Саккетти Франко. Новеллы

Новелла 202

Нижеследующая выдумка подобна некоторым предыдущим, но она привела к гораздо более справедливому решению. Вот как было дело.

В ту пору, когда в Фаэнце[529] правил Франческо де Манфреди,[530] отец мессера Риччардо и Альбергеттино, синьор мудрый и добрый, не любивший пышности, своим благопристойным образом жизни и внешностью напоминавший скорей знатного горожанина, нежели синьора, случилось так, что один влиятельный человек этого города владел землей, к которой примыкал участок, принадлежавший одному малоимущему человеку. Желая купить этот участок, влиятельный горожанин несколько раз хлопотал об этом перед его владельцем. Но так как он не мог добиться своего, потому что человек этот изо всех сил трудился на своей земле, кормился ею и скорее продал бы самого себя, чем своей участок, то, не будучи в состоянии осуществить свое желание, влиятельный горожанин решил действовать силой. Поэтому, пользуясь тем, что владения его отделял от владений соседа всего только маленький ров, он почти каждый год, вспахивал свою землю, проводил одну-другую борозду по смежному участку, отрезая от него, таким образом, каждый раз с локоть, а то и больше земли.

Сосед замечал это, но не смел и заикнуться о происходящем и только тайком жаловался на это некоторым своим приятелям.

Так продолжалось несколько лет, и земля в короткий срок оказалась бы понемногу запаханной, если бы не вишня, которая росла в упомянутом поле и захватить которую было бы уже слишком заметно, так как каждый знал, что она стоит в поле бедняка. Видя, что его грабят и, будучи поэтому вне себя от гнева и возмущения, понимая в то же время, что ему нельзя не только жаловаться, но и заикнуться об этом, он отправляется однажды в полном отчаянии, с двумя флоринами в кармане, в Фаэнцу и принимается ходить по всем большим церквам по очереди и договаривается там, столковавшись предварительно о цене, чтобы в определенное время, но в необычный час, который не совпадал бы ни с вечерней, ни с ноной,[531] в них звонили во все колокола. Так и делалось. Духовенство получило деньги, и в условленное время колокола зазвонили вовсю, так что жители той местности стали, переглядываясь между собой, спрашивать друг друга:

«Что это значит?»

А ограбленный человек бегал тем временем повсюду, словно в беспамятстве. Каждый при виде его спрашивал: «Эй, вы там, чего это вы бегаете? – Эй, такой-то, что это колокола звонят?»

А он отвечал: «Это потому, что умерла правда». А в другом месте он говорил: «Это заупокойный звон по случаю кончины правды».

Таким образом, благодаря ему, слова эти разнеслись под звон колоколов по всей округе, и даже сам синьор Франческо стал спрашивать, почему это звонят. Когда ему в конце концов сообщили, что насчет звона известно только то, что такой-то человек провозглашает повсюду то-то и то-то, синьор послал за ним. Бедняк явился, сильно перепуганный. Увидев его, синьор сказал: «Поди сюда; что это ты там говоришь? Что значит этот колокольный звон?» Бедняк отвечал: «Я скажу вам это; только не оставьте меня своей милостью. Такой-то горожанин из вашего города хотел купить у меня участок земли, я же не хотел ему продавать его; тогда, не имея возможности приобрести его, он каждый год, когда у него пахали, запахивал часть моего поля, когда полоску с локоть, а когда и с два, пока не добрался наконец до вишневого дерева, дальше которого идти так, чтобы захват остался незамеченным, было трудно. Да благословит бог того, кто его посадил! Ведь, если бы оно там не росло, то сосед мой в короткое время захватил бы всю мою землю. А так как то, что мне принадлежит, отнято у меня человеком очень богатым и влиятельным, сам же я, можно сказать, бедняк, то, после стольких бедствий и перенесенных мною чрезмерных огорчений, потеряв всякую надежду, я отправился по церквам и заказал им, за известную плату, заупокойный звон по случаю кончины правды».

Услышав эти остроумные слова бедняка и рассказ его о том, как его ограбил один из горожан Фаэнцы, синьор послал за грабителем. Раскрыв и выяснив правду, Франческо приказал вернуть землю бедняку и распорядился, чтобы землемеры отправились на место и отрезали бедняку от смежной с ним земли богача столько, сколько тот в свое время отнял у бедного; а кроме того, он велел богатому уплатить соседу два флорина, которые тот израсходовал на колокольный звон.

Такой поступок со стороны синьора был большой справедливостью и большой милостью, ибо богач заслуживал худшего; но если, взвесив все хорошенько, признать, что добродетель синьора была велика, то нельзя не сказать, что и бедный человек поступил весьма справедливо. И когда он говорил, что колокола звонили по случаю кончины правды, можно было бы сказать, что они звонили, чтобы воскресить ее.

Было бы не худо, если бы они звонили и нынче, чтобы она воскресла вновь.