Санитарный день

Глава 21 В мире теней

— Дана, первый номер — это первый, — терпеливо объяснял Ит. — Да, правильно. Бери, и делай «тюк» иголкой в любую часть тела. Рука, нога, всё равно. Положение кисти, как будто ты бросаешь дротик. Точно так же, как тогда, когда тренировались.

— Но тебе же будет больно, — с сомнением в голосе произнесла Дана. Она стояла, держа в правой руке шприц, а в левой спиртовую салфетку.

— Это не больно, не переживай, — Ит улыбнулся. — Вот рука, и вот сюда. Можно сперва протереть, а затем — как на апельсине. Тюк, и всё. Движение быстрое. Помнишь? Молодец. А теперь медленно жми на плунжер. Ну, не настолько медленно, можно побыстрее. Ага, правильно. Вот и всё. И чего тут бояться?

— Тебе точно не больно? — Дана виновато посмотрела на Ита.

— Точно, — заверил тот. — Только иголку вытащи, а то у тебя шприц в руке, а иголка соскочила.

— Ой…

— Ничего страшного, просто вытащи, и прижми салфетку. Всё, молодец. Ничего сложного, правда? — спросил Ит.

— В принципе, ничего, просто я не привыкла втыкать иголки в живых людей, — сказала Дана виновато.

— Просто думай о том, что ты это делаешь для того, чтобы люди и дальше оставались живыми, — посоветовал Ит. — Ты действуешь во благо, а не со зла. Так лучше?

— Наверное. Пойду, еще апельсин помучаю, — Дана встала. — Или Скрипача.

— Лучше апельсин, — возразил Ит. — Скрипача я уже недавно помучил, пусть немного отдохнет.

С уколами у Даны получалось пока что не очень хорошо, их гораздо лучше делала Лийга, но Лийга сейчас большую часть времени была занята, поэтому Дану тоже решили обучить. Вводить лекарства через поставленные позавчера порты у неё получалось неплохо, а вот с уколами пока что дело шло не так успешно, как хотелось бы.

С работой дела тоже обстояли пока что не очень, потому что Лийга требовала то, что считала важным, а на это важное у них сил уже почти не оставалось. К тому же воспоминания причиняли боль — о семье Ит и Скрипач предпочитали думать минимально, это было слишком тяжело, а именно эти воспоминания сейчас Лийге и были необходимы. Правда, она сказала, что сегодня последний день, дальше будет проще, потому что ей потребуются последние данные, из периода работы с теми личностями, которые присутствовали в системе Альтеи. И на том спасибо.

— Не очень понимаю, что именно ты хочешь сделать, — сказал немногим позже Скрипач. Дана к тому моменту уже закончила мучить апельсин, и снова ушла в комнату, к Иту. — Их интересует в большей степени теория, и я больше чем уверен, что Ари продал им эту идею именно с её помощью.

— Я делаю то, что они смогут воспринять, — ответила Лийга. — Если он давал им исключительно теорию, в этом и заключалась его ошибка. Теория? Хорошо. А я отдам им практику. Такую практику, которую можно почувствовать и пропустить через себя. Так же, как это сделала я в своё время, но в большем количестве. Рыжий, прости, что я вас мучаю, но, поверь мне, я понимаю, что делаю. И они поймут. Должны понять. Он ведет себя, словно Архэ — это исключительно функция в системе. Не только с нами, с теми, кто пришел сюда и ждёт, тоже, я больше чем уверена в этом. А я хочу им показать, помимо всего прочего, что Архэ — это ещё и живое существо, которое чувствует и сопричастно. Помнишь, вы рассказывали про этих старичков, которые называли себя Идущими к Луне?

— Конечно, — кивнул Скрипач. — Тебя впечатлила эта история? До такой степени?

— До такой, и даже больше, — кивнула Лийга. — Это было очень больно. Очень, Скиа, потому что в них я в какой-то степени разглядела Рифата и себя. Нам с ним была знакома эта обреченность, беспросветность, и горе, которое живет где-то в глубине, и от которого нет спасения. Поэтому да, история сильно на меня повлияла. Но я сейчас немного о другом. А именно — о вашей реакции на них. По сути, вы схожи. И они носители генома Архэ, и вы. Но вы не думали о них, как о функции или о предмете исследования, нет. Вы сопереживали им, и в результате выполнили их желание, отпустили. Это был мужественный поступок, что бы ты сам про это ни думал. Вам ведь тоже было больно, верно?

