Рыжий 2

Глава 39

— Па, ну зачем они так? Я ведь хочу как лучше, а они всё перевирают, — продолжал жаловаться мне по скайпу на журналистов одного российского телеканала Сашка. — Вот, что мне теперь делать?

— А какая у тебя отпускная цена на одну маску?

— Три рубля, всего три рубля! А в аптеках сами владельцы уже накручивают до пятидесяти рублей! А в итоге, виноват я! «Неправильно воспитанный буржуа», — передразнил он кого-то. — У самих нихрена нет заводов с полным циклом, а виноват в этом почему-то опять я…

— Так, сына. Успокойся. Срочно останови отгрузку товара и внеси дополнительный текст на упаковки, а те, что уже произведены, проштампуй им же.

— И какой текст? «Я не виноват!?»

— Не смешно! А текст такой — «отпускная цена с завода три рубля, рекомендуемая цена реализации шесть рублей».

— Ха. Ты думаешь, это их остановит? Да они закрасят или заклеят эту надпись.

— А это уже будут их проблемы! Пригласишь журналистов и покажешь им изменения. А уж они сами горячее раскопают по аптекам и прищучат в получении сверхприбыли аптекарей, и оптовиков. И на всех своих товарах так сделай. Не только на масках.

Моя инсайдерская информация сыну о скорой мировой эпидемии вполне сработала. Два года, почти без остановок, его линии производили средства защиты и к моменту начала «ковида» все склады были переполнены товаром. Отгрузка крупным и мелким оптом шла круглосуточно, и это без учёта, что «Азовская медицинская компания» взяла на себя обязательства о бесплатном снабжении средствами защиты местных городской и районной больниц.

И всё равно нашлись люди, которые оказались недовольны тем фактом, что предприятие принадлежит человеку с двойным гражданством. В прессе пару раз поднимались темы о возможной национализации компании. Но пока эта идея не получила никакого развития и насколько я помнил из своей прошлой истории, ни одной медицинской компании государство во время пандемии не тронуло. Очень надеюсь на то, что и в этой истории всё будет точно также.

Лето 2005 года началось у нас с сыном с поездки в Гларус за его паспортом, который он забыл там после прошлогодней поездки в Италию. Заодно я решил серьёзно поговорить с супругой и узнать причины её столь странного ко мне отношения. А в Россию полетим через Турцию, так даже ближе получается.

Поговорить, конечно, поговорили, но как-то странно.

— Оля. Это что за поведение с твоей стороны? Почему ты меня отвергаешь? У тебя кто-то кроме меня есть? Мне уже надо в «Glaser Waffen»[198] идти и рога покупать?

— Что ты несёшь, придурок? Ты же меня сюда сам, специально, загнал в эту глушь, чтобы я тебе не мешала по проституткам ходить. Что? Скажешь нет?

Короче, погавкались мы с ней основательно. Она ни с того ни с сего решила, что я её разлюбил и сослал сюда. После чего обиделась и вся ушла в работу, игноря меня, семейные отношения и даже детей.

Эти детишки ещё и подкинули дровишек в наш семейный конфликт. Видимо, мы с ней очень громко друг на друга орали, что разбудили и сына, и дочь. Мало того, что разбудили, эти мелкие ещё и пришли к нам в надежде нас успокоить, но видя наши красные от злости лица, вместо этого высказали и своё мнение.

— Па. Если вы будете разводиться, то я с тобой останусь, — выдала нам с супругой наша дочка.

— И я с тобой, — хрипло подтвердил Сашка.

— Почему? — всхлипнула Ольга и разрыдалась.

Не знаю чем бы кончился этот наш семейный междусобойчик, если бы не звонок тёщи. Мама супруги не часто нас баловала своими звонками: во-первых дорого, а во-вторых, пусть сами звонят. Но тут была другая причина. Моя бабушка, Антонина Лисина, угодила в реанимацию городской больницы. Что с ней конкретно произошло никто не знает, родственников в реанимацию не пускают. Была на улице и просто потеряла сознание. Привести в чувство подручными средствами не смогли и вызвали скорую.

Я даже растерялся, не зная что предпринять в данном случае. То, что лететь в Россию мне придётся обязательно, я понимал. Но вот как помочь? Неожиданно подала голос супруга.

— Так, милый, — ехидно обратилась она ко мне. — Собирай манатки и дуй в аэропорт. Чтобы сегодня же добрался до Азова. Узнаешь диагноз и мне перезвонишь.

— Что это даст? — не понял я.

