Серые Пределы

Глава 21

– Кхм… – задумчиво кашлянул Муха, внимательно следя за тем, как Темный эльф спокойно вытягивает на себя веревку. – Знаешь, сегодня я готов полностью поверить в те байки, что про вас ходят. Никогда не думал, что дикого крысюка можно свалить из обычного лука, да еще на такую простую приманку.

Таррэн мельком покосился на стремительно очищающееся небо, в котором резко поубавилось желающих напасть на Заставу, и насмешливо фыркнул. Верь, не верь… как есть, так оно и есть: дурная животина повелась на подначку, как наивный щенок, завидевший мамку. Иными словами, ринулась вниз, раззявила широкую пасть и, разумеется, тут же словила остроклювый подарок в незащищенный бок. Проще простого, как любит говорить Белик.

Крысюк оказался здоровым, мускулистым зверем с короткой рыжеватой шерстью и крупными алыми глазами навыкате, в которых до сих пор светилась жгучая ненависть пополам с болью. Четыре сильные лапы с острыми кривыми когтями, поджарое тело, длинный голый хвост, больше похожий на хлыст, свирепо оскаленная морда, с которой до сих пор падала желтая пена, жутковатые, поразительно длинные клыки, нос-пуговка, короткие крысиные ушки… одним словом, дрянь.

Эльф выудил, наконец, тяжелую тушу, которую пару секунд назад так удачно подстрелил, бросил хрипящую и царапающуюся ношу под ноги и, не обратив внимания на исступленно щелкающую пасть, больше подошедшую бы громадному псу, чем летающей крысе, со всей силы зарядил наглой скотине в лоб. Там что-то противно хрустнуло, мощная налобная пластина треснула и провалилась куда-то внутрь. Гигантская тварь странно вздрогнула и внезапно обмякла, а эльф, подув на саднящий кулак, деловито отцепил веревку, которую умудрился подвесить на один из наконечников. Затем удовлетворенно оглядел целый десяток стрел, торчащий из мохнатого бока и, наконец, брезгливо отодвинул ногой падаль.

– Держите ваши крылья. Надеюсь, их будет достаточно?

– Гм, вполне. Стриж!!

В ту же секунду рядом с Мухой материализовался ведущий.

– Ого! – просиял он. – Славная добыча! То-то я гляжу, летуны разбегаются кто куда! Кажется, первая волна у них захлебнулась! Молодцы! А крылышки – что надо! Карраш, иди-ка сюда!!

Самец хмеры послушно метнулся на знакомый голос, ловко пробежался по каменным зубцам, перепрыгивая с одного на другой с удивительной легкостью и грацией, попутно сбросил вниз несколько ползунов, что успели-таки добраться до верха, спрыгнул рядом с Темным эльфом, но вдруг приметил распластанную тушу у его ног и моментально помрачнел. Едва не попятился.

– Давай, давай, – подбодрил Стриж. – Забирай и готовься! Белик зря не скажет, так что на этот раз увильнуть тебе не удастся.

Карраш совсем сдулся, повесив хвост безвольной тряпкой, опустил могучие плечи, после чего взглянул на Таррэна с таким невыносимым укором, будто его заставляли добровольно подниматься на эшафот. Но перечить прямому приказу хозяина не посмел: подхватив тяжелую тушу и вздохнув так, словно на его плечах держался весь небосвод, самец резко сжал челюсти, без всякого труда сминая толстую шею крысюка, печально сглотнул свежую кровь и, став совсем несчастным, поволок добычу куда-то в сторону. В совершенно непроглядную темень, куда забился, как напуганный ребенок, и надолго замер, жалобно посверкивая повлажневшими глазами.

– Ладно, с этим порядок, – облегченно вздохнул Стриж. – Небо нормальное, сюрпризов, надеюсь, еще долго не будет. Снизу тоже подуспокоились, вон – отползают помаленьку… кажется, несколько минут перерыва у нас есть. Отдыхайте, герои.

Он бесцеремонно хлопнул Темного эльфа по плечу, одобрительно усмехнулся, почувствовав под рукой стальную крепость, и быстро ушел. А Таррэн выглянул за наружный край стены, пару минут поторчал, изучая местные пейзажи, но быстро убедился: Страж абсолютно прав – первая волна действительно закончилась. Тварей внизу, конечно, осталось немало, но они уже перестали громоздиться сплошным живым покрывалом, не лезли исступленно на стены, больше не походили на слаженную команду. А, подобно стае волков, оставшейся без грозного оборотня, бесцельно шебуршились на земле, вяло переползая друг через друга, временами сцепляясь из-за куска свежего мяса, оставшегося от какого-то менее удачливого сородича, пронзительно взвизгивали, недоуменно вертели уродливыми головами и отчаянно пытались сообразить, в какую сторону надо ползти, чтобы избежать жалящей смерти.

Их еще продолжали подстреливать, постепенно отгоняя к Лесу, но не слишком активно. В основном там, где еще остались крупные особи, способные возглавить атаку вместе со второй волной. Пару раз вмешался Велимир, дотла выжигая особо подозрительные участки, но большинство Стражей уже отдыхали, пользуясь неожиданной передышкой, чтобы размять уставшие плечи, сменить колчаны, сбросить с уступов мертвые тела. Как оказалось, пока Сторожа охотились наверху, Волкодавам тоже пришлось немало поработать, чтобы до лучников, хоронящихся за их надежными спинами, никто не добрался. И никто, в общем-то, не добрался. Только жутко изгадили стены, многим оплевали доспехи, покорежили шлемы, да некрасиво поцарапали камень. Зато настоящих, серьезных, человеческих потерь Застава совсем не понесла, и это не могло не радовать.

– Интересно, у них всегда так весело? – вполголоса спросил Элиар, оглядывая заваленный маленькими трупиками двор и все немалое пространство под ногами: там буквально некуда было ступить, чтобы не вляпаться.

– Не, – довольно усмехнулся кто-то из Сторожей. – Сегодня еще скучно, но погоди: вот вторая волна появится, и тогда поймешь, как тут бывает жарко. Это вам не Аккмал! У нас такое веселье, почитай, каждую неделю… не желаете задержаться, чтобы проверить?

– Нет, благодарю, – вежливо отозвался Танарис. – У нас и так хватает праздников, чтобы разбавлять их подобным времяпрепровождением.

– Ну, как знаете, – коротко хохотнул воин и отвернулся. – Только вид у вас для него – самый подходящий! Прошу прощения, если обидел, но это – сущая правда. Вы сейчас очень похожи… гы-гы… на местных.