— Твоя правда, — согласился печально Скрипач. — Да и сейчас больно, тяжело об этом вспоминать. Жалость, понимаешь? А ещё мы в тот момент осознали, что если бы Идущие прожили не ту судьбу, которая получилась, а истинную, им было бы не легче. Может быть, наоборот, тяжелее. И, чёрт возьми, я не хочу этого — ни для кого больше. Вообще ни для кого.

— В том и дело, — покивала Лийга. — Поэтому давай работать дальше.

Дни превратились словно бы в какой-то непрекращающийся мутный поток, состоявший из попыток работать, боли, лекарств, и обрывков сна. Есть они оба уже не могли, приходилось довольствоваться тем, что получалось пока что вводить через порты, к тому же, судя по ряду косвенных признаков, начался всё-таки ожидаемый иммунный конфликт, поэтому к списку препаратов пришлось добавить несколько новых. Оба они чудовищно устали, соображали откровенно плохо, поэтому Лийга предложила сделать хотя бы один день разгрузочным. Отлежитесь, предложила она, от вас в таком состоянии мало толку. Остался последний этап, отдохните хотя бы один день, и мы продолжим. Так дальше нельзя, вам нужно как-то дотянуть до завершения работы, а если вы сейчас не отдохнете, вы не сумеете доделать то, что требуется. И они сдались, потому что оба понимали — да, Лийга права, придется признать очевидное.

— Вы только заходите примерно раз в час, — попросил Скрипач. — А то сами понимаете, как бы чего не вышло.

— Будем, — пообещала Лийга. — Обязательно. И постарайтесь поспать, если получится.

— Вот именно, если получится, — с горечью произнес в ответ Ит. — Трудно спасть, когда всё болит и чешется.

— А ты постарайся, — Лийга улыбнулась. — Всё, ложитесь, через час зайдём.

Спать им обоим не очень хотелось, поэтому просто легли, задернув шторы — там, за окном, был сейчас серый и сумрачный ноябрьский день, и шел дождь, не сильный, но явно зарядивший надолго. Хмарь, холод, и сырость. А ведь, казалось бы, совсем недавно ещё было лето — от которого сейчас не осталось и следа.

— Интересно, увидим ли мы снег, — сказал Скрипач тихо. — Ит, ты хотел бы увидеть снег, а?

— Хотел бы, — ответил Ит. Лёг на свою кровать, поверх одеяла. — Как тогда, в Сосновом Бору, когда за шарлами гонялись. Смешно было, правда?

— Правда, — подтвердил Скрипач. — Только ты знаешь чего? Прекращай упаднические настроения.

— А кто про снег первый начал? — резонно поинтересовался Ит. — Не ты ли это был?

— Я просто сказал, — тут же попытался отвертеться Скрипач. — Потому что сейчас дождь.

— Угу, конечно, — сардонически усмехнулся Ит. — Давай признаем очевидное. Мы оба боимся сдохнуть. Очень боимся. Потому что в наши планы это точно не входило.

— Ну, если серьезно, то да, — подтвердил Скрипач. — И не хотим, и не входило. И надо бы как-то так это всё решить, чтобы не было того, что мы не хотим.

— Вот именно, — подтвердил Ит. — Блин, совершенно дурная голова. И зачем Лийге понадобилось такое количество наших воспоминаний? У меня теперь постоянно вокруг словно бы тени из прошлого, и это тяжко. Она нас словно наизнанку вывернула.

— Вот да, — тут же согласился Скрипач. — Она сумела из нас вытянуть всё самое болезненное и грустное, причем в таком количестве, что сейчас — хоть вешайся, лишь бы поменьше помнить.

— Ну, вешаться мы не собираемся, — возразил Ит, — но вообще действительно… как-то это было слишком. Надеюсь, она действительно понимает, что делает.

