Самолёт до Луны и почти нормальная жизнь

Глава 13. Том готовит документы и издаёт указ

Утро выдалось знойным. Прикрыв дверь на кухню, Эрни репетировал пьесу, с которой ему предстояло выступать в Мадриде послезавтра.

Он только что заменил басовые струны, и они то и дело ползли — лютня не держала строй. Его инструмент не привык к резким перепадам температуры и влажности, необычный местный климат угнетал его. Эрни прикрыл окно, опустил жалюзи, ещё раз настроил лютню и оставил её «отдыхать».

Он налил себе чая, на этот раз заваренного без мяты.

Доминга хлопотала по хозяйству. Она тихонько напевала мелодию, которую только что играл Эрни.

Старый кот Далии уже наелся рыбы, а Мистер По доедал третью по счёту порцию омлета с грибами.

Войдя в кухню на рассвете, Эрни застал Домингу наполовину высунувшейся из окна, принимавшей дары моря, леса и птицефермы (квартировавшейся в дворовом сарае). Две чайки принесли ей свежепойманную рыбу, две белки принесли ей свежесобранных грибов, а какие-то полупрозрачные крошечные фигурки, сильно раскачивавшиеся из стороны в сторону, несли, держа свою ношу на головах, огромные яйца, так, что казалось, что сами яйца плывут по невидимым воздушным волнам.

Вечером Нина отправила платье Доминги в стирку, а взамен выдала ей розовый спортивный костюм Аниты, сшитый из плюша, который та успела надеть один раз, пока из него не выросла. Сама Доминга на вид сильно помолодела и порозовела, её заблестевшие и посветлевшие волосы теперь были сплетены в тугую косичку «колоском». Она часто улыбалась, пела и смеялась, теперь напоминая девочку, играющую с кукольной кухней — только вот кухня была настоящей.

— Здорово выглядишь! — честно заметил Эрни, искренне благодарный маленькой хозяйке за то, что бытовые заботы сегодня достались не ему, что позволило наконец-то выкроить драгоценное время для репетиции.

— Работа домового молодит! — звонко, нараспев отозвалась счастливая Доминга.

В чистой кухне стоял аромат свежих роз и зелени: Доминга готовила салат.

Позавтракав, Эрни снова сыграл пьесу. Ему казалось, что лютня недостаточно хорошо настроена, что он играет совсем не так, как играл дома, что пьеса звучит невыразительно и бездарно, что скрежет его ногтей и мозолей портит мелодию.

— Как здорово ты играешь, маэстро! В твоей музыке есть какая-то магия! — похвалила его Доминга.

— Том тоже говорит так. Вот только он — историк, а не мастер игры на струнных инструментах. Мне предстоит играть на большом фестивале, где будут выступать музыканты гораздо старше и опытнее меня, а я выступал на сцене всего единожды, — объяснил Эрни.

— Ты талантлив, — заметила Доминга.

— Да, но и другие не бездарны, — возразил Эрни.

— Знаешь, когда я досталась своей первой хозяйке, у которой до меня было семеро домовых, шестерых из которых она отослала к гномам, а один, самый старый, говорили, преждевременно скончался, я вообще боялась прикасаться к её посуде и мебели, даже хотела сбежать. А потом я подумала, что моя прапрапрапрабабушка, которая служила самой непредсказуемой волшебнице своего времени и готовила самые лучшие пудинги, которые подавались на королевский стол, наверно, очень огорчилась бы, узнав, что я такая трусиха безрукая. И моя своенравная хозяйка, заметив, как я стараюсь, не причинила мне никакого вреда и даже повысила жалованье.

— Твоя прапрапрапрабабушка тобой гордилась бы, — похвалил Эрни Домингу.

— Всем нам бывает трудно в самом начале, особенно если приходится самому пробивать себе дорогу в жизни, — сказала Доминга так, как будто была обычной женщиной из плоти и крови, старающейся подбодрить своего сына или внука. — Я вижу, ты через многое прошёл и победил беду. Ты просто немного устал и забыл, какой ты на самом деле сильный.

В груди у Эрни как будто появился тёплый шар. Тепло от шара растеклось по телу и достало до как будто окоченевших пальцев. Они стали гибкими и сильными.

Эрни закрыл глаза и сыграл пьесу так, как он играл её на школьной сцене, ошеломив даже своих одарённых одноклассников, с детства обучавшихся игре на струнных инструментах.

— Уже теплее, — звонко одобрила Доминга.

Дверь приоткрылась, и в кухню, как кот, просочился Том, завёрнутый в самый длинный из махровых халатов Далии, надетый поверх пижамы.

