Санитарный день

Глава 19 Рождение легенд

— А вот это уже интересно, — произнесла Дана, глядя на экран планшета. — Что-то новенькое.

— Ты о чём? — не понял Ит.

— Да я тут решила книжек скачать, чтобы было, чего послушать, пока просматриваешь группы и карты, и нашла кое-что любопытное. Новая книжная серия. Реклама, кажется, сегодня появилась, и висит вообще повсюду, на самых видных местах.

— Что за серия? И почему ты про неё решила сказать? — спросил Ит. Он сейчас лежал на своей кровати, а Дана сидела за столом с ноутбуком. Ит снова чувствовал себя неважно, лекарства он, конечно, уже принял, но они пока ещё не подействовали.

— Фентези, сказки, — объяснила Дана. — А, ясно…

— Чего ясно?

— Кино будут снимать, — объяснила Дана. — Во, пишут, что мировая сенсация.

— Вчера еще не была сенсация, а сегодня вдруг стала? — удивился Ит.

— А я про что? — повернулась к нему Дана. — Ни с того, ни с сего. Причем даже текста еще ни одного нет, только аннотации и обложки. Обнаглели с этой рекламой, я три окна закрыла, чтобы кнопку найти для скачивания уже купленной книги! — в сердцах произнесла она. — Терпеть не могу, когда вылезают такие большие проекты. Никогда их принципиально не читаю и не смотрю.

— Почему? — спросил Ит.

— Ненавижу, когда мне что-то агрессивно навязывают, — объяснила Дана. — Купи, купи, купи, купи. Ну уж нет, обойдетесь без моих денег, рекламные попрошайки.

— Да что там за проект такой? Почему он тебя так разозлил? — Ит кое-как сел, накинул толстовку — в квартире было зябко — и взял с прикроватного столика телефон. — Говори, чего искать.

— Набери «воины солнца, воины мрака», — ответила Дана. — Это название самого проекта, как я поняла, там книги будут потом как-то иначе называться. Набрал? Теперь можешь офигеть.

Ит посмотрел на результат, который получился в поиске, потом прошел по некоторым страницам. Закрыл их, открыл новые. Нахмурился, снова зашел в поиск.

— Ты чего молчишь? — с подозрением спросила Дана.

— Офигел, — односложно ответил Ит. — Вот чего. Свари кофе, а я пока что позвоню рыжему.

— Так я что, оказалась права? — спросила Дана удивленно. — Это действительно важно?

— Да, — кивнул Ит. — Это очень важно.

— Снова он⁈

— Разумеется. Мало того, он обнаглел настолько, что повыдирал для своей затеи, по всей видимости, куски из моих старых работ… ладно. Давай сперва кофе, потом вернем домой рыжего и Лийгу, а дальше будем разбираться.

— Почему мы раньше этот аспект не заметили? — спросил Скрипач. — Вот же сволочь, всё предусмотрел.

— У него было много лет, чтобы всё предусмотреть, — ответил Ит. Сейчас он чувствовал себя уже почти хорошо, лекарства действовали, ни голова, ни почки больше не болели. — Скажи спасибо Дане, что мы вообще это увидели. Потому что это вполне способно кое-что объяснить.

— Кое-что, это точно, — заметила Лийга. — Ит, что ты понял?

— Сейчас расскажу и покажу. Да, мы действительно не трогали в подобных местах мифологию, ну, разве что на Апрее мы сумели кое-что рассмотреть, а в других местах у нас просто не было для этого возможности или времени. Так вот, сказки и мифология в данном случае более чем важны, потому что они являются одним из инструментов управления. Они способны внушить и частично обосновать нужную парадигму, причем зачастую эта парадигма оказывается ложной. Такие вещи отлично тренируют шаблонное мышление, причем человек, которому модель в своё время навязали, не будет этого даже осознавать. Например… Дана, скажи, какие ассоциации у тебя возникают со словом «волк»?

Дана задумалась.