— Я тоже, — согласился Скрипач. — Только, знаешь, мне кажется, что такое развитие событий он предусмотрел. И аргументы у него окажутся железобетонные.

— Не исключено, — Ит вздохнул. — Но мы хотя бы попробуем. До того, как… ну, ты понял.

— Какой же у него всё-таки план? — спросил Скрипач. — Чего он ждёт сейчас? Он ведь именно что ждёт, заметь.

— А ты не понял? — спросил Ит.

— То есть?..

— Нас он ждёт, — Ит кое-как вытащил одеяло, укрылся и повернулся к стене. — Он ждёт нас, рыжий. Точнее, он ждёт того, что случится с нами в скором времени.

— Ах, вот как, — Скрипач помолчал несколько секунд, и добавил. — Ну, что ж. Да, видимо, так и есть. Вот только для чего ему наши трупы?

— Хороший вопрос, — Ит зевнул. — Ладно, давай спать. Подумаем об этом через час.

Вечером этого же дня выяснилось, что Ит оказался прав — потому что в седьмом часу в дверь их квартиры позвонили. Дана сперва сунулась в комнату, спросить, открывать или нет, но Лийга в это время уже стояла у двери, положив руку на ручку, и поворачивала рычажок замка.

— Может, не надо? — спросила Дана.

— Если я не открою, они откроют сами, — ответила Лийга.

— Ты знаешь, кто там?

— Увы, но да, — ответила Лийга. — Что-то такое я и предполагала.

Она открыла дверь. На пороге стояла знакомая им по наблюдению Мария Крокодиля и незнакомый человек средних лет, одетый в какую-то форму. Они стояли молча, не произнося ни слова, и Лийга отступила в сторону, пропуская их.

Из комнаты высунулся Скрипач.

— А, ясно, — кивнул он. — Ит, иди сюда. Это, видимо, к нам.

— К вам, — не здороваясь, произнесла женщина. — Именно к вам. Думаю, вы уже поняли, по какому вопросу.

— Ну да, — ответил Скрипач спокойно. — Сложно, знаете ли, не догадаться. Как там поживает ваш старый друг? Продолжает воспевать плоскую землю?

— Всенепременно, — кивнула женщина. — Совершенно безобидное создание, с памятью, как у золотой рыбки. Таких блаженных следует жалеть, хотя бы потому, что он абсолютно искренен в своем заблуждении.

— Люди Метатрона умеют жалеть? — удивился Скрипач. — Как это мило.

— Умеют, умеют, — кивнула женщина. — Вот только на мой счет вы немного заблуждаетесь. Я лишь посредник. Кстати, в каком пункте досье мы совершили ошибку?

— Старый адрес прописки, — объяснил Скрипач. — Будь на нашем месте кто-то другой, он бы ничего не заметил, скорее всего. Так что не стоит никого ругать, работа была проделана замечательно.

— Спасибо, — женщина улыбнулась. — В любом случае, мы это учтём на будущее.

— Если оно будет, — вдруг произнесла Лийга, которая всё это время стояла в глубине коридора, и слушала разговор. — Да, Эрсай? Вы ведь здесь по этой причине, я угадала?

Мужчина, до того молча стоявший за спиной женщины, вышел вперед — Ит и Скрипач, разумеется, узнали его сразу, как только он появился на пороге. Это был охранник из роскошного дома шамана Димы, тот самый, который искал их в списках гостей и корил за опоздание.

— Да, Сэфес, ты права, — серьезно произнес он. — Мы фиксировали изменения структур и потоков по нашей линии, но не могли эти изменения соотнести ни с чем, что было бы нам известно. Появление Ариана, и полученная от него информация расставила всё по своим местам, события обрели смысл, а в происходящем появилась логика. Неужели ты думаешь, что мы допустили бы подобное безобразие без более чем веских на то оснований? Мы теперь знаем, какой именно камень в этой арке является замко́вым, и какие события способно породить его исчезновение.

