Самолёт до Луны и почти нормальная жизнь

Глава 7. Жаворонок, ворон, гном и барбекю

Эрни проснулся раньше всех.

Мистер По, ручной ворон Тома, прилетевший сюда раньше всех троих, настойчиво требовал свой завтрак, теребя клювом мочку уха Эрни. Одной рукой Эрни поглаживал чёрно-синие блестящие перья, другой протирал глаза, пытаясь проснуться.

Большой пушистый кот, живший у Далии, тоже пробудился. Он спрыгнул с одеяла Нины, оставив на нём огромный комок длинной шерсти, и стал тереться спиной о щёку Эрни, урча так громко, что у Эрни заложило ухо, а комья мягкой шерсти мешали нормально дышать. Двое сообщников поняли, кто в этом доме жаворонок, и, не сговариваясь, пошли в атаку.

— Ну, хорошо, хорошо, сейчас умоюсь и накормлю вас, только не шумите, — почти шёпотом сказал Эрни и сел на постели, откинув покрывало.

Мистер По взлетел на его плечо, но больше не кусался. Кот отправился на кухню и стал умываться, запрыгнув на табурет.

— Я тоже умоюсь, ладно? — Эрни погладил пальцем шею ворона. — А потом приготовлю омлет и тосты, идёт?

Умный ворон мягко потёрся головой о висок Эрни и, ничего не сказав вслух, чтобы не будить ещё спавших членов семьи, мягко спикировал в кресло.

Наскоро умывшись, Эрни, как и кот, поспешил на кухню. Яйца, хлеб, молоко и масло, к счастью, нашлись. А на холодильнике стояла большая упаковка с кормом для кошек.

Кот быстро опустошил свою миску, которую Эрни наполнил до верха, и снова тёрся о его ноги, урча и выгибаясь. Съев три миски корма и выпив молока, он снова «принял ванну», взгромоздившись на табурет. А потом стал скрести когтями входную дверь, требуя выпустить его во двор. Эрни тем временем успел поджарить хлеб, взбить яйца и заварить свежий чай. Воспитанный Мистер По тихо ждал в кресле, пока Эрни пригласит его к столу. Конечно, находись они сейчас в доме Тома, он вёл бы себя совсем по-другому, но, будучи в гостях, он соблюдал все правила приличия: был тих, вежлив и скромен.

Затворив дверь за питомцем Далии, Эрни снова разогрел сковороду и вылил на неё яйца.

Неожиданно за его спиной раздались стук и лязг. Эрни вздрогнул и обернулся. Он ожидал увидеть Мистера По, всё-таки решившего показать характер, но на табурете восседал не кто иной как собственной персоной Хранитель Сокровищ.

Повязав на шее салфетку из на вид дорогой тонкой ткани королевского синего цвета, заправив под неё свою рыжеватую бороду, он лязгал ножом и вилкой, выкованными, конечно, из чистого золота. На его коленях покоилось увесистое золотое блюдо. Эрни достал и раздвинул небольшой раскладной столик, стоявший возле платяного шкафа, протёр его, поставил на него несколько тарелок, обычных, не из золота, достал из сушилки простые приборы и положил их на тарелки. В ящике стола нашлась салфетка из обычной материи.

— Предлагаю обмен. — Эрни протянул гному салфетку и жестом пригласил за стол. — Не думаю, что Том будет очень рад тому факту, что ты, так сказать, проедаешь его сбережения.

— А что на завтрак? — Гном придвинулся на табуретке к столику, проигнорировав замечание Эрни, однако предложенную салфетку он взял и послушно сдал золото и шелк.

— Чай, омлет и тосты. Могу поджарить пару ломтиков бекона, если хочешь.

Желудок гнома заурчал так громко, что все, кто до этого ещё спал, застонали и проснулись.

— Мог бы просто кивнуть, ты всю семью разбудил.

— Адалстан очень голоден, — объяснил своё поведение Хранитель Сокровищ.

