Семь монет антиквара

14 41,7

Жар держался двое суток. Лили пылала, щеки и лоб были обжигающе горячими, а зубы стучали. Врач, которого к ней вызвали, внимательно осмотрел пациентку, несколько раз растерянно проговорил: «Хм! Хм!» — и наконец признался в своем бессилии. Он не обнаружил ничего ни в горле, ни в легких. Никаких видимых воспалительных процессов. Настоящая медицинская загадка.

— Боюсь, я ничем не могу помочь, — произнес он наконец, удрученно разводя руками.

К середине второй ночи все решили, что Лили уже не поправится. Несмотря на холодные компрессы температура поднялась до 41,7 градуса. Казалось, этому хрупкому телу не выдержать такого жара. Девочку уложили в гостевой спальне (Фолкнеры занимали этаж над магазином), и Сэм спал у нее в ногах, укрывшись пледом. Он всё гадал, не путешествия ли стали причиной внезапной лихорадки. Может, у Лили физическая непереносимость временных перепадов? А может, она слишком долго находится вдали от своей эпохи и ее организм восстал против огромного временного скачка, которому его подвергли? В таком случае, конечно, лечение есть только одно. А что если Лили умрет? Сэмюел старался об этом не думать. Ведь именно он втянул ее в эту историю, и она с самого начала его поддерживала — он даже не ожидал от нее такого! Ради него она перерыла библиотеку в поисках книг о Дракуле, перевела с латыни отрывок из книги алхимика из Брюгге, да и в другие эпохи попала лишь потому, что хотела предупредить брата об опасности! А какую грандиозную штуку она придумала, чтобы спасти его от племени Глаза Мертвеца… Короче, что бы стало с Сэмом, если бы не Лили? И если сейчас он ее потеряет, прежде уже лишившись и мамы, и папы… Нет, об этом невозможно было даже подумать.

К счастью, прадедушка и прабабушка Фолкнеры проявили себя с самой лучшей стороны. Особенно Кетти. Как только она услышала о нападении на магазин и о том, какую роль в этой истории сыграли ребята, прабабушка тут же предложила приютить их. Это по ее настоянию к Лили вызвали врача. Не проходило и часу, чтобы она не принесла девочке то стакан сока, то что-нибудь вкусное, то журнал, то просто слова утешения. В отличие от фотографий в альбоме, на которых она выглядела суровой и бесцветной, в жизни Кетти оказалась воплощением заботы, любви и внимания. К тому же она готовила такие гамбургеры с жареным луком, каких больше никто и нигде не готовил!

Что касается Джеймса Адама, то к нему подступиться было сложнее. После эпизода с мафией он купил себе пистолет с патронами и припрятал всё это под кассовым аппаратом. Время от времени, когда в магазине никого не было, он доставал оружие и шутки ради целился то в бутылку масла, то в банку с компотом. Вопреки настояниям жены, он всё-таки решил не обращаться ни в мэрию, ни в полицию, объяснив это тем, что так он лишь спровоцирует ответный удар. Сэму казалось, прадед просто ждет, когда бандиты вернутся и он сможет отомстить за себя сам.

У Джеймса Адама были странные увлечения. Когда Кетти сама занималась магазином, он частенько безо всяких объяснений скрывался в погребе. Заинтригованный (вдруг где-то там всё-таки есть Камень?), Сэм со второго дня начал за ним потихоньку следить. Сюрприз! Его прадед выбирался через вентиляционное окошко… Так это он сам расшатал центральный прут на окне, чтобы незаметно выскальзывать из дома! Возвращался он полчаса спустя с легким запахом спиртного. Сэмюел, конечно, помалкивал. Может, из-за дедушкиного увлечения у Кетти на семейных снимках всегда такой печальный вид?