Свои длинные волосы и бороду, скрученные в один жгут, он заткнул за воротник халата, отчего его левое плечо казалось огромным, как у культуриста. Очки он ещё не надел и то и дело щурил глаза, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь.

— Как давно я не ел свежий салат на завтрак, — оценил Том старания Доминги. — Сегодня буду бодрым, как русалка в брачный сезон. — Доминга расхохоталась так, что стало понятно, что самих русалок и их брачные игры ей доводилось видеть собственными глазами. Эрни тоже засмеялся, потому что представил Тома с огромным рыбьим хвостом, бороздящим просторы океана на манер водного акробата. — Если, конечно, успею к полудню выпить чашек пять крепкого кофе, — добавил Том, опустив глаза.

Налив себе кофе, он достал телефон и стал листать письма.

— А вот и твои документы: нужно успеть распечатать и заверить их сегодня. Не зря я встал так рано.

— А что, собственно, за документы? — поинтересовался Эрни.

— В основном — чисто формальные: мол, мы принимаем все местные законы, распорядки и расписания на всё время пребывания… так-так… сами отвечаем за всё своё имущество, нам предоставляют медицинскую страховку, поскольку мы здесь по приглашению… О! Вот оно! Ты претендуешь на денежный приз наравне с совершеннолетними участниками фестиваля, однако в случае твоего выигрыша денежное вознаграждение получаю лично я, по месту проживания, банковским переводом. Не переживай, я с тобой поделюсь! — подмигнул Том.

— Не дели шкуру неубитого медведя, денежные призы — для своих людей. Мы тут радуем министерство культуры нашего города. Ну и администрацию нашей школы, конечно, — рассмеялся Эрни. — Ну и ещё — проводим отпуск с семьёй, наконец-то.

— Ты, как всегда, настроен скептически и пессимистически. А вот учитель музыки в тебе уверен. Говорит, Эрни возьмёт этот приз, я точно знаю. Хотя он, как ты знаешь, старше даже меня. Кстати, насчёт семьи: давайте-ка выберемся все вместе на пляж — хоть разок, хоть в последний день. А то Нина вернётся домой такой же бледной, какой и была. Так, что тут у нас в субботу… о, отлично, переменная облачность без осадков, ветер — умеренный. Просто божественно, я в предвкушении.

Запихнув ватрушку в рот и проглотив её, почти не жуя, как удав — кролика, Том отряхнул руки и налил себе вторую кружку крепкого кофе со сливками. Опустошив её несколькими крупными глотками, не садясь за стол, он исчез в душевой. Через три минуты он в том же виде, но красный как рак, снова ненадолго появился в кухне вместе с огромным облаком горячего пара.

Далия и Нина тоже пришли позавтракать.

— Я издал указ, — подбоченившись, изрёк Том с начальственным видом.

— Да что ты! — сонно отозвалась Далия, протирая глаза и подкалывая волосы.

— Именно так, без возражений: в эту субботу все идём на пляж. Все вместе. И точка.

Нина удивлённо подняла брови и поставила чайник. Далия протирала кружку, как будто пропустив слова Тома мимо ушей.

— Сегодня в полчетвёртого, — вполголоса о чём-то напомнила Далия.

— Я помню, — тихо и почти яростно ответил Том, так, как будто само по себе напоминание нанесло ему чуть ли не личное оскорбление.

Эрни предложил Доминге отдохнуть и сам поджарил гренки для Нины и Далии.

Доминга вылезла в окно и отправилась кормить питомцев своей птицефермы и наводить порядок в сарае. Быстро управившись с этим, она стала сажать под окном цветы, разбив между домом и сараем целый палисадник.

Нина осторожно взяла с тарелки гренку, обернув её бумажной салфеткой. Откусывая по маленькому кусочку и тщательно жуя, она смотрела очередной видеоурок. Нахмурив брови, она водила пальцами свободной руки по воздуху, повторяя какие-то тонкие замысловатые движения.

Рядом с ней на столе лежали тонкий крючок для вязания и моток ярко-красных нитей. Допив кофе, она тщательно вытерла руки, хотя совсем их не запачкала, и тут же принялась очень быстро что-то вывязывать.

Через пять минут она держала в руках крошечный цветок, разглядывая его так, как будто он представлял собой объект мирового культурного наследия. Немного повертев его в руках, она снова взяла крючок и продела кусочек нити сквозь несколько петелек, придав живую форму чашечке цветка.

Эрни понюхал цветок:

— Мм… пахнет как настоящий!

Нина легко щёлкнула его по носу пальцами.