— Рад знакомству, меня зовут Эрни. — Эрни слегка поклонился и сделал небольшую паузу, но продолжил воспитательную беседу: — Знаешь, я тоже ещё не ел с утра, но это не повод так шуметь.

Эрни положил на тарелку Адалстана порцию омлета и пару ломтиков жареного хлеба, а на сковородку положил бекон, найденный в холодильнике.

— Всем доброго утра, приятного аппетита, Адалстан. — Том тихо возник за спиной Эрни и тянулся за банкой растворимого кофе через его плечо.

— И мне кофе! — хриплым после сна голосом потребовала Нина, сплетавшая спутанные волосы в косу.

Мистер По тоже влетел в кухню и угнездился на руках у Нины. Том протянул Нине кружку с горячим кофе, а Мистера По угостил печеньем.

Теперь Том промывал под краном белоснежный рис. Не отрываясь от дела, он подмигнул Эрни:

— Ты наверняка сам ещё ничего не ел. Давай-ка я теперь побуду поваром.

Хранитель Наследства тем временем покончил с предложенной едой и выпускал изо рта жёлтые звёздочки и полумесяцы с запахом яичницы, выразительно глядя на Нину.

Нина, вопреки его ожиданиям, прикрыла рот рукой и поморщилась:

— Знаешь, может быть, вечером это и весело, но сейчас…

Немного расстроенный Адалстан одним глотком осушил кружку с горячим кофе, которую поставил перед ним Том, и «залился краской», как персонаж мультфильма. Выпустив из ноздрей две огромные струи пара, как старый чайник с плохим характером, он принялся поглощать ломтики бекона на манер шпагоглотателя.

Покончив с плотным завтраком, он, вопреки ожиданиям Эрни, аккуратно промакнул рот салфеткой, вытер ладони, завернув золотые приборы в шёлковую ткань, прихватил их под мышку и беззвучно растворился в воздухе.

— Ну, ребята, вы большие молодцы — не так-то просто укротить оголодавшего своенравного цверга, — рассмеялся Том.

— По-моему, он такой шёлковый только в твоём присутствии. — Эрни наконец спокойно присел за стол и выпил первый глоток горячего чая.

— Присмотришь за рисом? Я пока приму душ. — Том мягко тронул Эрни за плечо.

— Потом я!

— Мистерр-По-купать-душ!

Нина и ручной ворон Тома тоже изъявили желание освежиться.

— Тогда идём со мной. — Том отставил локоть, и Мистер По спикировал на его плечо.

В кухню вплыла Далия, укутанная в длинный тёмно-красный халат. Она разговаривала с кем-то по телефону.

— Родители Мануэля приглашают на барбекю у них во дворе, никто не против?

— Нет, то есть да!

— В смысле, мы идём!

Эрни и Нина почти вразумительно выразили согласие.

Том почему-то молчал, задумавшись. Далия вопросительно подняла брови, мягко потянув его за бороду.

— Согласен, но только если мне позволят испечь картошку и овощи — ненавижу бекон и куриные ноги. — Том попрыгал в душ на одной ноге, потому что Далия сильно ударила его каблуком по колену.

Мистер По сипло заголосил: «Я не ем птиц! Я не ем птиц!»

— Нужно что-то придумать: мы же не пойдём с пустыми руками, — забеспокоилась Нина.

— Конечно, не пойдем — Том прихватит полмешка картошки и ведро кабачков, ну и Мистера По ещё.

— Не смейся, я серьёзно. Кстати, Далия, по-моему, сильно разозлилась, пойду отнесу ей чая. — Нина поставила на пластмассовый поднос чашку, чайник с чаем и блюдце с тостом, политым джемом.

Далия, однако, сама появилась в кухне-прихожей, уже одетая в футболку и джинсы, с матерчатой сумкой на плече, с волосами, собранными в высокий хвост.

— А мы тебя собирались завтраком покормить, зря старались, да?

Далия тем временем зашнуровывала лёгкие туфли на низкой платформе. Из душевой кабины доносилась боевая песнь викингов, которую Том и Мистер По под плеск воды распевали на два голоса.

