Глава 18

Домой добрались где-то к десяти утра. Никто в момент нашего кратковременного отсутствия на квартиру не покушался. По-быстрому ополоснулись в душе, пооткрывали окна в квартире и после завтрака сели делить найденное.

— Жень. А что было в твоём кресле? — похоже, бабуля решила поделить кресла и на этом строить разговор.

— Потом покажу. Давай сначала деньги поделим. Где твоя сумка?

— Я её уже прибрала. Нечего там делить. Там всё наше. Вырастешь, будет нужно, попросишь, дам.

— То есть, все твои вчерашние слова, «прости меня дуру грешную за то, что не верила тебе», ничего не стоят? И моя родная бабушка просто обманщица и воровка?

— Что ты такое несешь?! — взбеленилась старушка. — Я! Это всё! ради тебя делаю! Всё в дом! Всё для тебя! А ты, неблагодарная скотина, ещё что-то требовать с меня решил?!

— Совсем охренела, старая? Что ты в дом-то несешь? То, что я нашёл? Ты мне полгода не верила и ехать не хотела! А теперь оказывается это полностью твоя заслуга?! Оглянись вокруг, вот на кухне, кафельная плитка, холодильник, стиральная машинка, мебель и даже светильник, всё на мои деньги куплено! Ты ни копейки не потратила! Все телевизоры в доме за мои деньги взяты и даже твоя швейная машинка куплена за чешские кроны, которые я достал! А ты только хернёй страдала. Двери и решётки устанавливала и переплачивала за них в два-три раза больше чем они стоят! — высказал я ей всё, что у меня накопилось.

Бабуля, во время моей речи, то открывала рот, то закрывала, видимо хотела что-то вставить, но, в конце концов, уткнула своё лицо в ладошки и заплакала.

Я же, молча ушёл в свою комнату и демонстративно занялся сборкой очередного светильника. Хотя всё валилось из рук, и хотелось бежать и извиняться перед бабушкой. Всё-таки за прошедшие годы я сильно к ней привязался и в глубине души даже любил её. Вот правильно говорят, что деньги и золото могут разрушать жизни и семьи. Но у нас с ней был договор. И эти деньги должны были мне помочь в дальнейшем.

Минут через пять в мою комнату зашла бабушка и выложила передо мной десять пачек серо-фиолетовых купюр. И как будто ничего не случилась, поинтересовалась спокойным голосом:

— Так что в твоём кресле было-то?

— Пойдём на кухню, — предложил я и первым направился туда, прихватив из тумбочки пакет, найденный мной в кресле, и попутно смахнув пачки денег в ящик стола.

Показывать и отдавать найденное в баночке от монпансье, я не собирался, а вот содержимое пакета было не жалко, тем более что половина этого содержимого уже протухла.

— Вот, — вывалил из конверта на кухонный стол облигации на десять и пятьдесят рублей государственного внутреннего выигрышного займа 1966 и 1982 годов. — Забирай всё, мне оно без надобности.

У бабульки глаза на лоб полезли при виде стольких ценных бумаг. Уж я-то думал, что после находки пятидесяти тысяч рублей её ничем не удивить. Но две сотни облигаций смогли это сделать.

— Только половина из них уже сгорела, — обломал я её радость. — Облигации шестьдесят шестого года гасились до восемьдесят восьмого. Вон на них и написано. Зато все полтинники действительны до 2004 года.

Вот только они обесценятся намного раньше. Но обламывать ей радость от еще пяти тысяч рублей, пусть и облигациями, я не стал.

— Куда же это всё девать? — наигравшись бумажками, наконец проявила благоразумие бабуля.

И подняв на меня взгляд, спросила:

— Жень, а куда ты свои деньги прятать будешь?

— Давай я сделаю тебе сейф-тайник в гараже. Будешь там хранить, — решил я временно уйти от темы про свои капиталы и, поднявшись из-за стола, выглянул в открытое окно, а то мы тут орём, а вдруг там кто слушает?

Но никого за окном не обнаружилось. Слава водоканалу, ямы закопали и детишки нашли для своих игр лучшее место. Но закопали небрежно, а поэтому и прочего движения в нашем переулке не наблюдалось. Тишь и гладь. И это хорошо, а то наши крики могли далеко разноситься и привлекать внимание.

— А это как? — удивилась бабуля.

— Закажу сварить ящик железный и вмурую в пол гаражного подвала. Пару простых замков поставлю и магнитную защелку.

