Секс и ничего личного

Глава 12

Дядя дал мне свой адрес давно, но до сих пор мне и в голову не приходило этим знанием воспользоваться. А теперь…

Мне нужно было с ним поговорить, и я не хотела говорить по телефону.

Мне нужно посмотреть своему страху в лицо.

Психологическое насилие, манипуляции, шантаж — как юрист, я прекрасно знала эти термины, но почему-то никогда не применяла их на себя. Я же сбежала, я успешная студентка, я умница и красавица, перспективная выпускница. Я не жертва.

Но только раскладывая все по полочкам Виву я поняла, насколько я еще далека от свободы. Дядя все еще имел надо мной власть. Вбитые за годы совместного проживания рефлексы, продолжали исправно работать несмотря ни на что.

А если дядя исполнит свою угрозы, то, есть шанс, что от свободы я буду далека не только в фигуральном смысле, но и буквальном.

Я не сказала Виву, что пойду с ним встречаться.

Мне почему-то показалось, что он захочет пойти со мной, подвезти, подождать в машине… и несмотря на то, что мне отчаянно этого хотелось, я сама себя одернула. Дядя не несет для меня физической угрозы. А раз нет — значит и нечего. Считаешь себя сильной и независимой — будь сильной и независимой. Что значат эти три года самостоятельной жизни, если я буду бояться поговорить с дядей один на один просто потому, что он будет на меня орать?

Хороший район, ухоженная улица. Для того, чьей жизни угрожают какие-то уголовники, дядя Квентин не слишком-то стремился скрыться из виду.

Впрочем, в этом он весь. Казаться — значит, быть.

Нажимая на кнопку дверного звонка, я не знала, чего я хочу больше, продлить агонию, но отложить разговор, потому что его нет дома, или все же разобраться здесь и сейчас…

— Явилась. Ну, заходи.

Все те же интонации, от которых крутило живот и подкатывала тошнота. Тело вопило — не провоцируй. Голова напоминала — бесполезно. Тут как у прокурора, все сказанное будет использовано против вас.

Дядя тут же прошел вглубь квартиры.

Я помедлила, тщательно вытирая обувь о коврик, расстегнула куртку, но не стала снимать ни то, ни другое. Конечно, очень хотелось надеяться, что получится договориться. Но если не получится, то я не готова тратить лишние секунды на одевание, под потоком брани, оскорблений и унижений.

— Значит так, — заговорил дядя, стоило мне только зайти в комнату и присесть на краешек кресла. — Задача непростая, но у нас с тобой схема отработанная, я уверен, что справимся. Сначала ты…

— Нет, — перебила я. — Я ничего не хочу знать о твоей задаче, я пришла не за этим. Дядя Квентин, я не могу участвовать больше ни в каких противозаконных делах. На кону мое будущее. Академия Права открывает такие дороги, о которых нам не приходилось и мечтать. Ты же сам говорил, что не просто так вкладывался в мое образование! Вот они — плоды. Мне нужно доучиться! Оставь себе квартиру родителей, если хочешь, я перепишу ее полностью на тебя, продолжай получать с нее деньги, продавай, что угодно… — я сглотнула, отдавая единственную ценность, которая у меня имелась. А потом, наступив на горло чувству справедливости договорила: — Это ведь в основном твоя заслуга и результат твоих стараний. Ты не представляешь, какие там связи…

Иногда эта простейшая манипуляция срабатывала. Дядя любил, когда я признавала его воспитательный гений и вообще говорила ему о том, какой он молодец и как все делает правильно.

— Квартира? — переспросил дядя, и мой желудок скакнул к горлу. — Да на хрена мне сдалась эта квартира? Она стоит сантимы по сравнению с тем, сколько я должен. И должен по твоей вине, Кэсс. Если бы ты осталась, мы бы все наладили, будущее для нас обоих, но не-ет, ты решила, что твое будущее важнее, чем жизнь какого-то левого родственника так? А теперь вдруг решила оценить мои старания? И кто тебе мешает учиться? Не хочешь вылететь из Академии — все просто! Делай нормально свою работу и не попадайся! Пара-тройка дел и все, твоей драгоценной учебе ничего не угрожает, а драму-то вокруг развела…

— Одно дело.