Цветы Доминги тем временем стремительно подрастали, выпуская соцветия, на глазах превращавшиеся в распускающиеся бутоны. Это были очень красивые цветы, похожие на миниатюрные розы, но без шипов. Они имели такие яркие и разнообразные расцветки, что казалось, на них расплескалась радуга.

— Эй, хватит уже их растить, а то будем жить без света, как в дремучем лесу! — Эрни высунулся в окно и раздвинул руками высоченные кусты, пытаясь разглядеть Домингу, копошившуюся внизу. Домингу разглядеть не получилось, но кусты стали ниже: она его услышала.

Далия молча позавтракала, о чём-то напряжённо размышляя, и удалилась в душевую.

— Давай сюда свой костюм, который наденешь завтра: мне нужно успеть всё постирать и погладить. Свою одежду и костюм Тома я уже загрузила в машину.

— Есть, мэм! — Эрни в шутку приложил ладонь ко лбу. Он провёл рукой по волосам подруги, слегка касаясь её скулы. Она строго посмотрела на него, но не отстранилась. — Наденешь свою терракотовую шёлковую блузку, которая шикарно подчеркивает твои волосы и плечи?

— Нет, просто белую рубашку. Том сказал, там будет местное телевидение, не хочу выглядеть вульгарно.

— Не буду спорить с вами, леди, — вставая со стула, Эрни чмокнул Нину в нос.

— Давай скорее: белое нужно постирать отдельно, — поторопила его Нина.

Стиральная машина зашумела, наливая воду в барабан.

— Ты не забыла купальник и крем для загара?

— Вроде не забыла. А что?

— Схожу домой за сланцами Тома, заодно проверю, всё ли там в порядке.

— У нас же там сигнализация.

— Я имел в виду хранилище.

— Думаешь, кто-то проник в святая святых и выкрал свежие сны? — рассмеялась Нина.

— Не то что бы. Но, знаешь, с ними надо как бы… немного пообщаться, чтобы они не тревожились, — попытался объяснить Эрни то, что словами объяснить было почти невозможно.

— Ну, тебе видней, — согласилась Нина. — Вспомнила! Я забыла пляжное полотенце. Такое… с пальмами. Я его даже не распаковала — на кресле оставила.

— Хорошо, захвачу и твоё полотенце, не скучай. — Эрни поцеловал разделённые на пробор волосы Нины и отправился в спальню — переодеваться.

Ведя себя как ни в чем не бывало, Эрни повернул кривоватый старый ключ в замке давно не крашенной, почти ветхой двери. Открывая дверь, он представлял себе дом, в котором они жили, который внутри выглядел наполовину как загородный коттедж из дерева, наполовину — как опрятная современная квартирка в хорошем городском доме. Эрни хорошо знал и чувствовал магические порталы, соединявшие квартиру Тома с лесом и Испанией, а порталы, в свою очередь, «узнавали» его.

Чтобы построить портал в Испанию, Том когда-то купил дешёвый крошечный флигель, пристроенный к пустовавшему, полуразвалившемуся заброшенному домишке, зажатому между другими домами переулка, по которому не ходил почти никто, кроме почтальонов и бездомных собак.

Порыв испанского ветра, обещавшего скорую перемену погоды, успел навести в комнате лёгкий беспорядок, пока Эрни ещё не прикрыл дверь. Эрни поднял с коврика, подсунутого под ножки кресла, полотенце с пальмами и яркое парео Нины, о котором она совсем забыла в спешке и заботах, и, аккуратно сложив, убрал их в рюкзак.

Когда Эрни вошёл в хранилище, сферы-сны, как огромные резиновые мячи, подкатились к нему и стали теснить. Содержимое каждой сферы будто шумело и брыкалось, стремясь прорвать тонкую прозрачную оболочку шара. Чей-то кошмар в виде дикого волка со светящимися глазами скалил зубы, подступая к Эрни. Упругое тело зверя сжалось, готовясь к прыжку. Голодные глаза сфокусировались на мишени. Эрни встретился глазами с волком. Не отводя твёрдого взгляда от глаз животного, Эрни шагнул вперёд. Волк оскалился и притих, задрожав. Задрожала и тонкая сфера, едва сдерживавшая огромный кошмар. Остальные сферы уменьшились и притихли, напоминая сейчас толпу зевак, следящую за поединком гладиаторов.

Эрни сделал последний решающий шаг и коснулся ладонями грани опасной сферы. Шар покрылся коркой льда. Волк, словно доисторический мамонт, окаменел, успокоившись.

Эрни потёр ладони друг о друга и согрел их дыханием.