— Да уж, видимо, вы сочли, что причина достаточно веская, чтобы проводить над нами опыты двести лет, — зло сказал Скрипач. — Впрочем, тут у нас нестыковочка. Потому что опыты вы затеяли до появления Ариана в вашей части Сферы. Или нет? Или это были не вы, а они?

Он, прищурившись, посмотрел на женщину.

— Зивы, — просто сказала та. — Резиденты сумели обеспечить связь.

— Тингл, ну, разумеется, — Ит вздохнул. — Значит, он принял это решение раньше, чем мы думали, рыжий. Гораздо раньше. А ведь лихо это всё было сделано, согласись. Готов поспорить на что угодно, но он это решил, когда сюда попал «Сансет» с нами на борту, а он осознал, что может проследить судьбу корабля. Ведь так?

Женщина кивнула.

— Верно, — сказала она в ответ. — Так и есть. Жаль только, что вылечить вас от строптивости и непокорности до конца не получилось. Но изувеченные и загрязненные тела мы исправить успели практически полностью.

— Всё-таки «мы», — Скрипач ухмыльнулся. — Мадам, не скромничайте, вам не идёт.

— И не думала, — покачала головой женщина. — Я действительно посредник. Или, говоря на более понятном вам языке, переговорщик. У меня нет способностей, нет технологий, нет всего того, что делало бы меня, например, ценным заложником. Я всего лишь голос, и не более того. Если я исчезну, Метатрон в моём лице ничего не потеряет. Даже если вы меня убьете, для ситуации в целом ничего не изменится. Например, рауф убила у себя на планете троих переговорщиков, и что же? Метатрон ничего не потерял и не был ослаблен.

— Они убили Рифата, — одними губами произнесла Лийга.

— Он был не нужен, — равнодушно сказала женщина. — И пытался вмешаться в то, что не имело к нему отношения. К тому же, убили его милосердно, не причиняя лишних страда…

— Так, всё, — Скрипач вышел, наконец, в коридор, и встал между Лийгой и женщиной. — Эту тему мы оставим. Предлагаю пойти на кухню или в большую комнату, и побеседовать спокойно, а то в коридоре мало места, и если кто-то вздумает с кем-то подраться, эти кто-то поломают чужую мебель, кокнут зеркало, и порвут новую Данину осеннюю курточку. Разувайтесь, и пойдемте. Тапочки в тумбочке.

Эта беседа напоминала больше всего предгрозовое небо — вроде бы светит солнце, не видно ни облачка, а в воздухе разливается какое-то неестественное затишье, вот только птицы испуганно прячутся, а спокойный неподвижный воздух почему-то ощутимо пахнет озоном.

Мария и её спутник расположились на диване, а Лийга, Дана, Ит, и Скрипач заняли кресла и стулья — да, комната, хоть и называлась большой, была на самом деле не очень большая, и хорошо ещё, что места хватило всем. Дана хотела было предложить незваным гостям чая или кофе, но Лийга так на неё посмотрела, что Дана от своей идеи мгновенно отказалась.

— Нам бы хотелось узнать некоторые подробности про двести лет, — начал Скрипач. — Почему такой срок, и что именно вы с нами сделали?

— Срок обусловлен тем, что решались некоторые проблемы, а ваше присутствие при их решении не требовалось, — ответила женщина. — У нас вообще были большие сомнения в том, что удастся осуществить доставку, потому что даже мы по сей день не знаем, каким образом «Сансет» сумел проделать путь сюда — оттуда. Обратно его, разумеется, отправляли уже мы, и это было сопряжено с огромным количеством сложностей. А ещё флот, который пришел с ним — с флотом, к сожалению, пришлось расстаться.

— Подозреваю, что расставание было весьма изящным, — заметил Скрипач. — И что же вы с ними сделали? Отправили в ближайшую черную дыру?

— Как вы догадались? — делано удивилась женщина. — Впрочем, это неважно. Вы спрашивали про двести лет. Так вот, эти двести лет были потрачены на то, чтобы полностью очистить и отреставрировать ваши тела. Потому что в модели Стрелка, как вы её называете, Архэ изначально присутствуют в чистом виде. Без возрастных или травматических изменений.

— Травматических изменений? — переспросил Ит. — А руки и ноги тогда зачем ломать было?..