Эльфы переглянулись, по достоинству оценили свои, местами дымящиеся, в бурых и черных пятнах доспехи, посеревшие от пыли лица, на которых сверкали только зеленые глаза, заляпанные перчатки, обилие красноречивых отпечатков по всему телу (особенно много – на груди и животе, где было легче всего прихлопнуть назойливых гадов), стряхнули подозрительные липкие ошметки с плеч и… одновременно ухмыльнулись. Да уж, хорош видок: прямо хоть на прием к Владыке собирайся. Только верительных грамот и официального приглашения не хватало, а так – замечательный костюмчик. Как раз для того сумасшествия, что творилось вокруг. Интересно, на Заставе у Светлых бывает так же оживленно?

Таррэн утер зудящее лицо и внимательно огляделся.

Да, все живы и, как ни странно, вполне здоровы. Из людей не пострадал никто, даже рыжий нахал, умудрившийся не получить ни царапины, хотя в силу дурного характера явно побывал в самой гуще быстротечной схватки: вон, как броню покорежило! Аж переодеваться отправили, потому что эта груда железа, еще полчаса назад бывшая неплохой кольчугой, больше ни на что не годилась.

Ирбис, как всегда, остался невозмутимым, как сытый удав. Молот, по привычке, ковыряет в зубах обломком чьего-то меча. Сова о чем-то разговорился с магом. Аркан с любопытством рассматривает раздавленную кем-то стрекозу, предусмотрительно держа ее за порванное крыло. Седой следит за ним с понимающей усмешкой. Остальным до чужаков нет никакого дела. Зато Литур просто сияет. Ну и славно, что прижился, не то было бы обидно одолеть Проклятую Тропу и не найти здесь понимания. А так и наследство от отца сказалось, и хорошие руки свою роль сыграли, и Белик чуток помог…

Эльф машинально перевел взгляд на притихший Лес и снова почувствовал смутное беспокойство. Как он там? Живой? Не ранен? Как ни странно, но этот хитрый и пронырливый стервец ему действительно нравился. Вернее, не просто нравился, а вызывал жгучее любопытство и ничем не объяснимый интерес. Даже сейчас плохо верилось, что именно он вот уже несколько лет является Вожаком непримиримых Гончих. Тех самых свирепых Гончих, которые даже Воеводу откровенно игнорировали, а перед ним почему-то покорно склоняли буйные головы. Ну да, на самом деле он немолод. Да, не мальчишка и даже не подросток. Да, жил рядом со Стражами с самого рождения и носил в себе кровь не одного поколения воинов. Да, имел в своих жилах изрядную примесь крови Перворожденных (если, конечно, тот Темный довел свое дело до конца). Да, последние двадцать лет он безвылазно охотился в смертельно опасных Пределах и, надо признать, немало в этом преуспел. Да, он сильно изменился из-за этого. У него немалая сила, изумительная ловкость и просто фантастическое проворство. Да, его явно уважают. Иногда даже побаиваются. Причем, Траш не имеет к этому почти никакого отношения. Да, он превосходный боец, прекрасный лгун, просто отличный убийца и совершенно бесподобный источник всяческих подстав и откровенных гадостей, которые всю дорогу сыпались на их головы одна за другой, включая последнюю шутку с узами, от которой Темного эльфа до сих пор передергивало. Да, он попортил им немало крови, но все же… есть в Белике что-то такое, что заставляет в его присутствии ощутимо нервничать и невольно оглядываться по сторонам. Будто на людной площади, когда ты стоишь в толпе, ловишь со всех сторон загадочные взгляды и долго не можешь понять, почему. А потом вдруг обнаруживаешь, что не застегнул ширинку, и в смущении отводишь глаза. Так и с Беликом: все время ищешь какой-то подвох. Есть в нем что-то неуловимое – в запахе волос, в посадке головы, в ширине скул, обводе губ, в пронзительных голубых глазах, наконец, от которых каждый раз начинает тревожно екать сердце, а у Литура вовсе пропадает дар речи и исчезает всякое желание спорить. Что-то настолько слабое, незаметное, что кажется просто фантазией, причудой, выдумкой, но полностью избавиться от этого странного чувства никак не удается.

Что-то в Белике сильно не так. И чем дольше Таррэн на него смотрел, чем больше узнавал, тем сильнее в этом убеждался, вот только никак не мог сообразить, что же именно не в порядке. Литур, конечно, знает, но никогда не скажет – это очевидно. Урантар знает тоже, но у этого вовсе ничего не выпытаешь – осторожный, зараза. Гончие, разумеется, в курсе (не зря берегут малыша, как зеницу ока!), но к этим так просто не подойдешь: насмерть загрызут и не поморщатся. Остальные Стражи, если и знают, все равно будут делать вид, что не понимают сути вопроса, что оглохли, ослепли и вообще не при чем, потому что им явно намекнули держать язык за зубами. Сам слышал от Кузнечика. А Траш и Карраш, испытывающие к теряющемуся в догадках Перворожденному хоть какую-то приязнь, как назло, не умеют разговаривать.

И что же тогда остается?

Остается докапываться самому и надеяться, что Белик – эта коварная и скрытная Гончая, которую хочется то удавить на месте, то расцеловать в обе щеки – в один прекрасный день, наконец-то, станет понятной и ясной, как светлый божий день. И что это открытие не заставит сожалеть о своей настойчивости одного любопытного, упорного, но уже уставшего от бесконечных загадок эльфа, который в последнее время не только уделяет слишком много внимания некоему хамоватому и не терпящему его пацану. Но, вдобавок, стал чересчур много думать, вопреки собственному утверждению, о нем же и старательно избегать ехидного шепотка внутреннего голоса, что уже который день злорадно напоминает про этот нездоровый интерес.

«Я точно схожу с ума, – мрачно подумал Таррэн, тщательно растирая виски. – Интересно, это только со мной что-то неладно или Элиар так же чувствует к Белику… тьфу! Что ж за напасть-то?! Надо завязывать с этим, иначе ничем хорошим я не кончу… боги! Нет, так нельзя. Наверное, надо выпить? А то еще немного, и начну забывать, кто я и для чего сюда пришел. Все, больше никаких уз. Ни за что, потому что они слишком прочно внедряются в голову. Скоро начну на расстоянии определять, где находится этот пацан, будто на мне до сих пор висят эти проклятые ниточки. Уже начинает казаться, что он совсем близко…»

– Идут! – неожиданно ворвался в беспокойно мятущиеся мысли чей-то напряженный голос. – Внимание!!..