— Злой, серый, зубастый, глупый, агрессивный, убийца, подлый… — начала она, но вдруг осеклась. — Погоди-ка. Ит, у меня получается, что он одновременно глупый и подлый. Считай, хитрый. Это же взаимоисключающие вещи, ведь так?

— Именно так, — кивнул Ит. — Но в то же время всё правильно. Потому что в твоей памяти, по Сонму, то есть, прости, по Зеркалам, волк присутствует в сказках, где он проявляет хитрость и коварство. Про Красную шапочку, например, или про трёх поросят. Но в то же время в твоей памяти есть сказка про Колобка, и про то, как волк на хвост рыбу в проруби ловил, а в этих сказках волк простак, и довольно глупый. Понимаешь? Плюс общее качество, для всех — волк твой враг. У него большие зубы, он злой, агрессивный, и может тебя убить, поэтому он опасен. Вот так тебе построили образ извечного врага, при этом тактично умолчали, что собаки, которые прекрасным образом бегают по улицам рядом с тобой, происходят от волков и шакалов. О том, что волки являются санитарами леса, тебе тоже не рассказали. Да, волк хищник, он охотится, но режут волки в дикой природе зачастую тех травоядных, которые могут стаду навредить — например, больных. Жестоко, жестоко, безусловно, но природа сама по себе в принципе жестока. Хомяк, съедающий своё потомство, лев, убивающих в прайде детенышей-львят, рожденных от другого самца, ничуть не лучше волка, согласись. Может быть, во взрослом возрасте ты об этом и узнаешь, но, во-первых, не всем охота что-то узнавать, и, во-вторых, многие не узнают, им просто тривиально лень. Им хватает внушенного в раннем детстве шаблона, они им пользуются всю жизнь. Понимаешь?

— Ну… да, — Дана задумалась. — Вообще, ты прав. Этих шаблонов, их много, и они далеко не всегда правильные. Верно?

— Верно, — снова кивнул Ит. — Только не думай, что это делается исключительно в данном мире. Это общая практика, и на самом деле она крайне порочна. Ты, кстати, заметила, что в сказках обычно никто и ничему не учится? За очень редким исключением герои сказок уже сформированные личности, имеющие свою, весьма опрощенную, систему представлений, и существующие внутри этой системы, без попыток выбраться наружу, за её пределы.

— Но это же просто сказки, — вдруг возразила до того молчавшая Лийга. — Зачем персонажу чему-то учиться? Когда я разбиралась с русским языком, я прочитала сказку про Колобка, — она усмехнулась. — Весьма забавный кусок хлеба, который хочет путешествовать, причем бесцельно. Просто так. И вот скажи мне, Ит, зачем ему, этому куску хлеба, чему-то учиться? Ему действительно вполне хорошо и так.

— Учиться ему нужно было для того, чтобы его не съели. Он же счел, что уже всему научился, и обойдется имеющимися скудными знаниями. Ну, обошелся, что ж. Лиса, которую все без исключения считают хитрой, тут от своего правила не отошла, и его благополучно съела.

— Технику безопасности нужно соблюдать, — проворчал Скрипач. — Съела, конечно. Нельзя подходить близко к работающему механизму без средств защиты. Потому что если бы Колобок сел лисе на нос, держа при этом в руках револьвер, хрен бы с два она им закусила. А так… — он махнул рукой. — Правильно ты, Лийга, говоришь. Весьма бестолковый кусок хлеба.

— Про парадигму понятно, непонятно, почему ты этим книгам, которых еще нет, прицепился, — сказала Дана. — Что с ними не так, кроме рекламы?