— Путь страданий Архэ, — ответила женщина. — Он тоже присутствует в модели. Увы, с вами он почему-то не получился. Вы не восприняли его так, как требовалось.

— Ну, охренеть теперь, — зло произнес Скрипач. — И с памятью ваши фокусы тоже не получились, верно? Зато почему-то сработала модель с героното и не развязанными гермо…

— А так же модель с двумя расами, это ваш случай, — подтвердила женщина. — И мы рады, что это произошло.

— У меня такое в голове не укладывается, — произнес Скрипач. — Скажите честно, сударыня, у вас там что, все сумасшедшие? Или…

— Отнюдь, — покачала головой женщина. — Наоборот, мы крайне рациональны. Но, к сожалению, модель, которую мы считали щадящей, не привела к нужному результату. Ариан оказался прав, он тоже предположил нечто подобное. Изначально.

— Ага, то есть он сообразил, что очистка и калечащая терапия с нами может оказаться не действенной, — покивал Скрипач. — И поэтому он решил… а что он, кстати, решил?

— Он решил поставить задачу максимум, и сейчас все мы работаем в рамках этой задачи, — ответила женщина.

— Одну секунду, — произнес до этого момента молчавший Ит. — Вы отдаете себе отчет в том, что все ваши действия являются попытками вмешаться в работу сигнатуры Стрелка? Откорректировать её, направить, изменить? Уж кто, а Метатрон должен понимать, что это невозможно. Что же, в таком случае…

— Неправильно, — покачала головой женщина. — Не корректировка, и не изменение. Возвращение элементов в первозданный вид, пригодный для рестарта системы. Наша задача в сигнатуре Стрелка — это проводка Архэ на ранних этапах. Не более. Вы этого до сих пор не осознали? Остальное нам неведомо, то есть мы предполагали, что нечто подобное существует, но дальше размышлений дело не заходило. Да и не могло зайти. Наша работа — это изъятие материала, воссоздание, легенда, оплата услуг, и отправка… на следующий этап. И, разумеется, окончание цикла.

— О каком изъятии материала идёт речь? — спросил Ит. — Что такое это изъятие материала — в вашем понимании?

Женщина ничего не ответила. Она сидела, неподвижно глядя перед собой, и молчала.

— Вот так, значит, — Ит кивнул какой-то своей мысли. — Видимо, я оказался прав.

— В чём? — не поняла женщина.

— Ваше сотрудничество с сетевыми инженерами — фикция, — объяснил Ит. — Это не вы, это они являются хранителями материала. Вы не можете изымать материалы, которые хранят сетевые инженеры. Вам их никто бы не отдал. Да, Ри Торк, используя свои каналы, получил доступ к тому, что было признано искаженным браком, но и только. До истинных, идущих в работу материалов, он добраться не сумел. Этого ему не позволили. Не позволят и вам в данных обстоятельствах, больше чем уверен в этом.

— Нет, материалы мы забирали как раз у сетевых инженеров, — покачала головой женщина. — И передавали их тоже мы. Историю Торка я знаю. Хорошая попытка, но именно попытка, не более того. Ни он, ни вы, ни те материалы действительно не смогли бы войти в систему. Вот только объяснил это всё нам Ариан. Мы подобного развития событий на той стороне даже не предполагали.

— А вам их не жалко? — спросила вдруг Дана. — Всех тех, кого вы отдавали на растерзание, вам не было жалко? Ни разу?

— Было, — без тени иронии ответила женщина. — Было, девочка. И жалость эта привела нас к тому, что мы сидим в этой комнате, и говорим с вами. Потому что в некоторых делах жалость может сыграть очень злую шутку с тем, кто осмелился пожалеть.

— Блин, — сказал вдруг Скрипач. — Ит, они снесли у себя Стрелка. Снесли напрочь сигнатуру, ты понимаешь?

— Нет, немного не так, — покачала головой женщина. — Он существует по сей день, уничтожить его невозможно. Но он рассеян, раздроблен, а это неправильно. Нам, как и вам, тоже нужен рестарт. Один рестарт. Для всей Сферы.