Темный эльф почти благодарно взглянул на Муху, только что давшего ему благовидный предлог отложить тревожные догадки на «потом». Тряхнул растрепанной головой, окончательно приходя в себя, выпрямился и, расправив плечи, глубоко вздохнул. Ну вот, так гораздо лучше: никаких догадок, никаких сомнений и никаких тебе глупых домыслов. Все просто и понятно: там – они, а тут – мы. Долой чужаков, наших бьют… и все такое прочее. Дело за малым – перебить всякую нечисть и со спокойной совестью провалиться в крепкий сон, потому что во сне, как известно, приходят ответы на многие важные вопросы. А еще – там не бывает никакой раздвоенности и непонятных, необъяснимых и совсем уж дурацких желаний, от которых наяву отчаянно горят уши и нередко темнеет в глазах.

– Мать твою… да что же это…? – прошептал кто-то рядом с эльфом, заставив его мигом забыть о недавних сомнениях. – Откуда взялось? Как они могли?! ТАК быстро?!!

Таррэн вздохнул и быстро подошел к краю, чтобы выяснить, кто на этот раз придет за их жизнями и попытается штурмовать каменную крепость. В тот момент он даже не обратил внимания на невероятно напряженную позу Мухи, не заметил судорожно вцепившегося в ограждения второго Стража, в задумчивости не увидел, как нехорошо меняются лица остальных Сторожей вокруг и как нервно кусает длинный ус встревоженный Воевода. Не заметил испуганно округлившихся глаз высунувшегося из своего убежища Карраша, широко распахнутых ртов обоих Светлых сородичей, на лицах которых вдруг заметалась неуверенность и какая-то несвойственная им растерянность. А потом поднял взгляд выше и буквально обмер от странного ощущения: показалось, на него тысячами горящих глаз уставилась сама Смерть.

Он сперва не смог осознать всего величия того, что довелось так внезапно узреть. Не смог охватить заметавшимся в панике разумом ту устрашающую картину, что открылась его глазам. И не сумел, к своему стыду, мгновенно оценить жутковатое великолепие, смотрящее на него миллионами новых огоньков. Потому что ЭТО было слишком страшно, нереально, неправдоподобно. Будто идешь по обычной пустынной дороге, ни о чем не подозреваешь, заносишь ногу для следующего шага, а под ней вдруг разверзается бездонная пропасть, в которую ты уже почти ступил. Ты еще качаешься, не веря сам себе, надеешься, что это просто сон, силишься понять, как же такое могло случиться и где же ты ошибся, но никак не успеваешь. Просто не можешь ни о чем думать. А потом с воплем проваливаешься в никуда и не знаешь, сколько времени продлиться эта агония.

Темному эльфу потребовалось некоторое время, чтобы понять происходящее, но когда пришло, наконец, запоздалое понимание, а испуганное сознанию все-таки вынудили признать страшную правду, Таррэн странно осел и как-то отрешенно подумал:

«Нам конец».

– Как же их много… – сглотнул стоящий рядом Муха.

Ему никто не ответил, потому что стоящая напротив звериная армия была поистине великанской. Громадной настолько, что первые ряды уже преодолевали первую сотню шагов, чуть не маршируя в ногу под неслышную музыку, а последние терялись где-то далеко в Лесу, тревожа своей поступью высокие деревья, безжалостно сминая траву, нещадно вытаптывая землю; взревывая, вскрикивая и торжествующе порыкивая, потому что было очевидно: ни одной Заставе не устоять против ТАКОГО количества клыкастых врагов. Казалось, Проклятый Лес собрал все, что имел, чтобы бросить на людей в эту единственную, ожесточенную, но недолгую схватку. Чтобы смять численностью, задавить бессчетной мощью и сделать это как можно скорее. Раз и навсегда. На веки избавиться от дерзких соседей – сперва от одного, а затем и от всех остальных. Он выставил своих мохнатых солдат, как умелый полководец – ровными рядами, постепенно набирающими силу и высоту. Удивительно слаженно вышагивающими ровными колоннами, в которых царил безупречный порядок и ненормальное спокойствие. А еще – почти кожей ощутимая уверенность в победе.

Самыми первыми бежали грациозные сероватые кошки с чересчур длинными верхними клыками, заметно выдающимися из-под губ и загнутыми книзу на манер отточенных сабель. Гибкие, стремительные, ловкие охотники, которым не составит большого труда взобраться на стены. Сравнительно небольшие, всего по бедро взрослому мужчине, с рыжеватыми подпалинами на боках, они мягко стелились по изрытой земле, безжалостно топча остатки первой волны и со вкусом облизываясь.

Сразу за ними в три широких колонны вышагивали громадные, грязно зеленого цвета богомолы, каким-то чудом достигшие размеров полутора человеческих ростов. Закованные в естественные хитиновые панцири, прикрытые сверху жесткими слюдяными крыльями, бесстрастные, холодные и недобро посверкивающие крупными фасетчатыми глазами, они мерно переставляли тонкие ноги, с неотвратимой обреченностью приближаясь к замершей в оторопи Заставе. Их мощные челюсти беспрестанно шевелились, тяжелые жвалы то раскрывались, то снова смыкались, издавая крайне неприятный скрежет. Но делали это довольно осторожно, чтобы не задеть идущих впереди кошек.

Между богомолами извивались гигантскими пестрыми лентами неимоверно длинные питоны. Как десант, как молчаливые лазутчики, которых прикрывали первые два ряда; как разведчики и диверсанты, наконец, которым в этой жуткой армии тоже отводилась определенная роль. Стоило только взглянуть на мощные сокращения их упругих тел, чтобы мигом сообразить – если такая змейка сумеет обвить одну из башен и чуть сожмет кольца, у Заставы не останется стратегически выгодной для стрельбы площадки. А питонов (или удавов?) были сотни. Сотни! И все они целеустремленно направлялись сюда! Они ловко вились между суставчатых конечностей богомолов, вытягивали плоские морды между первыми кошками, а хвосты их терялись далеко позади, как раз между десятками каких-то черных жуков, сумевших раскормиться до размеров матерого медведя, и самими медведями, обладающих габаритами некрупных слонов. Впрочем, покрытые шерстью слоны здесь тоже были, но где-то далеко, за деревьями, от них только трубный голос и доносился, да опасно раскачивались тяжелой поступи многовековые стволы.

