Русская партия. 1944-1945

Глава 5

— И сколько нам тут еще сидеть? — Молодой танкист с слегка «подпаленным», что в их профессии было делом если не повсеместно распространённым, то весьма частым, лицом раздраженно протер выступивший на лбу пот носовым платком. — И ладно бы на берегу моря стояли, хоть искупаться можно было бы, так нет — один песок вокруг уже полгода почти.

— И что? — Резонно возразил Курт, немного лениво бросив взгляд на своего друга и подчиненного. — Плохо что ли? Ну да, жара, но зато не стреляют почти, да и пиво подвозят вовремя. Я бы тут еще годик-другой поквартировал, тем более что это не мешает расти в званиях.

Это была не совсем правда. Майорские погоны догнали Курта уже в Палестине, хотя формально получены они были за жаркие — во всех смыслах — бои в Египте, на Суэцком канале и Синайском полуострове. От 9 танковой дивизии тогда остались только рожки до ножки: к Иерусалиму парк техники способный передвигаться своим ходом сократился до неприличных 40 %, благо даже в этих жарких, забытых Богом — иронично учитывая близость святых мест — краях тыловые ремонтные службы дивизии работали исправно, оперативно возвращая вышедшую из строя технику обратно в подразделения.

За те бои почти все получили награды или повышения в звании, начиная с командующего группой армий «Египет» Эрвина Роммеля, получившего звание фельдмаршала и дальше вниз по классной лестнице. Курт Мейер стал майором, «догнав» званием должность комбата, а Вильгельм получил гауптмана.

— Пиво теплое — тьфу гадость. Да и бабы здесь страшные, — пожаловался еще на одну насущную проблему танкист, — да и ходят все в платки перемотанные, ничего не рассмотришь толком.

— Так страшные или не рассмотришь? — Коротко хохотнул Курт, с охлаждением чего-либо тут действительно были определенные проблемы. Местные употребляли чай, кофе и всякие сладкие напитки типа розовой воды, однако горячее по такой жаре пить для привыкших к другому климату немцев было непривычно, а вода с сиропом за полгода уже надоела пуще пареной репы. Даже учитывая, что немцы, вероятнее всего эту репу-то и в глаза не сидели — они предпочитали брюкву. — И вообще, я бы на твоем месте не возмущался, а то накаркаешь.

— Что-то намечается? — Бывалый уже танкист мгновенно вскинулся, задницей почувствовав в словах Курта не просто присказку, а основанное на чем-то конкретном предостережение. За почти шесть лет войны таким вещам по любому научишься. Если получится протянуть так долго, конечно.

— Кажется, что да, — кивнул майор, которого днем раньше вызывал на совещание новый командир 33-его танкового полка. Вместо погибшего, очень уважаемого подчинёнными полковника Крабера, им прислали какого-то переученного пехотного прямиком из Берлина. К нему в танковом полку пока присматривались, не торопясь с выводами, но и не принимая как своего. — У Штайера вчера сказали привести всю технику в порядок к 10 мая. Это же не спроста.

— Так как же ее приведешь, если мне двух машин не хватает до штата, а еще две — латанные перелатанные грозят развалиться буквально на ходу. И уже три месяца танков новых не присылали, — возмутился Вилли. — Чиним все время старье, так оно и ломается постоянно.

— И вот тут мы переходим к самому важному, — кивнул командир первого батальона. — Вроде как обещают нам несколько десятков Пантер подкинуть. Добить технику до штата и даже списать самое безнадежное старье. Так что нужно будет усиленно заниматься с экипажами, чтобы они успели освоить новые танки, прежде чем…

— Нда… — пробормотал Вильгельм. Приход техники говорил о скором возобновлении боевых действий лучше любых других предзнаменований.

К середине 1944 года именно Pz.5 «Пантера» стал основным средним танком в вермахте, вытеснив по большей части успевшие к тому времени изрядно устареть как морально, так и физически «тройки» и «четверки».

