Глава 4

Май месяц выдался суетливым и полным разнообразных мероприятий и событий. На первомай установилась прям летняя жара. Мы в своих плотных школьных костюмах чуть не сварились на первомайской демонстрации. Девчонкам в их юбках было куда терпимее. Но прошли, выдержали. Сдали на школьный грузовик свои плакаты и флаги и поскакали в городской парк тратить выданные билеты на аттракционы. В этом году я уже не отрывался от коллектива и веселился со всеми.

А второго мая, поздно вечером, вся страна смотрела матч кубка обладателей кубков. Финал: «Динамо» Киев — «Атлетико» Мадрид. При каждом забитом испанцам голе от радостных воплей болельщиков, казалось, вздрагивал весь дом, весь город и вся страна.

На следующий день учителя даже и не пытались проверять домашку или вызывать к доске. Потому что в головах у мальчишек был только один футбол и радость за победу Советской команды. А футбол у мальчишек стал самой популярной игрой этого месяца.

Девятое мая выпало на пятницу и поэтому к «Мемориалу» пошли только ученики старших классов. Мы же учились, выходной нам перенесли на субботу. Только на большой перемене учителя провели небольшую линейку памяти с минутой молчания.

Вернувшись домой, застал хаос подготовки к празднованию Великого праздника и заодно бабулиной днюхи. И не просто днюхи, а юбилея. Ей сегодня исполнялось шестьдесят пять лет. Так что праздновать собирались с размахом. Мой приход заметили, меня покормили и тут же запрягли в работу. То в магазин сбегать, то мусор и очистки выбросить.

И только перед приходом основной массы гостей я сумел урвать момент и преподнести бабушке свой подарок. Большой цветной фотопортрет бабушки и дедушки в красивой раме. Фотографировались они вдвоём в 1943 или, в 44 году где-то в Крыму. Из их совместных фотографий, эта была единственной уцелевшей.

Как-то в одно из посещений нашего дворцового фотографа, он посетовал, что я отрываю его от срочного заказа. Слово за слово и выяснилось, что Юрий Викторович восстанавливает, увеличивает и делает колоризацию[20] старых фотографий. Уж не знаю как он это делал, но я без компьютера такого точно не смогу. Прям магия какая-то.

Ну и заказал ему портрет. Аккуратно спёр из бабушкиного фотоальбома эту драгоценную фотокарточку и притащил к фотографу. Слава труду, бабуля в эти дни не смотрела свой альбом, а то бы мне пришлось кисло.

К слову сказать, фотограф за создание портрета с меня платы не взял. Только пришлось раскошелиться на дорогую деревянную фоторамку из красного дерева. Но оно того стоило.

— Ой, — только и сказала бабуля, сняв мешковину с фотопортрета. — Как живой.

И она, прижав портрет к груди, добрела до дивана и, рухнув на него, разрыдалась. Я стоял и не знал, что делать. Может лучше было ей подарить какую-нибудь детскую поделку? Скалку там или разделочную доску. Расстроил её в такой день.

Поплакала, отдала подружкам портрет и, подойдя ко мне, обняла со словами:

— Спасибо, Женя, спасибо, внучек. Уважил.

Портрет поставили на отдельный столик и рядом с ним пристроили стопку водки, накрытую кусочком хлеба. Так портрет и простоял весь оставшийся праздничный день. А на следующее утро я, при посильной помощи похмельной бабули, повесил его на стену.

На мой день рождения собралась уже устоявшиеся компания. На этот раз у нас были и танцы. Подергались, попрыгали под весёлую музыку. А потом я поставил «Ты хочешь?» группы «Современный Разговор»[21] и пригласил на танец Сидорову, протянув ей руку. И внезапно испугался пришедшей мне в голову мысли: а умеет ли она танцевать?! Да нет, должна уметь. Олька странно на меня посмотрела, музыка композиции вполне была быстрой для этого времени, покраснела, но мою руку приняла и вышла танцевать со мной, развеяв все мои опасения.

Обхватив её за талию, я притянул её к себе вплотную, девочка от неожиданности пискнула, сердито на меня зыркнула, покраснела еще больше, но ничего не сказала и спрятала свою голову где-то у меня на правом плече. Стараясь задавать не слишком быстрый темп, я начал потихоньку с ней танцевать. Иногда бросая взгляды на ошеломленных одноклассников. Где-то на середине песни, набравшийся смелости Жмур пригласил Петрухину, и они тоже затоптались в танце. На вполне приличной пионерской дистанции. Смелости или наглости у них явно было еще маловато.