— Ты не заметила, что это один и тот же сюжет, который повторяется в разных антуражах? — спросил Ит. — Открой аннотации. И посмотрим, что там написано. Двенадцать великих авторов из двенадцати стран Большого Альянса создают мега-проект «Воины солнца, воины тьмы». Над проектом работают совместно с авторами лучшие художники, певцы, поэты-песенники. Лучшие композиторы готовятся писать саундтреки к фильмам по этим книгам, а лучшие режиссеры будут их снимать, с участием лучших актеров и актрис. Так же создаётся адаптация для детей, и адаптация для подростков. «Эти книги не оставят равнодушными никого», — процитировал он. — А теперь пройдемся по самим аннотациям.

— Слушай, ты прав, — сказала с удивлением Дана, закончив читать. — Они действительно одинаковые, хотя, на первый взгляд, вроде бы разные. Наш этот, великий, пишет о современном мире, считай, про нас, какие мы настоящие, только это фантастика. Английский — про средневековье, рыцари там всякие, драконы, демоны, и всё в том же духе. Китаец пишет для китайцев, там двадцатые годы прошлого века, боевые искусства, летающие мечи, и тоже какие-то демоны. У японца лютая фантастика, с чудищами и роботами, ну и не без мистики. А сюжет один. Собирается группа из пяти парней и одной девушки, и отправляются в путешествие, чтобы открыть некую важную тайну, причем тайна божественная. Про то, что она божественная, написано в каждой аннотации.

— Так и я про что, — вздохнул Ит. — Сюжеты нам пока не показали, но, думаю, и они будут под копирку.

— А мне кажется, там будут эти его храмы, — заметила Лийга.

— В книгах? — Дана повернулась к ней. — А ведь верно. Иначе зачем бы это всё в таком виде могло понадобиться. Хотя… я пока не очень понимаю, что тут к чему, — призналась она. — Они должны будут найти эти храмы, а дальше что? Поклониться божеству?

— Пройти лабиринт, разумеется, — ответил Скрипач. — Эти книги — инструкция. К храмам. Ну, разумеется, не всё так просто. Скорее всего, будет некий участок ложного лабиринта, и фиг с два кто-то сейчас сумеет войти в настоящий. А вот потом — да.

— Угу, — покивал Ит. — Когда книги и фильмы перестанут быть просто книгами и фильмами. Вот что, — решительно сказал он. — Давайте ему позвоним, и потребуем объяснений. Хотя бы про книги и стройки.

— Там не только книги, — напомнила Дана. — Там ещё и что-то для детей…

— Тем более. Рыжий, дай твой телефон, в моём опять батарейка села, — попросил Ит.

Говорил он в этот раз без громкой связи, то есть он сам почти и не говорил, зато говорил Ари. Ит, кроме коротких «да» и «хорошо» толком ничего не сказал, но, когда отдал телефон обратно Скрипачу, произнес:

— Он нас ждет через два часа. Рыжий, давай еще таблеток добавим, чтобы наверняка, и поехали.

— Только вы? — спросила с грустью Дана.

— Нет, можно всем вместе, — ответил Ит.

В этот раз они встретились в квартире Веты, и это оказалось интересно и неожиданно — потому что до этого её квартиру никто из компании не видел. Безусловно, это была роскошь, но, в отличие от обиталища шамана Димы, цыганщиной и золотом здесь и не пахло. А пахло в этой роскошной квартире едва заметно ультра-дорогими люксовыми духами, кофе, и, кажется, натуральной, великолепно выделанной кожей. Интерьер — сама элегантность и сдержанность, никаких кричащих цветов, никакой вычурности, и всего лишь пара ярких, притягивающих глаз, акцентов — часы на стене, с циферблатом глубокого ультрамаринового цвета, без цифр, с серебристыми стрелками, да бирюзовая подушечка на диване, обтянутом серой тканью. Никаких излишеств, ничего лишнего.

— Это фон, — негромко сказала вдруг Лийга, оглядывая комнату.

— Чего? — не поняла Дана.

— Это фон, а скоро придет главный персонаж, для которого фон и предназначен.

— Ааа… — сообразила Дана. — Комната фон, а Вета — то, ради чего вся картина.

— Точно, — кивнула Лийга. — Кстати, это действительно умно, да и сделано красиво. Можно похвалить и проект, и дизайнера.

