Саккетти Франко. Новеллы

Новелла 118

Не так давно в приходе Джоголи,[310] близ Флоренции, жил священник, у которого был слуга, исполнявший для него всякие нужные работы вплоть до стряпни. Стоял сентябрь; в саду у священника была прекрасная смоковница, и так как на ней росли великолепные фиги, то священник сказал однажды утром названному слуге: «Ступай, возьми корзину и отправляйся к такой-то смоковнице; я видел на ней вчера прекрасные фиги; принеси их мне».

Слуга взял корзину и пошел к названной смоковнице. Влезши на нее, он увидел прекраснейшие фиги, и немалое количество, висящих как серьга и со слезой. Он набил себе ими рот так, как будто ему нужно было этим отплатить кому-нибудь. И когда он срывал, чтобы съесть ее, одну из таких фиг со слезой, то приговаривал: «Не плачь: мессер тебя не съест», и отправлял ее в свой желудок. И если ему пришлось съесть этих фиг со слезой с тысячу, он приговаривал каждый раз: «Не плачь: мессер тебя не съест», и съедал ее сам.

В корзину он клал жесткие фиги или фиги раскрытые, которые едва ли стали бы есть даже свиньи. Их он относил священнику. Видя их, священник спрашивал: «Это фиги с той смоковницы, о которой я тебе говорил?»

Слуга отвечал: «Да, мессере».

Несколько раз посылал священник по утрам названного слугу, и никогда не мог получить хорошую фигу. Однажды утром, послав слугу за названными фигами, священник сказал своему клерику: «Влезь-ка на такой-то виноградный трельяж, да смотри, чтобы слуга тебя не заметил, и погляди, какие фиги он мне приносит и что он делает, потому что, конечно, один только бог может устроить так, чтобы фиги, которые он мне приносит, были с того дерева, про которое я ему сказал».

Клерик влез на трельяж и засел в засаду, приблизившись, насколько мог, к смоковнице, на которой находился слуга. Пока слуга находился на дереве, клерик совершенно отчетливо разглядел, что, срывая самые лучшие фиги, которые плакали по поводу обмана их синьора, он их ел целиком, приговаривая перед каждой: «Не плачь: мессер тебя не съест».

Разглядев и услышав все, что творилось, клерик удалился потихоньку и, вернувшись к священнику, сказал: «Мессере, это самый замечательный анекдот, который вы когда-либо слышали. Ваш добрый малый действительно ходит к той смоковнице, к которой вы его посылаете, но прекрасные фиги, которых вы хотите и у которых на кончике слеза, он съедает все сам; а кроме топ, делает и нечто похуже: он издевается над вами, потому что по поводу каждой из этих фиг, попадающих к нему в руки, он приговаривает: „Не плачь: мессер тебя не съест", и таким образом поедает их все».

Священник говорит тогда: «Разумеется, это превосходный анекдот; то-то я говорил, что этого не может быть». После этого он ждет возвращения приятеля с фигами; и вот тот возвращается.

Священник открывает корзину и находит в ней одни только жесткие и раскрытые фиги. Тогда он обращается к слуге: «Ох, чтобы тебе от меча умереть! Что касается меня, то я достаточно страдал. Что это за фиги, которые ты мне приносчл по утрам в течение нескольких дней?»

Слуга отвечает: «Мессере, они с того дерева, куда вы меня посылали».

Тогда священник говорит: «Ты говоришь правду; но из тех, которые напоминают плач Магдалины,[311] ни одна не дошла до меня».

Слуга отвечает на это: «Какое отношение имеют фиги к Магдалине?»

– «Ты отлично знаешь, – сказал священник, – как ты утешал те из них, которые были со слезой, ты, который так сожалел о проливаемых ими слезах, что съел их все».

Слуга хотел возразить; но, услышав слова священника, поддержанные свидетельством клерика, убедился, что хитрость его открыта, и сказал: «Мессер священник, то, что я делал, я делал, думалось мне, в наших же интересах. Я приносил вам фиги, которые разделились и были раскрыты. А почему я приносил вам фиги раскрытые и разделившиеся? Потому что вы всегда делите их, когда едите. Значит, для того, чтобы вам не приходилось их делить и трудиться над этим; что же касается меня, то я их никогда не делю, а потому я ел те, которые были цельными. Другой причиной, почему я приносил вам те, которые были раскрыты, оставляя себе и съедая те, которые были со слезой, состоит в том, что, как мне известно, веселые вещи должны принадлежать синьорам, а печальные слугам. Я приносил вам фиги веселые, которые смеялись от души во весь рот так, что, если бы у них были зубы, то их можно было бы все пересчитать; себе же я оставлял те, которые плакали и были все в слезах».

Священник ответил на это: «Несомненно ты привел все основания, так как знаешь, наверно, отлично Ринфорцато»,[312] и сам про себя очень забавлялся этим анекдотом, однако не настолько, чтобы несколько дней спустя не уволить названного слугу, который приносил ему ущерб на кухне, ссылаясь при этом на текст из Кодекса.[313] Названный священник был гораздо более опытным и осторожным.