— Что?

— Ты говорил, что тебе от меня нужно одно дело, — устало повторила я, понимая, что шансов нет. Бесполезно.

— Да когда я тебе такое говорил? — мгновенно взвился дядя. — У тебя не только с мозгами, но и со слухом плохо? Я тебе ясно сказал, я должен деньги и большие и если не верну всю сумму, то мне конец! Ты чем слушаешь вообще? Конечно, зачем меня слушать, только и мечтаешь, чтобы я сдох, верно?

— Я этого не говорила, — сказала я и сама себя одернула. Дура, молчи. Не втягивайся.

— А мне плевать, что ты говорила или нет, у тебя все на роже написано. В общем, Кэсс, ситуация простая. Или ты берешься за голову прямо сейчас, или я иду в полицию с чистосердечным признанием.

Я недоуменно моргнула.

— Что?..

— Что? Что ты глазами лупаешь, идиотка? Ты думаешь, я шутил, когда говорил, что моей жизни угрожает опасность? Ты знаешь, какой именно с меня требуют долг? Тебя же, дрянь неблагодарную, волнует только твое драгоценное будущее! А что твоему дяде могут в любой момент оторвать голову за одно из наших с тобой общих дел — общих, слышишь! — тебе же плевать! А между прочим, я уверен, что это ты тогда наследила в том сейфе! Это из-за тебя на меня вышли, и требуют компенсировать сумму нанесенного нами ущерба! Ну, вспоминай, город Сарла, особняк Шанталь!

— Сарла, Шанталь...

Я ненавидела себя за то, как сейчас звучит мой голос — как комариный писк. Ненавидела, что дала втянуть себя в диалог. Понимала, что не должна участвовать в обсуждении — и не могла прекратить в нем участвовать. Запущенные дядей мысли неслись по накатанным им глубоким колеям, и не могли вырваться.

И я вспомнила. Город Сарла, особняк Шанталь, сделка о вливании одного фармацевтического производства в другое.

Понимая, что говорю не то и не так, что надо как-то иначе, я словно со стороны слышала свой заторможенный голос:

— Но ты же говорил, что с того дела мы получили мизерную прибыль.

— Идиотка! — Заорал дядя. — Боги, ну почему, почему мне досталась такая идиотка! Неужели я не заслуживаю кого-то более… Кого-то, кто интеллектуально отличается от улитки!

Нависая надо мной, дядя орал мне в лицо:

— Дура! Это наша прибыль была мизерной, наша! А они требуют возместить понесенные ими из-за разглашения убытки! И это такая сумма, которую ты, своим улиточным мозгом, не сможешь осознать никогда!

И, наоравшись, дядя резко, словно щелкнув переключателем, успокоился. Повеселел, как нососавшийся крови вампир.

— Ну, ничего! Больше пяти лет мне не дадут. А там и срок можно будет скостить примерным поведением. Я тебя зря, что ли, заставлял юриспруденцию зубрить? А в тюрьме мне будет безопаснее, чем на свободе. В тюрьме они меня не достанут. Не станут связываться. И за это время, глядишь, что-то придумаю… но раз уж я иду признаваться, то буду признаваться во всем, дорогая. И в том, кто, когда и как мне помогал. Не хочешь же ты, чтобы я врал правосудию?

Яд сочился из его слов, окутывал мозг, сковывал тело. Ложь и правда смешивались в ядреный коктейль. Ведь кстати да, именно благодаря дяде и тому, что он заставлял меня зубрить право, я поступила. “Если ходишь по грани закона”, — любил повторять он. — “Надо точно знать, что тебя ждет по обе стороны”.

Тогда мне еще очень хотелось верить, что мы на грани, а не за ней.

— Я была несовершеннолетней. И под твоей опекой. У тебя не получится утянуть меня за собой.