— Спасибо, — дверь открылась, и в комнату вошла Вета. Она выглядела вроде бы просто, была одета в домашний костюм бежевого цвета, и распустила волосы, но на нейтральном фоне комнаты певица смотрелась великолепно. — Люблю комплименты, когда они по делу. Ари сейчас подойдет, ему нужно закончить разговор.

— По новому проекту с книгами? — спросил Скрипач.

— Ну, разумеется, — кивнула Вета. — Если хотите кофе, то можно заказать. Доставка будет в течение десяти минут.

— Спасибо, не нужно, — Лийга улыбнулась. — Вы сегодня, кажется, дружелюбно настроены. Или я не права?

— Правы, — кивнула Вета. — Люблю проекты, которые обречены на успех.

— Собираетесь и дальше промывать мозги людям? — спросила Дана.

— Промывать мозги? — кажется, Вета впервые по-настоящему удивилась. — Зачем? Кому?

— Людям, — ответила Дана. — А зачем, это вам лучше знать.

— Никто никому ничего промывать не собирается, — покачала головой Вета. Села на диван. — Садитесь, так удобнее разговаривать. Так вот, этот проект нужен вовсе не для промывки мозгов, скорее, наоборот. Это красивый символ, тайна, мечта, великая и прекрасная. Нечто, способное объединить мир, сплотить, дать надежду.

— Надежду на что? — спросил Скрипач.

— На то, что бога можно найти, причем физически, а не только в своих мыслях и в душе. На то, что можно ставить себе недостижимые цели. На то, что чудеса возможны.

— Это очень жестокий обман, — покачала головой Лийга. — Чудес не бывает, и вам это прекрасно известно, Вета. Вы хотите дать своим оболваненным последователям то, чего не существует? Чудо, которого не может быть?

— Почему не может? — спросила Вета. — Очень даже может. И мы сейчас как раз заняты его созданием. Чудо будет, причем самое что ни на есть настоящее. Мало того, первое из чудес произойдет в буквальном смысле на глазах людей, современных людей, и произойдет оно так, что станет легендой, и останется в памяти у поколений очень надолго.

Дверь снова открылась, и в комнату вошел Ари. Выглядел он более чем довольным, первым делом подошел к Вете, и поцеловал её в щеку — она благодарно улыбнулась — а затем сел в кресло, стоящее у окна, и оглядел всех присутствующих.

— Ну, чего? — спросил он. — Не вижу воодушевления. Или Вета пока что мало рассказала?

— Мы ничего не поняли, — сказала Дана. — Какие-то книги, какое-то чудо. Что это вообще всё значит?

— Это значит, что сейчас, в данный момент, мы создаем миф, легенду, — ответил Ари спокойно. — Причем делаем это так, чтобы получить максимальный охват по всему миру. И пробиться к любому человеку, от ученого с несколькими степенями, до реднека в десятом поколении, который про высшее образование только слышал. Неважно, охвачены будут все. Точнее, процентов восемьдесят населения планеты. И не останется ни одного человека, который не знал бы о проекте хоть что-нибудь.

— Этак ты размахнулся, — покачал головой Скрипач. — Мы так понимаем, что твои храмы с этим проектом тоже связаны?

— Ну, разумеется! — кивнул Ари. — А как же! Иначе зачем бы столько усилий, сам подумай. Чистая идеология — штука не очень вкусная, к тому же люди не любят прямые указания типа «делай то, делай это», — он скривился. — Нет, такое не годится. Мы сейчас делаем для них такую конфету, которую им захочется съесть самим. И хорошо запомнить вкус. И потомкам рассказать, пусть и опрощено, какая это была восхитительная конфета.

— Всё-таки идеология, — заметил Ит. — Куда же без неё.

