Рыжий 2

Эпилог

Блины у моего альтер-эго получились не очень. Странно, я всегда делал блины хорошо, что в прошлом теле, что в этом. Да вчерашние мои чизкейки, были на порядок лучше. А может у него просто нет опыта готовки на дровяной плите? А какая разница? Да и помню я, что готовил на подобных плитах, когда был в том теле. Так что и он должен уметь.

То, что планировалось как посещение загородного дома с ночёвкой, растянулась у нас почти на неделю. Мы просто банально не могли спуститься в долину Рейна. Сначала дождь с морозом превратили все дороги в каток, а затем трое суток непрерывного снегопада завалили округу громадными сугробами. Экстренные службы первым делом расчищали населенные пункты вдоль Рейна, потом их срочно кинули на расчистку дороги к туннелю Гнальп-Штег, чтобы разблокировать туристов, застрявших на местном курорте Мальбун. И только сегодня очередь дойдёт и до нас. Вернее, не индивидуально до нас, а попутно, когда будут расчищать дорогу к коммунам Фромахус и Ротенбоден.

Всё бы ничего, и электричество у нас было, так как кабель подземный и интернет по той же причине присутствовал. Дров в поленнице Беата, опекун Алекса, предусмотрительно завезла много, на пару месяцев точно хватит, но вот с едой был напряг. Всяких консервов и супов быстрого приготовления хватило нам на четыре дня.

В итоге, пришлось мне выбираться наружу и, проваливаясь в снег иногда по пояс, идти к соседнему шале. Благо до него было метров триста. В избушке никого не оказалось, но она и не была закрыта, так что рискнул зайти и поискать припасов. Нашёл только муку, оливковое масло и небольшой бутылёк с кленовым сиропом. Ну, хоть что-то. Оставил в шкафчике взамен продуктов пятьдесят франков в качестве компенсации.

Вот мы и питались блинами и их разновидностями ещё пару дней.

Наши женщины, Оля и Беата, опекунша Алекса, названивали нам ежедневно, если бы не плотная, двухслойная облачность, то точно отправили бы за нами вертолёт. Но сегодня, мы, наконец, должны уже выбраться из этой, поднадоевшей, изоляции. От нечего делать, я рассказал о своей жизни моему альтер-эго, довольно подробно. Наверное, излишне подробно. Кое-какие моменты можно было бы и опустить в повествовании. Но, как говорится, что сделано, то сделано.

— Ну, и сколько ты заработал? — Алекс, притащив еще стопку блинов, плюхнулся за стол напротив меня.

— Ты о чём?

— О биткоине.

— А оно тебе надо? Меньше знаешь — лучше спишь.

— Не-не-не. Так нечестно! Ну хоть миллиард поднял? — ехидно поинтересовался он.

— Ммммм, — промычал я, раздумывая, что ему ответить. Да пофиг, скажу полуправду. — Скажем так, только одними налогами, начиная с 2017 года и по прошлый месяц, я заплатил больше двух миллиардов франков.

— Ах@еть, — ошарашенно матюгнулся на великом и могучем Алекс. — Ой. Прости! Оно само вырвалось. Это, если налогами половину отдал…

— Нет, — перебил я его. — Не половину. В Швейцарии заметно ниже налоги.

— А. Ну, тогда вообще, ого-го! Стоп, ты сказал про прошлый месяц. Это значит ты майнишь и сейчас.

— Когда я стал выводить через «Райффайзенбанк» довольно крупные суммы, он устроил проверку легальности моих доходов. Мне скрывать было нечего, и я предоставил полную информацию по источнику своих доходов. Внезапно, руководство банка заинтересовалось возможностью получать прибыль через крипту. И банк сделал мне предложение, от которого я даже и не подумал отказываться.

Я отвлекся и, намазав сиропом очередной блин, свернул его конвертиком. Затем поднялся и, сходив к печке за чайником, подлил себе в кружку кипятка. И только после этого взглянул на Алекса, который, наверное, готов был лопнуть от нетерпения. Вот смотришь на него и видишь мальчишку, хотя умом понимаешь, что ему за полтинник, но ведёт он себя как настоящий ребёнок. Так не прикинешься, видимо возраст тела тянет вниз и поведение его хозяина. Завистливо вдохнул и продолжил рассказ.

— Банк взял в аренду у департамента обороны на девяносто девять лет бункер на перевале Сен-Готард.

— Тот самый? Знаменитый? С орудийной башней?