— Ох, спасибо, кормильцы вы мои. Поешьте пока сами, мне нужно в магазин. Чао! — Она легко захлопнула дверь снаружи.

— Раз у нас есть поднос, пойдём посидим в гостиной! Рис как раз уже готов, — предложил Эрни, выключая плиту. — Там есть телевизор, можно мультики включить или футбол. — Эрни попытался отвлечь Нину, которая явно была озадачена внезапным появлением гнома и, собственно, сокровищ, которые он охранял.

— Ну разве что без звука, — ответила Нина так, что Эрни понял, что допрос ему всё-таки предстоит.

Загорелые испанцы оживлённо носились по полю, активно жестикулируя. По местному телеканалу, как обычно, показывали очередной футбольный матч. Нина чертила зубцом вилки какие-то узоры, украшая тем самым горку дымящегося белоснежного риса.

— Ну и что это за история?

— Да ничего особенного — сфолил и получил предупреждение, — попытался отшутиться Эрни, «переводя стрелки» на спортивное телешоу.

— Ты прекрасно знаешь, что я говорю не о футболе. — Нина начинала злиться всерьёз: она уже разрушила вилкой рисовую горку.

— Ну, в общем, вышло так, что Том случайно узнал, что его прадедушка завещал ему наследство. Оно было… как бы это сказать… спрятано.

— Очень надёжно, я подозреваю.

— Ты права, конечно, ты же у нас умная.

— Не подлизывайся, — отрезала Нина, но уголок её рта задёргался: она старалась не улыбаться.

— Я видела, там, перед входом в аэропорт, что-то произошло, ну… что-то в духе штучек Тома.

— Ну, понимаешь, нам пришлось немножечко переместиться во времени, но это были не штучки Тома, это Адалстан использовал одну свою… штучку.

— Ну ты мне прямо фшё объяшнил. — Нина наконец отправила в рот небольшую порцию риса. — Знаешь, у меня как будто двоится в голове… И я вчера так устала, как будто… как будто… — Нина пыталась подобрать слова, размахивая вилкой в воздухе.

— Ну, не переживай так, лучше поешь нормально. Знаешь, я думаю, это нормально, когда впервые летишь на самолёте из страны в страну… Я думаю, это всегда так.

— А ты? Ты разве чувствуешь что-то такое? — не унималась Нина.

— Ну я же немного… сильнее физически, — нашёлся Эрни.

Нина посмотрела на него с недоверием, но доела наконец свой рис.

Дверца душевой кабины распахнулась, в комнату через кухню вплыло облако пара. Из облака появился Том в халате, который едва прикрывал его колени и сильно обтягивал плечи и грудь. Рукава халата едва прикрывали острые локти Тома. Мокрые волосы были спрятаны под вафельным полотенцем, на полотенце восседал чистый, гордый, ароматный и довольный Мистер По. Через плечо Тома свешивалась его симпатичная пижама, а руками он, как прачка — простыню, выжимал длинную бороду. Струйки горячей воды стекали на ковёр.

— Отлично выглядишь, — подшутил над Томом Эрни.

— Сам бы сходил освежился, — предложил Том.

— Я уже умылся, пока ты спал.

— Знаю, знаю: ты у нас жаворонок.

Том исчез в спальне и зажужжал феном.

Нина достала из своей сумки халат и полотенце и, миновав облако ещё не рассеевшегося пара, исчезла в душевой кабине.

Эрни выключил надоевший даже без звука телевизор и достал лютню. Настроив её, он разогрел пальцы, сыграв несколько гамм и один примитивный этюд. Затем он сыграл по памяти пьесу, которую ему предстояло играть на фестивале. Утомительная поездка и вчерашнее незапланированное приключение не лучшим образом сказались на его технике. Это несколько расстроило его. Кроме прочего, у него почти не было сценического опыта. Одно дело, играть на сцене собственной школы, где полжизни работает твой приёмный отец и где чувствуешь себя как дома, и совсем другое — выступать на серьезном фестивале в другой стране, на одной сцене со взрослыми музыкантами мирового уровня. Эрни ожидал, что к нему отнесутся предвзято, возможно, даже как к «сопляку» и выскочке, хотя он и не просился на эту сцену, напротив, его уговорили выступить здесь.

