Русская партия. 1944-1945

Глава 17

Успешное зимнее наступление красной армии а так же вывод Финляндии из войны не мог не повлиять радикально на настроения советского руководства. Если ещё в ноябре в Москве все настраивались на тяжёлую войну, которая вполне могла продлиться годы, то к апрелю в Кремле возобладала мысль, что перелом уже наступил и теперь фронт будет двигаться исключительно в западном направлении.

Эта мысль проходила красной линией сквозь приказ Сталина по армии от 3-го мая 1945 года. Он среди прочего содержал в себе такие строки: "Приказываю Красной Армии добиться того, чтобы 1945 год стал годом окончательного разгрома немецко-фашистских войск и освобождения советской земли от гитлеровских мерзавцев". Причём в конечном успехе этого мероприятия, судя по всему, никто не сомневался. Классическое головокружение от успехов, именно в том формате, который сам Сталин и описывал в своей работе от 1930 года.

План предстоящей весенне-летней кампании был сформирован ещё до окончания боевых действий в Финляндии. Основным направлением, где предполагалось в первую очередь бить врага была центральная Украина. Еще во время зимнего наступления передовые части красной армии смогли захватить небольшой плацдарм на правом берегу реки Синюха в районе посёлка Новоархангельск, что в сорока километрах от Умани.

Согласно представленного 26 апреля Антоновым в Ставку плана, основной удар должен был наносится силами Криворожского фронта на Умань и дальше на север. Предполагалось повторить и развить успех зимнего наступления, отрезать части 6 немецкой армии а также обезопасить столицу Советской Украины — Киев, который все это время находился в пределах досягаемости дальнобойной немецкой артиллерии и жестоко страдал от артиллерийских и авиационных налётов со стороны вермахта.

На этот раз — Генеральный штаб учёл уроки зимнего наступления — было привлечены куда более серьёзные силы, подготовлены запасы горюче-смазочных материалов, артиллерийских боеприпасов, подтянуты дивизии Резервного фронта. То что Кировоградский котёл вермахту в итоге удалось деблокировать, в Ставке было сочтено провалом, и второй раз подобный исход допускать не хотели. Для этого кроме двух наступающих непосредственно с плацдарма армий, были выделены войска прикрывающие их фланги и наносящие отвлекающие удары в районе Котовска, что на берегу Днестра и отдельно отвлекающую операцию на территории Молдавской ССР в междуречье Днестра и Прута. Предполагалось создать видимость угрозы окружения левого фланга с дальнейшим прижатием его к румынской границе и пленом или интернированием.

22 мая началась Новоархангельско-Уманская стратегическая наступательная операция. Первый удар был нанесён именно в Молдавии силами 6-армии генерал-лейтенанта Харитонова. На следующий день в наступления перешла 38 армия генерал-лейтенанта Бобкина, а наступление 9-ой и 28-ой армий Москаленко и Городнянского началось 24 мая.

С самого начала все пошло совсем не так как планировал Генеральный штаб. Оборона вермахта в этом участке оказалась глубже и гораздо лучше подготовлена, чем до этого докладывала разведка. Обработка переднего края с помощью специально переброшенных в этот район четырёх дивизионов реактивных миномётов неожиданно не дала требуемого эффекта.

Сходу вражескую оборону прорвать не удалось, пришлось медленно прогрызать линию за линией, страдая от ответного артогня и налётов немецких штурмовиков: преимущество в воздухе захватить советским летчикам так же не удалось. Немцы впервые на восточном фронте начали массово применять реактивные истребители Ме.262, с которым стоящим на вооружении красной армии поршневым машинам Поликарпова и Яковлева тягаться на равных было достаточно сложно.

На самом деле, перимущество реактивной авиации на ранних этапах было не столь значительным, чтобы кореным образом переломить ход войны. Например в прикрытии своих тихоходных бомберов 262-ые использовать было крайне сложно, для штурмовки наземных позиций применять их тоже было весьма не просто, да и в массовых "собачьих свалках" гораздо более манёвренные поршневые истребители чувствовали себя достаточно уверенно. А вот против вышедших на свободную охоту немецких ассов, оседлавших реактивного коня советским лётчикам бороться было уже действительно сложно.