— А как иначе? — Ари повернулся к Иту. — Конечно, нужно сейчас сформировать эту систему от и до, чтобы ей же потом было проще. Мы сейчас даем этой системе то, что делает её жизнеспособной. Не пускаем на самотёк, как это происходит в мирах Белой зоны, а формируем, последовательно и грамотно, те парадигмы, которые позволят им выжить. Что в этом плохого?

— Только то, что нападение — лучшая защита, видимо, — вздохнул Ит. — Так что это за проект, расскажи толком? Мы нашли информацию про книги, музыку, и фильмы. И, да, ты показал нам одну стройку. Что будет на самом деле?

— На самом деле будет действительно интересно, — ответил Ари. — Вета, не в службу, а в дружбу, закажи всё-таки кофе, у меня от этих постоянных разговоров уже в горле пересохло.

— Сейчас, — Вета встала. — Лийга, Дана, вам заказать с сиропом или с сахаром?

— Без ничего, и лучше чай, — ответила Лийга. — Ари, мы слушаем.

Первыми, разумеется, будут книги. Для каждой страны, для каждого общества — свои, те, которые люди сумеют воспринять. Свой антураж, своя специфика, главные герои — соотечественники, мотивация которых ясна и понятна. Пересечения, конечно, тоже будут, потому что люди любопытны, ну, до определенного предела, и, конечно, заинтересуются книгами проекта из других стран. Разумеется, книги будут убыточны, но здесь они играют несколько иную роль, прибыль от них не важна. А важна здесь основа начала «накачки» информационного поля тем, что требуется в нужный момент. Да, сам проект, безусловно, синтетический, но любопытство и отклик он вызовет настоящие. Потому что сделан будет на совесть, с отдачей, и очень качественно. С душой? Разумеется. Обязательно. Никакой фальши и навязывания, наоборот, проект будет искренним настолько, насколько это вообще возможно. В нём важно всё, поэтому книги будут, например, печататься на бумаге особого сорта, стойкой к износу, а обложки уже начинают делать лучшие художники, причем в обложки эти тоже будет много что заложено. Например, на каждой из них будет изображение одного из Золотых храмов. Да, в том числе храма Полоза. Ну и много всего ещё, сейчас долго перечислять.

— Такой проект сожрет очень много денег, — справедливо заметил Скрипач. — Не боишься?

— Нет, потому что в дальнейшем он прекрасно отобьется, — покачал головой Ари. — Слушайте дальше.

Большой Альянс согласился на этот проект, когда осознал, насколько он прибыльный на самом деле. Книги — это старт, а вот дальше начинается то, что будет продаваться, причем годами, и окупит все затраты. Двенадцать фильмов, каждый из которых — масштабная эпопея, причем фильмы, разумеется, не будут локализованы, они впоследствии пойдут по странам, принося больше и больше прибыли. Музыка — отдельная тема, концерты тоже принесут баснословные деньги, ведь в проекте будут задействованы самые известные и раскрученные исполнители. Мерч — ну, разумеется, и вся эта ветка отдается на откуп тем государствам, которые принимают в проекте участие. Подростковый и детский сегменты — приквелы, мультфильмы, и тоже мерч. Ну и, разумеется, храмы, которые будут существовать реально, и начнут привлекать даже тех, кто религией мало интересуется. Потому что, разумеется, народ захочет посмотреть и приобщиться. Если здесь даже какой-нибудь заштатный парк развлечений является местом постоянного паломничества, то какой эффект будет с этими сооружениями? А это прибыль, постоянная и даже растущая. Что ещё планируется? Инфоповоды, потому что народ любит инфоповоды. И он их будет получать, причем столько, и таких, что интерес к проекту растянется на десятилетия. И останется даже тогда, когда мир изменится. Да, интерес обретет несколько иную форму, но не погаснет. Людям будет, что обсудить, будет, что рассказать детям, будет, о чем помнить. По сути, этот проект — вишенка на торте, который сейчас создается, венец всему, что происходит, элемент, полностью завершающий картину…

— Картинка получается масштабная, но пока что непонятно, что это в принципе такое будет, — осторожно сказал Ит. — И откуда появились «воины»? В чем заключается сама идея?