— А я в Цюрих в университетскую клинику поеду. И там ждать твоего звонка буду. Если баба Тоня окажется транспортабельной, то ищи и нанимай медицинский самолёт. А я организую приглашение от клиники, чтобы на въезде ей в паспорте проставили медицинскую визу[199] и оплачу лечение и трансфер от аэропорта.

— Па! Я с тобой! — дёрнулся ко мне Сашка.

— Стоять, — рявкнула на сына Оля. — Ты со мной едешь. Ты её официальный родственник и будешь отвечать на вопросы в клинике. Понял?

— Да, мам, — смущенно потупился Александр. — Извини, я не подумал.

— И я тогда с вами, — пропищала дочка.

— Хорошо, одевайся и собирайся, бегом только. И папу заодно до аэропорта подкинем.

За световой день добраться до Азова у меня не получилось. На прямой рейс из Стамбула до Ростова-на-Дону я опоздал, пришлось лететь до Сочи, а там уже пересаживаться на самолет компании «ДонАвиа». Что оказалось очень удачно, именно от экипажа этого самолёта я узнал, что их компания осуществляет и медицинские перевозки. Командир самолёта прямо в воздухе по рации связался со своим руководством и сразу после приземления в Ростовском аэропорту меня ждали представители компании.

Видимо, дела в компании шли неважно, что даже в три часа ночи, ради найма одного борта, меня встречала целая делегация. Хорошо, что я, ещё в Стамбуле, распечатал приглашение на лечение, присланное супругой мне на мыло. Оно и стало основным документом для аренды самолёта с экипажем и медицинской бригады сопровождения.

Выбор самолётов, которые можно было с натяжкой приспособить под перевозку лежачих больных, у них был невелик. Всего два самолёта с вип-салоном — «Як-40» и «Learjet 25». Як отпал сразу, так как дальность полёта у него была всего восемьсот километров. А за аренду канадского американца[200] запросили сходу двадцать пять тысяч евро. Деваться мне было особо некуда, поэтому я и подписал с авиакомпанией предварительный договор, и оставил залог в виде пяти тысяч евро. Как хорошо, что догадался взять с собой побольше налички, чек у меня вряд ли здесь приняли бы.

Бабуля обнаружилась не в реанимации, а палате интенсивной терапии. Куда её, по словам тёщи, которая почти всю ночь продежурила под дверьми реанимации, перевели уже в сознании, под утро.

Опрос врача реанимации при помощи взятки, ясности в диагнозе не привнес. Анализы были в пределах нормы, электрокардиограмма тоже. Врач выдвинул робкое предположение о гипоксии головного мозга. И на мой вопрос о возможности её транспортировки ответил утвердительно. А когда узнал, куда я её хочу отвезти, то и сам вызвался подготовить необходимые документы для выписки и транспортировки, видимо рассчитывал ещё подзаработать.

Бабушка при виде меня обрадовалась, заулыбалась, прям вся расцвела и ожила.

— Не бросил, примчался. Я знала. Как тогда. Когда я на огороде.

— Тогда я нелегально, через пожарный выход к тебе пробирался, — тоже улыбнулся я, вспомнив тот эпизод. — А сейчас ты чего здесь? Опять камни ворочала?

— Не знаю, внучек. Как свет выключили. Раз и всё. Вот только была на улице, а уже в больнице под капельницей лежу. Даже не знаю, что со мной приключилось. Может, время моё пришло?

— Ты это. Прекращай мне здесь антимонию разводить. Я там уже самолёт нанял, повезём тебя в Швейцарию лечить.

— А пустят меня? Немцы, вон уже сколько лет прошло, а всё так же на меня зуб точат, не пускают.

— Оля уже договорилась с клиникой в Цюрихе. Тебя там уже ждут. Сейчас отзвонюсь в авиационную компанию и они пришлют скорую за тобой.

— А откуда у них скорые?

— Сказали, найдут. Ты лучше продиктуй мне, что дома нужно собрать тебе.

— Ага. Ты, главное, воду перекрой, а электричество не выключай, а то у меня в холодильнике куча продуктов. А, может, их выкинуть?

— Я ключи Померанцеву оставлю, пусть он сам с твоими продуктами разбирается. Шмотки какие тебе нужны, и где лежат? И где паспорт твой заграничный?

Перелёт и перевозка бабули прошли штатно. Медики, которых нашла авиакомпания, что-то ей вкололи и она почти все три часа полёта проспала на шикарном кожаном диване. Кроме бабули я прихватил из Азова ещё и тестя с тёщей, пусть моей жёнушке, своей дочери, мозги на место поставят.

