Русская партия. 1944-1945

Глава 21

Ставка Гитлера "Волчье логово", Восточная Пруссия, Германия, 7 ноября 1945 г.

Клаус фон Штауфенберг твёрдой походкой шёл по проложенной между деревьями аллее в сторону небольшого деревянного строения в глубине парка. Большая часть листьев уже облетела и теперь весьма живописное летом место накинуло на себя флёр уныния. Ещё больше уныния пейзажу добавляли маскирующие местность макеты деревьев и вездесущая маскировочная сеть. Такое же уныние, какое лежало сейчас на всей Германии. Третий Рейх — тысячелетний, как любили подчёркивать деятели НСДАП — столкнулся не так давно с самым страшным для себя испытанием и, кажется, выстоял. Вот только на самом деле все оказалось гораздо сложнее.

Удар по Лондону действительно оправдал ожидания. Он оказался настолько ошеломительным, что союзники даже на некоторое время прекратили традиционные бомбардировки немецких городов. Как именно проходил подковерный процесс торга, полковник не имел ни малейшего представления, однако результат оказался на лицо — оружие массового поражения было отложено в сторону, и противники вновь вернулись к конвенционным бомбам, снарядам и ракетам. С другой стороны, вернуть полмиллиона погибших немцев это, к сожалению, было все равно не способно.

Не смотря на глубокую осень, было ещё относительно тепло. Температура держалась стабильно выше нуля и даже традиционные ноябрьские дожди в этом году в восточной Европе проявляли себя гораздо слабее чем обычно. Дежурный СС-овец быстро проверил документы, попросил открыть портфель — толстая пачка различных бумаг военного совершенно не заинтересовала, — и кивнул разрешая вход в здание.

Не смотря на то, что Штауфенберг сохранял на лице максимально расслабленное и даже отрешённое выражение, внутри его все бурлило, пульс зашкаливал, в ушах били молотки. Он был на подобных совещаниях не один десяток раз, и отлично знал насколько формально охрана проверят его участников. За все время лишь раз его попросили вытащить содержимое портфеля для более детального осмотра, на чем и был построен весь план. При этом полковник отлично осознавал, что по закону подлости вполне может нарваться на проверку именно тогда, когда среди бумаг будет спрятаны четыре полукилограммовых тротиловых шашки. Когда этого не произошло он испытал настоящее облегчение.

В комнате для совещаний было не протолкнуться от высоких чинов. Вокруг стола — деревянный монстр плотницкого искусства занимал больше половины площади обширного 5х10 метров помещения — на котором была расстелена подробная карта Украины, стоял сам Гитлер, верхушка ОКХ, представители от штаба Люфтваффе и прочие причастные. Обстановку на фронте докладывал сам Хойзингер. Получивший совсем недавно звание генерал-полковника, тёзка Гитлера выглядел усталым. О тяжёлой работе при постоянном стрессе говорили глубоки мешки залёгшие под глазами начальника ОКХ.

Штауфенберг незаметно стал с краю, коротко кивнув обернувшимся на его приход генералам, и сделал вид, что ему очень интересно положение на фронте. Начинённый взрывчаткой портфель жёг руку, полковник почувствовал, как предательская капелька пота — не смотря на то что в помещении было достаточно прохладно — стекла по спине куда-то к брючному ремню. Благо плотный китель надёжно скрывал проявление малодушия от стоящих рядом офицеров.

— 2-ого числа наши передовые части смогли переправиться через Днепр южнее города Запорожье и занять на левом берегу реки плацдарм. Советы привыкшие к постоянным атакам в районе Днепропетровска переброску подвижных частей южнее явно проморгали. Сейчас на плацдарме сосредоточены 4-ая и 5-ая танковые дивизии и три пехотных. Полным ходом продолжается переброска дополнительных частей для продолжения атаки.

— Что русские? — Коротко уточнил Гитлер.

— Они судорожно пытаются атаковать плацдарм, однако без особого успеха, гораздо больше проблем нам доставляет их авиация, которая без перерыва бомбит понтонные переправы. Очень не хватает прикрытия с воздуха, из-за этого мы несём очень большие потери, а темп формирования ударной группировки падает.

— Почему не люфтваффе не обеспечивает надлежащего прикрытия наступающих войск, — Гитлер раздражённо обернулся к генералу Кортену. Генерал-лейтенант был начальником оперативного управления немецких ВВС и непосредственно отвечал за взаимодействие в сухопутными.

— Имеем недостаток в опытных пилотах, мой фюрер, слишком большие потери. Постоянная нехватка топлива не позволяет поддерживать процесс подготовки новых лётчиков!

Ну и самих самолётов тоже не хватало, о чем Кортен упоминать не стал. Все же потери во время рейда на Лондон превысили все разумные рамки, и даже спустя два месяца, немецкие ВВС все еще не восстановились.

Что же касается нехватки топлива, то она стала для вермахта, можно сказать постоянным спутником, любые планы теперь требовалось составлять исходя из того, что в любой момент баки могут показать сухое дно. За прошедший 1945 год бомбы союзников полностью уничтожили восемь заводов по производству синтетического горючего. В строй же удалось ввести только два. Даже увеличение поставок из Румынии — мамалыжников поставили перед ультиматумом: либо они продают весь бензин Германии, либо немцы вводят войска — на 15 % спасти ситуацию уже не могло. Была еще ближневосточная нефть, но вот танкеров, чтобы ее вывозить в Европу решительно не хватало. Предусмотрительные британцы все что могли увели при отступлении, что не могли — затопили. Получилось, что немцы буквально сидели на нефти, но воспользоваться ею не могли.

— Насчёт топлива это надо Шпеера спрашивать, — задумчиво пробормотал фюрер, видимо принимая ответ представителя ВВС. — Альберт обещал наладить поставки из Палестины до конца года. Уже ноябрь, но нефти мы пока не видим — Шмундт отметьте, чтобы я поднял этот вопрос при следующей встрече с нашим министром вооружений.

— Да, мой фюрер, — отозвался адъютант Гитлера, делая советующие пометки в своём блокноте. Человек этот практически не расставался с писчими принадлежностями и старательно конспектировал все происходящее вокруг патрона.

— Дальше, Адольф, продолжайте, — кивнул Гитлер тёзке Хойзингеру.

— Сосредоточение в районе села Кушгум планируем закончить к десятому числу, после этого ударом на юг отрезать от прямого сообщения с тылом всю группировку обороняющую нижнее течение левого берега Днепра. Ориентировочно за этом участке, ограниченном с севера и запада Днепром, а с юга — морем, сосредоточенно от восемнадцати до двадцати четырёх дивизий русских, причём не меньше двух танковых.

— Они отступят в Крым? — посмотрев на карту Предположл Фюрер.

— Часть вероятно отступят, однако, если наше наступление будет достаточно быстрым, есть шанс отрезать части, находящиеся на дальнем от Перекопского перешейка участке. Для этого нам опять же понадобится помощь помощь люфтваффе. Несколько эскадр работающих по перешейку в момент скопления там вражеской техники, сильно упростили бы задачу.

Гитлер обернулся и вопросительно посмотрел на генерала Кортена. Тот задумался на несколько секунд и кивнул.

— Пару эскадр Ю-88 найдём, больше — не уверен. Разве что задействовать реактивные бомбардировщики, но боюсь мы просто не сможем доставить достаточно количество топлива за оставшееся время.

— Топливо, топливо, топливо! — В сердцах воскликнул Гитлер, картинно вскидывая руки вверх, — последнее время я слишком часто о нем слышу. Что дальше?

— Дальше если получится — попробуем ворваться в Крым на плечах отступающих частей, впрочем вероятность этого оцениваю как небольшую. К сожалению, русские — не поляки и даже не французы. В любом случае выход наших войск вот в эту точку, — начальник штаба ОКХ ткнул указкой куда-то в окрестности Скадовска, — позволит нашей авиации гораздо лучше перехватывать конвои доставляющие припасы и подкрепления под Одессу, что должно существенно помочь нашим войскам на том направлении.

