— Дэйзи? Ты спишь? — кричит Мэйсон из другого конца фуд-корта в торговом комплексе. Он сидит за столиком с Кэйси и Норой Фитцджеральд. Все трое смотрят на меня. Мэйсон пару раз ударяет по столу костяшками пальцев, как будто передает мне зашифрованное послание. Стукнув в третий раз, он замирает в ожидании, глядя на меня, как будто я должна знать, что он хочет мне сообщить.
— Дэйзи? — снова зовет меня он.
Я в замешательстве смотрю через стол. Напротив меня сидит Мэтт.
— Ответь же ему, — говорит он.
Почувствовав на плече чью-то крепкую руку, я просыпаюсь.
Открыв глаза, я наблюдаю дивное зрелище: рядом на боку, лицом ко мне, лежит Мэтт, и это не сон. Увидев его, я перестаю дышать.
— Ответь отцу, — беззвучно шепчет он. Я непонимающе хмурюсь.
— Ответь, или он захочет войти, — объясняет Мэтт. Поняв наконец, что он хочет сказать, я пытаюсь ответить Мэйсону, но не могу произнести ни слова. Пытаясь прочистить горло кашлем, я вспоминаю мистера Джефферсона. Интересно, он кашляет, потому что пьет? Понемногу голос возвращается ко мне.
— Я не сплю! — морщась от головной боли, кричу я.
Смотрю в темные глаза Мэтта. Он смотрит на меня. Если бы говорить было не так долго, я бы спросила его, что он здесь делает.
— Хорошо! — кричит Мэйсон за стеной. — Мы с Кэйси пойдем есть омлет в ресторан отеля, а потом поедем к Циммерманам. Нам нужно успеть к восьми. Ты едешь с нами?
На мгновение мне приходит в голову, что Мэтту, возможно, показалось странным, что Мэйсон назвал мою «мать» Кэйси, а не мамой. Однако Мэтт, похоже, не придал этому значения. В этот момент в желудке начинает так страшно бурчать, что желание раздумывать на эту тему пропадает само собой.
— Спроси, можно ли тебе остаться в номере, — шепчет Мэтт.
Я киваю.
Опасаясь дышать на него и понимая, что от меня пахнет перегаром, я отворачиваюсь.
— Ты не против, если я сегодня побуду в номере? — спрашиваю я у стены. Ответа с той стороны приходится ждать довольно долго. — Я бы хотела почитать кое-что к уроку литературы, — добавляю я, стараясь говорить как ни в чем не бывало, хотя в душе, конечно же, ужасно волнуюсь. Мэйсон снова медлит с ответом, как будто то, что я сказала, требует детального обдумывания.
— Ладно, оставайся в гостинице, — наконец говорит он.
— Хорошо! — кричу я. — Спасибо.
Желудок снова дает о себе знать, и я подтягиваю ноги к груди, чтобы стало легче.
— Тебя опять тошнит? — шепотом спрашивает Мэтт.
— Не знаю, — шепчу я в ответ.
— Мы вернемся в семь, — говорит Мэйсон сквозь стену. — Поужинаем вместе.
От всей души желая, чтобы Мэйсон прекратил разговоры о еде, я, собрав остаток сил, отвечаю ему спокойным, ровным голосом:
— Ладно, договорились.
Прекратившиеся было рвотные позывы возобновляются с новой силой.
— Пойдешь в ванную? — спрашивает Мэтт тихо.
— Нет, не хочу двигаться.
Мэтт смотрит на меня с легкой улыбкой и убирает со лба прилипшую прядь волос.
— Тогда не ходи, — говорит он.
Вскрикнув во сне от испуга, я широко распахиваю глаза и лежу, прислушиваясь к бешеному сердцебиению. Мэтт все еще со мной: лежит на спине и глядит в потолок. Заметив, что я проснулась, оборачивается и обеспокоенно смотрит на меня.
— Кошмар приснился?
— Не знаю, — честно признаюсь я, так как то, что я видела во сне, успело спрятаться в глубины подсознания и в памяти не сохранилось. Даже не шевелясь, я понимаю, что сон пошел мне на пользу, и силы понемногу восстанавливаются. Я делаю глубокий вдох, выдыхаю и смачиваю губы языком. — Значит… ночью я тебе звонила?
Мэтт перекатывается на бок и, ухмыляясь, смотрит на меня.
— Да. Ты была пьяна и отправила мне сообщение.
— И что же там было написано? — смущенно спрашиваю я.
— Что-то вроде «спаси меня от этих пошляков», — объясняет Мэтт, и в его глазах я читаю едва различимые нотки раздражения. Или ревности?
— А дальше?
— Получив сообщение, я позвонил тебе, и ты сказала, что гуляешь с каким-то геем по имени Вэйд и…
— Я сказала, что Вэйд гомосексуалист? — переспрашиваю я.
