Самолёт до Луны и почти нормальная жизнь

Глава 11. Вполне нормальная крыша и ценный амулет для домового

В высоком креслице, в котором не так давно сидела Анита, теперь сидело некое существо размером с большую куклу, но с лицом зрелой женщины. У странной незваной гостьи был заострённый, немного вздёрнутый носик, большие, почти чёрные глаза, напоминавшие об оленёнке Бемби, светлые пшеничные волосы до плеч, завивавшиеся на концах, небольшие, немного заострённые зубы, впрочем, улыбка делала её необычное лицо приветливым и дружелюбным. На ней было чистое, но старенькое платье из простой тонкой ткани. Когда-то оно, наверно, было чёрным, но сейчас выцвело до серого. У платья был белый воротничок и вшитый фартук, как у старомодного костюма горничной. Маленькие башмачки, в которые были обуты её крошечные ноги, выглядели очень жёсткими и неудобными, Эрни и представить себе не мог, что кто-то способен носить такую обувь.

— Э-э… прости, а из чего сделаны твои туфли? — не удержался он.

— Из ясеня, конечно, из чего же ещё? — высоким, почти детским голосом ответила загадочная крошечная женщина.

— Хорошо, что не из глины! — рассмеялся Том.

— А тебе не больно? — поинтересовалась сердобольная Нина.

— Их вырезал хороший мастер, я ношу их вторую сотню лет, не снимая! — гордо сообщила маленькая женщина, постучав туфелькой о туфельку.

— Эрни, у тебя появилась конкуренция! — снова рассмеялся Том. — Может, вырежешь для меня сандалии, а то я дома забыл свои сланцы. — Том подмигнул Эрни и в шутку пнул его ногой под столом.

— Будет быстрее и проще, если я сгоняю домой и принесу твои сланцы, — резонно ответил Эрни, поскольку попасть в их дом через магический портал, как они обычно и делали, было гораздо быстрее и проще. Главное было одеться неброско и вести себя естественно, открывая на вид заурядную, немного обшарпанную дверь, на самом деле ведущую в другой город, находящийся далеко-далеко, за много-много километров отсюда.

Самолётом на этот раз они прилетели только потому, что их сопровождал коллега Тома и учитель Эрни, которому, разумеется, не стоило знать о существовании магических порталов, соединявших маленькую квартиру скромного учителя истории с другими городами и домами.

Том перелистывал дневник прадедушки, как будто одним глазом глядя на рунопись, другим продолжая буравить вновь прибывшую незнакомку.

— Меня зовут Том, а это Эрни и Нина — мои приёмные дети.

— Доминга! — наконец представилась незваная гостья. Хотя само по себе её имя никому ни о чём не говорило.

— Не знаю, откуда ты прибыла, Доминга, но мне кажется, что я где-то видел твоё лицо… — нахмурившись, Том продолжал сосредоточенно листать дневник.

— Я тоже! — Эрни тоже казалось, что он где-то видел Домингу раньше.

— И я! — подхватила Нина.

— О! Ничего себе! — Том, по-видимому, всё-таки вычитал что-то важное, расшифровав сложные друидические каракули.

— Так, суть я понял… но как бы это адекватно сформулировать… Ладно, в общем, тут сказано, что после вступления в наследство и освобождения гнома стоит ожидать появления других… э-э… сопровождающих, так сказать, магических существ, например… э-э-э… это, кажется, означает что-то вроде домового…

— Точно! — Нина хлопнула себя по лбу. — Она же точь-в-точь домовой из той твоей странной книжки. Ты в шутку говорил, чтобы я её не читала, потому что она была запрещена и списана из какой-то старой библиотеки, которую уже закрыли и снесли. Я и не читала особо, но там были интересные рисунки в хорошей технике, так что я даже срисовала некоторые… — призналась Нина таким тоном, как будто во внезапном появлении Доминги имелась неоспоримая доля её вины.

— Конечно, домовой, кто же ещё! Я потомственный домовой в четырнадцатом поколении! — с гордостью сообщила Доминга.

— «Народные легенды старой Испании», — вспомнил Том название книги.

— Точно, — выдохнула Нина.