Разработка этого танка началась еще в начале 1941 года, когда стало ясно, что имеющие лучшее бронирование французские средние S40 для «четверок» являются крайне сложным противником. На конвейер же первые пантеры встали уже в конце 1942 года, так и не поучаствовав в войне с теми, против которых предназначалась их более толстая броня и более пробивная пушка.

Получив почти два года относительной передышки немцы решили воспользоваться ею по полной и приняли программу полного перевооружения танковых дивизий на новые танки Pz.5 и Pz.6, старые же «четверки» и «тройки», сохранившие свой ресурс и еще годные к использованию, выводились из частей первой линии и передавались на вооружение учебных полков и «оккупационных» дивизий в большом количестве разбросанных по всей Европе. Ну и на переделку в самоходы, конечно. Различного рода артиллерийские, противотанковые и даже зенитные САУ в панзерваффе традиционно имели достаточно солидную долю от всей техники, порой доходя до 40 %. Туда же были отправлены многочисленные захваченные во Франции, Северной Африке и Палестине танки Франции, США и Британии, которые совершенно не вписывались в новую концепцию развития танковых войск Третьего Рейха.

Переход на новую технику вызвал естественный «провал» в производстве, который и привел к тому, что некоторые дивизии, находящиеся вдалеке от «горячей» линии фронта новой техники, не видели по полгода. И это при том, что с конца 1942 по начало 1944 в вермахте было сформировано четыре новых танковых дивизии — 17,18,19 и 20 — на вооружение которых тоже нужно было какую-то технику выделить.

Производство «Пантер» не смотря на все усилия немецких промышленников пробуксовывало. Изначально Клейст — его как опытного генерала выдернули из отставки в середине 1943 года и назначили генералом-инспектором танковых войск, ответственным за перевооружение — вместе с ОКХ планировал замену «Четверок» «Пантерами» в соотношении один к одному. Даже несмотря на то, что формально новый танк был в два раза дороже, это не должно было стать проблемой. У Германии были свободные производственные мощности и определенный избыток рабочих — мы помним, что под пятой Третьего Рейха так или иначе находилось пол-Европы — а вот нехватку природных ресурсов таким образом можно было в обретённой мере купировать. Условно говоря металла на сорокатонный Pz.5 нужно было больше чем на Pz.4 больше в полтора раза, а расчётная боевая ценность новой машины была выше в 2 с небольшим. Экономия материалов налицо.

Получилось, однако, на практике не так благостно. До плановых показателей 600 средних танков в месяц немецкая промышленность ни в 1943 году, ни в начале 1944 доползти не смогла, установив для себя «рекорд» в 497 штук в марте этого года. Всего же до конца войны «Пантер» во всех модификациях было выпущено около 11000 штук, что делает его самым массовым немецким танком Второй Мировой. Но именно отказ от дальнейшей модернизации «четверок» еще в 1942 году и тотальный переход на производство «Пантер» историки в будущем назовут одной из причин итогового поражения Германии.

— И куда, ты думаешь, двинем? — После долгой в несколько минут паузы вновь подал голос гауптман. Вопрос был, что называется не праздный: направлений из Палестины было не так чтобы много, а перебрасывать их отсюда явно никто не собирался. И ладно, если это будет короткая кампания против Саудовской Аравии и движение дальше на восток в Иран и Индию. Полудохлый британский лев никого уже реально испугать не мог хоть и огрызался порой весьма чувствительно. А вот если это будет движение на север, то война может затянуться на неопределенный срок. Да и общие перспективы становятся… неопределенными. Это вчерашних призывников, восемнадцатилетних мальчишек можно агитировать за поход против большевизма и необходимость получения жизненного пространства на востоке, а когда ты на своем танке уже проехал несколько тысяч километром, был пару раз подбит и горел, на все это дело смотришь немного под другим углом. — Надеюсь не в Сирию.

— Надейся, — коротко ответил командир батальона, закрывая тем самым тему. Дальше ее развивать было опасно.