Дядя внезапно улыбнулся. Лучистой, довольной улыбкой, от которой мороз по коже.

— Ну как же, девочка моя, ты разве забыла о всех тех делах, которые мы провернули с тобой не далее как прошлым летом? А четыре месяца назад?

— Какое прошлым летом? Какие четыре месяца?.. да мы только встретились пару месяцев назад спустя почти три года.

— Удачи доказать это в суде, моя дорогая, — он продолжал улыбаться.

И я поняла, что он что-то приготовил. Что-то отвратительно мерзкое. Он действительно собирался сесть и подставить меня так, чтобы я тоже села, если я не соглашусь на его условия.

Странно, но я не отловила внутри даже слабого эха голоска, который шептал бы мне: “Подумай. Вы же ни разу не попались. Если быть аккуратной, то можно поучаствовать действительно еще разок. Выиграть время…”

Этот вариант был настолько невозможен, что даже повернуть голову в сторону его рассмотрения было противно.

И я просто встала, повернулась спиной — к варианту и к дяде — и ушла.

Вслед мне неслись проклятия и оскорбления. Но — спасибо не снятой верхней одежде — недолго.

-

Выйдя от дяди, я несколько кварталов шла куда глаза глядят, просто приходя в себя, торопясь убраться куда подальше от дяди, от его угроз, от его влияния на меня. Когда голова чуть-чуть прояснилась, я присела на ближайшую скамейку и сделала несколько глубоких вдохов. А потом достала телефон и первым делом снова заблокировала дядин номер. Мне не о чем разговаривать с этим человеком. Держать в руках его подарок (а на самом деле, как выяснилось, взятку) было противно, но я утешила себя тем, что, вернувшись в общежитие, переставлю симку в свой старый. Плевать, плевать на доступ в сетевую библиотеку академии — ножками за книгами пройдусь, ничего страшного. А пока что нельзя терять время.

И, немного помаявшись, я набрала номер месье Жаккара.

Разговор с адвокатом вышел мало обнадеживающим.

Узнав о перспективе второго уголовного дела в моем отношении, в котором я еще и фактически виновна, пусть и со смягчающими, адвокат сухо обозначил, что договор подписан только по делу об убийстве. С любым дополнительным мне нужно заново подавать запрос в ассоциацию.

“И, желательно, не в нашу”, — явно читалось в его голосе.

На самом деле, с профессиональной точки зрения я, наверное, его понимала.

Но обидно все равно было до слез.

И завершив разговор, я осталась сидеть на скамейке, глядя в пустоту.

-

Я понятия не имела сколько прошло времени, из состояния транса меня выдернула вибрация телефона, и только по тому, что разжать стиснутые кулаки удалось с трудом, я поняла, что ужасно замерзла.

Кое-как выудив телефон из кармана я с подозрением уставилась на незнакомый номер — а вдруг это дядя? — я все же приняла вызов.

— Мадемуазель Морель? — осведомился на другом конце бархатный, удивительным образом с первых нот располагающий к себе голос.

— Да… — растерянно подтвердила я.

— Вас беспокоит Жером Альмарик. Я ваш адвокат.

Я моргнула.

— Мой… кто?

— Адвокат, мадемуазель Морель. Вас не затруднит подъехать прямо сейчас в мой офис? Желательно в течение получаса, у меня, к сожалению, очень плотный график, но я хотел бы успеть прямо сегодня побеседовать с вами напрямую, а не только через… кхм… посредника.

— Да… наверное…

Кажется, у меня замерзли не только пальцы, но и мозги, иначе чем объяснить объявший меня ступор?

— Прекрасно, секретарь скинет вам адрес сообщением. До скорой встречи.

Он отключился, а буквально через несколько секунд на экране высветился адрес, недалеко отсюда кстати, буквально двадцать минут пешком, успею к назначенному времени, отметила я автоматически. А потом наконец очнулась.

Что за?... Какого хрена?!

Адвокат?!..

Жером Альмарик. Альмарик… где я слышала эту фамилию?