Том барабанил пальцами по столу, по-прежнему глядя то на руны, то на домового.

— То есть, получается, что я как бы получил тебя в наследство вместе с золотом и всем остальным… — не спрашивая, а скорее размышляя вслух, произнёс он.

— Служу и живу у хозяина, получившего меня в наследство вместе с магическим наследством! — подтвердила Доминга. — За еду и жалованье, плата договорная, — добавила она.

Том о чём-то напряжённо размышлял, продолжая постукивать по столешнице.

— То есть отказаться от тебя я не могу?

— Только отказавшись от половины наследства, — прямо ответила Доминга.

— И кому же в таком случае достанется эта половина?

— Гномам!

— Так я и думал. А как насчёт конфиденциальности, если ты понимаешь, о чём я? — Том продолжал задавать наводящие вопросы.

— Видят и слышат домового и его хозяйство только ближайшие члены семьи волшебника, вступившего в наследство.

Отвечая на вопросы, Доминга вращала большими пальцами рук, которые держала на коленях скрещенными, её деревянные башмачки довольно громко постукивали друг о друга, когда она болтала ногами.

— То есть есть ещё и хозяйство, вот как. Где же оно расположено?

— На данный момент — в сарае, который стоит у тебя во дворе.

— Ну, если это хозяйство не станет будить соседей по ночам, то я, в принципе, не против. Что же ты хочешь в качестве платы за свой труд: двух золотых монет в месяц будет достаточно? — наконец предложил свою цену Том. Всё это время он как будто что-то прикидывал в уме.

Доминга залилась краской и опустила глаза.

— Ну что вы такое говорите… порядочный домовой никогда не возьмёт больше одной серебряной монеты в год, мы совсем не такие, как эти алчные лицемерные грубые гномы!

— Прости-прости, не хотел тебя обидеть, — поспешил успокоить её Том.

Том и Эрни и так уже поняли, что Доминга, в отличие от Адалстана, довольно прямодушна и непривередлива. И даже, похоже, скромна и совестлива.

— Ладно, будем считать, что мы договорились, — продолжил Том. — Только знаешь что? Давай-ка всё-таки придумаем что-нибудь с твоими башмаками: если ты будешь ходить тут в них и топотать как мамонт, я готов буду отдать полсундука сокровищ, чтобы этого не слышать. Эрни, ты сможешь осторожно их надрезать: так, чтобы Доминга смогла переобуться и надеть старые кеды Аниты?

— Сейчас принесу нож! — Эрни тихонько направился в гостиную, где лежали его вещи.

— А я принесу кеды! — Нина знала не хуже Далии, где найти вещички Аниты.

— Не бойся: нож острый, но я надрежу только верхний слой, тебя не задену. Просто не двигай ногой. — Одной рукой Эрни крепко держал деревянный башмак, другой рукой он сжимал один из своих лучших ножей для резьбы по дереву, остриём он царапал верх ботинка, намечая линию разреза. Собравшись и сосредоточившись, он углубил лезвие в материал ровно настолько, что внутренний слой древесины, толщиной с альбомный лист бумаги, остался нетронутым, и сделал надрез.

Нина, застывшая в проходе с парой детских кроссовок в руке, вскрикнула, прикрыв рот рукой: из древесной «раны» на пол закапала кровь.

— Что такое? Ты в порядке? — Том решил, что Эрни нечаянно поранил Домингу. — А, вот оно что: у нас тут обувной Пиноккио…

Том поднёс палец к губам и пробормотал что-то на древневаллийском. Затем он поднес заговорённый палец к древесной ране, на него капнула кровь. Капля стала прозрачной и засветилась. От пальца к туфле протянулась полоска голубовато-белого света. Том встал и потянул за полоску. Сгусток мистического света оторвался от ботинка и повис на пальце Тома, приняв форму вытянутого овала. Том поставил овал на пол, и тот стал тёмно-зелёным. Внутри овала проявился силуэт. Том проткнул пальцем световую оболочку, и она будто осыпалась на пол, как скорлупка расколотого ореха. Из «скорлупки» вышел маленький древесный человечек. У него были ошарашенные, круглые ярко-зелёные глаза с расширенными зрачками, с некоторым испугом, и в то же время с жадным удивлением глядевшие вокруг. Из его головы росли какие-то побеги, увенчанные светло-зелёными листиками. Его корявые древесные ножки были короткими и кривоватыми, он медленно и неуклюже переставлял их, при каждом шаге виновато озираясь.