— Сделай, конечно. Но я про другое. Если их нельзя в сберкассу отнести, может мне тогда золота в ювелирных магазинах приобрести?

— Приобрети. Только не переусердствуй. А то приметят, что какая-то бабулька золото скупает и тогда точно нас ограбят. Раз в полгода, по одному предмету бери в ювелирках и комиссионках. И это, не храни деньги в полтинниках и стольниках.

— Почему?

— Юрий Викторович говорил, что в следующем году возможна реформа, и эти деньги отменят, — решил я сгустить краски.

— Как это — отменят? — удивилась бабушка. — Надо всем рассказать об этом.

— Да погоди ты, как только точно мне сообщат, тогда я тебе скажу, и ты предупредишь своих друзей и подружек.

Зря я её предупредил так рано. Точно проболтается. Как бы последствий не было.

— Женька. Ты не уходи от ответа. Куда свои гроши собираешься тратить! Или тоже закопаешь?

— Я? Я планирую дом купить, — огорошил её.

— Кккакой ддом? — бабуля даже начала заикаться. — Хочешь меня тут одну бросить? Да, я! Да, ты! Да…

— Ты! Ты сама купишь дом для меня! — перебил я её. — Вот не дослушиваешь, а потом придумываешь всякое на свою голову.

— А что я должна думать? Тебе что, не нравиться наша квартира?

— Очень нравиться. Я тебя очень прошу. Помолчи и послушай.

— Слушаю, — бабуля скептически вздохнула. — Ну ладно, давай бухти мне, как космические корабли бороздят Большой театр, — дословно процитировала она слова Феди из «Операция „Ы“ и другие приключения Шурика».

— Во-первых, я хочу вложить во что-то часть своих денег…

— А почему тогда не в кооперативную квартиру? — перебила меня бабуля.

— А потому, что есть и во-вторых, и в-третьих, и так далее. Ты постоянно хочешь то огород, то дачу. А я прекрасно помню, как ты в больницу с первого своего огорода попала. А собственный дом, это еще и участок земли, где ты можешь ковыряться и знать, что я тебя обязательно найду чтобы не случилось.

— Это ты хорошо придумал, — мелко закивала бабушка.

— В-третьих, не дай Бог, с тобой что-то случится и я останусь один, — я выставил вперёд ладони, призывая её к молчанию. — Ты думаешь, твой совет ветеранов от которого ты и получала эту квартиру, оставит её мне? Да сразу найдется ушлая старушка наподобие тебя, которая организует мне комнату в коммуналке, а себе нашу квартиру.

Бабуля пару минут сидела молча, переваривая информацию, а потом всё-таки изрекла:

— Вполне может и такое статься. Хочешь соломки подложить, внучек?

— Именно, ба. Да и дом там хороший.

— Это где же? Ты уже и дом присмотрел?

— Рядом с нами, через дорогу, угловой дом на пересечении нашего переулка и улицы Крымской.

Бабушка даже метнулась к окну, но за густыми кронами каштанов ничего не увидела.

— Погоди. Это тот несуразный панельный уродец что-ли? — смогла она всё же сообразить и сориентироваться.

— Да. Он. Хозяева переезжают на черноморское побережье и продают его, — поделился я с ней частью разведанной информацией.

Домик там был не простой. Его хозяин, директор завода ЖБИ[94], построил его явно из оставшихся невостребованными панелей домов серии 1-504[95] при переходе на другую серию. И получилась вполне, на мой взгляд, симпатичная одноэтажная панелька на шесть комнат с двумя санузлами.

— И сколько они хотят за дом?

— Десять тысяч всего, — и видя её недоумение, объяснил. — Пять по договору купли-продажи и пять просто на руки.

— Во, жулики, — восхитилась бабушка.

— Вот поэтому ты и будешь заниматься покупкой. Ты торговаться любишь, — я сходил в свою комнату и принёс четыре пачки четвертаков которые и положил перед ней. — Сможешь сбить цену — разница твоя. Только не тяни резину. Мне тот дом понравился, да и рядом с нами, что удобно.

— Сделаю в лучшем виде, — просияла старушка, прибирая пачки денег назад в свои руки.

Прям круговорот денег в одной отдельно взятой квартире.

Еще в поезде, ночью, в туалете, я проверил содержимое подозрительно нетяжёлой большой жестяной баночки из-под монпансье. Я был готов увидеть всё, что угодно. От гвоздей до золотых монет. Но увидев, что скрывала банка и толстый слой серой ваты, выпал в осадок. Так бы и стоял офигевшим соляным столбом, если бы на очередном стыке вагон поезда не дернулся и находка не попыталась отправиться в полёт по туалету. Еле поймал.