В аэропорту Цюриха бабушку уже ждала карета медицинской помощи университетской клиники. Сдав родственников на руки удивленной жёнушки, я рванул в больницу следом за бабулей.

Диагноз, который ей поставили, на все сто процентов совпадал с предположением молодого азовского реаниматолога. Гипоксия головного мозга, плюс общая изношенность организма, что вполне характерно для её возраста. Так как лечебная виза была выписана на два месяца, а Оля уже внесла предоплату, то я согласился на предложение врачей клиники провести не только лечение, но и весь возможный комплекс терапии по предотвращению повторения подобного и укреплению организма.

Известие, что ей придётся пробыть в больнице все два месяца, немного расстроили бабулю. Но я смог её убедить, что для её здоровья это необходимо. К тому же, территория комплекса университетской больницы включала парк, кафешки и даже кинотеатр. Заодно пообещал, что мы будем навещать её почаще. Особенно не терпелось ей пообщаться с Ленкой, внучку она видела всего раз и то в годовалом возрасте.

Сына, который лишился традиционного летнего отдыха в Азове, я уговорил поехать в местный подростковый летний лагерь «Швейцарской кадетской ассоциации».[201] Хоть из автомата постреляет, где ему в Германии такое предложат? И, как оказалось, эта поездка многое в нём изменило.

Во-первых, он, видимо хвастаясь, рассказал своим новым друзьям, что его родная бабушка — настоящая горная казачка и воевала с немцами, а сейчас лечится в Цюрихе. Руководство лагеря, до которого быстро дошла информация о героической русской казачке, посчитало хорошей идеей посетить её в больнице. Бабуля, которой было скучно, отнеслась к звонку внука о посещении её целого взвода юных швейцарских кадетов с пониманием. Саму частенько приглашали, как ветерана, выступать перед школьниками. Так что опыт у неё был, а заодно и желание пообщаться.

Я об этом узнал только через две недели, от неё самой. Уж не знаю, чем её рассказы поразили детишек и взрослых, но ассоциация договорилась с ней, что раз в неделю к её особе будут привозить кадетов из разных лагерей в рамках патриотического воспитания. К моменту моего приезда у неё уже успел побывать взвод кадетов-девчонок из Цуга. Надарили ей кучу подарков, а клиника даже организовала ей за свой счёт экскурсии по кантону Цюрих. Вот и пойми этих швейцарцев. Как подвиги советской казачки могут повлиять на патриотическое воспитание местной молодёжи?

Во-вторых, Александр, уже после летнего лагеря, заявил нам с Олей, что собирается пойти по стопам матери и стать фармацевтом. При этом уехать в Россию и там создать свою фармакологическую компанию. Мы с супругой полностью его в этом поддержали.

Я же, отвозя бабулю домой, выкопал на нашем огороде в Азове, бидон с тремя сотнями тысяч заныканных долларов. И при содействии Андрея Лубенца приобрёл бывший завод общества слепых. Это чтобы Сашке не с нуля надо было строить своё предприятие. Пока за имуществом присмотрит Лубенец, используя бывшие цеха как склады. А я отвезу пацану план предприятия, пусть мечтает и заодно мысленно или на плане оснащает свой завод, оборудованием.

Наши отношения с Олей значительно улучшились после общения её со своими предками. Но возврат к старым, добрым, семейным отношением произошёл у нас намного позже, в марте 2011 года. Как ни странно, но к этому привели страшные и трагические события в Японии.

В начале 2011 года супруга презентовала открытие японских аптек в Цюрихе и Берне. С большим ассортиментом национальных японских препаратов, прошедших сертификацию в Европе. И объявила конкурс на лучшую рекламу аптек в стиле «хайку»[202] на немецком языке, с главным призом в виде оплаченной двухнедельной поездки в Японию на двоих.

Как ни странно, конкурс выиграл европеец, бельгиец. Но самым большим для нас потрясением стало то, что этим бельгийцем оказался председатель ЕС Херман Ван Ромпёй.[203] Оказывается, он еще со студенческих времён был увлечен написанием «хайку» как на фламандском, так и на других языках. У него даже в самой Японии был клуб поклонников его произведений, который находился в городе Сендай.