Альмарик, Альмарик… где-то точно слышала…

Озарение нагрянуло, и я подскочила. Замерзшие ноги едва не подкосились, но я устояла и зашагала вверх по улице, параллельно тыкая в иконку контактов.

— Вив! Это ты?!

— Я… — растерянно отозвалась трубка. — А кто еще может ответить по моему номеру?

— Я не про это! Мне только что звонил Жером Альмарик с требованием явиться к нему в офис! Твоих рук дело?

— О, быстро он! — обрадовался гросс Теккер. — Ты только сходи обязательно. У меня сейчас несколько очень неотложных дел, но хочешь я тебя потом заберу от него? Ой, Кэсс, не могу пока разговаривать. Напиши, как освободишься, я за тобой заеду!

И он отключился.

Я окончательно перестала что-либо понимать.

-

Офис Жерома Альмарика размещался в старинном классическом особняке, каменном и с колоннами. Судя по сдержанным и благородным вывескам на фасаде, это здание он адвокат Жером Альмарик делил с нотариусом.

Внутри было тихо, уютно и хорошо пахло.

Молодая женщина (не меньше двадцати, вряд ли больше тридцати пяти лет, но в этом промежутке — сколько угодно), открыла мне дверь по звонку домофона, и пока та, неожиданно толстая и тяжелая, закрывалась за моей спиной, отрезая уличные шумы и городской зимний холод, я оглядывалась по сторонам.

Встречающая дала мне осмотреться, улыбнулась ободряюще:

— Кассандра Морель? Я — Кристина Бонне, секретарь мсье Альмарика. Пойдемте, я провожу вас к нему.

Широкий коридор, стрельчатые окна от пола до потолка и наборный паркет. Растения в кадках. Мне доводилось видеть дорогие интерьеры достаточно часто, чтобы понять, что вот эта сдержанная ухоженная простота именно к их числу и относится.

В просторной приемной причудливо сочетались старина и современный комфорт. Я чуть приотстала, давая мадам Бонне доложить обо мне и получить распоряжения. Но она, улыбнувшись, указала мне на дверь в кабинет:

— Прошу вас, проходите.

И, нажав кнопку селектора, сообщила:

— Мсье Альмарик, пришла мадемуазель Морель.

На вид Жерому Альмарику оказалось лет сорок пять-пятьдесят. Он сидел за столом, и весь вид его внушал доверие: приятные, располагающие черты лица, внимательный взгляд. Сухощавый, темные волосы посеребрены сединой. Пиджак костюма (наверняка, сшитого на заказ) небрежно повешен на спинку офисного кресла.

Кабинет, обставленный в том же духе, что и приемная: радующая взор старина, практичность и удобство современных технологий. Напротив входа — рабочий стол мсье адвоката, большой, полированный. Доминирующий в обстановке. К нему ножкой буквы “Т” приставлен еще один, вдоль него стоят стулья для посетителей. Вдоль стен книжные шкафы, заполненные книгами, папками, статуэтками…

— Присаживайтесь, мадемуазель Морель.

И когда я, выбрав стул, села, продолжил:

— Я вчерне ознакомлен с вашим делом, и готов за него взяться. Но у меня есть условия: вы должны мне доверять и вы должны меня слушаться. В целом, ничего сложного, но если вы не готовы к соблюдению этих условий — сотрудничества у нас не получится.

— Я понимаю, мсье Альмарик. Но…

Я замялась, не зная как сказать, что не платежеспособна.

— Если вам нужны мои рекомендации… — истолковал он мою паузу по-своему.

— Да нет, я о вас наслышана. Рекомендации не нужны.

— Да? — Живо заинтересовался мсье Альмарик. — И от кого, если не секрет?

— От сыновей генерала гросс Теккера, — вынужденно призналась я (раз уж сказала “А” — декламируй весь алфавит).

— О! — Мьсе Альмарик внезапно польщенно приподнял брови. — Дети генерала гросс Теккера рассказывают обо мне своим подружкам? Пугают?