Таррэн ошеломленно моргнул, признавая среди невероятно крупных для своих видов животных и уже знакомых рыжих гиен, и шакалов, и лисиц, и зверушек поменьше. Приметил краешком глаза даже здоровенных кабанов, чьи клыкастые морды то и дело терялись среди мохнатых тел более крупных представителей местной фауны. Видел игривых хорьков, задорно скачущих по чужим спинам и сжимающих в передних лапках что-то, похожее на шипастые мячики. А еще – длинноруких черных обезьян, жутковато обросших шерстью равнинных тигров, росомах, целую вереницу рыжих муравьев, дотягивающих до размеров средней собаки… и все это ритмично двигалось, ползло и неторопливо вышагивало к Заставе, как единая армия. Старательно переставляя лапы и избегая наступать друг на друга, жутковатое воинство уверенно приближалось и всем видом говорило: готовьтесь. Но, что самое страшное, они большей частью молчали – просто шли на бой, как покорные куклы, рефлекторно огрызались, если кому-то прищемляли хвост или отдавливали лапу, а потом снова шли, не устраивая свар и не скатываясь в обычные драки или выяснения отношений. Шли вперед, постепенно разворачиваясь в четкий боевой порядок, медленно приближались и хорошо знали, что им нужно.

Люди мысленно содрогнулись, встретив многие тысячи бесстрастных глаз, горящих одним единственным чувством. Невольно попятились, потому что было невероятно трудно просто смотреть на это чудовищное по своей силе Единение. Страшно даже подумать, какой монстр сумел сплавить воедино эту кошмарную армию, а еще – с ужасом понимать, что никакой третьей волны для Диких Псов уже никогда не будет. Точно не будет, потому что в ней просто нет необходимости: их и так сомнут, как тростинку, полчища разномастных тварей, которых объединяло сейчас только две вещи: невероятно могучий по силе Вожак и общая ненависть, делающая этот жуткий тандем по-настоящему смертельным.

– Спаси нас боги! – неслышно выдохнул Весельчак, побледнев от вида неумолимо приближающихся монстров.

– Заткнись, рыжий, – процедил в ответ Аркан, до боли сжимая рукоять сабли и, кажется, с трудом сдерживая нервную дрожь. – Заткнись, будь так добр. Без тебя тошно.

– Как же их много! Урантар, это что, ВСЕГДА так?!

– Нет, – деревянным голосом отозвался Воевода, тщетно пытаясь вернуть себе былое хладнокровие. – Такого на моей памяти еще не было. Даже в тот раз, когда они выползли сразу на несколько Застав и едва не прорвались. Но и тогда они не были так… разумны.

Рыжий раздраженно сплюнул.

– Дерьмо! Какое же это отвратительное дерьмо! Просто дерьмовее некуда! Одно сплошное дерьмо!! И мы в нем утонем с головой!! Особенно я, потому что рыжих, как ни странно, никто не любит!!

Ирбис закатил глаза и, как ни жуток был вид снаружи, все же нашел в себе силы простонать:

– Я сам тебя в нем утоплю, придурок! Только вякни еще раз под руку, и точно утоплю! Небом клянусь!!

– Небо и дерьмо… – вдруг мечтательно протянул Весельчак. – Как это романтично!

– С-с-собака бешеная!!!

– Не собака, а Лиса.

– Все равно бешеная!!! – окончательно взъярился Ирбис. – Нас сейчас сожрут, а у тебя в мозгах одни только хохмы!!

– С ними помирать гораздо веселее, чем с твоими паническими воплями и вечно трагической мордой!

– Ну все, допрыгался…

– Прыгают только кролики!

– Удавлю, паскуда!! – в голос взревел мечник, красноречиво закатывая рукава, но рыжий и бровью не повел. Только пожал закованными в доспехи плечами и невозмутимо отвернулся.

– Как хочешь. Тогда я твою инсинуацию переадресую эльфам. Они у нас с ушами и как никто подходят для твоих грязных намеков. Вот так. Слава нашему Белику и тому кролю, которого Элиар когда-то прибил.

Трое Перворожденных, как по команде, обернулись и тяжело посмотрели на откровенно нарывающегося дурака. Над Заставой мгновенно повисло напряженное молчание, в котором раздавалось только прерывистое дыхание дружно побледневших Стражей и беззаботное посвистывание рыжеволосого идиота, рискнувшего связываться с эльфами на пороге собственной гибели. Дурак, ну дурак… нам еще не хватало друг с другом сцепиться для полного счастья! Ага, как раз тогда, когда снаружи просто ждут не дождутся, пока мы им на головы свалимся готовыми яблочками!

– Знаешь, рыжий, – задумчиво проговорил Элиар в этой звенящей тишине, медленно накручивая на палец ухоженный локон. – Я бы оказал тебе услугу и пришиб сейчас на месте. Одним выстрелом, как того кроля, о котором ты так страстно мечтаешь. Но… я не стану. И знаешь, почему? Потому что это будет слишком легко, а мне бы не хотелось, чтобы ты отделался так просто. Поэтому, пожалуй, я оставлю тебе твою драную лисью шкуру, но с тем расчетом, что ее на моих глазах раздерет какая-нибудь особо удачливая тварь.

– Так и знал, что вы снобы, – буркнул Весельчак, кося краем глаза на слегка спавшего с лица приятеля. – Кажется, Белик плохо на вас повлиял: пару недель назад ты бы и говорить со мной не стал, сразу удавил, а сейчас… Торк! Это же нечестно! Я так старался!!

Элиар многообещающе улыбнулся и подчеркнуто вежливо раскланялся.

– Рад, что ты разочарован.

– Я не разочарован!! Я в бешенстве!!

– Какая приятная новость, – мило отозвался Танарис, делая вид, что не замечает ошалелых взглядов выпадающих в осадок Стражей. – Хоть одна за последние дни! Элиар, посмотри: кажется, мы его, наконец, довели.

– Угу. Я почти счастлив.

– ГАДЫ!! – чуть не в отчаянии возопил рыжий и погрозил остроухим железным кулаком. – Вот выживу и все потом припомню! Вы пожалеете! Я найду способ!!..

Урантар странно закашлялся, наблюдая за развернувшейся драмой, но встретил отчаянно веселый взгляд Темного эльфа, на которого внезапно напал такой же странный недуг, правильно расценил блестящие от возбуждения глаза обоих Светлых, чересчур обиженную (даже слишком!) физиономию рыжепатлого болтуна, не теряющего присутствия духа даже сейчас, и все-таки не сдержался.