В первый день подвижным частям 9-ой армии удалось продвинуться вперёд на десять километров и выйти к селу Оксанино, которое оказалось хорошо укреплено противником. Попытка взять населённый пункт сходу предпринятая танкистами 36 танковой дивизии генерал-майора Пахомова провалилась начисто. Потеряв девять машин от плотного артиллерийского огня танкисты были вынуждены отступить.

29 мая, на пятый день наступления на главном направлении советские войска наконец смогли выйти на окраины Умани. О том, чтобы пытаться атаковать ее сходу речь уже не шла, хотя по первоначальному плану этот город нужно было взять к 27 числу. Подвижные части вместо того, чтобы уходить в прорыв и угрожать вражеским тылам все ещё находились в прифронтовой полосе, неся существенные потери без особой пользы. Впрочем, к этому моменту уже всем стало ясно, что противник ждал советского наступления именно в этом месте и хорошо к нему подготовился.

31 мая вермахт начал свое контрнаступление. Как оказалось, советская разведка абсолютно проморгал переброску в полосу ответственности группы армий "А" танковых частей застрявших в прошлом году в горных районах Турции а так же дополнительный сорокатысячный итальянский контингент, который Паулюс использовал в качестве затычки на более спокойном участке фронта под Киевом, высвободив таким образом наиболее боеспособные части.

1 июня немецкие танковые дивизии — 9-ая и 12-ая, усиленные двумя отдельными полками тяжёлых "Тигров" — сходу прорвали первую линию обороны красной армии южнее Умани у селения Ульяновка и создали угрозу расчленения всего южного фланга советско-германского фронта на две части.

В этой ситуации командующий Криворожским фронтом генерал-полковник Баграмян — генерал-полковника Иван Христофорович получил в марте 1945 года за успехи зимнего наступления — в тот же день обратился сначала к командующему операций маршалу Тимошенко а потом и напрямую в Ставку с просьбой о прекращении наступления и переходе к обороне. При этом Баграмяна поддержал в этом вопросе Руководитель генштаба Антонов, высказавший опасения насчёт контрудара вермахта, а вот маршал и ЧВС Криворожского фронта Хрущев — высказались за предложение операции. Маршал Тимошенко лично заверил Сталина, что силы для купирования возможного прорыва южнее Умани у него есть.

Какие именно аргументы были приведены сторонами, история не сохранила, однако в итоге Сталин отдал распоряжение продолжать наступательные действия. Как в итоге оказалось, решение это было неправильным и имело катастрофические последствия.

Уже 2 июня ситуация резко ухудшилась. Вермахт нанёс второй удар, ставший для советского командования еще более неожиданным. Второй танковый корпус СС — собранный из идейных правых Франции, Дании, Норвегии и других оказавшихся под пятой нацистов стран — ударил перпендикулярно Днепру, западнее Кировограда с общим направлением на Первомайск и так же добился быстрого успеха.

4 июня Баграмян не пытаясь взять санкцию на отступление от вышестоящего командования, личным приказом остановил атаки на Умань и развернул танковые части — то что от них осталось — на юго-восток, однако было уже поздно.

6 июня два танковых клина замкнули окружение двухсот пятидесятитысячной советской группировки возле селения Лысая гора, в громадном котле разом оказался чуть ли не весь Криворожский фронт: четыре армии, одна из которых танковая и целая куча отдельных частей переброшенных на этот участок фронта для обеспечения прорыва немецкого фронта и дальнейшего развития предполагаемого успеха. А так же громадные запасы боеприпасов, топлива, продовольствия и всего остального подготовленного для дальнейшего рывка на запад.