— Идея многослойная, такая, которая будет восприниматься на множестве уровней, — ответил Ари. — Первый слой, видный всем, самый простой. Есть люди, соотечественники людей в локации, для которой делается фрагмент проекта, причем люди весьма усредненные и не самые счастливые. Например, здесь — это будут люди от двадцати до тридцати лет, со средним или невысоким доходом, с проблемами, и несчастливые. Не несчастные, подчеркну, а просто несчастливые. Такие, чтобы в каждом из них можно было в той или иной степени узнать себя, и проявить сочувствие. В какой-то момент они вдруг осознают, что они являются избранными…

— Ой, Мэри Сью! — радостно воскликнула Дана. — Они обретают супер-способности, да?

— Отчасти верно, — кивнул Ари с улыбкой. — Но не всё так просто. Чаще всего действия подобных героев подразумевают множество мини-квестов, встроенных в один большой, а здесь вместо большого квеста, который всегда бой с боссом всего и вся, перед ними ставится немного иная задача. Благородная и возвышенная, таинственная и загадочная.

— И какая же? — спросил Скрипач.

— Спасти бога. Освободить его, — Ари посерьезнел. — И тем спасти весь мир.

— Плоскую землю? — ехидно поинтересовался Скрипач.

— Если тема прокатит, то да, — пожал плечами Ари. — Какая разница? Чем тебе плоская земля не угодила?

— Ну, хотя бы тем, что она шарообразная. А если совсем точно, то это геоид. Но неважно, извини, что перебил. Продолжай, пожалуйста.

— Спасибо, — кивнул Ари. — С первым слоем, думаю, понятно. Следующий слой — это уже для любителей докопаться до истины, точнее, для тех, кто любит, чтобы за него кто-то докопался. Это уже слой, на котором существуют маркеры той религии, которая сейчас создается, и, разумеется, это будет слой для появления нескончаемой череды инфоповодов. Тех самых, да. Например, каждый из храмов определенным образом ориентирован по сторонам света, расстояния между ними кратны высоте сооружения, кое-какие элементы мы намерено оставим с подсказками и намеками, а еще сделаем некоторые детали в зданиях силами когни, и по шестому уровню. Чтобы конспирологам было о чём поспорить. Как это сделано, кем это сделано, и зачем, — он усмехнулся. — То есть благодаря этому слою интерес к теме не угаснет. Третий слой — это уже философия, которая закладывается в проект, и этот слой позволяет превратить некоторое количество событий в притчи и сказки. Религия будет, разумеется, развиваться и дополняться, и надо обеспечить ей материал для этого. Четвертый слой…

— Ни фига себе у тебя торт «Наполеон» получается, — снова перебил Ари Скрипач. — Четыре слоя восприятия?

— Шесть, — хмыкнул Ари. — Погоди, сейчас поймешь. Четвертый слой предназначен для тех, кто будет обслуживать сами сооружения и то, что с ними связано, в первую очередь соблюдать обрядовость. Это скептики, которые, впрочем, тоже будут видеть во всём этом некий замысел, но они уже будут понимать, что всё это сделано не просто так. Это тончайшая прослойка из людей, которые умеют служить, и при этом не задавать вопросов. Точнее, они будут их задавать, но только себе.

— Осталось два слоя, — медленно произнесла Лийга. — И у меня появляются догадки. Продолжай.

— Техники и непосредственные исполнители, — ответил Ари. — Супер-элита, дирижеры, хозяева — ну, им будет так казаться, что они хозяева. Те, о которых не знает никто. Те, которые знают правду. Семьи, способные поколениями удерживать и сохранять информацию, и следить за процессом. Регулятор системы в целом. Да, мне бы хотелось обойтись без них, но, увы, это невозможно.

— Я, кажется, поняла, — сказала Дана. — Это сейчас всякие миллиардеры, и что-то вроде того?