— А что вы с ним сделали? — с тихим восторгом спросил Скрипач. — Как такое получилось?

— Изменили условия. Нет, не мы, позапрошлое поколение Метатрона, — женщина тяжело вздохнула. — И это была именно жалость, ничто иное.

— Ага, — кивнул Скрипач. — Лихо получилось. Ит, это же Лин с Пятым, ты понял?

— Ещё бы, — кивнул Ит. — Просто, видимо, есть ещё и отработка Стрелка по Сфере, вот только об этом мы пока ничего не знаем. Но, боюсь, уважаемый голос Метатрона, события в вашей части Сферы напрямую связаны с событиями в нашей.

— Так и есть, — снова кивнула женщина. — Теперь мы об этом знаем. И это нужно как-то исправлять. Потому что слишком многое поставлено на карту, как вы понимаете.

— Понимаем, — согласился Ит. — Особенно про то, что нужно исправлять. Действительно, нужно.

— Рада, что вы согласны с этим утверждением, — сказала женщина. — И что осознаете масштаб проблемы.

— Боюсь только, что вы как раз этот масштаб не осознаете, — покачал головой Ит.

— Почему вы так считаете? — нахмурилась женщина.

— Потому что вы свели сейчас этот масштаб к тем знаменателям, которые находятся перед вами, — Ит вздохнул. — И думаете, что проблему можно решить подобным образом.

— Решение просчитывалось миллиарды раз, с помощью всех имеющихся в нашем распоряжении систем, — возразила женщина. — Было построено огромное количество вариантов моделей развития, и созданы все возможные прогнозы. Были учтены все существующие факторы, все детали, и сделаны все допуски. Неужели вы думаете, что к решению подобного рода задач кто-то осмелился бы подойти иным образом?

— А другие факторы? — спросил вдруг Скрипач. — Вы думаете, что вы действительно учли всё?

— А вы считаете, что нет? — повернулась к нему женщина. — Контроль имеет возможность вычислять настолько масштабные задачи. Их решение совпало с нашим, именно поэтому они здесь, и поэтому они согласны.

— Контроль тоже иногда ошибается, — Скрипач покачал головой. — Мы сами были тому свидетелями, к сожалению.

— Да, верно, — кивнул Ит. — Причем ошибается он обычно сообразно размеру поставленной задачи. А достаточно для этого одной-единственной неправильной вводной.

— Вводные проверены, — резко ответила женщина.

— Все? — Скрипач прищурился. — Точно? Вы в этом уверены?

— А вы нет?

— Мы — нет, — ответил Ит. — Конечно, нет. Хотя бы потому что проверить количество вводных для этой задачи нереально ни для кого из ныне живущих. Ни для вас, ни для нас.

— Что ж, если мы ошибаемся, думаю, мы про это узнаем, — ответила женщина. Она уже успокоилась, и снова начала улыбаться. — Да и вы тоже, потому что иного выхода не предусмотрено.

— Кстати, а зачем к нам пожаловал уважаемый Эрсай? — спросил вдруг Скрипач. — Сударь, вы так тихо и незаметно слились с диваном, что мы про вас, простите, немного позабыли. Не хотите объяснить, чем обусловлено ваше присутствие в нашей скромной обители?

— Мне нужно было кое-что уточнить, — мужчина поднял голову. — Собственно, я уже уточнил то, что требовалось. Думаю, теперь я могу вас покинуть.

— Э, нет, подождите, — запротестовал Скрипач. — Сказали «а», скажите и «б». О каком уточнении речь?

— Мне требовалось увидеть ваше физическое состояние, — пожал плечами Эрсай. — Я увидел, вблизи, как хотел. И подтвердил то, что было нужно.

— Можно конкретнее? — спросил Ит.

— Для вашей пары Архэ существует описание ряда проблем, а так же методы их решения, — ответил Эрсай спокойно. — Подробно описаны последствия ситуации, если проблемы окажутся не решены, а методы не будут использованы. Происходящее с вами полностью подтверждает эти выкладки, а так же последующие заключения относительно вас.