Олька сосредоточено и напряженно пыхтела мне в ухо, прямо как маленький ежик. Но ни одного слова во время танца так и не произнесла. Но взгляд у неё был красноречивый после окончания танцев. Ничего, это ей месть. На прошлой днюхе поцеловала в щёчку, а на этой продинамила. Хитрюга.

Бабуля на мое тринадцатилетие подарила мне калькулятор МК-71. Шикарная вещь. В той жизни у меня был точно такой же. С громадной панелью солнечных батарей. Причем, мощность этих батарей при яркой солнечной погоде была столь избыточна, что внутри корпуса были установлены скрытые светодиоды, на которые и сбрасывалась лишняя электроэнергия.

А 17 мая, мы всем классом ходили в кинотеатр «Октябрь» на фильм «Письма мертвого человека».[22] Моя политинформация с плакатами, авария на Чернобыльской АЭС, всё это наложилось на эффект от просмотра этого мрачного и тяжёлого фильма. Зрители из зала выходили молчаливыми. Мои одноклассники не были исключением. Молча добрели до парка, где и попадали на лавочки недалеко от фонтана.

— А куда они пошли? — первой не выдержала напряженного молчания Ленка Глыба. — Ну, дети с профессором в конце фильма, — уточнила она, хотя мы все её прекрасно поняли.

— Наверное в поисках другого убежища, — высказал я своё предположение.

И тут народ как прорвало. Все стали высказывать свои идеи по концовке фильма. Сам фильм, никто обсуждать не рвался. Слишком мрачный, тяжёлый и наполненный безнадёгой. Ну и самый главный вопрос — как такое возможно.

Тут я не удержался и рассказал одноклассникам про эффект «ядерной зимы»[23] в случае глобальной ядерной катастрофы. Добавил немного примеров из читанного перед попаданством Сергея Тармашева,[24] циклов «Древний» и «Каждому своё». Видимо, перестарался. Народ еще больше испугался, и по домам мы опять шли испуганной и молчаливой кучкой. Никто даже и не заметил как Сидорова вцепилась в мою руку. И отпустила её только недалеко от нашего дома.

Все эти мероприятия не мешали активно готовиться к городскому туристическому слёту. На который мы, команда Азовского дворца пионеров, и выехали в понедельник, 19 мая. В самый разгар празднования «Дня пионерии». Что, оказывается, уберегло нас с Сидоровой от пионерско-комсомольского собрания в родной школе. Как потом нам рассказали наши одноклассники, их почти два часа грузили какой-то скучной мутью по итогам XXVII съезда КПСС, который проходил в феврале — марте этого года.

Турслёт прошёл ожидаемо легко и весело. Наша команда подросла, как физически так и репутационно. Почти все городские команды вовсю пользовались нашими наработками в туристической технике. А голос Владимира Владимировича обрёл значимый вес в кругу физкультурников и туристов. Да и постоянно шлифуемые нами навыки приносили видимые результаты. Мы без особых проблем заняли первое место и теперь мечтали об областном слёте. Дворцовый автобус развез нас по домам, а в наш опустевший лагерь, заехали преподаватели и тренеры на учительский турслёт.

На этой же неделе стало известно о закрытии городской прачечной в связи с ремонтом котельной при переходе на газ. Нашу школьную и квартальную котельные тоже стали переводить на газ. Раньше они работали на угле, но, видимо, кто-то в Горисполкоме посчитал это издевательством, потому что в районе добывается куча газа, а город продолжает топить углём.

В нашем квартале была и другая причина. Наконец закончили строительство двух девятиэтажных башен и готовили их к заселению. А угольные печи котельной просто не справились бы с возросшей нагрузкой.

Поэтому, когда стало известно о закрытии прачечной, стиральные машины просто смели с полок магазинов. В том числе и дорогие модели типа «Вятки». И вот в установке этих машин мне и пришлось поучаствовать. Естественно не бесплатно.

Нет, многие пытались их и сами устанавливать. В Союзе мужики всегда были рукастыми. Но одно дело доволочь купленную машинку до дому и, установив её на указанное женой место, пойти смотреть футбол, время от времени только участвуя в сливе воды. А другое дело, непонятная автоматическая машинка.

Кто-то тормозил на пункте удаления транспортировочных винтов и установки заглушек. В инструкции некоторых серий был только текст без рисунков, и народ конкретно тупил, что это такое и с чем его едят. Плюс, путаница с подключением к горячему и холодному водоснабжению. Ну и странности со сливом воды и регулировкой ножек.

Многим проще было пригласить для консультаций меня и поделиться рублём за подсказки или трёшкой — пятеркой за помощь в подключении. И где и у кого только узнавали про меня и мой адрес?

