Саккетти Франко. Новеллы

Новелла 149

Теперь будет уместно рассказать о том, как одно духовное лицо под покровом лицемерия обмануло людей и имело удачу в отношении телесном, но в отношении души, полагаю, – обратное.

Жил во Франции некий тулузский аббат, у которого было огромное желание стать крупным епископом или каким-нибудь очень видным прелатом, но который делал вид прямо противоположный, ибо по привычкам его казалось, что его аббатство было для него слишком большим бенефицием, и он частенько говаривал: «И какая нужда в этих. больших бенефициях? Никто не должен был бы желать больше того, что ему достаточно по расчету».

Поэтому он питался скудно и вел жизнь скорее суровую, чем изнеженную, постясь во все надлежащие дни и во многие скоромные. Эконому своему он приказывал, когда тот ходил к торговцам рыбой, брать рыбешку самую мелкую и самую дешевую, так как, мол, плохой пример для мирян, когда люди, подобные ему, отправляясь за припасами, ищут что-нибудь особенное. И так слуга и поступал. Ведя все время такую воздержанную жизнь, аббат этот прослыл повсюду за лучшего монаха, какой только был во Франции.

Случилось, что скончался парижский епископ, тогда прихожане и коммуна, размышляя о назначении нового епископа, сошлись на нем, как на самом святом человеке, какой был во Франции. Благодаря своей жизни и своей святости он при великом ликовании народа был избран парижским епископом. Когда избрание его послали на утверждение папы, аббат сделал вид, что не желает этого, что для него слишком много и той должности аббата, которую он уже имеет. Благодаря такому притворству, еще более воспламенившему сердца тех, кто его желали, ему пришлось согласиться на то, чего он давно хотел. И вот, оставив свое аббатство, он отправился в Париж, чтобы вступить в управление епархией; и, как самого правоверного и святого человека, какой у них когда-либо был, все парижане стали посещать его и прикладывались к его рукам как к самым чтимым реликвиям.

В то время, как этот достойный епископ проживал в епископском доме, случился как-то такой день, когда не едят мяса, и прежний эконом епископа купил для него по обыкновению дешевой мелкой рыбы, как в бытность его аббатом. Во время обеда рыбки эти были поданы на стол.

Увидев их, епископ сказал: «Что это значит? Разве у торговцев не было другой рыбы?»

Эконом ответил на это: «Ваше преосвященство, у них было много прекрасной и крупной рыбы на разные цены; только я купил эту мелкую, какую вы обычно предпочитали».

Епископ улыбнулся и сказал: «Ах, ты, глупец! Я ловил тогда эту мелочь в расчете поймать крупную рыбу. Теперь я парижский епископ, который хочет более роскошной жизни, чем тулузский аббат. А потому не забудь покупать впредь для моего стола самые лучшие припасы, какие ты найдешь». И слуга сказал, что он так и будет делать.

Если прежде названный епископ постился и предавался воздержанию, то теперь он не знал или не хотел знать, что такое пост, ссылаясь на великие труды, какие ему приходилось нести в новой должности. Глядя на его образ жизни и его роскошь, парижане весьма удивлялись такой перемене в короткое время, приводя на своем языке пословицу, которую приводим часто и мы, тосканцы: «Я узнаю тебя только тогда, когда присмотрюсь к тебе хорошенько». Епископ же приводил другую: «Больше мне, господи, до тебя дела нет, раз миновала зима». Так он и жил, пока оставался парижским епископом, той же жизнью и в том же великолепии, так что пришедший ему на смену мог сказать: «Я полагал, что я парижский епископ, а я оказываюсь аббатом монастыря Гуляй-ветер».