– Мне очень жаль, рыжий, – негромко посочувствовал Воевода. – Но, боюсь, они тебя обставили. Согласись: на это нечего сказать. Но если ты вдруг каким-то чудом сегодня уцелеешь, то я с удовольствием посмотрю на твою страшную месть.

– Присоединяюсь, – снова кашлянул Таррэн.

– Согласен, свидетельствую, – невинно подтвердил Аркан. – Если этот дурной Лис уцелеет, будет биться с ними обоими. В качестве извинений за намек на того ушастого кроля. Извини, приятель, я тебя за язык не тянул.

– Элиар, если ты его прибьешь, я буду очень обязан, – воспрянул Ирбис.

Светлый галантно раскланялся.

– Какие счеты? Я сделаю это совершенно бесплатно.

– ЧТО?!! Хочешь сказать, я совсем ничего не стою?!! – возмутился Весельчак.

– Ну, разве что кусочек той ароматной субстанции, в которой ты, глупый Лис, собираешься утонуть.

Урантар беззвучно расхохотался, а за ним, словно устав сдерживать нечеловеческое напряжение, постепенно начала посмеиваться, а затем и в голос ржать вся Левая Застава, которой оставалось жить считанные минуты. Поразительно, но они действительно смеялись: нервно, истерически всхлипывая, утирая градом катящиеся слезы, старательно сдерживая дрожь в руках, но все равно смеялись, потому что было уже все равно. Наверное, они сошли с ума, ведь внизу, всего в нескольких сотнях шагов, их поджидала многоголовая смерть, за ней нетерпеливо переминалась вторая, а затем и третья погибель, которым уже наверняка мало что достанется. Голодные твари скалились и облизывались, жадно поглядывая на стены, знали, что на этот раз сумеют победить… а люди ржали, как безумные, и плевать хотели на все остальное.

Весельчак удовлетворенно оглядел творение рук своих и кивнул.

– Ну вот. А то все морды кривили и кисли, как то пиво.

– Спасибо, рыжий, – все еще смеясь, отозвался сверху Воевода. – Ты действительно бесподобен.

– Элиару спасибо скажи, – лицемерно вздохнул задира. – Ишь, какой шутник теперь стал. Скоро похлеще меня будет.

Светлые только усмехнулись.

– Нет, рыжий. В этом нам до тебя далеко.

– Ого! Это ж целое признание!! И все – мне?!!

– Верно. Цени, пока живой.

Весельчак расцвел, собираясь пространно выразить свою неземную благодарность за трудное признание, которое наверняка далось эльфам со скрипом, затем – пропеть только что сочиненную оду в свою же честь, покривляться, как водиться, подурачиться напоследок. Пошутить еще более гадко над начавшим приходить в себя Ирбисом (еще бы! чтобы остроухие вдруг решили встать на сторону этого болтуна?!!), но не успел. Со стороны Проклятого Леса донесся еще один громогласный рык, легко перекрывший все остальные звуки, за ним раздалось пронзительное шипение, как из глотки гигантской гадюки, а затем в сторону недоуменно застывшей Заставы стремительно пролегла широкая полоса поваленных деревьев, над которыми отчего-то появился нехороший сизый дымок. Так, будто запоздавшие к позднему ужину гости сперва намертво выжигали перед собой пространство, уподобив его богато расшитой ковровой дорожке перед важными персонами на королевском приеме, и лишь затем по ней двинулся к людям неведомый, но, кажется, самый страшный на этом поле зверь.

Стражи моментально притихли: кажется, они знали этот рев. Слышали не раз, но… Торк возьми! Почему он стал ТАКИМ мощным?!! Откуда, если его единственный источник редко достигал размеров молодого бычка, да и то ненадолго, потому что был слишком лакомой добычей для других, более крупных и проворных тварей? Почему он здесь, если такого никогда раньше не было? Почему, ведь раньше ОНИ так редко приходили! И так редко выживали после этого? Впрочем, и одного раза с лихвой хватало на целый год, если вдруг одна подобная тварь неожиданно объявлялась в мохнатой армии: эти создания умели выжигать перед собой все, вплоть до каменных плит в неприступной стене. Прыгать – не прыгали, но уж если им доводилось добраться до крепостных стен и хотя бы раз плюнуть огнем, то половину Заставы потом приходилось отстраивать заново. А сейчас создавалось впечатление, что их там целый выводок! Или одна… но ОЧЕНЬ большая.

Урантар тяжело вздохнул.

– Вот, кажется, и пришло наше время…

Рыжий помрачнел, но, на удивление, смолчал. Только тоскливо уставился на отчаянно колышущиеся, будто в сильную бурю, деревья и терпеливо ждал, когда ОНО покажется наружу. Он не вздрогнул, завидев над зелеными верхушками высокий гребень из толстенных костяных иголок. Не издал ни единого звука, когда последние могучие стволы, наконец, рухнули и вывели на расчищенное пространство мощное тело на кривых, изогнутых лапах. Пробежался глазами по подозрительно знакомой, радужно поблескивающей чешуе, укрывающей гигантскую, размером со Сторожевую Башню зверюгу от макушки до кончика хвоста, приметил кольца черного дыма вокруг плоских ноздрей и на мгновение застыл, понимая, что это значит.

Громадная голова, усыпанная костяными пластинами, гибкое вытянутое тело, припавшее книзу на чересчур коротких лапах, длинный шипастый хвост, пропадающий в необозримой дали… она даже не выползла целиком, а уже заняла чуть ли не треть поля! При взгляде на крупные, ядовито желтые глаза рыжий чуть побледнел, но тут же упрямо сжал зубы, потому что не собирался сдаваться какой-то откормившейся ящерице, которая вдруг начала прикидываться огнедышащим драконом. Фиг ей, дуре разноцветной!

– Саламандра, – обреченно прошептал Муха, до боли вцепившись пальцами в каменный зубец и с тоской разглядывая чудовищно огромную зверюгу. – Огненная саламандра. Но какая же она здоровая…

Таррэн поджал губы и упрямо тряхнул головой: да Торк с ней, с этой ящерицей, какая бы они ни была! Что, так и сидеть, сложа руки, и ждать, пока эта дрянь доберется до стен? Да у нее же морда получится на уровне моих глаз! Даже если не встанет на задние лапы! Эта тварь одним ударом напрочь снесет полстены! А если вздумает огнем плюнуться, никого вовсе не останется, потому что от такого пламени будет сложно укрыться даже за воротами! Даже в глубине вырытых в скале нор, потому что второй горячий выдох превратит трусов в отличное жаркое под сомнительным соусом из каменных обломков, раскаленной лавы и горячего пара. Она была ОЧЕНЬ большой. Просто очень. И была по-настоящему опасна.