— Нет-нет, ничего такого! — Торопливо открестилась я, отчаянно пытаясь одновременно сохранить баланс между собственными интересами и лояльностью к гостеприимным хозяевам, и не рассмеяться.

— Да? Жаль…

О, боги! Мне показалось, или эта фраза и впрямь прозвучала как-то мечтательно?

— Что ж, если вас устраивают мои компетенции и вы согласны на мои условия, то мы с вами можем заключить договор.

Я вздохнула: противостоять этому мягкому, крайне обаятельному напору было, мягко говоря, непросто. Но необходимо.

— Мсье Альмарик, я не смогу оплатить ваши услуги. Понимаете, дело в том, что у меня нет денег.

Я невольно стиснула пальцы в кулак, пряча руки на коленях, отчаянно надеясь, что собеседник не заметит, как я нервничаю.

— Не переживайте, мадемуазель Морель. Вопрос оплаты уже укажен с мсье гросс Теккером.

Вив?

Он… он что, оплатил мне адвоката? И какого адвоката!

Не замечая, а скорее, делая вид, что не замечает моих душевных метаний, Жером Амальрик продолжил:

— Мы, конечно, заключим с вами договор, чтобы я имел законное право выступать вашим доверителем. Скажем… за символическую сумму десять франков. Такая цена вас устроит? Что ж, я рад, что не ошибся! А теперь давайте поговорим подробнее о тех обстоятельствах, что вынудили вас искать помощи адвоката. Рассказывайте.

Второй раз дался мне легче: меньше эмоций, больше фактов.

Про наше с дядей прошлое.

Про Луизу Бернар — я учла прошлые ошибки и опыт общения с мсье Жаккаром, и сочла за благо сразу уведомить его коллегу о том, что уже фигурирую в одном уголовном деле, хоть, кажется, теперь и не на главных ролях.

Про сегодняшний визит к дяде, и состоявшийся с ним разговор, и его угрозы.

Мсье Альмарик поставил локти на стол, переплел пальцы домиком и слушал меня внимательнейшим образом.

Когда я дошла до обещания дяди пойти в полицию с повинной, его лицо из сочувствующего сделалось хищным.

— Мсье Альмарик, я его знаю. Я уверена, он что-то придумал, чтобы подставить меня! И я не знаю, что с этим делать.

— В первую очередь, честно ответить на мой вопрос: мадемуазель Морель, вы участвовали в делах с мсье Морелем с момента вашего совершеннолетия? Прошу вас быть откровенной — я ваш адвокат, это почти то же самое, что и врач. — Голос Жерома Альмарика был мягким, обволакивающим. Успокаивающим. — Я в любом случае буду вас защищать, и ситуация в любом случае не безнадежная, отнюдь. Но это важный вопрос, от него будет зависеть стратегия нашей с вами защиты.

— Нет, — От ярости во мне что-то дрожало и звенело, но голос звучал твердо. — Нет, это ложь, я не имела с дядей никаких дел после того, как сбежала из дома. Я не виделась и не созванивалась с ним. Да я даже из академии нос лишний раз старалась не высовывать, чтобы случайно с ним где-то как-то не пересечься!

— Что ж. В таком случае, я считаю безумием сидеть и ждать, сдаст он вас или не сдаст. Вы должны сдать его первой.

Он вопросительно взглянул на меня — может, ожидал, что я испугаюсь. Может, опасался, что я заявлю, будто не могу поступить так с дядей… Но я лишь плотно сжала губы и кивнула.

— Отлично! — Взликовал мой адвокат. — Что ж, в таком случае, у нас с вами мало времени и много работы!

— Время, я думаю, еще есть, — нахмурилась я, прикидывая про себя ситуацию. — Не думаю, что дядя прямо сейчас на такси помчится в полицию. Ему наверняка нужно еще подготовиться, дела в порядок привести…

— Мы тоже не помчимся прямо сейчас. И по тем же причинам - нам тоже нужно подготовиться. И надеюсь, что вы не голодны, потому что готовиться мы начнем прямо сейчас. Впрочем, если голодны, это решаемо. И будьте морально готовы к тому, что подготовка может затянуться на всю ночь.