— Нет, — рассмеялся я. — Не доезжая до старого брусчатого серпантина, есть портал с большим противолавинным козырьком. Рядом гидроэлектростанция на реке Фосс. Вот его и арендовали. Он довольно скромный по размерам, его строили как продовольственный склад, но так и не использовали по назначению.

— Ааа. Что-то такое припоминаю. Вроде, мимо когда ездили, что-то подобно было.

— Вот в нём и оборудовали майнинг-фабрику. Вложил довольно много, но уже всё назад отбил и неплохо заработал. Мы в Швейцарии первыми были. Уже на нашем опыте «Юнион Банк» совместно с «Швейцарским кредитом» создали знаменитую суперфабрику по майнингу рядом с каскадом гидростанций Клезон-Диксенс. «Райффайзенбанк» мне, кстати, пробил полное гражданство Конфедерации.

— И как оно? Быть гражданином Швейцарии? Есть плюсы?

— Скорее минусы.

— Чего так?

— Мне пришлось пройти почти годовую службу в Швейцарской армии.

— Зачем?

— Из-за моей жадности. Иначе мне бы пришлось платить «Налог освобождения», он хоть и небольшой, но с моими доходами и четыре процента это много.

— И как служба?

— Да нормально. Утром приехал на базу пехотного батальона, вечером уехал. Зато теперь я капрал. И заодно чемпион 12-й горнопехотной бригады по борьбе «Швинген».

— Круто, — согласился он со мной.

Какое-то время мы молча уничтожали блины, но Алексу явно не терпелось ещё позадавать вопросы.

— Скажи. А вот…

— Слушай, Алекс, давай остановимся? У тебя впереди еще целая жизнь. Если я тебе расскажу всё-всё сейчас, то что мне рассказывать потом?

— Нет, я не про это, — смутился мой альтер-эго. — Я про сюрприз, подарок, который ты обещал.

— Точно! — хлопнул я себя по лбу. — Забыл. Минутку, — покопался в своей сумке и, вытащив, поставил на стол шкатулку. Затем тщательно вытер жирные руки и, открыв, извлёк из неё книжку в потрескавшейся кожаной обложке с металлическими уголками и положил перед Алексом. — Вот. Ты чего? — парень почему-то испуганно отшатнулся от стола.

— Да как-то неожиданно. На дневник Тома Риддла похоже.

— Так это он и есть, — я перевернул книжку и указал на полустёршиеся слова «Tom Marvolo Riddle».

— Что? Ты хочешь сказать, что мы попали в мир, где есть магия?

— Ха-ха-ха-ха, — расхохотался я и настроение само по себе поползло вверх. Надо было ему показать этот дневник раньше. — Ха-кха-ой, — подавился я смехом и закашлялся. — Открой, прочти, — просипел я, когда откашлялся.

— Не, не хочу, — Алекс смотрел на меня сердито и недовольно. — Посмеяться надо мной решил?

— Ну и ладно, тогда я сам, — притянув к себе дневник, раскрыл его и, осторожно перелистывая хрупкие листики страниц, нашёл что прочитать ему. — Вот, послушай:

«Зайчику опять приспичило поменять посадочное место, и он с колен кузины полез через мои ноги на колени кузена, естественно всех перебудив.

— Свинский кот! — не удержался от ругательства Гюнтер. — Алекс, почему он не остановился на тебе?

— У меня в ногах Креветка лежит. Наверное, поэтому, — предположил я.

Пёс, услышав свое имя — коротко гавкнул.

— Дети, пить хотите? — повернулась к нам тётя Хана.

Мы дружно отказались. Пить и есть никто не хотел, и даже в туалет. За окном была непроглядная ночь, и только впереди сильно сверкала приближающаяся гроза.

И приспичило же дяде Тиму поехать ночью. Они с тётей даже поругались из-за этого. Она настаивала, что днем безопасней, а тот про загруженность дорог что-то нёс. Короче, если он что-то себе в голову вбил, то это уже не изменишь.

Тем более спать в почти пустом доме было как-то неуютно. Последний трейлер с мебелью и вещами, уехал вчера после обеда. И старый добрый „Лесной Шмель“ стал гулким и мрачным. Поэтому спор долго не продлился, все дружно загрузились в старый семейный пикап „Volkswagen Transporter“ и отправились к новому месту.