Ну и еще был дедушка. Точнее, Донован. У Сэмюела никак не умещалось это в голове… В жизни как-то не ожидаешь, что в один прекрасный день тебе доведется играть в салочки с собственным дедушкой, которому всего семь лет! Донован был очень милым и общительным ребенком, и большую часть времени он посвящал игре с деревянным поездом, который катал по двору, устраивая для него мосты и туннели из бутылок и пустых рулонов от кассового аппарата.

— Чу-чу-у! По вагонам! По вагонам! Поезд отправляется с первого пути! Сэмюел, будешь кондуктором?

Сэмюел смотрел на маленького мальчика и чувствовал, что готов взорваться от нежности — и от того, насколько невероятно всё, что с ним происходит. Ему хотелось усадить Донована к себе на колени и рассказывать на ушко всякие подробности о его грядущей жизни. Но он прекрасно знал, что неосторожно оброненное слово в прошлом способно изменить будущее. А будущее дедушки — это он сам, Сэм… Поэтому он ничего не говорил — просто молча наблюдал за поездом, который бежал среди консервных банок:

— Чу-чу-у! Внимание, впереди туннель!

А еще Доновану очень нравилась Лили. Хотя ему было запрещено входить к ней в комнату (вдруг болезнь заразна?), он по утрам и вечерам собирал для нее цветы и передавал ей рисунки.

— Отнесешь это Лили, ладно? — просил он, протягивая Сэму листок бумаги с огромным разноцветным солнцем. — Как думаешь, она поправится? Мы сможем вместе поиграть в поезд?

Первые признаки выздоровления проявились на третий день. Жар отступил, и Лили смогла сесть в постели, чтобы съесть хлеба с вареньем и выпить кружку молока. Она по-прежнему была очень бледна, и каждая фраза давалась ей с большим трудом.

— Сэмми, я… Я справлюсь, не делай такого лица! А тебе нужно… Нужно сходить на стройку, посмотреть, как там Камень.

Стройка… Сэмюел насколько мог оттягивал момент, когда придется туда идти. Во-первых, не хотел покидать сестру, а во-вторых, боялся вернуться с плохими новостями. Но вообще-то сходить туда надо было уже давно. И вот, сразу после завтрака, предоставив Лили заботам Кетти, Сэм набрался храбрости и двинулся по бульвару Цицерона в направлении черного квартала. Прежде чем свернуть к пустошам, где ломали дома и шло строительство, он сделал крюк и заглянул к тете Люси — поблагодарить за щедрость и доброту и рассказать, как у них дела. Однако доброй женщины не оказалось дома — дверь была заперта, и у Сэма не осталось больше поводов откладывать визит на стройку.

Положение — увы! — оказалось еще хуже, чем он предполагал… За два дня рабочие успели залить место, где раньше находился дом, цементом. Видимо, здесь должна была появиться автостоянка нового многоквартирного дома… Сэмюел несколько минут простоял, прилипнув к ограде, будто надеялся, что произойдет чудо. Что земля вдруг, к примеру, разверзнется, и Камень вырвется, проломит бетон и осторожно приземлится прямо рядом с Сэмом. Но в воздухе тут летала только пыль, которую экскаваторы черпали ковшами, и приказы, которые бригадиры раздавали рабочим. В отчаянии Сэм направился ко входу на стройку — посмотреть что да как, но на него тут же рявкнул кто-то из строителей:

— Эй! Мальчик в желтом и оранжевом! А ну пошел отсюда, не болтайся где не надо!

Сэм уже собирался развернуться и уйти, как вдруг заметил фургон, припаркованный чуть дальше на дороге, между двух тракторов. Фургон сверкал чистотой и свежей черной краской, а сбоку белыми буквами было написано: Рай коллекционера. Антиквариат, 63-я улица / Коттедж-гроув, Чикаго.

Ниже располагался логотип магазина: пара расходящихся египетских рогов, а между ними — солнечный диск…

— Ничего себе! — пробормотал Сэм.

Он обошел фургон со всех сторон. Задняя дверь была без окна, спереди через стекло ничего интересного не наблюдалось. Сэм подергал ручку двери, но машина была заперта.