По плану совещания после Хойзингера доклад должен был делать собственно Штауфенберг, полковник протиснулся к столу и как бы невзначай поставил портфель с бумагами и взрывчаткой под стол рядом с тем местом где находился Гитлер. Дальше медлить было нельзя, замедлитель активированный полковником перед подходом к картографическому бараку, где они сейчас находились, был рассчитан на пятнадцать минут. Из них минут десять уже прошли, ну а Штауфенберг все же не был настолько фанатичен, чтобы взрываться вместе с фюрером. Поэтому, сделав вид, что он что-то забыл, полковник спешно покинул помещение и вышел на улицу. Докладу о низких боевых качествах союзных войск продолжающих стоять напротив Киево-Черкасского плацдарма советов на правом берегу Днепра состояться было не суждено в любом случае.

Выйдя из дома, Штауфенберг быстрой походкой отправился к выходу с территории режимного объекта. Там на стоянке его ждал автомобиль с водителем.

— Заводи, — бросил полковник, открывая дверь и усаживаясь на переднее сиденье.

— Все в порядке? — Сидящий сзади генерал войск связи Фельгибель, который и подготовил для Штауфенберга взрывчатку явно нервничал.

— Посмотрим, — туманно ответил заговорщик и скомандовал водителю, — поехали.

Проехать однако пост охраны без проблем не удалось. Молодому ретивому унтерштурмфюреру показалось подозрительным то, что только недавно заехавший полковник в спешке покидает ставку и он потребовал пропуск. Пропуска Штауфенберг естественно не получал, поэтому лишь сослался на срочный приказ Кейтеля. Унтерштурмфюрер принялся было звонить своему начальству, однако, учитывая то, что Кейтель в этот момент находился вместе с другими генералами на совещании, потревожить его, ради такой мелочи естественно не решились

— Эй лейтенант, — на армейский манер обозвал СС-овца высунувшийся в окно Фельгибель. — Ты что на Восточный фронт очень хочешь? Подержи нас тут еще десять минут и я обещаю тебе место в передней траншее на самом "весёлом" участке под Днепропетровском.

Вряд ли генерал связист мог действительно повлиять на никак не зависящего от него СС-овца. У того свои начальники и своя подчинённость, и более того все это прекрасно понимали. С другой стороны и нарываться у бойца не было, в общем-то, никакого желания, поэтому он прикинув все "за" и "против", поправил висящий поперёк груди автомат и махнул машине проезжать.

Маленькая победа, впрочем, не означала еще конец приключению. Кроме "внутреннего" КПП нужно было преодолеть еще и внешний, хоть, откровенно говоря, там обычно выезжающих проверяли не столь придирчиво.

Заговорщикам однако не повезло. Адская машинка сработала именно в тот момент, когда машина остановилась для проверки. Раздался мощный взрыв, над верхушками деревьев поднялся столб густого чёрного дыма. А дальше все произошло очень быстро: стоящие на этом КПП СС-овцы схватились за оружие, занимая по тревоге положенные им по расписанию места и беря одновременно под контроль подозрительный автомобиль.

Сложно сказать, у кого первого не выдержали нервы. Когда к машине подскочил здоровый штуррман, в руках которого автомат выглядел практически игрушечным, дёрнул дверцу, намереваясь достать наружу пассажиров, изнутри ему в лицо вылетело две пули, разнеся череп и мгновенно отправив на тот свет. Возможно, ничего такого боец и не предполагал, лишь выполняя инструкции, однако чего заговорщики хотели меньше всего — это попасть живыми в руки немецкой тайной полиции. В конце концов устраивая покушение на Гитлера они прекрасно понимали, на что идут, и сколь невелики у них шансы на итоговое выживание.