Весной 1944 года войска Оси начали концентрироваться у границ Советского Союза. По официальной версии, озвученной послом Германии это сделано для проведения учений в зоне недоступной дня налетов авиации союзников, которая регулярно бомбила северо-западные районы страны. Ну и для отдыха частей второй линии, конечно.

План нападения на коммунистов в Третьем Рейхе разрабатывался и обсуждался уже давно. Собственно, еще когда стало понятно, что переломить сражение над Британией в воздухе не удастся, а морская блокада хоть и бьет по ее экономике, однако задушить окончательно не дает, было решено посмотреть в другую сторону.

«Победа над западом лежит на востоке», — как обычно пафосно тогда обозначил проблематику Гитлер. Впрочем, нельзя сказать, что он был так уж не прав: победив СССР, получив в распоряжение огромные природные ресурсы и земли на востоке не только пригодные для снабжения всей Европы продовольствием, но и, что немаловажно, находящиеся вне зоны действия вражеской авиации, можно было бы гораздо увереннее смотреть на долгоиграющее противостояние с Островом. В конце концов, поделив условно «на троих» Евразию с Африкой в куче, можно было бы спокойно тягаться и с засевшими на другой половине шарика Штатами.

Имея опыт достаточно тяжелой войны с Францией, в ОКХ никто на победу в два-три месяца всерьез не рассчитывал, и поэтому кампания готовилась весьма тщательно, в том числе и с учетом климатических особенностей Советского Союза. Была заранее заготовлена зимняя одежда, соответствующего типа ГСМ, рассчитаны усиленные пайки для личного состава.

Важное место в плане нападения на СССР играла дезинформация противника и маскировка своих истинных целей. Конечно же концентрацию войск в таких масштабах у своих западных границ полностью скрыть было невозможно, поэтому идея была в том, чтобы запутать красных и не дать им установить точную дату предполагаемого вторжения.

Для этого перебрасывать войска на восток начали еще в 1943 году. Делалось это максимально демонстративно и при этом несколько хаотично. Дивизии, корпуса, отдельные полки в сложном порядке тасовались вдоль будущего фронта дабы не дать советам определить точную численность и состав группировки. Регулярно забрасывались на ту сторону перебежчики, которые называли совершенно случайные даты начала войны, и такая же полная путаницы информация сливалась по дипломатическим и разведывательным каналам. Целенаправленно завышались силы задействованные в оккупации Швейцарии и в Африке, где немцы с итальянцами вновь начали очень демонстративно поддавливать англичан; и даже был пущен слух о подготовке к скорому десанту в Англию. В общем, немцы как могли ставили дымовую завесу.

Одновременно с этим они пытались всеми силами проводить разведку прилегающей к границе территории для нанесения как можно более точного первого удара, однако тут все было не так благостно. РККА в 1944 году была совсем не та, что 1941. Русские прошли через войну с Турцией, оккупацию Ирана и Сирии, пропустили большое количество командиров сквозь «военные школы» в Китае, да и в целом средний уровень командиров сильно вырос. Если за 1938–1940 годы РККА выросла в четыре раза, то неудивительно, что в начале сороковых подготовка качественного командного состава банально не успевала за ростом вооруженных сил. К весне 1944 года общая численность армии мирного времени достигла шести миллионов человек, а с учетом частичной мобилизации под видом учебных сборов зимой-весной 1944 года увеличилась до 7 миллионов человек, из которых почти 5.5 находились на западной границе и в Сирии. Было в первом приближении закончено перевооружение, и самоощущение у военного и политического руководства страны сильно изменилось. Поэтому не смотря на возможные дипломатические осложнения любые «случайно залетевшие» в воздушное пространство самолеты безжалостное сбивались, случайно зашедшие на сопредельную территорию грибники получали по всей строгости закона, а действие всяких там комиссий по поиску тел погибших в прошлой войне — запрещены. Более того весной, с ростом напряжения на границе была введена повышенная готовность и усилена бдительность, что еще сильнее усложнило немцам разведку. После депортации 1940–1942 годов на восток населения, которое было сочтено недостаточно лояльным, в целом деятельность немецкой разведки была изрядно затруднена. Нет, понятное дело, что все перекрыть было невозможно. Учитывая тысячекилометровую длину границы, какая-нибудь лазейка всегда находилась, однако работать людям из Абвера стало гораздо сложнее.