Кажется, его подобная вероятность только воодушевила. Меня же — ввергла в растерянность. Во-первых, потому что мне, кажется, повезло заполучить в защитники маньяка-трудоголика, работающего на энтузиазме и за десять франков; во-вторых…

— Мсье Альмарик, я, конечно, сделаю всё, что вы скажете, и если понадобиться готовиться всю ночь — я буду, но… Что мы будем столько времени делать? — Попыталась я развеять недоумение.

— Писать признательные показания, разрабатывать стратегию защиты, обсудим линию поведения во время явки с повинной, выстроим для вас максимально выигрышный, но наиболее естественный образ. И это еще не считая того, что мой секретарь сейчас засядет на телефон и займется сбором информации. У нас с вами масса работы, дай боги к утру успеть! — С воодушевлением принялся перечислять мой адвокат.

И вот правда, часть из этого нам даже расписывали на лекциях по адвокатскому делу, но со студенческой скамьи это все виделось совершенно иначе, чем со скамьи подсудимых. Пусть и потенциальной.

Мсье Альмарик же, прижав кнопку селектора, объявил:

— Кристина, на вторую половину дня я занят.

А затем он придвинул к себе стопку бумаги и,включив диктофон, велел:

— Рассказывайте, мадемуазель Морель. Но в этот раз рассказывайте подробно, в деталях.

— Так я ведь все подробно рассказала, — растерялась я. — Нужно только повторить под запись…

— О, ну что вы. То, что вы рассказали, было всего лишь кратким пересказом. Синопсисом. А теперь нужна вся история целиком. Начнем с первого эпизода, когда ваш опекун потребовал от вас войти в доверие к другому ребенку. Адрес, имя несовершеннолетнего, дата.

— Город Поветта, девочку звали Элеонора… — память отзывалась с трудом, но, поднапрягшись, я смогла вытащить из нее фамилию. — Элеонора ле Гранд! Дата… Дата… Я не помню. Прошло около девяти лет. Простите мсье Альмарик, я не могу вспомнить, когда это случилось.

— Милая Кассандра! Не надо переживать. Поверьте. вы даже не представляете себе, сколько всего хранит человеческая память. Наша задача — лишь вытащить нужное оттуда!

Когда через два часа мне позвонил Вив, мои мозги, по ощущениям, от нагрузки гудели и работали с пробуксовкой, телефон мадам Бонне раскалился от непрерывных звонков, и только Жером Альмарик чувствовал себя в этой обстановке как рыба в воде, расслабленно и непринужденно фиксируя полученную от меня информацию, перерабатывая ее в строки юридически выверенного текста и раздавая указания секретарю.

— Вы как? Уже освободились? — спросил голос Вива в трубке.

— Это мсье гросс Теккер? — тут же отреагировал адвокат. — Прекрасно! Скажите ему, пусть поднимается к нам.

Мадам Бонне привела Вива к нам, и мсье Альмарик тут же распорядился:

— Берите справочник, телефон, и начинайте обзванивать столичные отделы полиции. Мне нужен список дежурных следователей — нужно выбрать, к кому пойдем сдаваться.

Вив в ответ даже глазом не моргнул, только повесил куртку на вешалку, и уточнил, где он может устроиться.

Я же немедленно воспользовалась поводом прерваться, и деловито уточнила:

— Есть какая-то разница?

— Безусловно, — отозвался мсье Альмарик, взглянув на меня с добродушным пониманием. — Во-первых, не все сотрудники нашей доблестной полиции одинаково профессиональны. Раз уж сейчас у нас есть возможность выбора, имеет смысл позаботиться о том, чтобы попасть к компетентному и опытному специалисту. Во-вторых, за долгие годы практики неизбежно обзаводишься не только связями, но и недоброжелателями. Было бы совершенно безответственно с моей стороны вести вас к тому, кто отнесется к вам предвзято только потому, что ваши интересы представляю я. И, если вы отдохнули, продолжим, пожалуй.