При этом вся южная позиция красной армии была по сути разделена надвое: более менее сильный боеспособный кулак был в Молдове и также кое-какие части второго эшелона были расположены вдоль Днепра. На юг же до самой Одессы перед немецкими войсками зияла огромная дыра, заполнить которую было просто нечем.

Одновременно с этим, нужно отдать должное, советский генштаб на впал в панику, а тут же принялся если не исправлять, то хотя бы купировать случившуюся уже катастрофу. На юг начали переброску всех резервов сосредоточенных до этого восточнее Пскова и предназначенных по изначальному плану для отрезания всей северной группировки вермахта в Прибалтике.

Наступление 6-ой армии Харитонова в междуречье Днестра и Прута — которое, кстати шло более чем успешно и за две недели от немецких войск было очищено 80 % республики — было свёрнуто, и части Молдавского фронта были вынуждены начать отступление на старые, занимаемые ещё с осени, позиции. Саму же 6-ую армию перебросили к Одессе, резонно полагая, что именно этот город-порт может стать морскими воротами для снабжения потенциально отрезанной от остальной территории страны группировки.

Была начата подготовка оборонительного рубежа на восточном берегу Днепра, а частям Криворожского фронта было приказано пробиваться с общим направлением на Киев. Оттуда Командующий Киевского фронта Ватутин должен был организовать встречный удар для деблокады попавших в окружение дивизий.

Последовали и кадровые перестановки. В резерв ставки был отозван маршал Тимошенко, на его место в качестве представителя верховного главнокомандующего на южном направлении был назначен генерал-армии Конев.

Попытки дубликаты окружённой группировки начались 9 июня. Киевский фронт силами двух армий — 11 общевойсковой и 3 танковой — ударил с опирающегося на укрепления Линии Сталина плацдарма на правом берегу Днепра, на Белую Церковь и дальше на юг. На первый взгляд задача поставленная Ватутину и Баграмяну выглядела практически невыполнимой. Для деблокады образовавшегося котла нужно было пройти около ста километров по занятой вермахтом территории, при том что до этого полностью готовый к наступлению Криворожский фронт сам осилил лишь сорок-пятьдесят.

Однако был тут, как говориться, нюанс. Подойдя к Киеву еще осенью и немного пообломав зубы о тщательно подготовленную и опирающуюся на долговременные бетонные и стальные сооружения оборону, немцы резонно решили не биться головой о стену. Вместо этого киевский УР предполагалось обойти либо с севера либо с юга, а поскольку и сами советские войска тут активности не проявляли, лишь иногда огрызаясь в ответ на обстрелы столицы советской Украины, этот участок фронта считался максимально спокойным. Именно здесь в итоге оказались итальянские, венгерские и словацкие дивизии, малопригодные для более интенсивных боевых действий.

Поэтому, когда танки Рыбалко под прикрытием переброшенной с других участков фронта авиации нанели удар под Васильковым, стоящая там итальянская 18 пехотная дивизия практически не смогла оказать сопротивления. Удар с юга из-под Умани был не столь успешным, но тем не менее мотивированные по самое не могу бойцы красной армии и здесь сумел продавить поредевшее с уходом на юг наиболее боеспособных частей кольцо окружения.

В итоге части окружённой группировки все же удалось прорваться на соединение в своим. Это стоило огромных потерь, было брошено все тяжёлое вооружение, огромные запасы боеприпасов подготовленные для будущего наступления тоже стали добычей трофейщиков вермахта. В плен попало сто две тысячи красноармейцев а 20 дивизий перестали существовать как организованная сила.

Таких единоразовых потерь Красная Армия не знала со времён, наверное, катастрофы на Висле в 1920 году. Даже в первые дни прошлогоднего наступления, когда немец пёр вперёд как наскипидаренный и постоянно то тут то там вермахту удавалось откусывать отдельные отставшие или потерявшие связь с соседями части, таких больших окружений удавалось избегать. Конечно и две-три потерянных дивизии — это катастрофа, однако масштаб при этом ощущался совсем по другому.

