Рыжий 2

Глава 17

— Жень, а что означает буква «М» в билете, — подозрительно спросила бабуля проверяя купленные мной билеты. — И почему так дорого?

Уж не знаю зачем кассир проверяла мой паспорт, но билеты продала. Билеты нам напечатали на нежно-розовом бланке с логотипом МПС СССР.[90] Матричный принтер на каждый билет потратил не меньше минуты. На каждом бланке было отмечено сразу по два места. Туда, первое и второе, обратно, пятое и шестое. Значит первое и третье купе.

— Это, ба, значит, что билеты в мужской вагон, — решил приколоться я. — Придётся одеть тебя в штаны и выдавать за деда. А дорого, потому-что в нём курить и пить можно.

— Ой. Как это? Ты что, специально? — переполошилась старушка.

— Ха-ха-ха. Пошутил я. Не удержался, извини. «М», это значит мягкий вагон. Других мест не было. Конец лета же. Все с отпусков возвращаются.

На главный железнодорожный вокзал Ростова-на-Дону мы приехали с приличным запасом времени. А всё из-за одной старушки, которая то полгода ехать не хотела, а когда возжелала, стала опасаться опоздать на поезд.

Сидеть вместе с ней в зале ожидания было очень скучно и я отправился путешествовать по вокзалу, оставив её охранять баул с продуктами. Набрала, как будто на неделю едем.

Побродил по второму этажу, купил в ларьке «Союзпечати» сборник кроссвордов и июньский номер журнала «Дон» на почитать в поезде. Постоял и посмотрел на роскошь депутатского зала ожидания да и пошёл на крытую железнодорожную галерею. И сразу увидел знакомое лицо.

— Здравствуйте, дядя Игорь.

— Эээ, — мужик подвис и видимо силился вспомнить кто я такой.

— Я, Женя, с Азова. Ну, помните, вы на пляже меня откачивали от солнечного и удара, а потом обои помогали купить?

— Не узнал. Богатым будешь, — мужчина заулыбался и протянул руку для пожатия. — Был мелким, бледным и рыжим. А вымахал с меня уже. Так сразу и не узнаешь.

— Богатым, это хорошо. А что вы тут делаете? Едете куда-то?

— Супругу встречаю, с дочерьми. Они на море отдыхали, а я поехать не смог. А ты? Едешь или встречаешь?

— С бабушкой, по делам, в Москву. Ой, минутку, постойте, не уходите, — я метнулся к киоску «Союзпечати» и купил за рубль два последних билета денежно-вещевой лотереи. Надо же отдариться за подаренный им выигрышный билет. Часы-будильник, до сих пор исправно тикают и будят нас точно в установленное время.

— Вот. Держите. Я же вам писал, что ваши лотерейки оказались выигрышные. Желаю вам выиграть сразу много хорошего.

Как Игорь Алексеевич не отнекивался, я всё же смог вручить ему эти два билета. А тут и о прибытии ожидаемого им поезда объявили, и он, скомкано попрощавшись, поспешил на перрон.

Бабуле мягкий вагон понравился. Как она сказала «едем как баре». Особенно её удивил бесплатный чай и бесплатное же бельё. Не стал её обламывать, рассказывая, что всё это уже включено в цену билета. Я не забыл предусмотрительно вырезать на дорогу несколько картонных сидушек в туалет. Мне оно и неактуально в общем, а бабуля порадовалась. Хоть вагон вроде и элитный, но советские граждане всюду норовят залезть с ногами. Так что мои изделия оказались вполне востребованы. После ужина, попробовал поразгадывать кроссворды, но скоренько их у меня отобрала бабушка, пришлось переключаться на литературный журнал. А ночью я еле заснул, даже и не знал, что эта старушка так громко храпит.

На этот раз, в отличие от моей прошлой поездки, «Тихий Дон» пришёл на Казанский вокзал. Выгрузились и пошли искать вход в станцию метро «Комсомольская». Попасть в него прямо из вокзала не получилось. Зал ожидания, из которого можно было спуститься в метрополитен, был закрыт на ремонт. Пришлось выходить из вокзала и через пятьдесят метров вновь в него заходить.