— Это более чем интересно, — вежливо произнес Ит. — Может быть, нас вы тоже просветите? Или Ариан вам запретил это делать?

Вопрос прозвучал вроде бы невинно, но Скрипач моментально понял, что на самом деле сейчас пытается прощупать в разговоре Ит. Степень влияния Ари, конечно. Скорее всего, Эрсай не ответит. Или даст понять, что для них эта тема является закрытой. Если второе, то очень хорошо, можно будет немножко поиграть с ним дальше.

— Вас нужно просвещать о вашем нынешнем состоянии? — кажется, Эрсай на самом деле удивился. — Или я неправильно понял вопрос?

— Нет, почему же, вопрос был задан совершенно конкретный, — Ит сел поудобнее. — Поправьте меня, если я ошибаюсь, но ситуация, о которой вы говорили, выглядит следующим образом. Наша пара по какой-то причине, которая никому неизвестна, требует на начальном этапе своего существования некое внешнее вмешательство, без которого её дальнейшая работа становится невозможной. Метатрон осуществляет надзор за такими, как мы, и обеспечивает условия для корректировки. В противном случае пара обречена. Я прав?

— Да, совершенно верно, — кивнул Эрсай. — А мы контролируем этот процесс.

— Какая забота, — с отвращением сказал Скрипач. — Чем-то немного напоминает кастрацию блудливого кота, которого добрая хозяйка таким образом решила застраховать от всех невзгод. У хозяйки, разумеется, есть свои условия для проживания этого самого кота, а именно — наглухо закрытая квартира, в которую ни под каким видом не попадут другие коты и кошки. Вот только маленькая ремарка. Ещё один Архэ почему-то никакой корректировке не подвергается, он прекрасным образом существует в первозданном виде, и ничего. Странно, не так ли? У вас не появляется ощущение некой недоговоренности и неясности ситуации?

Эрсай нахмурился, вздохнул.

— Скрипач, поймите, в самой концепции Стрелка для всех нас существует множество недоговоренного и неясного. Но система работает, даже сейчас, поэтому у нас тривиально нет времени. У вас, впрочем, его уже нет вовсе, в этом я только что убедился. Поэтому в данную минуту мы вынуждены исходить из того, что существует. Да, мне жаль, что с вами произошло то, что произошло, но это было закономерно — потому что условие оказалось изначально нарушенным. А вмешиваться никто не рискнул, не смотря на прогноз, который оказался, увы, верным. Повторю, мне жаль, что так получилось, но сейчас уже ничего нельзя изменить.

— Ну почему же, — заметил Скрипач. — Вполне себе можно. Выпустить нас с планеты, дать возможность вылечиться. Разве нет?

— Нет, — покачал головой Эрсай. — Это противоречит плану, от которого мы не можем отойти. Простите.

— И когда же мы узнаем, наконец, в чем заключается этот самый план? — спросил Ит. — Мы видели множество его фрагментов, но он сам, если я правильно понимаю, включает в себя нашу смерть, и… и что-то ещё. Не расскажете?

— Вы об этом узнаете очень скоро. Завтра или послезавтра, — Эрсай встал, женщина поднялась следом за ним. — Но не сейчас. Наша беседа окончена, думаю, все увидели и услышали уже достаточно. Проводите нас, пожалуйста.

— Дана, проводи, — попросила Лийга. — Всего наилучшего, Метатрон и Эрсай.

— Повторю: мне действительно жаль, но другого выхода не существует, — сказал Эрсай уже от двери. — Всего доброго.

— Лий, мы их не убедим, — констатировал Скрипач. Он лежал на своей кровати, прижимая к раскалывающейся от боли голове мокрое полотенце. — Это бесполезно. Ты же видишь.

— Мы еще не начинали никого ни в чем убеждать, — возразила Лийга. Впрочем, особенной уверенности у неё в голосе не прозвучало. — В конце концов, я могу снова ударить так же, как делала это до того. И тогда…

— Ой, не надо, — приглушенно ответил Скрипач. — Только не это, и только не ты. И потом, сама подумай. Ты ударишь, хорошо. А дальше что?

— Просто сожгу нас всех.