Платили за консультации и помощь даже милицейские начальники, живущие в трешках нашего подъезда. Ибо их жёны первыми и узнали про эту чудо-машину, когда приходили на нашу кухню наблюдать её работу. Никогда не забуду, как начальник паспортного стола, майор Маханько, прям как откровения свыше впитывал мои подсказки, ползая по полу вокруг стиралки с бобкой[25] в руках.

Учебный год для меня закончился на отлично по всем предметам и на хорошо по поведению. Но за турслётом и стирально-машинным бумом я пропустил парочку знаковых событий в жизни страны. Разрешение и показ в телевизионном эфире игры «Клуба весёлых и находчивых». И постановление Совета Министров СССР «О мерах по усилению борьбы с нетрудовыми доходами».

И если КВН я посмотрел потом в повторе, то с постановлением столкнулся вживую уже после областного турслёта, посещая рынок в поисках нужных мне деталей.

Областной слёт в этом году проходил в Багаевском лесхозе, недалеко от станицы Багаевской. После городской победы наша команда явно зазналась. А может как раз начал свое шествие переходный период в взрослении ребят и девчат. Но все мои усилия, начиная от простого ора и заканчивая чуть ли не групповой медитацией, ни к чему не привели. На дистанциях все откровенно лажали и тупили. И в итоге, мы смогли занять только шестое место в общем зачёте. Все первые места достались ростовчанам.

По возвращению в Азов провели разбор полётов и приняли решение начать тренировки по классу самонаведения. Пока что в этом классе выступало только три команды, а значит и у нас появиться шанс показать себя. Тем более, что Владимир Владимирович с сентября начинает набор и тренировку младшей команды, и нынешнюю группу мне придется тянуть самому.

Вот как раз после областного турслёта я и узнал про то злополучное постановление: на меня как из рога изобилия посыпались заказы по починке электрики, причем с разных концов города. По первой, я связал это с попутной рекламой от установки стиралок, но, как выяснилось позже, это было не так.

Купленную в Ленинграде финскую электрику, я отложил до полного ремонта нашей квартиры. А то, что у меня было в запасе: электрическая фурнитура, нагревательные спирали и электрозвонки — быстро закончились. И я в поисках — подешевле, отправился на рынок.

Каково же было мое удивление, когда я не нашёл ни одного барахольщика. Рынок вообще выглядел подозрительно полупустым. Пришлось идти домой к моему «торговому агенту» — дяде Боре. И только он меня просветил о творящемся ужасе. Ну и я кое-что вспомнил из прошлой жизни об этом постановлении.

Началась борьба с нетрудовыми доходами, как и принято у нас в стране, с низов, с простого народа. Разогнали на рынках всех барахольщиков и перекупов. Торговлю теперь, на колхозном рынке, мог осуществлять только хозяин и производитель товара. Естественно вся продукция, попадавшая на ранок от «несунов», теперь становилась по-настоящему незаконной.

То же самое касалось браконьеров и охотников. Рыба, икра и дичь просто исчезли с рынков. Остались только автоцистерны с живой рыбой из рыбколхозов, в основном с гибридом и сазаном.[26] Но даже за такой рыбой выстраивались очереди ещё затемно и задолго до приезда машин. Пострадали и граждане, занимавшиеся тепличным хозяйством. По всей стране шла кампания по уничтожению теплиц на дачах и в частных домовладениях. Я тут и вспомнил, как у моей мамы, в городе Луга, именно этим летом дружинники сломали теплицу на даче.

В связи с тем, что местная милиция могла сквозь пальцы смотреть на торговлю и нетрудовую деятельность граждан, формировались для проверок командировочные отряды из других городов и районов, а наших отправляли к ним. И проверки всегда проходили вполне серьёзно. Командированные не боялись мести в будущем от проверяемых.

Коснулось это и частных услуг электриков, сантехников и прочих, как говорилось в моё время — «мастеров на час». Отсюда и увеличившийся поток клиентов, а значит и увеличившийся расход ремонтной фурнитуры. Хорошо, что дядя Боря подкинул домашние адреса некоторых залегших на дно барахольшиков. Что позволило пополнить запасы, причем с существенной скидкой.

На опустевших рынках продукты подорожали, а потом началось их исчезновение с полок магазинов. Неожиданно пропал из продажи сахар. Причем, как рафинад, так и песок. Бабушка была в шоке. У неё, как и у всех бабушек тех времён, был небольшой запас этого стратегического продукта. Но именно что небольшой. Поэтому мне и поручили в случае чего, брать сахара сколько унесу или сколько будут в руки давать.