С преодолением турникетов проблем не возникло. По уверению бабули у них точно такие же стояли на проходной швейной фабрики, только бесплатные. Поэтому она смело пошла вперёд, а я, на мгновение замешкавшись, тут же потерял её из виду в толпе. Пробежался вперёд — нету. Вернулся назад и на лестнице, ведущей к красной линии метро, обнаружил пропажу, которая тоже растерянно крутила головой в поисках меня.

— Ну и куда ты побежала. Нам не сюда, — взяв её за руку потянул её вверх по лестнице.

— Так там же метро, поезда, — вырвала она руку и зло на меня зашипела.

— Это красная линия, а нам надо на кольцевую. Пойдём уже.

— А так нельзя доехать? — махнула она вниз, в сторону платформ.

— Можно. Но нам там тоже с пересадкой. С «Проспекта Маркса» на «Площадь Свердлова» надо переходить. А я там никогда не был и могу заблудиться. Я же тебе всё в поезде рассказывал. Чем ты слушала? Не капризничай, пойдем.

Следующей проблемой оказался эскалатор, перед которым она попыталась затормозить, испугавшись непонятной движущейся вниз ленты. Но это у неё не получилось. Утро, Москва, куча народа спешит на службу и на работу. Нас просто внесло людским потоком на ленту. Вниз она ехала с закрытыми глазами и судорожно вцепившись в мой рюкзак. Еле убедил её открыть глаза перед концом спуска и почти заставил шагнуть, потянув за собой.

В вагоне поезда она немного отошла от свалившихся на неё приключений. И при пересадке на станции «Белорусская» на короткий эскалатор ступила уже вполне уверенно. Слава Кагановичу, что станция метро «Сокол» была не глубокого заложения и не имела эскалаторов. Путь наверх у нас прошёл по простым ступеням. А завидя небо и солнышко, бабуля радостно заулыбалась и вздохнула с явным облегчением. Весь путь до самого посёлка художников она укоризненно молчала и только уже на подходе к искомой даче, выдала:

— И сиденья у них в вагонах неправильные.

— С чего ты так решила? — я даже обрадовался, что она наконец заговорила.

— Так людям их поставили спиной к окну. Как в окна смотреть?

— А зачем в тёмные тоннели смотреть? — не понял я. — А вот и нужный нам дом. Мы пришли. — и указал бабушке на дом номер восемь.

Хозяйка уже нас ждала и сразу провела в дом где и находились кресла. Пока бабуля увлеченно торговалась с женщиной о цене на мебель, я осматривался вокруг. И моё внимание привлекли разноцветные, явно детские книги на немецком языке.

Подошёл поближе. Точно, знаменитый сборник приключений ежика Мекки.[91] Горизонтально-прямоугольные в виде альбомов и довольно сильно запыленные. Пересчитал, вроде все тринадцать книг серии. Интересно, продаст ли их мне хозяйка?

В это время, баба Тоня и хозяйка закончили торг. Оба кресла достались нам за девяносто рублей. Старая, всё-таки смогла сбить цену на десятку от предварительной цены. Дождавшись, пока бабуля расплатится за оба кресла моими деньгами, я подошел к хозяйке и спросил:

— Скажите, а те книги на немецком, про ёжика Мекки, вы случайно не продаёте?

— Здесь все продаётся, кроме дома естественно. Никогда не понимала деда и бабку зачем они этот хлам в дом тащат. Я и мои братья учили английский, мои дети учат испанский, кому он их привёз, непонятно, — вывалила она на меня ворох информации. — Вот эти тринадцать? — она подошла к полке и даже не стряхнув с них пыль, собрала стопкой.

— Да. Именно они.

— Эти дед привёз из западной Германии. На каждой подписи авторов книг, — показала она автографы латиницей, в которых угадывались фамилии Райн и Диль. — Стояли и только пылились. Картинки там прикольные, а текст мы не понимали. По десять рублей за каждую отдам.

— Хорошо, — согласился я и, отсчитав затребованную сумму, расплатился.

Бабуля, стоящая за спиной хозяйки, покрутила пальцем у виска, показывая какой я лопух и недоумок. Но я-то прекрасно знал, что книги с подписями авторов этого ёжика, артефакт ничуть не меньший, чем медный червонец.

Упаковав купленные книги в старые газеты и разместив свёрток в рюкзаке, мы с бабуле потащили на улицу приобретенные кресла. Бывшая их хозяйка, заперев дом и калитку, села в первую модель жигулей и умотала.