— Нет, конечно, — Ари засмеялся. — Сейчас здесь подобных семей просто не существует. Ты, вероятно, имеешь в виду теневое правительство, о котором тут много кто пишет или говорит? Сказки. Поверь, со всякой ерундой ваши политики прекрасно справляются сами.

— Погоди, — Ит посмотрел на Ари с подозрением. — Про теневое правительство понятно, но что ты имел в виду, когда сказал об информации и процессе? Чем будут заниматься эти твои супер-элиты?

— Они будут ждать, — серьезно ответил Ари. — Это их главное качество и умение. И обязанность. Очень терпеливо, и очень долго ждать. Поколениями. И с пониманием, что проверка может появиться в любой момент… равно как и событие, которого они ждут.

— Спасение бога? — тут же спросила Лийга.

— В некотором смысле, — кивнул Ари. — Да, в некотором смысле так и есть. Я создаю тут сейчас совершенный часовой механизм, который будет работать тысячелетиями, без сбоев, без осечек, без поломок. Когда я строил с помощью Адоная эту модель, я поразился, насколько она сложна и выверена. Да, мы говорили в тот раз об этом, и, разумеется, я не сказал всего.

— Например то, что ты сейчас создаешь новый компонент Слепого Стрелка, — тихо произнес Ит. — Ведь так? Я прав?

— Да, — кивнул Ари. Уже серьезно, без бравады и бахвальства. — Понимаешь ли, никто, кроме меня, не понял, как этот компонент должен быть устроен, что он собой представляет. То есть теоретически было понятно, что он существует, он должен быть, но что он такое — не понял никто. Кроме меня.

— И этот компонент… — начала Лийга.

— Это компонент — Тлен, — уверенно ответил Ари.

Невозможно вырастить дерево без почвы. А почва, как известно, это субстанция неоднородная, и далеко не всегда приятная взгляду. Чего в ней только нет! Черви, старые корни, грибы, плесень, кости, гниющие листья и травы… не очень вкусно звучит, явно не для чистоплюев или идеалистов. Грязь. Тьма. Разложение. Однако лишь этот компонент, почва, способен породить нечто новое, то, что будет продолжаться дальше.

— Вы годами, точнее, сотнями лет бродили и летали где-то в районе кроны этого дерева, — Ари встал, прошелся по комнате. — Перепрыгивали с одной фрактальной группы веток на другую, поражались величине ствола, наблюдали за птицами в небе, бегали по веткам туда-сюда. И ни один из вас даже не задумался о корнях. Точнее, о том, что именно это дерево в своё время породило, на чём оно растет. И о том, что порождает потом оно само.

— Ну почему же, — возразил Ит. — Когда мы проходили фрактал вместе с Эри и Сабом, мы об это как раз задумывались. Неоднократно. И даже сумели найти родителей, и посмотреть на исходную точку. Точнее, на то, что выглядело для нас исходной точкой.

— Это была не она, впрочем, в данный момент это неважно, потому что речь не об этом, — покачал головой Ари. — Это не компонент, это старт, точка старта, но она нам в данное время совершенно не интересна. Я говорю о том моменте, в котором сейчас находимся мы. И о том, что является важнейшим компонентом уже существующей системы, о котором никто толком даже не подумал. К сожалению, Ри не подумал об этом тоже, — добавил он с печальной усмешкой. — Он много раз говорил о рестарте, не понимая, что дерево не выращивают, начиная с верхушки.

— Ты, видимо, в этой конструкции семечко, — заметил Скрипач.

— Нет, я — садовник, — ответил Ари.

— Ты настаиваешь на рестарте? — спросила Лийга.

— Да, но тебе, Сэфес, этого сейчас не понять, — сказал Ари. — Хотя… я попробую объяснить, может, что-то и получится. Стрелка остановить невозможно. Прими это, как данность. Просто — Стрелка остановить невозможно.

— И ты решил его возглавить, — сказала Лийга.

