острие атаки, должны привлечь к себе всё внимание.

Немец же шёл на дороге с уставными интервалами, за нами батальон Славы Скорых пересёк по ним шоссе и заходит с другой стороны. Упс! Для немца вторая за одно утро неожиданность. Он, оказывается, между двух огней. Поворачиваться некуда — отовсюду бьют насмерть…

Ожила рация, вызывает разведка. Щёлкаю рычажком и слышу:

— Командир дивизии сообщает, что встретил множество панцирей, просит поддержку.

— Сейчас тут закончим и придём, — отвечаю в рацию.

Через пять минут я убедился, что все вражеские танки подбиты. У наших три машины без гусениц. Говорят, попали, а не заводской дефект. Ждать, когда они починятся, некогда.

Оставляю ещё десять танков на выбор Славы им в помощь и командую развернуться в две линии. Идём быстрым ходом, но не отрываемся от окуляров. Говорят, впереди много четвёртых «панцирей», но мало ли…

Первыми заметили свои «рысь-2», часть без гусениц, часть горели, рядом какие-то бойцы в белых комбинезонах. Приказываю на всякий случай по ним не стрелять…

Ну, уж этот силуэт я ни с чем не спутаю! Толик стреляет, «панцирь» начинает гореть. Здорово бить врага с дальней дистанции в лобовую броню! Тем более эти европейцы пришли убивать меня! Припёрлись в мою страну, чтобы убить меня персонально! Так никто из них с этого поля не уползёт!

Проходим через порядки своих «рысь-2» и разим врага в упор. Ему нас взять в лоб даже с такого расстояния не светит. Тупо не успевает прицелиться, мы всегда быстрее. Ух-ты! С трёхсот метров наши пушки срывают вражеские башни!

Избиение танков врага плавно перетекло в ликвидацию экипажей. Ополченцы из «рысь-2» не возражали. Ну, боярин же приказал! Особенно, когда твой танк горит, товарища убили, а у тебя нет очень срочных дел, почему бы и не пострелять.

У моего танка стоял незнакомый худой и высокий танкист с майорскими звёздами на белом комбинезоне. Я к нему подошёл, и тот представился, козырнув:

— Командир дивизии майор Тимохин.

— Командир сдвоенного батальона майор Большов, — откозырял я.

— Я уже думал, что вы вообще не придёте, — сказал комдив.

— Да, задержались, — ответил я. — Ликвидировали стаю «тигров». А ты хотел взять посёлок нахрапом?

— Ну, должен же попытаться, — пожал майор плечами. — В любом случае сюда где-то через час придёт пехота, а мы бы пока изолировали село, провели бы разведку. Получается, ваши красавцу ещё и пехоту спасли от разгрома.

— Получается, — согласился я. — В любом случае ждём пехотинцев, без них я на улицы не полезу.

— Даже на своих монстрах? — удивился комдив.

— Нам уже некуда спешить, — улыбнулся я майору. — Враг вряд ли бросит против нас танки. А если бросит, нас предупредят с воздуха, и мы же знаем, что с ними делать?

— А вас на сколько времени дали фронту? — уточнил комдив.

— В ближайшие две недели у нас нет очень важных дел, — ответил я серьёзно. — Только «лютых рысей» надо чаще заправлять и пополнять боекомплект.

— Ха-ха-ха! — весело рассмеялся Тимохин. — За две недели мы тут многое успеем!