— Вот спасибо, — Ит, сидевший на соседней кровати, осуждающе посмотрел на неё. — Давай всё-таки попробуем как-нибудь обойтись без этого.

— Вы не хотите обратно на Берег? — спросила Дана. — Вы же умрете до конца, вы ведь не можете умереть. Уж я-то знаю.

— Что знаешь, верим, — ответил Ит. — Но пойми, этот раунд проигрывать нельзя. Потому что если проиграем этот, будет следующий. И ещё. Сколько — догадайся сама.

— Погодите-ка, — Лийга, до этого размешивавшая сахар в чае, принесенном для Скрипача с кухни, вдруг замерла с ложкой в руке. — Секунду. Это важно.

— Что важно? — не понял Ит.

— Ты сказал, что они берут материалы, да? Верно? У вас? Ну, не у вас конкретно, а вообще, у Архэ, причем берут тогда, когда те становятся старыми, — медленно произнесла Лийга.

Ит кивнул.

— Да, так и есть, — подтвердил он. — А что?

— Погоди, — снова произнесла Лийга. — Насколько мне известно, материалы обычно берутся по согласию. Я не имею в виду вас конкретно, вы их не сдавали, я о другом. Когда есть согласие, воссоздание почти всегда бывает успешным, а вот когда его нет, душа не всегда возвращается, это верно? Мне рассказывал об этом один из людей, работающий в службе, он отдавал свой материал, но не очень хотел это делать. Он сказал, что хотел бы умереть насовсем, когда подойдет его срок. Ит, скажи, для Архэ согласие является принципиальным, как ты считаешь?

Ит нахмурился, задумался.

— Если мы понимаем правильно, то здесь это немного сложнее, потому что Архэ — это одно существо, которого одновременно много. Так же, как «наблюдателей», подобных тебе, Дана. И так же, как учителей. Таких, как ты, Лий. Но я не совсем понял, о чем ты хочешь спросить?

— Сейчас объясню, — Лийга отставила чашку с чаем в сторону. — Я поняла, чего именно он потребует от вас.

— И чего же? — спросил Скрипач.

— Добровольная передача материала в обмен на жизнь, — тихо сказала Лийга. — Он ждёт момента, когда он сумеет заставить вас согласиться.

— Погоди, что-то не сходится, — покачал головой Ит. — Согласиться на что?

— Ит, они только что нам дали понять, что с вами работать невозможно. И рестарт, полноценный, невозможен тоже. Но при этом — вы носители генома Архэ, равно как и Ариан. Подумай сам, что ему от вас ещё может требоваться, если вы сами не подходите для работы, а он не хочет её выполнять? Три новых генома — и вот он, заветный рестарт. Новый комплекс Стрелка, с тремя персонажами в главных ролях. Вы оба видели считки Лина и Пятого, ваших предшественников, верно? Скажите, как они передавали материал? Добровольно?

— Эти моменты там уничтожены, но да, думаю, да, — помедлив, ответил Ит. — Даже не думаю, уверен. Пятый же вносил коррективы в материалы, значит да, точно добровольно. И не исключено, что ты права. Ему действительно может быть нужно согласие.

— У тебя нет мысли, почему они скрыли от вас эти моменты? — спросила Лийга.

— Мы никогда не говорили об этом, к сожалению, — сказал Ит. — Мысли были, да. О том, что они стесняются чего-то, или боятся, или просто не хотят показывать. Это была их жизнь, и они находились в своём праве.

— Жаль, что так, — Лийга вздохнула. — Ит, ты лечь не хочешь?

— Хочу, — признался тот. — Но боюсь, что если я лягу, я больше вообще не встану. Эта беседа меня сильно выбила из колеи.

— Колея у него, вы посмотрите только, — проворчал Скрипач, кое-как садясь.

— Как голова? — спросила Дана.

— Спасибо, прошла, теперь она словно ватой набита. Но ничего, потерпим. Ит, давай порт, закинься вкусняшками, и будем думать, что делаем завтра. В наши планы, кажется, не входит красиво помереть у него на глазах, вот и давай решим, чем пролечиться дополнительно, чтобы не доставить ему такого удовольствия.