Тёте и дяде хорошо, у них впереди просторно. А нас сзади аж пять душ — кот, пёс и я со своими кузеном и кузиной. Если честно, то мне они не родные. Дядя Тим — сводный брат моего отца. Предков своих я почти не помню, они погибли когда мне было семь лет. И меня забрал к себе в семью дядя. У нас даже фамилии разные. У них Халлер, а у меня Брукер.

Если честно — уезжать на новое место не хотелось. Я, за почти шесть лет, сильно привязался к этой ферме и окружающей местности. Гюнтер перезнакомил меня со всеми местными детьми и их предками.

Но дядя Тим долго лелеял свою мечту — стать владельцем собственного отеля в горной курортной зоне. И вот, благодаря ковиду, ему повезло. Он умудрился выкупить среднего уровня отель на пятьдесят номеров и поле для гольфа. Так что, прощай ферма, лесопилка, ручей Риккенбах, прощайте все друзья и подруги».

— Ну, как тебе? Вставило? — поинтересовался я у Алекса, который очень внимательно слушал мое чтение, прикрыв глаза.

— Это. Это что? Лесной Шмель и Алекс Брукер? Это про кого?

— Это дневник того пацана, чьё имя ты сейчас носишь и он же, в девятнадцатом веке основал клан Брукеров, потомком которого является Беата Брукер, твоя опекунша.

— Но как это возможно? Он что? Тоже попаданец?

— Секунду, — я перевернул страничку в дневнике и зачитал:

«Вокруг микроавтобуса бушевала гроза. Потоки воды лупили по корпусу, заливали стекла. Дворники уже почти не справлялись. Постоянно сверкали молнии и гремел гром. Дядя Тим вместо того, чтобы остановиться и переждать непогоду, гнал старенький пикап со всей доступной скоростью. По его словам, до спасительной противолавинной галереи оставалось совсем ничего.

Внезапно, из-за поворота, навстречу автомобилю вылетела крупная шаровая молния. Таких мне раньше видеть не доводилось. А видел я их немало, как минимум десять. Но те, все были огненно-красными, рыжими или желтыми. Эта же была, как минимум, два метра в диаметре и ярко-синяя.

Дядя тоже заметил опасность и, ударив по тормозам, попытался увести машину от столкновения. Пикап на мокром и скользком асфальте пошёл юзом и развернулся в сторону пропасти. Из-за этого маневра, молния миновала передние сидения и вошла в автомобиль в районе наших задних сидений и кузова».

— Да. Он самый первый из столкнувшихся с той молнией. А мы с тобой — последние. По крайней мере, молния из нашей квартиры и дома никуда не вылетала. Это я тебе гарантирую, сам наблюдал, когда приехал седьмого июня проверять, куда делся настоящий Женька Лисин. Ну, а дальше ты и сам в курсе.

— А откуда у тебя этот дневник, и почему он выглядит как дневник того, кого нельзя называть?

— Дневник? Ты его прочтешь, и там есть ответ, кто ему его подарил. Но только большая просьба, читай и прячь его. Чтобы больше ни одна живая душа его не увидела. Как прочтёшь, я его заберу.

— Хорошо, я это понимаю. Но откуда он у тебя?

— Хм. Расскажу. Это не слишком длинная история. Всё началось с переезда моего старшего сына в Россию. Как я уже тебе говорил, он основал фармацевтическую компанию, оборудование на которую поставлял я. А вот полимеры для производства мелтблауна и спанбонда он решил не закупать, а тоже получать сам.

— А что такое эти мелтблаун и спанбонд, — немного споткнувшись при произношении незнакомых слов, спросил Алекс.

— Это разновидность нетканого полотна, идущего, на производство различных медицинских расходников. Ну, масок там, респираторов, защитных костюмов. Кроме того, полимеры ему были нужны для производства емкостей, шприцов, капельниц и прочего. Он организовал прием от населения пластикового мусора. Первоначально он хотел установить «фандоматы», но я его от этого отговорил, мотивируя тем, что так он даст работу живым людям.

— И как? Получилось?

— За год горожане вычистили от пластикового мусора весь город. Половина сданного, правда, была непригодна для переработки и, ему, пришлось построить ещё и небольшой заводик по утилизации такого пластика. Этот заводик, кстати, довольно быстро вышел на самоокупаемость, а затем стал приносить и прибыль. А того, что он переработал в гранулированный полимер, ему хватит на несколько лет работы.

— И какое отношение это имеет к дневнику?