Дальше события посыпались одно за другим подобно костяшкам домино. Результатом неудачного советского наступления кроме больших потерь в живой силе, стал еще и захват Германией Криворожского промышленного района. В течение июня была захвачена огромная территория, немцы вышли к Днепру на всем протяжении от Днепропетровска до Херсона, а так же смогли закрепиться на берегу Чёрного моря. Отступающие советские войска были вынуждены подорвать Днепровскую ГЭС, что вызвало огромные разрушения и многочисленные жертвы среди мирного населения ниже по течению реки, но позволило выиграть время и не пустить немцев на левый берег реки.

К середине июля ситуация на фронте выглядела так: вермахт сумел захватить почти всю Правобережную Украину с городами Никоалев, Херсон и другими. На отрезанном в Бессарабии куске Молдавской и Украинской ССР оставалась примерно полумиллионная группировка советских сил. Ее снабжение практически полностью шло через Одессу и Ильичевск. Плюс кое-что, в основном продовольствие поставляли Румыны, стараясь делать это по-тихому дабы лишний раз не раздражать Берлин. Насчёт своей — без участия СССР — способности отстоять независимость, страны Балканской Антанты особо не сомневались, хоть их армии вместе и насчитывали под два миллиона активных штыков.

Из положительного — советским войскам удалось зацепиться за Днепропетровск на правом берегу реки. Не сказать, что это была именно их заслуга, скорее дело было в растянутых немецких коммуникациях. В ОКХ явно не ожидали такого оглушительного успеха, поэтому просто не успели бросить вперёд войска вслед за удирающими во все лопатки красноармейцами. Поэтому когда передовые части 33-ей пехотной дивизии СС, известной так же как "Шарлемань" подошли к внешним обводам города, там уже была обустроена какая-никакая оборонительная линия. То же самое, по сути произошло и с Одессой. Части 9-ой танковой дивизии, которая сначала взломала оборону советских сил, а потом с боями прошла за три недели под двести километров, по достижению берега Чёрного моря уже полностью утратили наступательный потенциал и штурмовать подготовленный к обороне город были уже не в состоянии. О чем говорить, если техники в составе дивизии на первое июля было меньше тридцати процентов от штатной численности.

2-ого июля считается днём начала обороны Одессы. Желая уничтожить всю полумиллионную группировку красной армии, для чего в первую очередь необходимо было лишить ее снабжения, немцы поставили перед собой задачу захватить действующие ещё порты на этом куске Черноморского побережья. Советское же командование, понимая всю сложность ситуации задействовало Черноморский флот, в том числе и линкор "Новороссийск", который своими восемью трехсотвосьмидесятимиллиметровыми орудиями способными стрелять на расстояние в добрых сорок километров попил немало немецкой крови. Воронки от разрыва такого снаряда — к сожалению запас именно фугасных был достаточно ограничен иначе немцам пришлось бы совсем худо — были газомером с четырёхэтажный дом. При удачном попадании разрыв такого "чемодана" легко выводил из строя атакующую в развёрнутой цепи роту солдат.

Кроме того в Бессарабию были переброшены несколько истребительных авиаполков из резерва Ставки, что также значительно повлияло на атакующие возможности немецких войск.

Активные попытки штурма Одессы продолжались полтора месяца с середины июля до конца августа, когда у немцев возникли проблемы совсем в других местах и об отрезанной полумиллионной группировке красной армии им пришлось на время забыть. Штурмы получились ожесточённые с громадными потерями с обеих сторон однако практически полностью бесполезные. Одессу немцам взять летом 1945 года так и не удалось.

Всего же неудачная весенне-летняя кампания обошлась красной армии в 330 тысяч человек безвозвратных потерь. Из них только в плен по немецким данным попало сто пятьдесят тысяч. Потери немцев были гораздо скромнее и не превысили пятидесяти тысяч бойцов, из которых не меньше половины пришлось на итальянские и венгерские части.

Ну а командовавший группой армий "С" Фридрих Паулюс получил за этот успех фельдмаршальский жезл.