Следовательно, что? Следовательно, уничтожить ее нужно как можно скорее. До того, как она доберется до людей.

Темный эльф молниеносно вскинул лук и спустил в огромную саламандру целый веер остроклювых стрел, целясь в уязвимые и такие большие глаза. Хоть и далеко до нее, хоть и стоит неудобно, зараза, но в эту мишень можно попробовать добросить. Только целиться надо хорошо, да ветер учесть, а еще – не попасть под струю жидкого огня, которая у этой твари потихоньку сочится из ноздрей. Не зря над ней воздух аж колышется, как в знойной пустыне над прохладным оазисом, а тугие бока под чешуей потихоньку светятся, словно там живет свое маленькое, но очень жаркое солнце.

Стрелы тихо свистнули, в мгновение ока преодолев немалое расстояние до саламандры, но, достигнув усыпанной страшноватыми шипами башки, моментально сгорели от жаркого дыхания. Даже не долетев толком до мерцающей огненными сполохами чешуи. От звонкого щелчка гигантская ящерица медленно сморгнула, но атаки, похоже, даже не заметила. А оглядывалась вокруг себя так, будто подсчитывала мохнатых солдат, и вот-вот готовилась отдать решающую команду.

Наконец, ее пасть слегка приоткрылась и окатила поле низким рычание.

– Внимание! – гаркнул внезапно Стриж. – Первые и вторые – пока весь прицел вниз! Не дайте звергам и желтохвостам забраться! Третьи – глаза наверх! Не пропустите прыгунов! И за небом следить! Там, похоже, будут еще гости!!..

От резкого окрика Стражи словно очнулись: зашевелились, заозирались, приподняли уроненные было руки. В их глазах появилась мрачная решимость, губы плотно сжались, обнаженные клинки недобро сверкнули, а пляшущие на кончиках арбалетных болтов отблески угрожающе размножились: Левая Застава готовилась к своему последнему бою.

– Луки!! Арбалеты наверх! – продолжа надрываться Стриж. – Забрала опустить!..

Воевода, низко нагнувшись, вдруг быстро начал что-то говорить на ухо Велимиру. Тот долго хмурился, на мгновение посветлел лицом, но очень быстро снова помрачнел и покачал головой.

– Нет, Седой. Они слишком крупные. А вожака я вообще не достану: сам знаешь, у меня лучше с огнем выходит, но саламандра его просто не почувствует – вон, как пышет. Наверняка недавно с кладки слезла.

– Еще же не сезон, – пробормотал кто-то из услышавших его Сторожей.

– У этой, значит, сезон. Другими причинами я это объяснить не могу. Если, конечно, она не ждала специально и не отгоняла самцов заранее, а потом набрала такую силу…

– Жаль, – неслышно вздохнул Урантар. – Стриж! Ты ведущих видишь?

– Да, – через пару секунд отозвался Страж. – Как и сказал Белик: три здоровенных хмеры и пещерные «мишки». Но слишком далеко: моим не достать. Разве что эльфы попробуют?

Светлые ощутили себя на перекрестье взглядов, мысленно прикинули расстояние и разочарованно покачали головами: нет. Это далеко даже для них. Не суметь, не достать, даже если магией помогать. Очень большое расстояние, а эти зверюги, вдобавок, прячутся среди зеленых ветвей, постоянно движутся, будто чуют, что за ними идет настоящая охота, и как-то очень уж умело хоронятся за чужими спинами. Действительно, умные, сволочи. Даже слишком!

Таррэн молча поднял лук и прищурил левый глаз. Да, далеко. Да, темно. Да, шансов на успех крайне мало, но… почему не попробовать? Тем более что больше необязательно скрывать свою истинную суть: проклятую людьми и эльфами кровь древнего Рода. Теперь уже можно, все равно скоро узнают.

Он прикусил губу, молча воззвав к своему второму сердцу, и на мгновение окунулся в жаркий океан, послушно полыхнувший внутри бешеным пламенем. Огонь, словно ждал молчаливого зова хозяина, с готовностью ответил: тяжелым вихрем пронесся по жилам, вспыхнул во внезапно потемневших глазах, разжег много лет подавляемые чувства и высвободил небольшой краешек этого пламени наружу. В ту же минуту окружающее стало для Темного эльфа удивительно четким, поразительно контрастным и нереально близким, будто он смотрел на панораму всего с нескольких десятков шагов. Или видел ее глазами пролетающего в небе орла. Куда-то вдруг исчезло громадное расстояние, пропала всякая неуверенность. Незаметно испарился зародившийся было страх. Подбирающиеся к крепости звери вдруг показались чем-то мелким и несущественным, чем-то неважным и совершенно незначимым, тогда как громадная огненная саламандра, наоборот, засверкала перед внутренним взором мириадами тончайших ниточек, которые протянулись во все стороны и требовательно опутали несчетное количество менее крупных тварей.

Таррэн удивленно дрогнул.

Надо же: и здесь узы… изломанные, неправильные, но все же настоящие узы. И они тянулись от гигантского Вожака во все уголки переполненного до отказа поля, накрепко привязывая к себе его мохнатое воинство. Никто из более слабых не посмел от них уклониться. Ни один зверь не решился противиться Вожаку. И сейчас все они, как единый организм, неумолимо приближались к замершим в ожидании людям. Они несли с собой смерть. И это чувствовалось в воздухе, это было написано в их глазах, это сияло перед внутренним взором ошарашенного своим открытием эльфа. И оно же заставляло его поторопиться.

Да, саламандра с такого расстояния практически неуязвима, она слишком умна и слишком хорошо защищена – и от простого удара, и от магического. К тому же, она ОЧЕНЬ велика, и это значило, что никакой магией, как понадеялся Урантар, ее броню не прошибить. Разве что тараном попробовать, но и на этот счет у эльфа имелись большие сомнения. Пока что ящерица действительно неуязвима, хотя внутренний голос подсказывал, что выход непременно отыщется, однако на это нужно было время. Тогда как она здесь далеко не одна…

Таррэн не видел укрывающихся в тени деревьев хмер, не слышал отдаленного рева обеих медведиц, не знал, как и когда они скомандуют полноценную атаку, но был четко уверен, что пять туго сплетенных комков колыхающихся вдалеке призрачных нитей относятся именно к ним, к ведущим. Именно пять: как раз на трех хмер и двух огромных медведиц. Тех самых, о которых говорил недавно Белик. Сейчас, в миг странного озарения, он сумел их почувствовать, безошибочно отыскал в глубине Проклятого Леса, не смотря на многие сотни шагов, безлунную ночь, копошащихся внизу зверей и все остальное.