Знак ордена Святой Великомученицы Екатерины[96] первой степени — судя по размеру. Сам большой крест и подвеска, на которой он крепился. И блеск бриллиантов. Часть из них, правда, отсутствовала. Штук пять или шесть — в неярком свете туалетного плафона я мог и ошибиться. А по приезду коробку еще не открывал.

Я его помню из интернета 2021 года, да и вживую видел в Эрмитаже. Тогда этот знак ордена оценивался в сумму от двадцати до пятидесяти миллионов рублей. И найденный мной, первой степени с бриллиантами, и маленький, второй степени с неограненными алмазами.

Как и когда он попал в руки советского инженера стоило только догадываться и строить предположения. А вот что мне с ним делать прикажете? Сейчас, в этом времени и в этой стране его реализовать нереально, а засветка этого ордена на людях может принести много проблем мне. Самым разумным было бы или сохранить его до лучших времён, или извлечь камни для задуманной мной авантюры. Если она, конечно, состоится.

Пока бабуля была занята торговлей за мою будущую недвижимость, я ловил последние денёчки уходящего лета, мотаясь с друзьями на речку. А один раз мы даже рискнули съездить на Азовское море, на Павло-Очаковскую косу. Мелкое и грязноватое в том месте море нам не понравилось. Да еще, к тому же, Жмур умудрился поймать передним колесом гвоздь, и мы часа три проторчали на пыльной и жаркой обочине дороги, клея камеру. Из плюсов этой поездки была только куча кукурузных початков, которые мы наломали в поле.

С нового учебного года, нам добавили предмет астрономия. А так, всё осталось как прежде. Даже день УПК не перенесли, хотя в прошлом году и грозились это сделать. А еще до нас довели информацию о требованиях к золотым и серебряным медалистам. И если Сидорова спокойно тянула на золотую медаль, то я на серебро и не рассчитывал. Ибо на нашу школу, ГорОНо выделил по одной золотой и серебряной медали. На собеседовании у директора школы, я от своей предполагаемой медали отказался в пользу сына директора кирпичного завода. Но с условием гарантированного получения золотой медали Сидоровой по итогам экзаменов.

На итоговом награждении во дворце пионеров мне с Олей ничего не перепало. А вот детишки получили грамоты и ценные призы каждому в виде трехтомников Аркадия Гайдара. Нам оставалось только порадоваться за них. Зимнюю поездку им тоже пообещали. На какую-то лыжную базу «Рамонь» в Воронежской области. Но состоится поездка или нет — пока неизвестно. С календарного нового года во дворце меняется руководство. Старая директриса уходит, а на её место, как она и обещала, должен стать Партянов Владимир Владимирович, наш бывший тренер. Но нас это не касается, мы, как и прежде, будем вести тренировки в зачёт УПК.

Про гибель Джохара Дудаева написали в номере газеты «Аргументы и Факты», которую выписывала бабуля. Довольно короткое сообщение о трагической гибели в московском метрополитене героя афганской войны. Блин, вот так бабочку я растоптал!

Проводя свои утренние пробежки и комплекс упражнений, поймал себя на мысли, что мне не хватает музыки. И если раньше всё ограничивалось невозможностью светить доходы, особенно перед бабулей, то сейчас, с находкой клада, эта проблема исчезла.

Обошёл почти все комиссионные магазины, но устраивающий меня вариант так и не подобрал. Пришлось обращаться за помощью к знакомцу Юрия Викторовича. Который и свёл меня с одним чиновником Азовского морского пароходства. У которого я и приобрёл, дорогущий, за триста пятьдесят рублей, японский аудио-плеер «JVC Victor CX–V9».

В обычном по размерам корпусе плеера, скрывался не только аудио-кассетник, но и радиоприёмник AM, FM-диапазонов, встроенный микрофон и даже черно-белый жидкокристаллический телевизор. И всё это работало как от сетевого адаптера, так и от пальчиковых аккумуляторов шедших в комплекте с зарядной станцией. Ну и наушники.

И еще на пятьсот рублей приобрёл десять японских же аудио-плееров «Unisef». По пятьдесят рублей за штучку. На подарки друзьям. Один сразу презентовал Ольке в честь нового учебного года.