Вот в него он и направился утром злополучного третьего марта 2011 года из Токио, где была первая часть экскурсионной программы по выигранной им туристической путёвке, от которой он даже и не подумал отказаться. Второй город по списку в путёвке должен был быть Фудзи, но туда отправилась только супруга Ван Ромпёя. Поезд с председателем ЕС, следовавший из Токио в Сендай вдоль океанского побережья, на конечную станцию не прибыл и найти его так и не смогли. Случившиеся в обед этого дня землетрясение и страшное цунами, не скоро позволило спасателям добраться до разрушенной железной дороги.

Вся Европа была в шоке. Но в самом большом шоке находилась Оля, которая во всём произошедшем винила себя. Хотя её вины в пропаже политика и не было. Если бы он остался с супругой и перенёс визит к поклонникам на завершающий этап экскурсий, то был бы живой и невредимый. Даже многочисленные СМИ признали это, проведя свои независимые расследования.

Бросив свой немецкий бизнес на управляющего, я больше года провёл рядом с Ольгой. Что стало причиной появления у нас в семье третьего ребёнка. Николас родился, как и все наши дети, зимой. Супруга хотела записать ребенка как Николая, но его ошибочно записали Николасом. А когда ошибка в документах была нами замечена, то мы решили ничего уже не менять.

Смерть же Ван Ромпёя имела нехорошие последствия для Бельгии. Когда в июне 2011 года, после долгих поисков пропавшего поезда с председателем ЕС, его так и не нашли. То его сын, Питер Ван Ромпёй, решил организовать церемониальные похороны отца. Многолюдная похоронная процессия в Брюсселе спровоцировала стычки между валлонами и фламандцами, которые очень быстро переросли в массовые уличные беспорядки.

В 2008 году, после краха национальной страховой компании Fortis, правительство Бельгии на тот момент возглавляемое Ван Ромпёем, частично спасли страховые и пенсионные вклады населения. Но в основном почему-то преимущественно фламандской части населения Бельгии. Недовольство валоннов теми решениями правительства, зрели очень давно. И вот теперь выплеснулись в протестных пикетах на пути похоронной процессии, что и привело к стычкам. Столичная полиция поначалу пытавшаяся контролировать ситуацию, вскоре самоустранилась, объявив, что находится вне политики и межнационального вопроса.

Король Бельгии Филипп Леопольд не придумал ничего умнее, чем отдать приказ на ввод в столицу военных частей. Сразу после этого приказа бельгийская армия разделилась на два лагеря по национальному признаку. И если бы не решительные действия руководства НАТО, чья штаб-квартира оказалась вместе с правительственными учреждениями ЕС в самом центре событий, то все могло кончиться и гражданской войной.

По приказу командования НАТО в Бельгию ввели ограниченные контингенты сразу три страны, Франция, Нидерланды и Германия. Бельгийскую армию разоружили, а полицейские функции переложили на военных из объединенной группировки.

После почти года улаживания всех политических и этнических разногласий в Бельгии эта страна из федеративной монархии превратилась в конфедерацию. Валлонская и Фламандская республики подписали договор о создании конфедерации Бельгия. Каждую из вновь образованных стран пришлось вновь принимать в ЕС, НАТО и Бенилюкс. От греха подальше, все штаб-квартиры альянса и союза переехали в Париж и Бонн. Король Филипп номинально остался королём Бельгии, но фактически мог управлять только городом и округом Ватерлоо, которое, передали монаршему роду Саксен-Кобург-Гота.

К этому времени я уже закончил университет, получив наконец высшее образование. Александр после памятного лета 2005 года тоже взялся за ум и закончил старшую школу на единицы и двойки, что позволило ему поступить на бюджетный медицинский факультет Берлинского Гумбольдтовского университета.

Я же вплотную занялся подготовкой к времени «Биткоин». В начале лета 2009 года я запустил свою майнинг-ферму. Наверное, самую первую в мире. До «асиков» было еще далеко, поэтому я использовал для майнинга интеловские процессоры «i7-965 Extreme Edition» на сокете «LGA 1366».

Не забыл я и о приближающейся эре добычи криптовалюты с помощью видеокарт. В конце 2009 года на все свои сборки установил новейшие «HD 5870» от АМД. Я понимал, что всё это техника скоро устареет и появятся более работоспособные процессоры и видеокарты, но на начальный период добычи крипты и установленного мной оборудования вполне хватит чтобы хапнуть как можно больше ключей.

Помня про непредсказуемость продолжительности жизни хард-дисков, я старался распечатывать адрес с ключом на бумаге и прятать в дальний сейф.

В 2011 году, с появлением американской компании «Casascius Bitcoin Mint», начавшей выпуск физических биткоин-монет, я приобрел у них в течении пары лет более десяти тысяч позолоченных монет номиналом в двадцать пять биткоинов.