От внезапно пришедшей на ум догадки эльф затаил дыхание. Потом осторожно развернул лук, тщательно прицелился, надеясь, что прав, и наконец, плавно спустил тетиву. Стрела была своя, родная, начиненная магией Темного Леса по самый наконечник. Пусть здешние звери плохо откликаются на нее, пусть у них есть замечательно прочная броня, пусть они кажутся неуязвимыми для чужой силы, но то, что под ней… откуда-то эльф знал, что там еще есть уязвимые места. Чувствовал эту истину, потому и метил точно в глаз. Туда, где не было массивных роговых пластинок, не виднелись прочные костяные щитки и не тускнела, как в других местах, четкая аура животного. Только бы ветер не сменился, только бы эта зараза не почуяла неладного и не отвернулась, только бы…

Застава дружно вздрогнула, когда из непролазной чащи внезапно донесся оглушающий рев, полный недоумения, ярости и… боли? А затем вздрогнула еще раз, потому что оттуда, раскидывая в бешенстве заметавшихся в панике зверей, буквально вывалилась огромная медвежья туша, непрерывно размахивающая лапами и люто трясущая мохнатой головой. Медведица была действительно огромной – стоя на дыбах, она легко покрыла бы собой немаленький амбар. Здоровущая, свирепая, умная, очень опасная! И она, без сомнения, была одной из тех пятерых, кто вел сейчас эту многонациональную армию к несомненной победе. Вот только из правого глаза у нее торчало обломанное древко эльфийской стрелы, да по бурой шерсти непрерывно текла горячая кровь.

Таррэн удовлетворенно улыбнулся, приметив, как по разъяренной зверюге вдруг пробежала долгая судорога, а следом ее шерсть вспыхнула, ярким факелом осветив пространство на многие сотни шагов вокруг. Сперва голова, затем и все остальное. Значит, он не ошибся: стоило только преодолеть внешний барьер, пробить прочную шкуру, и наконечник сработал как надо. Выходит, чтобы убить здешних гигантов, нужно чтобы магия лишь коснулась их крови. Минуя неуязвимую кожу, не путаясь в густой шерсти, не застревая в костяных пластинах. Дело было только в крови! А уж она полыхнула мгновенно, как и положено, мигом окутав неуязвимую прежде медведицу жарким пламенем и заставив ее броситься прочь, воя от нестерпимой боли и безжалостно топча растерянных «подчиненных», которые вдруг лишились ее твердой руки… точнее, лапы. И практически сразу на поле заметались и истошно взревели внезапно смешавшиеся звери. Недоуменно протрубили невидимые толстошкурые гиганты, кто-то из питонов вдруг обвился вокруг одного из кабанов и хорошенько сдавил… там мгновенно повисла дикая неразбериха. И неудивительно: почти пятая часть мохнатого войска безвозвратно лишилась ведущего. Объятая пламенем медведица, наконец, с глухим ревом рухнула на какого-то жука, тем самым внеся еще больше сумятицы. Однако оставшиеся довольно быстро навели порядок, раздали призрачные оплеухи, натянули и перебросили на себя бессильно повисшие узы. Уже через несколько минут среди зверей восстановилось некое подобие прежнего порядка, ряды подровнялись, вопли затихли. Но и без этого стало ясно: первая атака захлебнулась. А многие из нападающих, вырвавшись из оков навязанного Единения, просто растоптали, разорвали и смяли своих же соседей. Иными словами, неплохо сократили собственную численность; причем, безо всякого участия людей.

– Как ты это сделал?!! – ошарашено повернулся Муха.

Таррэн, находясь все в том же странном озарении, вытащил еще одну стрелу.

– Таррэн, ты – гений! – восторженно выдохнул Весельчак, с надеждой прикинув число трупов внизу.

Эльф только улыбнулся кончиками губ и снова спустил тетиву.

– Нет, ты – бог!! – почти завопил рыжий, когда вдалеке полыхнул еще один столб ревущего огня, и звериная армия вновь забурлила, превратившись в сплошную мешанину из тел, зубов, клыков и хвостов, в которой все были против каждого, и каждый против всего белого света. А где-то за деревьями еще один гигантский факел взмыл чуть не до небес, заставив обеспокоиться даже саламандру, но быстро опал, потому что вторая медведица тоже скоропостижно померла, оставив осиротевших зверушек в жалком одиночестве.

Поняв, что не все потеряно, а вожаки не так уж неуязвимы, как всегда казалось, Стражи моментально пришли в себя и уж тут упустили ни единого шанса. Вокруг Темного эльфа мгновенно образовалось плотное кольцо лучших лучников, что только были, которые загородили драгоценного ушастого от всяких посягательств извне. И почти одновременно с этим с крепостной стены, как по команде, слетела сплошная лавина стрел, от которой разномастная живность внизу гибла сотнями и тысячами. Сплошная масса живых тел, сплетенная в страшноватый клубок, отчаянно взвыла, заревела, истошно завизжала и бешено заметалась в поисках хоть какого-нибудь укрытия, попыталась забиться в норы, в малейшие щелки, но не могла спастись, потому что острые жала были буквально повсюду. И они сыпались и сыпались сверху, словно кровавый дождь, тяжело роняющий окрашенные свинцом капли и каждую секунду уносящий с собой чьи-то слабые жизни.

– Таррэн! – ликующе крикнул откуда-то сбоку Стриж. – Я готов тебе доверить свой десяток!!

– Всего-то? – усмехнулся эльф, рассыпая стрелы широким веером и умудряясь держать в воздухе сразу семь, пока восьмая только срывалась с тетивы, а первая уже пронзала цель.

Светлые, жутковато улыбнувшись, присоединились к собрату.

– Три дам под начало!! – пораженно застыл Страж. – Каждому!! Слушай, может, вы малость задержитесь у нас в гостях? Честное слово, из вас получатся отличные Сторожа!!

Перворожденные оглянулись на восхищенные лица вокруг, мысленно прикинули количество слухов, которые начнут бродить по Заставам после этой ночи, и неопределенно хмыкнули. Нет уж, благодарим покорно. Не хватало еще прослыть среди смертных героями. Но после того чуда, что сотворил сегодня Таррэн, в зеленых глазах Светлых заплясали веселые и какие-то злорадные огоньки: теперь-то исход этой битвы уже не так очевиден!