— Эй, желто-оранжевый! — крикнул кто-то у него за спиной. — Что ты там делаешь? Я непонятно сказал? Проваливай!

Всё тот же рабочий…

— Ой, это же не моя машина! — воскликнул Сэм. — Ну тогда ясно! А я думаю, чего это ключ не подходит!

— Сейчас я тебе покажу ключ — полетишь отсюда со свистом!

Строитель бегом мчался к фургону. Похоже, шутка Сэма ему совсем не показалась забавной. Сэмюел решил больше не шутить и бросился прочь. Он бежал до тех пор, пока не оказался в следующем, более оживленном квартале — и тут наконец оторвался от преследования.

Переводя дух, Сэм думал об удивительном размножении странной буквы U: вор в музее Сент-Мэри, пещера Камня-матери, бассейн в Помпеях, а теперь еще и антикварный магазин в Чикаго. Это что же, прародитель фирмы «Аркеос»? Возможно, ответ найдется на пересечении 63-й улицы и Коттедж-гроув…

Сэмюел спросил дорогу и поехал на трамвае, расплатившись за проезд монетами, которые дал им Джеймс Адам. Сделав две пересадки и проведя в пути примерно полчаса, он вышел у кинотеатра «Тиволи»,[25] на улице, пестревшей магазинчиками и ресторанами, у которых в два ряда стояли машины и торопливо переходили дорогу многочисленные пешеходы. «Рай коллекционера» располагался на первом этаже роскошного особняка. Витрина ломилась от всевозможных антикварных мелочей: настенных и ручных часов, преимущественно золотых, и статуэток — греческих и римских, как утверждали ценники. Над витриной красовался логотип, не такой стильный, как у «Аркеоса», но тоже с завитушками на концах рогов и заштрихованным солнечным диском посередине. Сэмюел толкнул дверь — колокольчик отозвался невеселым звоном. За прилавком сидела женщина средних лет с удивительно круглым лицом. Она посмотрела на посетителя с подозрением и холодно спросила:

— Чем могу быть полезна?

Вероятно, она сочла, что мальчишка, одетый так неопрятно — и вдобавок безвкусно, — едва ли способен поправить ее финансовое положение.

— Я… я ищу подарок для отца.

— Подарок для отца? — переспросила она. — Ты уверен, что пришел по адресу? Алкоголем торгуют вон там, в соседнем доме, тебе разве не туда?

«Мой отец никакой не алкоголик, старая курица!» — мысленно зарычал Сэм. А вслух произнес как можно более мило и вежливо:

— Дело в том, что он коллекционирует монеты.

— Да что ты говоришь, коллекционирует монеты! — всплеснула руками антикварша. — Может, он мог бы на них купить тебе приличную рубашку?

Только спокойствие.

— Уверяю вас, — продолжал Сэм, роясь в памяти в поисках названий, которые узнал в лавке менял в Брюгге. — Венецианские дукаты, флорентийские флорины, страсбургские грошены — он от них буквально без ума!

— Страсбургские грошены, надо же! — проговорила женщина, уже не так скептически. — Ну допустим… Давай покажу тебе, что у меня есть.

Не спуская с Сэма глаз, она направилась к стеклянному шкафчику, где были разложены монеты и красовались фарфоровые безделушки. За исключением этого предмета мебели, в магазине царил удивительный кавардак: товары стояли где попало, прямо на полу или на полках, и невозможно было уловить во всём этом хоть какую-то логику. Наконец она выдвинула ящик со множеством старинных монет в более-менее сносном состоянии. Но увы! Ни одной монеты с отверстием. Сэм разочарованно вздохнул. Даже если им с Лили удастся отыскать новый Камень, без монеты правильной формы домой не вернешься.