Эрни попытался настроить инструмент получше, используя более тонкий приём, но ему казалось, что звук недостаточно хорош. Он повращал колок в разных направлениях и снова натянул струну. Сильно дёрнув её ногтем, он случайно порвал её.

Достав из кармана чехла набор запасных струн, он выбрал нужную и заменил её. Новая струна ползла и мешала нормально играть, пришлось отложить инструмент, чтобы она привыкла к нужному натяжению.

Жужжание в спальне стихло. Через несколько минут Том появился из спальни уже одетым, держа в руках пузырёк масла и гребень с редкими зубцами.

— Ничего, если я тут посижу? — Том подмигнул Эрни, присаживаясь в соседнее кресло.

— Нет, уходи: ты мне мешаешь психовать в одиночестве, — пошутил Эрни.

Том налил в ладонь немного масла и, нанеся его на бороду, стал расчёсывать её гребнем.

— Проиграешь нам сегодня вечером? Как раз потренируешься.

— По-моему, классическая лютневая музыка не очень сочетается с посиделками у костра, пусть лучше Мануэль споёт что-нибудь под гитару.

— Да ладно тебе, мы же не дворовая шпана какая-нибудь. Все хотят тебя послушать и поддержать. В конце концов, мы ведь ради этого сюда и приехали. Тем более Дана, Мануэль и его родители не поедут с нами в Мадрид, они не смогут послушать тебя вживую.

— Ну хорошо, я поиграю.

— Молодец! А что там с твоими струнами?

— Да, нужно купить запасные на всякий случай, ещё я забыл положить масло.

— Это ничего, я тоже всегда возьму и забуду что-нибудь важное.

— Том, а ты?.. Рассказывал Далии о…

— Луне, — догадался Том.

— Ага, — облегчённо выдохнул Эрни.

— Ну что ты, нет, конечно, — хватит с неё и штрафа за несанкционированные иллюзии.

Том и Эрни посмотрели друг на друга и от души расхохотались.

У Эрни отлегло от сердца.

— На Луне хорошо, а дома лучше, — подытожил Том.

— Зато я не забыл бруски и ножи — хочу что-нибудь вырезать в подарок семье Мануэля.

— Я думал, ты собираешься репетировать.

— Да, но я же не буду заниматься этим до вечера. Ты же знаешь, резьба по дереву меня успокаивает, как ничто другое.

— Вообще-то они люди простые, даже не знаю… Вроде бы отец Мануэля любит шахматы.

— О, вырежу пару фигур, похожих на шахматы, коня, например… и королеву. — Эрни ощутил вдохновение.

— Отличная идея! — поддержал Том.

— Учитель сольфеджио тебе не писал?

— Пока нет, переживаешь из-за фестиваля?

— Я даже пока не понимаю, в качестве кого меня туда пригласили и действительно ли пригласили или как бы навязали… — Эрни всё-таки поделился с Томом своими переживаниями. — Что ты об этом думаешь?

— Думаю, что пусть об этом беспокоятся организаторы фестиваля и министерство культуры. Ну, в лучшем случае пусть беспокоится учитель музыки. А твоё дело — просто выйти на сцену и показать лучшее, на что ты способен. Ты участвуешь — это главное. Будь смелым и докажи свой талант, ты ведь это умеешь. Вспомни, через что ты прошёл по пути к своей мечте, вспомни, что ты всё выдержал, со всем справился. Вспомни, кто ты и чего на самом деле стоишь. Я верю в тебя. Все мы верим.

Эрни украдкой промакнул глаза и перевёл тему беседы в другое русло:

— А почему Далия всегда так переживает из-за матери Мануэля? Вы разве не ладите?