Том извлёк из второго ясеневого ботинка древесного человечка-побратима. Деревянный брат-близнец так же робко и шатко заковылял навстречу старшему брату.

Подойдя друг к другу, человечки обнялись, развеселились. Теперь они, вдруг перестав быть неуклюжими, стали резвыми, проворными и ловкими.

Том присел на корточки возле них.

— Теперь идите куда хотите: хоть в сарай, хоть на все четыре стороны, только не попадайтесь моим соседям, ясно? Живите долго и счастливо, не падайте в костёр и не гуляйте в грозу.

Немного помолчав, он добавил:

— Присматривайте друг за другом и не ешьте мух.

— А при чём тут мухи? — Нина не совсем поняла смысл последнего напутствия.

— Да ни при чём — просто это негигиенично. — Том махал обувным Пиноккио, которые, пятясь назад, наконец, просочились сквозь входную дверь, как парочка призраков.

Эрни тем временем наконец освободил ножки Доминги от деревянных оков, и Нина помогла ей надеть кеды.

На радостях Доминга спрыгнула со стула и начала танцевать вокруг стола.

Она напевала себе под нос какую-то странную песенку, похожую на детскую считалочку, а кухня тем временем преображалась.

Домовой, домовой, не води нас за собой,

Не води меня за нос, лучше распиши поднос,

Лучше крышу почини и ватрушек подгони,

Не веди меня в сарай, а на флейте мне сыграй,

Не веди меня в подвал, а корми нас до отвала!

На столе появился большой, искусно расписанный поднос, на подносе появилась гора сдобных ватрушек.

Нина взяла ватрушку с яблоками, Том взял ватрушку с изюмом, Эрни взял ватрушку с творогом.

— Мм…фкушно… — первым подал голос Том.

— Действительно, вкусно! — прожевав, подтвердила Нина.

— Угу, — кивнул Эрни.

На столе также появилась большая фарфоровая ваза, в которой стоял букет свежесрезанных белоснежных роз.

Над плитой, как в доме Тома, появились связки сушёных грибов, кореньев, трав, лука, баранок и даже сушёная рыба.

— Рыбка! — Нина взяла одну рыбину и осторожно отрезала её голову, хвост и плавники.

Мистер Охотник, громко урча, тут же возник в кухне и, запрыгнув на табурет, стал тереться о клеёнку, бодая головой локоть Нины. Нина отрезала кусочек рыбьей спинки, а в миску кота положила голову и хвост. Он потянулся носом к её тарелке.

— Это твой десерт. Пока грызи голову — рыбьи мозги полезны для твоих мозгов.

К удивлению Тома, кот послушался и побрел к своей миске.

— Умеешь же ты ладить с котиками.

— В этом ей нет равных, — подтвердил Эрни.

— Если в твоём, как ты это называешь, хозяйстве есть курочки, то в нашем холодильнике, возможно, появились свежие яйца? Это было бы кстати: Мистер По не станет жевать рыбью голову, как бы я его ни уговаривал, — Том снова обратился к Доминге.

— Курочки, гусыни и цесарки, — подтвердила Доминга, тоже угощаясь сушёной рыбой.

— Отлично. — Том достал из холодильника четыре больших яйца и стал готовить омлет с грибами.

— Чай все будут? — Том поставил чайник, наполнив его почти до краёв.

Нина разлила по чашкам заварку. Запах мяты распространился по кухне, даже аромат роз теперь ощущался слабо. Доминга почему-то покраснела и, опустив глаза, отодвинула от себя чашку.

— Что такое? Ты не любишь чай? — удивилась Нина.

— Что вы, как можно, я ведь на работе! — Доминга ещё больше покраснела и спрятала руки под фартук.