Он для виду повертел в руках пару медяков и положил их обратно на красный бархат. Надежда оставалась только на странную букву «U»…

— Мой отец коллекционирует немного другие монеты… — проговорил он. — Но, знаете, у вас очень красивый логотип над магазином, вы не могли бы рассказать, что он означает?

— Красивое что? — спросила женщина, вытаращив глаза.

— Ну, рисунок рядом с названием магазина. Это ведь такой головной убор, который носили египетские боги, да?

Если он рассчитывал поразить старую курицу эрудицией, то совершенно напрасно:

— Раз ты сам знаешь ответ, зачем задавать вопрос?

— Ну, просто интересно, почему вы решили использовать именно этот символ, а не какой-нибудь другой, — не сдавался Сэм.

— Не я выбирала символ, — раздраженно ответила она. — И вообще, какое тебе дело?

Антикварша защелкнула ящик с монетами и вернулась за прилавок, по дороге зацепив колонну, украшенную сверху хрустальным кубком, который показался Сэму смутно знакомым.

— Ну так что? — поторопила она его. — Будешь что-нибудь покупать или нет?

Сэм не терял надежды. Если антикварша не сама придумала логотип, значит, помимо нее здесь есть кто-то еще.

— Наверное, рисунок выбрал тот человек, который находится сейчас на стройке? Я видел фургон вашего магазина, он припаркован там рядом.

Женщина ответила не сразу. Она снова вытаращила глаза, и уголок рта нервно задергался. Сэм готов был поклясться, что она испугалась.

— На стройке? На какой еще стройке? — медленно проговорила она.

Мальчик решил наудачу продолжать. Какую информацию он надеялся получить? Знает ли антикварша о существовании Камня? Может ли хоть что-нибудь рассказать?

— Там, где сносят дома черного квартала, — произнес он. — Любопытно, с чего бы это кому-то из вашей фирмы интересоваться старыми негритянскими лачугами? Вряд ли там можно отыскать археологические ценности…

— Я вообще не понимаю, о чём ты говоришь, — рявкнула она.

Тогда Сэм решил пойти ва-банк:

— Кажется, у водителя фургона на плече татуировка в виде таких же рогов и солнечного диска, да?

Вопрос произвел на антикваршу просто убийственный эффект. Она вдруг резко нырнула под прилавок, Сэм даже успел подумать, что она потеряла сознание. Но женщина тут же вынырнула обратно, держа в руках старинное ружье.

— Ах ты, маленький проныра, — закудахтала она, целясь в него из антикварной пушки с дулом в форме воронки. — Откуда ты взялся? И чего вынюхивал на стройке?

Сэмюел сделал шаг в сторону, чтобы укрыться за колонной, украшенной хрустальным кубком, надеясь, что антикварша не станет стрелять в такую ценную вещь.

— Просто гулял, — ответил он. — Ничего плохого не делал.

Искаженное изгибами стекла лицо старой курицы напомнило Сэму призрачные черты того, кто угрожал ему в недавнем кошмаре. Плохой знак…

— Кто тебя подослал? — крикнула она. — Предупреждаю, я выстрелю, можешь не сомневаться! Ты не первый воришка, который является и нападает на честных торговцев… Уж лучше сам расскажи, откуда знаешь про стройку и про татуировку, иначе…

Но ее угрозы оборвала раздражающая трель дверного колокольчика: посетитель… Антикварша быстро сунула оружие под прилавок, и Сэмюел бросился к двери, едва не сбив с ног входившего в магазин представительного господина в костюме и с моноклем. Не обращая внимание на его возмущение, Сэм бросился наружу и исчез на соседней улице. Он не узнал ничего нового о странной букве U, зато раздобыл нечто куда более ценное — идею, как вернуться в настоящее! Он наконец сообразил, что напомнила ему хрустальная чаша на колонне… Хрустальный кубок Жака Картье — тот самый, который Барнбойм передал музею Сент-Мэри! Барнбойм, Сент-Мэри! Сент-Мэри, Барнбойм! И как только он раньше не догадался?!