– Гончие! – вдруг выдохнул кто-то самый зоркий, заставив Темного эльфа отвлечься и напряженно всмотреться вдаль. – Они вернулись!

– Вовремя…

– Думаешь, рискнут? – с сомнением спросил кто-то другой.

– Должны, – задумчиво отозвался Муха. – Кроме них, тут никто не поможет.

– Что они «должны»? – немедленно заинтересовался Таррэн.

Сторож с досадой дернул щекой и неприязненно глянул в сторону беспокойно заозиравшейся саламандры: та словно почуяла неладное, как-то подобралась, ощетинилась, подняла шипастый гребень на хребте и задышала чаще, чем обычно. Ее желтые глаза опасно сузились, длинный хвост, терявшийся где-то в необозримой дали, она подтянула к себе и воинственно вскинула вверх, продемонстрировав усыпанный острыми шипами кончик. Затем негромко зашипела и на пару мгновений приподнялась на задних лапах, словно пыталась оглядеть выжженное поле с максимальной высоты. Пару долгих секунд громадная ящерица изучала свое потрепанное воинство, что еще продолжало упорно, но уже без особого энтузиазма, лезть на стены. Увидела множество корчащихся на земле тел, насквозь пронзенных острыми стрелами, залитое кровью пространство вокруг себя. Недолго подумала, оценила пошатнувшееся равновесие, закономерно не нашла сразу двоих своих ведущих, без которых управлять таким огромным количеством тварей становилось все сложнее, затем просчитала потери, нашла их неприемлемыми… и решительно повернула прямо к Заставе.

– Вот дерьмо! – приглушенно ахнул Муха. – Если они не справятся, она дыхнет прямо здесь! Торкова задница! Нас же живьем изжарит! Белик, зараза, да где ж ты шляешся…

Таррэн мысленно содрогнулся, едва представив, что случится, если эта громадина доберется до стены. Судя по всему, саламандра пока не использовала огонь только по той причине, что не хотела тратить свое редкое умение зря. Иными словами, собралась сейчас просунуть свою морду за крепостную стену, как в огромную банку с пауками, и дохнуть всего один раз. Недолго, но зато очень качественно. Так, чтобы наглые смертные за пару секунд лишились всех своих преимуществ и гарантированно перемерли тут, как мухи в кастрюле с кипящим маслом.

Эльф прикусил губу, лихорадочно раздумывая, как ее остановить. Даже решил рискнуть и во второй раз коснуться своей дремлющей силы. Однако саламандра так же неожиданно остановилась: кажется, что-то помешало ей сделать необходимые несколько сотен шагов до вожделенной цели. Вернее не что-то, а кто-то, и этот кто-то был очень настойчив.

Таррэн лишь спустя пару минут, после того, как гигантская ящерица вдруг застыла на месте, сообразил, что крохотные черные точки, пляшущие вокруг здоровенной твари, не что иное, как юркие Гончие, вцепившиеся в нее со всех сторон подобно настоящим псам. Некрупным, но злым, совершенно озверевшим от отчаяния. Сколько времени они выжидали удобного момента для нападения, никто не знал. Сколько они терпели, скрежеща зубами от бессильной ярости и судорожно сжимая кулаки, но не смея вмешаться. Сколько хоронились в опасной близости от многочисленного войска, рискуя в любой момент быть обнаруженными. Возможно, с самого начала, а может, добрались до родной Заставы чуть позже и потом просто наблюдали, торопливо выискивая слабые места у неуязвимого Вожака. В конце концов, именно за ним они уходили в этот рейд. И именно он был из главной целью. Но теперь у них просто не осталось выбора. Почти не осталось времени на раздумья: угроза для Заставы была слишком велика. И они не стали больше ждать.

Разумеется, Гончие прекрасно понимали, что все их усилия – лишь слабые потуги, направленные на то, чтобы развернуть страшного врага на себя. Но знали также и то, что должны, просто обязаны это сделать. Ради друзей, ради Заставы, ради выживания Диких Псов. Ради не ведающих правды обитателей мирных деревень, наконец. Ради света, жизни и надежды на лучшее. Они не могли позволить Заставе погибнуть и потому жалкими репьями повисли на радужно мерцающих боках саламандры, намертво вонзив в узкие щели свои мечи и кинжалы, безжалостно кромсая то, до чего могли дотянуться. А совсем небольшая на фоне огненной ящерицы хмера с яростью вонзила в одну из чешуйчатых лап острые зубы.

Конечно, все это – мелочи, сущие пустяки, которые не могли причинить ей большого вреда. Траш волочилась за раздраженно взревевшей зверюгой, как невесомая пушинка, Гончие метались вокруг нее бешеными зверьми, едва уворачиваясь от тяжелой булавы на неистово хлещущем хвосте, чудом избегая острых зубов и стараясь не угодить на кривые когти. Они с трудом могли прорубить неимоверно прочную чешую, однако даже с их удивительной силой удавалось лишь слегка надрезать толстую кожу, и то, не всегда. Но эти комариные укусы прекрасно отвлекали, раздражали и заставляли саламандру позабыть о Заставе, а еще – хотя бы на время упустить из виду еще одну крохотную фигурку, что каким-то чудом запрыгнула на шипастый загривок и, пока остальные занимали все ее внимание, стремительно пробиралась меж высоких костяных игл к заветной шее.

– Белик!! – одновременно ахнули Таррэн и Муха, увидев, что творит этот дерзкий демоненок.

Пацан, словно услышал, зло усмехнулся, быстро пригнулся, пропуская над головой опасно близко просвистевший шипастый хвост. А затем, утерев градом катящийся пот (эта зверюга словно в лаве купалась намедни!), настойчиво полез к единственному уязвимому месту, о котором прекрасно знал чуть не с рождения. Туда, где нужно было нанести лишь один точный удар. Короткий, сильный, но очень мощный. Туда, где ни одно живое существо не смогло бы дотянуться, не сумело бы ранить стрелой или добросить камнем. Нет, издалека это действительно было невозможно – саламандра слишком хорошо научилась себя защищать. Зато вот так, вблизи, своими собственными ручками, рискуя сверзиться с сумасшедшей высоты или попасть кому-нибудь на закуску… да, именно так и было правильно. Единственно правильно, о чем молодой Вожак Гончих прекрасно знал.

Белик хищно оскалился и, выбравшись из-под защиты костяного панциря саламандры, целеустремленно рванул прямиком к ее левому уху.