Когда Эрни положил ладони на лёд, шар рассыпался, как разбитое стекло. На полу лежала твёрдая прозрачная сфера, похожая на крупную бисерину из стекла. Внутри бисерины мирно, как домашний пёс, спал крошечный волк, накрывший мокрый нос хвостом. Положив волка в банку с надписью «Кошмары», Эрни принялся успокаивать остальные тревожные сны. Оловянное дерево, на котором росли золотые яблоки, тянуло к нему свои ветви. Тяжёлые металлические плоды то и дело падали вниз, а острые ветви пытались проколоть оболочку-шар. Уменьшив драгоценное дерево до размеров бисерины, Эрни принялся за парочку мультяшных акул с голливудскими улыбками, игравших в мяч в бассейне. Мяч то и дело пытался прорвать грань сна, оттягивая её, как футбольный мяч — сетку ворот. Уменьшив акул, Эрни рассортировал остальные, особо волновавшиеся сны, а другие — спокойные, оставил валяться на полу под окном — до лучших времён.

Когда Эрни вошёл во двор, с потемневшего неба сорвалась первая капля дождя. Эрни сгрёб в охапку одежду, висевшую на бельевой верёвке на улице, и вбежал в дом. Одежда как раз успела высохнуть, а Доминга уже приготовила обед, о котором можно было только мечтать. На большом блюде горкой лежал дымившийся отварной картофель, пересыпанный зеленью и молодым горошком, в кастрюльке томилась печёная фасоль, политая пряным соусом. На столе стояла крупная посудина, напоминавшая собой фарфоровую кастрюлю. Сняв с неё крышку, Эрни нашёл внутри восхитительное рагу из баклажанов, помидоров и моркови. Дополнял этот овощной пир салат из свежей капусты и укропа, обильно политый маслом.

Как будто вдруг вспомнив о чём-то, Доминга, кроме прочего, достала из холодильника большую кастрюлю с киселем из вишни и стала подогревать его на плите.

— Где ты взяла столько посуды? — удивился Эрни.

— Хозяйство домового! — с большим достоинством ответствовала Доминга.

Нина потянулась к высушенному белью.

— Сиди, я сам отнесу. Поешь нормально и отдохни, хорошо? — Эрни снова легко поцеловал волосы Нины (обычно это её успокаивало).

Дверь в спальню была открыта. Далия, одетая в летний брючный костюм, с волосами, собранными в низкую тугую причёску, сидела на застеленной кровати и упаковывала пуанты, кастаньеты, танцевальные туфли на каблуках и какие-то юбки в большую спортивную сумку.

— Помочь тебе донести? — предложил Эрни.

— Спасибо, не нужно: я заказала такси с багажником. Тем более сейчас дождь польёт. Тебя, меня и все мои туфли смоет в ближайшую сточную канаву, — рассмеялась Далия. — К тому же Том хотел, чтобы ты подождал его дома.

— Ну, как знаешь, — согласился Эрни.

Когда Эрни погладил одежду и повесил её на вешалки, Нина уже задремала на диване под включенный телевизор, а Далию увезла машина с шашечками на крыше, пробивавшая стену усилившегося ливня фарами дальнего света.

Дождь, однако, быстро закончился. Доминга снова вылезла в окошко и стала ухаживать за птицами и цветами.

Том тихонько открыл дверь и присел за стол рядом с Эрни, держа в руке стопку распечатанных бланков.

— Давай-ка подпиши здесь, здесь и вот здесь, и закончим с этим.

Эрни поставил подписи, и Том убрал документы в папку-конверт.

— Ну всё, мы полностью экипированы.

— Как тебе удалось не попасть под ливень? — Эрни заметил, что не только документы, но и одежда, волосы и обувь Тома остались абсолютно сухими. — Ты вообще ни разу не промок, пока мы были здесь, — заметил Эрни.

— Я как кот: не люблю мокнуть зря, — отшутился Том.

— И время от времени применяю магию в практических целях, — смеясь, добавил Эрни.

— Что ж, бывает иногда, чего греха таить. Кстати, ты не принес мои сланцы?

— Упс, я про них совсем забыл. Зато усыпил кошмарного голодного волка и успокоил мультяшных акул.

— Страсти какие! — притворно ужаснулся Том. — За такие подвиги тебе полагается двойная порция фасоли. А за то, что я пойду на пляж в кедах и нагребу в них песка, мне полагается шоколадка.

— У нас нет шоколадки, — развел руками Эрни.

— У нас всегда есть шоколадка. — Том подмигнул Эрни и, нашептав что-то на древневаллийском пальцу своей левой руки, нарисовал на стене возле буфета «дверцу». Дверца превратилась в ящичек. Том открыл ящичек и достал из него шоколадную плитку. Проведя ладонью по ящичку, он снова замаскировал его под стену.