Короткая перестрелка и вот у изрешечённой пулями машины лежат три тела, нашпигованные свинцом. Водитель, получивший четыре пули в грудь и две в лицо, умер мгновенно. Штауфенберг, вывалившийся на асфальт и пытавшийся прикрыться автомобилем успел выпустить обойму своего люгера до конца, но никуда уже не попал. Генерал Фельгибель пытаясь выбраться из ставшим ловушкой автомобиля поймал три пули в живот и теперь медленно доходил скрючившись в позе эмбриона. Кровь чёрного цвета, толчками выходящая наружу недвусмысленно намекала на пробитую печень, а значит жить генералу оставалось минут пять-семь.

Гибель заговорщиков, не сумевших подать сигнал об успешном покушении не позволила, их находящимся к столице коллегам начать действовать вовремя, что в итоге обернулось для них не малыми проблемами.

Спустя примерно сорок минут оторвавшись от раненного Гитлера смог подойти к телефону Вернер Хаазе.

— Докладывайте, оберштурмбанфюрер, — на той стороне провода личный врач Гитлера узнал голос своего начальника по линии СС — Гиммлера — на сколько все плохо?

Видимо то, что дела фюрера не слишком хороши Гиммлеру уже доложили ранее.

— Совсем плохи, герр рейсхсфюрер, — в СС при обращению к старшему по званию особенно в неофициальной обстановке обычно опускали слово "господин" а иногда даже заменяли его на "товарищ", подчёркивая таким образом боевое братство. Однако это был совершенно очевидно не тот случай. — Травматическая ампутация правой кисти, множественные переломы правой ноги, ожоги на открытых частях тела, контузия. Про ушибы и порезы я вообще не упоминаю.

— Что было вами предпринято?

— Я вытащил осколки, во всяком случае самые крупные, остановил кровь, перевязал раны, вколол противошоковое и обезболивающие, погрузил фюрера в сон. Начал переливание крови.

— Каковы прогнозы, доктор Вернер? — Очень осторожно осведомился Гиммлер придав голосу максимальную нейтральность.

— Состояние фюрера критическое, — не стал юлить врач. — Раны очень тяжёлые, а он уже не мальчик, сами понимаете. Пока что-то конкретное сказать сложно, ближайшие пару дней станут определяющими, но…

— Но?

— Но, боюсь, что после таких ранений даже молодые уже не восстанавливаются. Фюрер же и до этого чувствовал себя не лучшим образом.

— Значит ли это, что он не сможет в дальнейшем исполнять свои обязанности, — Гимлер подобно акуле почувствовавшей кровь, не стал ходить вокруг да около. Он то, в отличии от любого другого человека в Германии мог быть уверенным, что его разговоры не прослушиваются и оттого чувствовать себя менее стеснённым в выборе выражений.

— Скажем так, — доктор Вернер, понимая, что сейчас решается в том числе и его судьба, постарался ответить именно то, чего ждал Гиммлер, но сделать это в максимально обтекаемой формулировке. Просто на всякий случай, — крайне маловероятно, что фюрер после такого ранения сможет вернуться к исполняемым ранее обязанностям. И совершенно точно, что полностью восстановится у него не получится. Руку он потерял, ногу мы попробуем собрать, но полностью вернуть ей функциональность вряд ли получится. Плюс тяжелейшая контузия… Впрочем, это все обсуждать будет иметь смысл только если он вообще сможет найти в себе силы и пережить кризис.

— Спасибо вам доктор, я благодарен вам за такой профессиональный ответ.

— Хайль Гитлер! — Как было принято в СС, ответил Вернер, чувствуя настолько такое завершение разговора неуместно, в свете того что недавно обсуждалось.

— Хайль, — ответил Гиммлер с той стороны и положил трубку.

Вернер, чувствуя как адреналин начинает отпускать тоже опустил трубку на рычаг и бросил взгляд на висящее на стене зеркало. Белый халат надетый перед операцией был заляпан кровью, руки слегка подрагивали от волнения а лицо смотрящего с той стороны человека представляло из себя застывшую маску. Очевидно, что такой поворот судьбы не обещал доктору ничего хорошего.

— Как и всей Германии, — пробормотал Вернер и решительно двинул наружу из переговорной. Кроме Гитлера его помощь требовалась многим другим, пострадавшим при взрыве.