— Да не то чтобы. Просто ей кажется, что они могут решить, что я стану для Аниты таким же никудышным дедушкой, каким безответственным отцом был для Даны, если я буду «выпендриваться», а не вести себя как прилизанный, скромный, заурядный школьный учитель.

Эрни рассмеялся:

— По-моему, она несколько преувеличивает.

— Угу. Как фщегда. Ну, ты её жнаешь. — Том теперь держал гребень в зубах, нанося масло на волосы.

Далия, лёгкая на помине, снова появилась в прихожей, обрушив на коврик набитую продуктами сумку и огромный пакет с фруктами и конфетами.

— Ну что ты всё сама на себе таскаешь, подождала бы меня. — Том подхватил пакет и сумку и перенёс их поближе к столу.

— Если я буду ждать, пока ты вылезешь из душа, солнце начнёт палить так, что я заработаю солнечный удар! — как всегда не без преувеличения, парировала Далия.

— Ну ясно, ясно: пока я тут копался как девушка, которая готовится к свиданию, ты сделала за меня всю мужскую работу, — отшутился Том, подмигнув Эрни.

— Знаешь что, шутник, лучше разбирай сумки: половину берём с собой вечером, половину оставляем себе, но всё это нужно поскорее убрать в холодильник, а там ещё нужно освободить место.

— Слушаюсь и повинуюсь. — Том достал из ящика стола ещё пару пакетов и принялся за работу.

Из душевой кабины выплыла Нина, и Тома стало не видно из-за нового облака пара.

Пока Нина сушила волосы, сидя в соседнем кресле, Эрни вырезал деревянные фигурки, очерчивал ножом контуры образов, недавно родившихся в его воображении, не обращая внимания на капельки воды, прилетавшие на его руки и лицо, на влажные пряди, пахнущие травами, иногда хлеставшие его по щеке и плечу.

Как всегда, когда Эрни работал по вдохновению, выразительная фигурка вскоре была готова и выглядела так, как будто над ней долго трудились несколько мастеров. Голова коня вышла очень реалистичной, под резными поводьями обнажались деревянные зубы, большие доверчивые глаза были наполовину спрятаны под нежными веками, обрамлёнными почти микроскопическими ресничками. Деревянную гриву как будто растрепал встречный ветер.

Нина уронила включенный фен на колени, уставившись на «новорожденного» коня.

— Не бойся, он тебя не лягнёт, я не вырезал его ноги, — пошутил Эрни.

Нина выключила фен и обрела дар речи:

— Он… он же… прямо как живой…

— Попробуй покормить его сахаром, — снова улыбнулся Эрни. — Держи, можешь погладить. — Эрни осторожно поставил деревянного коня на колени подруги и сразу принялся за вторую фигурку.

Спустя минут двадцать королева была готова. Выглядела она, правда, довольно юной, что, впрочем, совершенно её не портило. У королевы было личико в форме сердечка, ямочка на крошечном подбородке, нежные, как будто детские, губы, большие глаза, высокий лоб и длинные волосы, разделенные на прямой пробор, мелкими кудрями ниспадающие на покатые плечи. Пышную прическу венчала миниатюрная корона. В изящных руках королева держала крольчонка.

— И что она собирается с ним делать? — улыбнувшись, спросила Нина.

— Ну, не знаю, может быть, сделает из него муфту, а может быть, съест на обед, — снова пошутил Эрни.

— Нет, правда, при чём тут кролик?

— Ну, может быть, она держится за него потому, что королева, как и кролик, боится, что её съедят, а может быть, он почти такой же маленький, беззащитный и симпатичный, как она сама, и тоже быстро бегает во всех направлениях.

— Со смыслом, — похвалила Нина.

Эрни проверил строй лютни и бегло сыграл гамму.

Краем глаза он смотрел на Нину, сидевшую рядом на низком раскладном стульчике. Она смотрела на тёмный воздух, куда-то мимо огня, над которым сейчас колдовал Мануэль, попеременно вращая шампура с мясом и картофелем, успевая при этом переворачивать румяные ломтики кабачков, шипевших на нижней решётке.