— Вот ты торопыга. Самое непосредственное. Супруга, увидев как сынуля решил вопрос с получением полимеров, загорелась сделать нечто подобное здесь, в Швейцарии. Но у неё ничего не получилось.

— Почему? Швейцарцы меньше мусорят?

— Ха. Нет. Они свинюшки ещё те. Особенно зимой. Да ты сам должен помнить по горнолыжным курортам, что засунуть в сугроб пустую пластиковую бутылку, для них проще простого. А по весне всё это плывёт вместе с водой, забивая труднодоступные расщелины, карстовые пещеры и овраги. Тут дело в другом. Общество в Швейцарии не так сильно разделено по доходам, чтобы собирать и сдавать пластиковый мусор. Особенно в кантоне, где всего сорок тысяч населения. В крупных городах Конфедерации «фандоматы» на прием тары стоят, и народ ими активно пользуется. В общем, не смогла она здесь реализовать идею сына и пошла за помощью ко мне.

— А ты?

— А я создал частный фонд по защите окружающей среды. Назвал пафосно, «Чистая Швейцария» и предложил его возглавить нашей дочери. Ленка за идею ухватилась всеми конечностями и принялась с азартом чистить кантон Гларус. Пластик отправлялся к матери на завод, металлы сдавались в лом, а всякие найденные в труднодоступных местах артефакты, выставлялись на интернет-аукцион. И получилось, что этот фонд довольно прибыльная организация.

— И вы где-то там нашли этот дневник?

— В один прекрасный день Лена принимала участие в очистке водопада Берглиштубер. И в одной из карстовых пещер, наткнулась на два скелета. И сначала вызвонила меня. Рядом со скелетами мной была найдена шкатулка, в которой, завёрнутые в пластик, были вот этот дневник и три телефона. Один восьмой «Айфон», «Самсунг» и «Нокия Локки».

— Телефоны? А на них нет информации из прошлого?

— Есть. Очень много фотографий и небольших видео. Вернее, не на смартах, а на картах памяти. Но с яблока я пока так ничего и не смог вытащить. Специалистам нести нельзя, а сам не разбираюсь во взломе яблочной продукции.

— Подожди! А в какой он год попал? И куда? Там, что, было уже электричество? Как он заряжал?

— Хм. Странно. Я, в твоём теле, любил читать. В дневнике же всё есть. Сам и прочтешь. Но если вкратце, то попал он аккурат в начало «Зондербундской войны» летом 1847 года. Случайно попал в ополчение кантона Гларус, а там выяснилось, что он хорошо знает математику, из-за чего его определили в артиллерию. Где он и стал командиром артиллерийской батареи. И именно благодаря точному огню его орудий Швиц капитулировал раньше, чем Люцерн.

— Стоп, стоп. Какой Швиц? Ведь, насколько я помню, Гларус так и не смог собрать полноценный полк и в боевых действиях не участвовал.

— Это в нашем мире. И немного не так. Полк они собрали, но не смогли пройти Звездный перевал. Вернее, не смогли сбить заслон из роты ополчения Швица и вернулись в Гларус. А здесь, из-за точной артиллерийской стрельбы нашего попаданца, смогли. И вышли практически в тыл всему «Зондербунду». Я такие потрясные фото и ролики этого похода смог вытащить с носителей, что просто закачаешься. Приедешь весной на пасхальную неделю, покажу.

— Но как он снимал? Чем он телефоны заряжал?

— Нокиевский телефон был с солнечной батареей.

— И, еще один вопрос. Он вроде ехал с семьёй, они где?

— Половину пикапа и взрослых нашли внизу дороги. Кузен и кузина, погибли при переносе. Это их скелеты в пещере были. Про судьбу животных, ничего не знаю.

— Подожди. Но зачем тогда прожив в том времени целую жизнь, он спрятал свой дневник рядом с телами своих родственников? Я не вижу смысла.

— А хрен его знает. Может захотелось так ему или на старости лет, мозги переклинило. Всё! Кавалерия прибыла за нами! Слышишь? Грейдер по дороге идёт. Пойдём, дорожку от навеса до дороги откопаем, да домой поедем. Нас там уже заждались.

— А что дальше? — остановился на пороге дома Алекс и спросил, заглядывая мне в глаза снизу в верх.

— Что ты имеешь ввиду? Как жить?

— Да.

— А как умеешь, так и живи. Как я тебе завидую, что у тебя всё ещё впереди, — и не удержавшись, процитировал вслух, стих Ларисы Миллер: