Саккетти Франко. Новеллы

Новелла 209

Минестра де Черки[540] был толстым, близоруким человеком, большим обжорой и, по-видимому, постоянно находился в долгах. У него было имение в Кандегги, где он проводил большую часть времени, оставаясь дома и никогда не выходя из боязни быть схваченным сыщиками. И случилось так, что некий человек, которому он был должен большую сумму, очень нуждаясь в деньгах и не видя ни пути, ни способа получить их, разыскал однажды двух сыщиков нашего города, из которых одного звали Мадзоне, а другого Массуччо, и обещал им, что если они как-нибудь захватят его должника, то получат сколько им будет угодно. И вот названные сыщики, отойдя в сторонку, стали совещаться, как бы им это сделать, и сказали заимодавцу, что они рассчитывают на успех, но чтобы он дал им десять флоринов.

Тому не терпелось, и он сказал им, что согласен. Уговорившись о том, что надо сделать, сыщики пошли по рыбным лавкам, пока, наконец, не разыскали живого угря, фунта в два весом, и, пустив его в ведерко с водой, направились к Бадия в Кандегги, так как они знали, что названный Минестра берет воду из водоема, находящегося поблизости от его имения и что служанка его ходит туда для него за водой.

Поэтому они пошли к названному водоему и пустили в него угря, Пустив его, они уселись тайком в засаду, чтобы исполнить то, что намеревались затем сделать. Когда миновал час обеда, служанка, пойдя за водой, вероятно для того, чтобы вымыть посуду, заглянула в водоем и увидела этого угря; стараясь изо всех сил поймать его, она потратила на это с полчаса и, в конце концов, бросила это дело и вернулась с кувшином воды домой. Минестра, которому казалось, что она слишком замешкалась, спросил ее: «Черт тебя побери, что ты так долго там делала?»

Она ответила: «Не кричите, я хотела поймать для вас прекрасного угря, который находится в водоеме. Он толщиной с древко копья. Мне несколько раз казалось, что он у меня уже в руках, но он ускользал от меня; ведь вы знаете, какой он скользкий».

Минестра сказал на это: «Какая ты дура! Эта была, наверно, змея. Откуда там быть угрю?»

Служанка ответила: «Вот еще! Неужели я не умею отличить горошины от четок? Я говорю вам, что это угорь!»

Услышав это, Минестра, который уже начал верить ей, сказал: «Если бы даже мне грозила опасность быть схваченным, я, конечно, не удержался бы от того, чтобы пойти посмотреть!»

И, взяв небольшую сеть, которую держали в доме для ловли воробьев в гнездах, он пошел к названному водоему, взяв с собой служанку, потому что он не только не мог бы разглядеть угря в водоеме, но и буйвола на снегу.

Подойдя к водоему, он спросил служанку: «Ты видишь угря?» Она ответила, что видит, и он объяснил ей, как надо обращаться с сетью. Служанка, следуя его указаниям, в короткий срок вытащила сетью угря, а Минестра, взяв в руку сеть с угрем, сказал: «На сковороду».

Он направился уже со служанкой к дому, как вдруг Мадзоне с товарищем выходят из засады, подходят к Минестра и хватают его с криком: «Ты не будешь есть угря без нас!»

Минестра, узнав его по голосу, – потому что он не мог его хорошо видеть, – сказал: «Ах, Мадзоне, что это значит?»

Тот ответил на это: «Придется тебе идти за нами» (с ними было еще четыре сбира[541]).

Минестра стал кричать: «Помогите, меня предали!»

Тут сыщики говорят сбирам: «Ведите его во Флоренцию», а сами отнимают у него своего угря, между тем как Минестра изо всех сил просит их отпустить его и не губить. Но это были напрасные слова, потому что они доставили его во Флоренцию, посадили в Болоньяну и уведомили заимодавца, что должник схвачен. На радостях тот обнял и поцеловал Мадзоне, расспрашивая его о том, каким образом они его схватили. Сыщики рассказали ему об этом, а он еще больше подивился их образу действий и тотчас повел их туда, где отложил для них десять флоринов. Расставшись с ними, он пошел распорядиться о своем должнике. И Минестра из боязни, что на него наложит руку какой-нибудь кредитор, тотчас нашел возможным уплатить деньги, так что угорь обошелся ему дорого.

Эти сыщики поступают, как некие демоны, которые всегда готовы выудить и поймать души при помощи новых приманок, ловушек и западней. Скольких уже поймали они на обжорстве с помощью и угрей и разной другой снеди! На этом ловко был пойман ими Нодзино Рауджи,[542] наш флорентиец, которого отец оставил очень богатым человеком и который проел все, что имел, и который обвивал каплуна миногой и жарил их одновременно, давая им название: «увенчанный бакалавр». А в конце концов, он сам был увенчан такой бедностью, что умер в нищете. Я мог бы перечислить еще я других обжор, которые благодаря этому пороку кончили нищетой и разорением.

Пусть отцы и матери, воспитывающие своих детей, заметят это, чтобы дети не росли в этом пороке, ибо порок обжорства привел нас через первородный грех к смерти и ведет ко множеству других ужасных грехов и крушению семей. Ведь от обжорства произошло и сладострастие, и расточительность, и азартные игры, и множество других зол, ибо когда обжорству не хватает средств и нечем удовлетворить аппетит, оно берется за все дурные дела, чтобы иметь деньги.