— Боже упаси, — покачал головой Ари. — Ни в коем случае. Единственное, что я могу делать, как Архэ, это лишь немного корректировать некоторые процессы. Не более. По сути, функция Архэ в системе — это тоже корректировка процессов, потому что есть еще и компонент с Контролем, и в качестве Контроля Архэ тоже делают нечто более чем важное, но… опять же, сейчас речь о другом. Я рассчитал свои силы, и понял, что у меня в теории может появиться возможность вмешаться в процесс на начальном его этапе. Занять позицию на старте работы сигнатуры. Точнее, работы последующих сигнатур. Но при условии, что я сумею откорректировать первую, и запустить новую схему.

— Потому что старая, частью которой являемся мы, находится в состоянии перманентного сбоя? — спросил Ит.

— Именно так, — подтвердил Ари. — Но… уже на Тингле я понял, что он никогда не позволит мне этого сделать. Власть, понимаете? Власть его всё-таки сильно развратила. Он бы стал возражать, привлек к расчетам своих умников, кто-нибудь из которых обязательно бы ошибся, и ошибки пошли по нарастающей… Нет, там это было неосуществимо. Зато это стало осуществимо здесь.

— И ты решил, что этот мир тебе подходит, — сказала Лийга.

— Нет, так решил сам Стрелок, — покачал головой Ари. — Потому что здесь есть все его маркеры и объекты. И даже люди, которые оказались тут его волей. То, что я делаю — это, в некотором смысле, совершенствование системы на базе уже готовых компонентов. Я просто кое-что добавляю, и кое-что исправляю. Но я не намерен мешать Стрелку, или его останавливать.

— Ты можешь говорить конкретнее? — спросил Ит. — Знаешь, это уже начинает раздражать. Ты показываешь всякие интересные предметы и конструкции, говоришь вроде бы правильные вещи, но… Ари, почему у меня ощущение, что я наступил на жабу?

— Не знаю, — пожал плечами Ари. — Видимо, потому что тебе не очень приятно сознавать, что есть силы, с которыми ты не в состоянии справиться. И что кто-то понимает и осознает их существование, а тебе это не дано. Ты считаешь, что я играю с вами, и потому не договариваю то, о чем знаю, но это не так. Я не могу сейчас сказать вам всё. Не могу. Если я скажу, я нарушу правило той игры, в которую вошел. Всё должно быть честно. До последнего. Понимаешь?

— Кажется, ты задумал какую-то гадость, — тихо сказала Лийга.

— Гадость? — Ари повернулся к ней. — Скажи мне, Сэфес, рождение ребенка — это гадость? Слизь, кровь, крики, грязь. А посадка дерева? Яма, земля, вода, удобрения, и снова грязь. Зато потом получается прекрасный человек. Или прекрасное дерево, если угодно. Но да, сперва почему-то всегда бывает какая-то гадость. Тебе ли не знать, что такое миры Белой зоны? Разобщение, войны, диктатуры, тираны, концлагеря, кровь, гниль, несправедливость, тотальное неравенство, оборзевшие от крови демиурги, миллиарды погибших, изувеченных, замученных разумных, амбиции, страх, ненависть, боль, горе, безнадега… а что потом? Где-то уровня от четвертого — что потом? А? Молчишь? Ты не хуже меня знаешь, что рождение нового мира в организованной Сети — это даже не то же самое, что рождение ребенка, это куда худшая гадость, но зато потом, — он сделал ударение на слове «потом», — происходит чудо.

— Чудо? — странным голосом спросила Лийга. Какая-то непередаваемая смесь эмоций — в голосе её прозвучала боль, и одновременно — глубочайшее презрение. — Это не чудо, Бард. Это наша работа. И чудом она никогда не была. Тебе ли не знать.

— Хм, — Ари усмехнулся. — В любом случае, спорить со мной вам уже поздно. То, что делается — будет сделано. Хотите вы того, или нет.