Я не стал морочиться с беготнёй по магазинам, а обратился к своему знакомому фотографу-бонисту-спекулянту из дворца пионеров. И Юрий Викторович не подвёл. Правда предложил не сахар-песок, а сахар-рафинад.

— Тебе какая разница? А сахар хороший. Железнодорожный.

— Это как? — ступил я.

— Ну, в упаковке по два пятиграммовых кусочка. Как в поезде к чаю подают.

— И почем? — я как-то скептически отнесся к этому предложению, но бегать и искать не хотелось.

— Три рубля за килограммовый блок, — и видя моё непонимание, пояснил. — Сто пакетиков по два кусочка в каждом. Могу отдать четыре двадцатикилограммовых ящика.

— Двести сорок рублей, — посчитал я. — А чеками возьмёте?

— Возьму. Сто, чеками. Откуда у тебя их столько? А говорил, что больше нет.

— Я такого не говорил. Да и вы не спрашивали. Вы что-то сами себе неправильное надумали.

— Мда? Ну, может быть. Ладно. Извини. Так сколько у тебя еще есть?

— Две сотни осталось. А зачем вам? Я думал, что вы себе уже квартиру купили.

— Да переиграли мы всё, — мужик поморщился, как бы решая, говорить или нет, но все же ответил. — Хотим в Москве кооператив взять. Сын туда переедет с семьёй, а потом, может, и мы.

— Хм. Хорошее и правильное решение. А как же закон о нетрудовых доходах? Не помешает?

— Нет. Там все уже схвачено. Да и разговоры идут, что к осени его отменят. Надеюсь.

— А на две сотни, у вас сахар есть? — вернул я разговор в старое русло.

— Без ножа режешь, — для виду посокрушался фотограф. — Найду. Тебе же с доставкой?

— Естественно, я же не упру столько.

— Где ты живешь я помню, вечером привезу. Расплатишься дома?

— Нет. Здесь. А то у бабули могут вопросы возникнуть.

— А у кого их нет насчёт тебя? — ухмыльнулся Юрий Викторович. — Я уже готов поверить версии твоего тренера про пришельца с Тау-Кита.

Я промолчал и лишь смущенно улыбнулся, и развёл руками. Пусть понимает как хочет.

Сахар он привёз в аккурат в промежуток, когда бабуля куда-то умотала. Так что доставка обошлась без эксцессов. А вот когда она вернулась, штабель непонятных ящиков вызвал у неё удивление и любопытство.

— Женька! Иди сюда, — и когда я вышел из комнаты, она ткнула пальцем в ящики и поинтересовалась, — Это что за склад?

— Сахар. Как ты и просила. Давали по четыре ящика в каждую руку, вот я и взял.

— В ящиках? Сахар? Что ты меня за дурочку держишь? — взъярилась бабуся.

— Минутку, — я вернулся в комнату и, найдя монтировку-гвоздодёр, вскрыл один ящик.

Мне и самому было интересно, не на дурили ли меня? Выудил из ящика один бумажный пакет и вскрыл его. На остальные пакеты посыпались прямоугольники с едущим локомотивом на обёртке. Распаковал пакетик и, выудив рафинадину, сунул её в рот.

— Сладкая. Сахар. На, сама попробуй, — и протянул ей второй кусочек.

Бабуля, на автомате, взяла его и положила в рот. После чего мы с ней и стояли так, молча рассасывая сахар, и пялились друг на друга. Наконец, она отмерла и устроила мне форменный допрос:

— Откуда столько?

— Купил. Ты же мне сама поручила покупать сахар сколько дадут, — ушел от правдивого ответа я.

Да я и не намерен выдавать своих торговых партнеров. У неё хватит ума похвастаться, что её внук купил у фотографа из дворца пионеров кучу сахара. И всё. Конец котёнку.

— И почем он? — задала она главный вопрос.

— Рупь за килограмм, — снизил я цену до адекватного размера.

— Дорого, — припечатала она.

— С какого перепуга дорого? — возмутился я. — Сахар-песок девяносто копеек за кило стоит, а рафинад всегда дороже стоил! Мне его вернуть?

— Нет, нет. Не надо возвращать. Ты меня не так понял, — заюлила струхнувшая бабуля, видимо, прекрасно меня зная, поверила, что я могу вернуть такую кучу дефицита. — Вот только как его хранить? Сколько его здесь?

— Сто шестьдесят килограмм. В твоей кладовке положим.

— А почему не в коридоре?

— В коридорной кладовке стиральный порошок. Ты что, уже забыла? Потом будем есть сахар со вкусом порошка?

— Опять ты прав. Ну, ладно, — сделала она мне одолжение. — Раз сам купил столько, вот сам и таскай в зал. А я пока кладовку разберу.

Загрузка...