— Даже подвезти не предложила, — проворчала бабушка.

— И куда бы мы поехали?

— Да я так. Просто возмущаюсь. А тебе зачем эти книжки понадобились? Отдал больше чем за кресла.

— Я свои отдал. Не твои.

После короткой перепалки сложили кресла одно на другое и, подхватив получившуюся неудобную конструкцию с двух сторон, потащили в сторону разведанного мною зимой подвала. Неспешно, с частыми остановками на отдых, мы их всё-таки дотащили до места потрошения. Подвал был так же беспечно открыт, как и в прошлый раз. И даже освещение присутствовало, чего я никак не ожидал, прихватив с собой на всякий случай фонарик.

В самом начале подвала, спугнули стайку мальчишек, у которых, судя по витавшему в коридоре табачному дыму, здесь была курилка. Дождались пока стихнет их топот и потащили кресла в самый дальний закуток.

Достав нож, я без жалости вспорол кожаную обивку кресла которое стояло рядом с бабулей. Бинго!!! В переплетении соломы набивки в свете тусклого освещения, проявились пачки фиолетовых купюр.

— Забирай, — сказал я бабушке и направился ко второму креслу.

Под его обивкой оказался небольшой квадратный пакет из толстой бумаги. Даже не заглядывая в него, переместил находку в свой рюкзак и начал вспарывать кожу на спинке кресла. Обшарив открывшиеся пространство, обнаружил только небольшую, круглую и жестяную коробку из под леденцов «монпансье», которую тоже сунул в рюкзак.

А развернувшись к бабуле, обнаружил, что та застыла соляным столбом, держа в каждой руке по банковском упаковке четвертаков.

— Очнись, — толкнул я её в плечо. — Собирай и прячь. Не тормози. Давай, давай.

Сам начал вытаскивать пачки из кресла и подавать старушке, которая слава Минфину, наконец отмерла и стала прятать находки в специально пошитую для этой акции, поясную сумку. Я же, вскрыв спинку и второго кресла, вытащил еще несколько пачек двадцатипятирублёвых купюр. Считать потом будем. Главное, ничего не оставить в креслах.

Пока бабушка паковала найденное в сумку, а потом закрепляла её у себя на теле под рубашкой и платьем, я досконально обыскивал кресла. Но больше ничего не нашел. Кресла оставили в подвале. Или детишки их доломают, или какие-нибудь рачительные хозяева приберут.

После того как выбрались наружу, обратил внимание на поведение бабули. Она как будто впала в какой-то ступор. На мои вопросы отвечала односложно. В общем, была, как говорится, в неадеквате. Шла куда я её вел, выполняла что я ей говорил, но и всё. Честно сказать, я перепугался. Подумал, что она с ума сошла при виде такого количества денег. И нафига я всё это затеял?

Зато теперь вполне спокойно и без утренних испугов путешествовала на метро. По моей команде заходила на эскалатор и сходила с него, поворачивала где надо и безропотно ждала когда нужно было ждать.

Испугавшись за её психическое здоровье, я тоже погрузился в мрачные мысли: «кто виноват и что с этим делать?». Поэтому и не сразу понял, что мы проскочили нужную на станцию метро «Улица 1905 года» и подъезжали к «Горьковской». Решил не дёргаться и не пытаться перейти на красную линию на следующей остановке «Площадь Свердлова», а доехать до знакомой мне станции «Павелецкая».

Доехали, перешли на кольцевую, а тут столпотворение. Обеденный перерыв и куча народу едет по своим делам. Встали третьими или четвертыми от края платформы и я прикидывал успеем мы влезть в вагон или нет, ну и передвинул чуть-чуть бабулю вперёд, а та толкнула стоящую перед ней дородную женщину. Которая начала разворот к нам, видимо в попытке высказать всё что она думает про невоспитанных гостей столицы.

Но при развороте, сама, плечом, толкнула какого-то военного. Который от её толчка, влетел в спину другого военного, стоявшего на краю платформы. И тот, не удержавшись, рухнул вниз на рельсы. Коротко сверкнуло электрической вспышкой, закричали люди, стоявшие на краю, и толпа подалась назад, оттеснив нас с бабулей в сторону.