В 2014 году несколько блокчейн-фирм создали в швейцарском городе Цуг так называемую криптодолину. И хоть курс к тому моменту уже колебался в районе двухсот-трехсот долларов за ключ, я стал скупать крипту и у них.

Первые продажи ключей, с выводом средств через Райффайзен банк, я сделал только в феврале 2017 года, когда стоимость битка перевалил за тысячу долларов. Продолжая майнить на своём, уже устаревшем оборудовании, я потихоньку сливал накопленные ключи. И если в феврале биток стоил тысячу, то в декабре он добрался до памятной мне цены по прошлому миру в четырнадцать тысяч долларов.

К этому времени Александр уже перебрался в Азов и вплотную занимался своей фирмой. Мы с матерью смогли выделить ему на стартовый капитал три миллиона евро, плюс я пообещал ему практически неограниченное финансирование, когда заработает мой проект. Он конечно отнесся скептически к моему обещанию, но впоследствии я смог его удивить, когда закупил для него производственные линии полного цикла на сумму более ста миллионов евро. А заодно, ему и супруге напророчил глобальную пандемию через два-три года и предложил всерьёз к ней подготовиться, работая на склад с оплатой себестоимости с моей стороны.

Особых доходов у его молодой компании пока не было, и он был вынужден согласиться на моё предложение. А я порадовался, что теперь у России будет больше шансов выйти из ковид-эпидемии с меньшим количеством жертв из-за нехватки средств защиты. Оля же, помня что я, в основном, всегда оказываюсь прав, тоже увеличила выпуск медицинских расходников. Правда, не забыв выцыганить с меня дополнительные компенсации своих расходов. Вырастил на свою голову бизнес-леди.

Как мы ни готовились к приближающемуся кошмару, но оказались не готовы к тому, что одной из первых жертв эпидемии станет наша баба Тоня. У нее в 2019 году развилась катаракта, и она, по совету одной из своих подружек, решила поменять хрусталики. Сашка предлагал ей оплатить замену в одной из многочисленных частных глазных клиник Ростова-на-Дону, но старушка упёрлась и захотела как все, по «квоте»[204].

Помня, по историям из своего мира, что хрусталики, которые устанавливали за счёт государства, были все монофокальными, то есть или ты прекрасно видишь только вблизи, или только вдаль. Мультифокальные, те, что обеспечивали идеальное зрение на любых расстояниях были дороги и доступны только в частных клиниках. Мне пришлось проинструктировать Сашку, чтобы тот кому надо заплатил в областной больнице. Для того, чтобы бабуле поставили мультифокальные, но оформили всё как бесплатные.

После первой операции, бабушка искренне радовалась, что видит прооперированным глазом, «лучше чем в детстве». Второй хрусталик она меняла в январе 2020 года, где всё в той же областной больнице, гуляя где ни попадя и совершенно забыв про просьбу внука и правнука носить защитную маску, подхватила одной из первых тот самый злополучный вирус ковида.

Болезнь сожрала её молниеносно. Всего три дня — и бабули не стало. Ещё бы пару лет — и дотянула до своего столетия. В связи с этой пакостной болезнью я еле успел на похороны. Как она и завещала, постоянно меня проверяя, не забыл ли я о её последней воле, дозахоронили её в могилу к сыну.

Я стоял в снегу, перемешанном со свежей землёй и смотрел на маленькое фото, прикрепленное к кресту. На нём было лицо женщины, которая сначала для меня была чужой, потом, с годами, становилась всё ближе, любимей и роднее. Я вспоминал как она драла мне уши, как мы с ней ругались, мирились, обсуждали различные проблемы. Рядом, привалясь к моему плечу, стоял сын. И тоже молча смотрел на фотографию бабули, наверное вспоминая что-то своё из их летних взаимоотношений. Оли с остальными детьми не было, я запретил им рисковать своим здоровьем. Захотят, потом сами приедут.

Привычно перекрестившись слева направо, я улыбнулся, вспомнив её бурчание по поводу моего «неправильного» возложения креста на себя, и почти прошептал:

— Царствие небесное тебе, Антонина Алексеевна, пусть земля тебе будет пухом.

Осталось только одно незавершенное, как я думал, дело. Узнать куда делась душа её настоящего внука. Для этого надо обязательно приехать через год, в июне 2021 года, в момент появления злосчастной шаровой молнии в моей родной Луге, чтобы выяснить поменялся ли я с Женькой телами или перенесся сам. И если сам, то что случилось с моим старым телом?