Мадам Бонне, вооружившись списком городов, в которых мы с дядей побывали, примерными датами, когда мы там находились и событиями, которые сохранились в моей памяти в связи с этим, теперь обзванивала свои и мсье Альмарика контакты в этих городах. Город Вэр, шесть лет назад.

Когда Вив закончил со своим заданием, мсье Альмарик, фанатик-трудоголик, физически не способный перенести, если кто-то в зоне его поражения окажется не охвачен кипучей деятельностью, тут же выдал ему новое:

— Мадам Бонне выдаст вам подшивки прессы за эти годы. Ищите в них упоминание нужных мест, фамилий и названий. Непосредственно ценной информации мы так, конечно, не найдем, но простимулировать память мадемуазель Морель такие детали вполне способны.

— Что ж, — сказал мсье Альмарик, когда мне уже казалось, что этот марафон будет бесконечным. — Основные детали мы проработали. Признательные показания составили, позицию согласовали, делать грустное, но в меру виноватое, в меру благородное лицо, потренировались — но поработаете над этим еще, по возможности. Главное, запомните: говорить буду я. Вам этого делать не нужно. В крайнем случае, я вам об этом скажу. Но показания на всякий случай тщательно заучите. Жду вас обоих здесь завтра… уже сегодня утром, в восемь утра, как мы и договаривались. Подпишем договор, и выдвигаемся в полицию. Мадемуазель Морель,напоминаю: форма одежды — джинсы, свитер. Прическа — простой хвост. От макияжа воздержитесь. И не забудьте документы. Мсье гросс Теккер, форма одежды — официальная.

— От макияжа тоже воздержаться? — Иронично уточнил Вив.

Лицо мсье адвоката вновь сделалось кровожадно-мечтательным.

— Мсье гросс Теккер, — мягко попросил он. — Не вводите во искушение!

-

Когда мы вышли из офиса Альмарика, на улице царила непроглядная ночь. Хотя исключительно потому, что на улице еще и царила зима. А если бы мы выходили, например, в июне, то вполне могли бы и застать рассвет! Хотя если бы мы зашли в январе, а выходили в июне, я бы наверное всерьез забеспокоилась…

Уставший мозг явно генерировал какую-то чепуху и получал от этого удовольствие, потому что разогнался и не генерировать уже не мог.

Слава Виву и его машине с автоматическим запуском! Погрузиться в тишину теплого салона, утонуть в мягком сиденье и закрыть глаза было просто неописуемым наслаждением. И наслаждаться бы мне этим до самого кампуса, но… я же говорила, что мозг дурак и не может остановиться?

— Ви-ив?..

— А-а-а? — зевнул мне в ответ гросс Теккер, выруливая с парковки.

— Как ты умудрился нанять этого адвоката и сколько мне это будет стоить?!

— Тебе — нисколько.

— Ты с ума сошел, да? — осведомилась я, сочувственно и ласково. — А у тебя откуда деньги, чтобы с ним расплатиться?

— Да так… продал кое-что ненужное и кое-что нужное, но что поделать.

— Что?!

— Душу и отцовские нервы, — припечатал Вив, выруливая на проспект.

Я перекатила голову по спинке кресла, чтобы посверлить взглядом сосредоточенный, уставший, но, кажется, крайне довольный профиль.

— Та-а-ак… и что из этого было ненужным?

— Ну зачем моему отцу нервы, сама посуди? Он сейчас их об меня быстренько вконец смотает и будет вообще непробиваемый, так что я, можно сказать, оказываю ему услугу! На самом деле я пришел к Альмарику просто за советом, Кэсс. Что бы там ни думал на его счет отец — это один из лучших адвокатов в городе, а то и в стране… а он предложил мне работу в обмен на помощь в твоем деле.

— Подожди, — я помотала головой. — То есть за то, чтобы заниматься моим делом, он тебе еще и заплатит?!