— Что? Что произошло, внучек? — отмерла к моей радости бабуля. — Мы в метро? Еще не доехали?

— В метро. Скоро доедем… начал я ей говорить, но был прерван громкими криками со стороны путей, на которые упал военный.

— Дудаева[92] убили! Генерала Дудаева убили! — кричал надрывно кто-то.

Вот не было мне печали. Поехал Евгений за кладом в Москву и случайно грохнул Дудаева. А как теперь Чечня без него будет? А, ладно, может и не он это, а какой нибудь другой генерал. В Москве их — как песка на берегу реки. Надо ноги делать, пока спецслужбы не набежали.

— Пойдём, ба. Вон наш поезд подходит, — подхватил я под руку удивленную старушку и поволок к подходящему составу двигающемуся по часовой стрелке кольцевой дороги. Сколько нам так ехать? Восемь или девять станций? Ничего, выдержим.

Всю дорогу до станции метро «Комсомольская» бабуля пыталась выяснить что с ней произошло. И почему она не помнит как мы в метро спускались. Я же отнекивался и кормил её обещаниями поговорить потом и лучше всего вечером, в поезде.

На Казанский вокзал мы попали в начале третьего дня, а «Тихий Дон» отправлялся в половину шестого вечера. А значит нам еще, как минимум, надо было три часа где-то скоротать. Да и перекусить было бы неплохо. В моё время тут рядом KFC[93] был, а сейчас разве только пельменную найдёшь и буфеты с подозрительной вокзальной едой.

Побродив минут десять по вокзалу и постоянно шарахаясь от таборов азиатов и цыган с мешками и сумками, уверенно потянул бабулю к залу ожидания «повышенной комфортности». Куда нас сначала не хотели пускать, заявляя что зал только для пассажиров с билетами в мягкие вагоны. Пришлось предъявлять наш билет.

В зале было вполне комфортно. Мягкие кресла, наподобие как в кинотеатрах, собственный туалет, который на поверку оказался кооперативным, а значит платным. И даже вполне неплохой буфет, где мы наелись свежих пирожных под чай. Так, незаметно, время до поезда и пролетело.

Назад нам попался тот же вагон и та же поездная бригада что везли нас сюда, только купе было другое. Проводники при нашем появлении не высказали ни грамма удивления. Видимо частенько у них пассажиры катаются сюда и сразу обратно.

Заказали чаю и сели серьёзно поговорить.

— Так что со мной случилось, Жень? — начала расспросы бабуля.

— Ты, когда закончила деньги паковать, впала в странный ступор. Кстати, о деньгах, они с тобой? Не потеряла?

Бабушка побледнела и, заставив меня отвернуться, полезла проверять наличие сумки.

— Висит, не потеряла, — и мы оба вздохнули с облегчением. — Ты рассказывай, не тяни.

— Ну, ты впала в ступор. Двигалась, когда я тебя вёл, делала, что я тебе говорил, но с совершенно пустым взглядом и отвечала только — да или нет. Перепугался — жуть. Думал у тебя кукуху унесло. Сам начал уже в панику впадать. А потом нас толкнули сильно в метро и ты очнулась.

— Ничего не помню. Может на деньгах оберег какой был, надо будет приехать и святой водой их сбрызнуть.

— Правильно, заодно узнаем настоящие или нет.

— Это как? — удивилась она.

— Ну, если краска от святой воды поплывёт, значит фальшивка.

— Ну ты и юморист, — покачала головой бабушка. — А кого там, в метро, убили-то?

— Да не знаю. Кого-то на рельсы толпа толкнула, — соврал я.

— Как-то мы с тобой галопом через всю Москву пронеслись, — опечалилась она. — Я даже толком её и не запомнила. Почти всё время под землёй провели. Даже никаких достопримечательностей не увидели, в магазины не походили.

— Если захочешь, приедем сюда еще раз. По музеям, магазинам и театрам походим. Ты только скажи. Деньги у нас теперь есть.

Бабушка на мои слова только покивала. Допила свой чай и неожиданно повинилась передо мной.

— Прости меня, внучек. Не верила я тебе про клад. А ты каждый раз прав оказываешься. Иди сюда, — и она похлопала по полке рядом с собой.

Я пересел, она меня обняла и заплакала — ну, это мы знаем, сеанс психотерапии.

Пусть выплачется.