— Ну так что ж теперь, тебе уже и чашку чая выпить нельзя?! Мы тут, знаешь ли, не рабовладельцы. — Нина пододвинула чашку с горячим чаем совсем близко к Доминге.

— Давай, бери себе ватрушку, а то мы всё съедим! — Нина пододвинула к Доминге и поднос с ватрушками. — Ты прямо как какой-нибудь джинн из арабской сказки!

— Ну что вы такое говорите! Джинны — ленивые безалаберные мошенники! Бесчувственные распутные разгильдяи! Мы, домовые, трудолюбивы и бескорыстны! Вот так, — она подняла указательный палец вверх, — бескорыстны! — зачем-то снова повторила она.

Сделав маленький глоток чая, она покраснела и как-то странно «разгорячилась».

Она серьезно посмотрела на свою чашку, сдвинув брови. На её как будто помолодевшем личике отразилась внутренняя борьба. Шумно вдохнув, она поднесла чашку к губам и осушила её до дна крупными глотками. Поставив чашку мимо блюдца, она громко икнула и, глядя на розы, улыбнулась какой-то полоумной улыбкой.

— Надо трусы полить и цветы постирать! — не своим голосом, снова икнув, вдруг выпалила новоиспечённая домохозяйка.

Она сползла со стула и, качнувшись, сгребла в охапку розы, опрокинув вазу. Не выпуская из рук букет, она вышла во двор, не закрыв за собой дверь. До ушей Эрни донеслись громкая отрыжка, звуки какой-то хозяйственной суеты и плеск воды.

Эрни, Том и Нина выглянули во двор.

Доминга стирала розы в каком-то допотопного вида металлическом тазу, водружённом на такой же доисторический табурет.

— Что с ней такое? — тихонько спросила Нина.

— Если б я знал, — так же тихо ответил Том. — Пойду попробую с ней поговорить.

Том осторожно приблизился к Доминге. Задний карман его джинсов при этом засветился.

— У тебя телефон светится! — шёпотом сказал Эрни.

— Он в гостиной! — шёпотом ответил Том.

— Проверь задний карман! — объяснил Эрни.

Доминга вдруг перестала стирать цветы и ошарашенно уставилась на свои ладони.

— Какой позор, какой позор… — зашептала она, схватившись руками за покрасневшие щёки.

Том извлёк из кармана джинсов лунный камень.

— Напилась прямо на работе, в первый день… какой позор… — Теперь Доминга плакала, уткнув личико в фартук.

— Что ты такое говоришь, мы ведь не держим в доме алкоголь! — не понял Том.

— Я вовсе не хотела… я совсем не пью, просто боялась обидеть хозяйку… — Доминга продолжала всхлипывать, но больше не рыдала.

— Чай?! — удивился Том.

— Мята, — смущаясь, но больше не плача, наконец объяснила Доминга. — Мята для домового — всё равно что валерьянка — для кота.

— Прости, я не знала. — Нина погладила Домингу по волосам.

— А что же тогда тебя отрезвило? Стирка? — Том вращал пальцами камень, который почему-то продолжал светиться.

— Я не знаю, — пожала плечами Доминга. — Я как будто увидела Луну, и она меня позвала… Она запела, и я как будто очнулась.

— На, держи, это твой амулет или, если хочешь, антидот, а мяту мы спрячем. — Том положил в карман платьица Доминги лунный камень, загадочно улыбаясь.

— О, спасибо! Что я должна за это сделать?

— В твоей песенке речь шла о крыше: не могла бы ты взаправду починить её, чтобы она совсем перестала течь? Знакомый цверг нам с этим так, увы, и не помог.

— О. Это запросто.

Доминга щёлкнула пальцами, и крыша вместо старого шифера покрылась новенькой добротной черепицей.

— Фасад поправить? — Доминга, кажется, была от души благодарна Тому за антидот.

— Конечно, — не стал отказываться Том.

Эрни и Нина вышли на улицу, чтобы оценить труды Доминги. Старенький домик так преобразился, что можно было подумать, будто его снесли и построили на его месте новый — добротный и нарядный.

Напротив него в замешательстве стояла Дана, пришедшая забрать Аниту. Только заметив смеющихся Эрни и Нину, она наконец узнала собственный дом.