Всего на западной границе СССР от балтийского моря до Румынии немцы развернули 4.8 миллионов человек, еще 900 тысяч было развернуто в Палестине и 150 тысяч на Кипре для предполагаемого десанта в Малую Азию. Кроме того, во вторжении должны были участвовать около 600 тысяч солдат немецких союзников — Италии, Венгрии и Словакии, однако для нанесения непосредственного удара по русским их задействовать не планировали. Плюс армия Финляндии, позиция которой была не до конца понятна, однако было очевидно, что даже если суоми не вступят в войну, часть сил для прикрытия Ленинграда и северных рубежей русским все равно выделить придется.

Против 200 немецких дивизий Советский союз до проведения всеобщей мобилизации мог выставить 300 своих, которые, впрочем, по численности личного состава сильно уступали немецким. Сюда нужно было добавить 400 тыс. турецкой армии и войска Балканской Антанты, которые понятное дело в войну постараются не вступать, однако самим своим существованием будут оттягивать часть сил немцев.

Если сравнивать материальную часть, то окажется, что к маю 1944 года соотношение по артиллерии было примерно равным — по 60 тыс. стволов, с небольшим преимуществом немцев за счет тяжелой, по самолётам СССР имел преимущество в численности в полтора раза 11 тысяч против 7 у немцев, а вот в танках и САУ разница в численности была просто колоссальная. Вермахт смог сосредоточить на границе СССР всего 4.5 тысячи машин, около двух с половиной тысяч, из которых были «Пантеры» и около 600 — «Тигры», а остальные — разнокалиберные самоходки.

СССР же в свою очередь имел на западных границах — даже без учета контингента, прикрывающего Калининград и прилегающую территорию — 18 тысяч машин, из которых абсолютное большинство — 10 тысяч были Т-34, Т-34М и Т-34М-85, около 3 тысяч были легкие Т-50, 2 тысячи тяжелых танков серий КВ и ИС, и 3 тысячи всякой устаревшей мелочевки, которая использовалась в основном в качестве учебной и вспомогательной техники и постепенно по мере выработки ресурса списывалась и заменялась более новыми образцами.

Огромный парк давно устаревших Т-26, Т-28, БТ разных модификаций не говоря уже про всяких уродцев типа плавающих Т-37, Т-38, пятибашенных Т-35 или «дедушек» Т-18 частично пошел в переплавку, частично продан союзникам и «попутчикам» из Балканской Антанты, частично переделан во вспомогательные машины — тягачи, самоходные артиллерийские и зенитные орудия, машины разминирования, мостоукладчики и прочее, — а частично был использован в качестве неподвижных огневых точек на построенной после присоединения Западной Украины и Белоруссии линии Молотова. Иногда их просто закатывали в специально подготовленный бетонный капонир, иногда дополнительно укрепляли снятыми с других машин бронеплитами, а иногда использовали только башню с подбашенным погоном, ставя ее на специально отлитое основание. Таких эрзац ДОТов на линии Молотова — на самом деле это не была собственно линия, а скорее 14 отдельных укрепрайонов — было установлено согласно рассекреченным после войны документам больше 2 тысяч штук.

Согласно первой редакции плана «Барбаросса» наступление на СССР, чтобы захватить как можно больше теплых летних дней для вермахта, должно было начаться 13 мая, однако, как это часто бывает, к этой дате все подготовить не успели. Волевым решением Гитлер перенес начало на две недели утвердив в качестве дня «Д» — 27 мая.

Следующие сто с лишним лет 27 мая будет известно в первую очередь как день, когда началась Великая Отечественная Война.