— Ну… как тебе сказать, я бы не назвал это всерьез деньгами! Но в перспективе…

— Да ему-то какой интерес?!

— Ты недооцениваешь уровень противостояния между моим отцом и Альмариком. Как только у одного появляется шанс если не сожрать, так всерьез понадкусывать другого, они им оба воспользуются. Папа будет в бешенстве от того, что я пошел в адвокатуру. И к кому…

— Он лишит тебя содержания, — припечатала я мрачно, начиная догадываться, в какую задницу Вив влез из-за меня.

— Я знаю! — отозвался он почему-то крайне жизнерадостно. — Но во-первых, зарплата у меня все же будет, а во-вторых, я полдня потратил на то, чтобы снять всю доступную мне наличку, а также заложить пару-тройку ценностей. И надо будет завтра домой смотаться, забрать вещи, какие смогу, пока отец все еще не узнал о моем стремительном карьерном росте…

— Но… а как же учеба? И вообще… Вив, подожди. Ты не можешь вот так вот рассориться с семьей! Это неправильно…

— Ты мне недавно намекала, что я, вроде, не идиот, так что с учебой разберусь. А что касается семьи… мы же говорили уже про это с тобой. Я все равно не собирался оправдывать отцовские ожидания. Вся разница между тем, что мы разоремся с отцом сейчас или после окончания академии, только в том, что сейчас я это могу сделать хотя бы с пользой для тебя.

Он остановился на светофоре и в салоне машины повисла оглушительная тишина.

Перекресток был совершенно пустой. Ни единой машины, кроме нас, но Вив честно стоял и ждал зеленый.

С меня слетел весь сон. Я выпрямилась на сиденьи.

Нет, было понятно, что Вив как-то уговорил Альмарика взять мое дело, но я думала что он где-то нашел деньги. Копнул в сбережения, выпросил у отца под левым предлогом, у друзей одолжил, да хрен его знает.

С деньгами я бы как-нибудь разобралась.

Конечно, чтобы наскрести такую сумму — а я приблизительно представляла сколько берут за свою работу адвокаты такого уровня (лучше бы не представляла!) — мне бы пришлось работать как на убой несколько лет, но свобода того стоила. Я бы что-то придумала.

А такой долг мне не по силам.

Неужели он сам не понимает, насколько это серьезное заявление?

— Вив, — не выдержала я. — Зачем? Зачем вот это все — ради меня? Давай откатим, пока не поздно. Я разберусь…

— Нет, Кэсс, — твердо произнес гросс Теккер, оторвав взгляд от светофора и переведя его на меня. — Ты не подумай, у меня на этот счет ничего личного! Просто я тебя люблю.

Светофор подмигнул желтым, осветил снег зеленым, и машина мягко тронулась с места.

Я, кажется, тоже слегка тронулась…

Ну и гросс Теккер, очевидно, поэтому этот несомненный факт я и озвучила:

— Ты с ума сошел? Мы так не договаривались и вообще…

Что “вообще” я не могла придумать, только чувствовала, что мне почему-то не хватает воздуха, и сердце колотится, и голова кружится. И я так устала, так перенервничала, а еще он тут…

— Морель, отставить панику, — гены не пропьешь, и команда у Вива вышла вполне генеральская. — Я понимаю, что это сейчас наименее важная из всех твоих проблем. Так что ты совершенно не должна мне прямо сейчас отвечать, что тоже меня любишь — хоть я и считаю, что да! Мне просто показалось важным во всех запутанностях прояснить хотя бы наши отношения, а в целом мое признание тебя ни к чему не обязывает. Можешь просто снисходительно мне кивнуть: приняла к сведению, запомнила, запишу в ежедневник, обсудим во время наших следующих образовательных сессий, когда я смогу выделить на них время в моем плотном графике…

— Ты дурак, — я устало закрыла глаза, которые почему-то снова щипало. Но на этот раз от… облегчения?

— Конечно, дурак, — покладисто согласился Вив. — Но очень умный!