Её бледный тонкий профиль красиво подсвечивался бликами костра. Когда Эрни видел её такой, музыка как будто сама рвалась из него, слух становился до предела чутким, пальцы — ещё более беглыми, сильными и гибкими, чем обычно.

Эрни чисто сыграл пьесу от начала до конца на хорошей скорости.

Все, включая Нину, громко зааплодировали. Эрни немного покраснел.

Эрни сыграл ещё пару этюдов и убрал инструмент в футляр.

Мануэль тем временем уже перенёс решетку с дымящимся готовым ужином поближе к раскладному столику, стоявшему в центре, а Дана вынесла из дома посуду и хлеб.

— Может, теперь ты споёшь что-нибудь? — предложил Эрни.

— Уже довольно поздно, не стоит здесь шуметь и беспокоить соседей. Спою как-нибудь в другой раз, когда соберёмся в доме или выберемся на пляж, — резонно ответил Мануэль. — К тому же мне не стоит надрывать голос: на выходных премьера спектакля. Кстати, вы все приглашены. — Мануэль достал из кармана шорт несколько пригласительных билетов и вручил Нине, Эрни и Тому по экземпляру.

— Какой красивый, — заметила Нина, разглядывая узорчатый билет из плотной бумаги.

— Вам достались элитные места, — подмигнул Мануэль. — В этой ложе однажды сидел сам король. Теперь в неё пускают только по пригласительным, да и то не каждый раз.

Том просиял, Нина порозовела.

— Какая честь.

Минут на десять во дворе воцарилось молчание: все увлечённо поглощали горячий ужин, приготовленный на костре. Том и Эрни украдкой завернули и спрятали в рюкзак несколько румяных куриных голеней и добротную порцию овощей — гостинцы для Хранителя Сокровищ.

На запястье Тома как раз материализовался намёк на сытный ужин — наручные часы из золота с крышкой в форме мыши, раскрывшей пасть.

— Знак при помощи бревна от забора, — шепнул Том Эрни.

Мануэль тем временем почему-то снова возился с костром, сидя к ним спиной. Наконец он отошёл, и все увидели, что пламя стало разноцветным.

— Как?.. Как ты это сделал?! — Том перебросил свою длинную бороду через плечо, что означало, что он сильно взволнован и заинтересован, и в изумлении уставился на огонь.

— Магия! — отшутился Мануэль, сильно смутив Тома.

Том иногда проделывал такие трюки дома, с каминным очагом. Обычно — в новогодние каникулы, тёмными вечерами. Перед этим он долго и тщательно готовил порошок по рецепту своего прадедушки — потомственного друида.

Конечно, огонь Тома получался гораздо красивее, ещё он менял форму и корчил рожицы, разрисовывал комнату узорами и менял запахи. Эрни иногда казалось, что этот цветной очаг вот-вот заведёт с ним задушевную беседу.

— Я купил в супермаркете пакетик с «пиротехникой». Называется — «Волшебная химия для дошкольников», — наконец объяснил Мануэль.

— А-а, ясно, ясно, — ответил Том с таким выражением лица, что Эрни понял, что сейчас неминуемо случится нечто категорически магическое.

Том что-то начертил пальцем в воздухе и беззвучно произнёс что-то одними губами.

В тот же момент пламя обрело облик — лицо Мануэля в каске с рогами, и низким голосом запело боевую песнь викингов.

Эрни и Нина беззвучно захохотали, а Далия побагровела.

Родители Мануэля в это время увлечённо беседовали друг с другом о чём-то, держа на коленях дремавшую Аниту, дочурку Мануэля и Даны. Они в упор не замечали магическую дуэль, развернувшуюся у них под боком.

Мануэль, однако, не растерялся и сымпровизировал. Щёлкнув пальцами перед «лицом» поющего огня, он произнес:

— Spanish or vanish!

И пламя, замолчав, погасло.