В комиссионных магазинах мне попадалась эта модель, но её функционал меня не устроил, плюс я помнил из прошлой жизни, что эти плееры долго не жили. В СССР они поступали вообще-то бесплатно, для жертв Чернобыльской аварии и Спитакского землетрясения. Но большая часть этих плееров оказывались в комиссионках и на рынках. Доходило ли что из этой гуманитарной помощи до тех, кому они предназначались, мне неизвестно.

Долго составлял трек-лист песен от различных западных и советских групп, а потом еще дольше ждал исполнения своего заказа в студии звукозаписи. В основном, в списке были композиции групп Joy, Bad Boys Blue, C. C. Catch и прочее ритмичное диско. Заодно, там же, в студии звукозаписи прикупил парочку сборных пластиковых, вращающихся боксов для кассет.

В конце сентября я, наконец, стал хозяином домовладения. Бабуля договорилась о продаже довольно быстро, еще в конце августа. Но само переоформление собственника частного дома по новым правилам, которые спустили сверху в 1986 году, заняло почти месяц. И это с подмазыванием и привлечением связей.

Дольше всего оформлялся нотариальный договор через горисполком. Первой проблемой было то, что я несовершеннолетний. Оформить на меня дом можно, но с некоторыми оговорками. Вторая проблема — по существующим на данное время правилам, жилая площадь продаваемого дома должна быть не больше шестидесяти квадратных метров. А в приобретаемом мной она была сто один метр. Пришлось платить чиновникам за перевод части помещений дома из жилых в подсобные. Мрак.

Самое обидное, что подобная площадь домов на продажу неодинакова в СССР. Самая большая жилая площадь дома для продажи и соответственно покупки была в Грузинской ССР. Целых девяносто шесть квадратных метров. А в Армянской ССР вообще отсутствовали такие понятия — как жилая и подсобная площадь дома.

Быстрее всего прошла смена прописки в моём паспорте. Ну так — связи. Хорошо иметь соседа, начальника паспортного стола. Одно плохо, рядом с ГУВД началась стройка отдельного «милицейского» жилого дома повышенной комфортности. И через годик почти все мои соседи-милиционеры могут от нас съехать.

Бывшие хозяева вывезли контейнером всю мебель. Они даже умудрились снять газовые отопительный и водонагревательные котлы. Нам досталась только шестикомнатная коробка с неплохим ремонтом и сантехникой. Ну, и то хлеб. Ввиду приближающихся холодов, пришлось срочно искать газовый котёл под площадь дома. Даже привлекли к этому процессу наших соседей, работников горгаза.

Сколько себе на карман положила бабуля из тех десяти тысяч, выделенных мною ей на покупку, я не знаю, но выглядела она не очень довольной. Явно меньше, чем она рассчитывала.

А в конце всей этой жилищной эпопеи, в вечернем выпуске новостей «немецкой волны», сообщили о покушении на Бориса Ельцина путём сбрасывания его с моста. И в голове сразу всплыл кусок стихов про это падение. Вот всякую фигню помню, а что-то действительно нужное — нет.

Вот мост через тихую местную реку,

С которого сбросить нельзя человека,

Поскольку по данным замера — река

Под этим мостом чрезвычайно мелка.

А вот и Борис, что с моста сброшен в реку,

С которого сбросить нельзя человека,

Поскольку по данным замера — река

Под этим мостом чрезвычайно мелка.

Даже записал, что вспомнил. Надо будет потом найти выпуск газеты «Свободное слово» за январь 1990 года и сравнить с оригиналом. Если не забуду.

В одно дождливое утро последних дней октября, когда я бегал, нарезая круги вокруг здания школы, дождь вдруг сменился снегом. И на землю повалили крупные хлопья замерзшей воды. Я даже остановился от такого чуда и вытянув руки вперёд, ловил ладонями снежинки. В плеере сменился трек и после «Тихих Игр» Nautilus Pompilius, зазвучала песня Ромы Жукова — «Первый снег»…

Под утро, когда в темноту октября улетают сны

Когда фонари бесполезно горят, больше не нужны

И в долгой ночи, заменяя закат, кому только тратят свой свет

Снег, вдруг приходит первый снег

Первый снег, в моем городе вновь первый снег

Первый снег, так нежданно и будто во сне

Вот и все, снег сильнее дождя, вот и все

И снежинки летят в руки мне, в руки мне

А снег так старался красиво упасть в предрассветный час

Совсем не подумав, на землю ложась, кому нужен он сейчас

И редкий прохожий, укрывшись зонтом, проходит, прокляв мокрый снег

Снег, видно нужен ты лишь мне…

Загрузка...