— Не совсем так. Но ты все время повторяла, что ему нужно начать говорить обо всем открыто, — отвечает Мэтт.
— Думаю, я имела в виду что-то другое, — говорю я, тихо смеясь. — Хотя неважно. Продолжай.
— Да. А потом ты начала сбивчиво объяснять, где тебя искать, — говорит Мэтт. — Сказала, что ты в сортире с лосем.
— Это что еще за чертовщина? — спрашиваю я смущенно, ругая себя за то, что несла чушь, и, конечно же, за то, что так сильно напилась. Это совершенно не в моих правилах.
— Я тоже долго размышлял над этим вопросом, — объясняет Мэтт, — а потом пришел к выводу, что ты в Спектор-Холле. Там перед зданием на газоне стоит здоровенная статуя северного оленя, вся в огоньках. Его легко спутать с лосем.
— Сейчас сентябрь, — говорю я.
— Да, конечно, — соглашается Мэтт. — Но по этому лосю я и определил, где ты.
— Прости меня, пожалуйста.
— Не стоит, это было по-своему забавно, — говорит Мэтт. — Я вообразил себя участником телешоу… Знаешь, бывают такие передачи, в которых нужно делать нереальные вещи, и на все дается три часа. И, если уложиться в срок, выиграешь миллион долларов.
— И ты выиграл? — спрашиваю я.
— Нет, — признается Мэтт. — Но я опоздал всего на пятнадцать минут.
— Могу себе представить, какими мерзостями я занималась, пока ты ехал из Омахи.
— Нет, все было нормально, — возражает Мэтт. — Я пару раз звонил тебе из машины. Ты по большей части находилась в красной комнате и только иногда ходила в ванную блевать.
Я молчу, испытывая, с одной стороны, ужасное смущение, а с другой, радость от того, что Мэтт обо мне позаботился.
— Это счастье, что родители сняли для тебя отдельный номер, — добавляет Мэтт.
— Да уж, — соглашаюсь я, снова испытывая слабость.
— Иначе тебя бы неминуемо застукали, — продолжает он. — Вообще, это было ужасно глупо: напиться с незнакомыми парнями, в незнакомом городе. Да с тобой неизвестно что…
— Да, ты прав, — тихо соглашаюсь я.
— Или даже, черт возьми…
— Да, ты прав! — повторяю я, на этот раз гораздо громче. — Перестань уже!
Мэтт удивленно смотрит на меня, и мы оба смеемся. Успокоившись, мы долго смотрим друг на друга.
— Спасибо тебе, — говорю я.
— Да не за что, — отвечает Мэтт. — Но вот за что тебе действительно стоит меня поблагодарить, так это за то, что я отмыл от твоих волос блевотину.
Я испуганно смотрю на него и прячусь под простыню с головой. Мэтт, хохоча, легонько тычет меня кулаком в плечо.
— Я хочу заказать еду в номер, — говорит он. — Что ты будешь?
— Чизбургер, — быстро отвечаю я.
Сквозь простыню я слышу, как Мэтт звонит в службу доставки и просит прислать в номер два чизбургера с картошкой и два стакана колы.
— Ты заказал мне обычную, а не диетическую, — замечаю я, когда он вешает трубку.
— И что? — спрашивает он. — Я знаю, что ты пьешь обычную.
— Откуда?
— Ты заказывала ее, когда мы ходили в кино.
Я испытываю волнение от осознания того, что Мэтт наблюдал за мной. Он сдергивает простыни с моего лица.
— Ты бы пока в душ сходила, — предлагает Мэтт. — Тебе сразу лучше станет.
Его лицо находится на расстоянии нескольких сантиметров от моего, отчего волнение усиливается еще больше. Мы смотрим друг другу в глаза до тех пор, пока горничная, пришедшая убирать номер, не начинает стучать в дверь. Испугавшись резкого звука, я вздрагиваю и спускаюсь с небес на землю. Поднявшись, я нетвердой походкой иду к двери, чтобы сказать ей, что мне ничего не нужно. Затем перемещаюсь в душ и моюсь, продолжая все это время испытывать волнение. Несмотря на то что я проснулась в ужасном состоянии, день начался удачно. Мне не только удалось без последствий пережить вчерашний вечер с Вэйдом, но еще и Мэтт приехал, чтобы забрать меня, и сейчас он здесь, со мной.
Трудно отрицать, что он мне ужасно нравится. А тот факт, что вчера ночью он примчался спасать меня, и то, что он запомнил, что я пила в кинотеатре, недвусмысленно свидетельствует о том, что и я ему небезразлична.
К часу дня я вымыта, накормлена и практически полностью пришла в себя. Мэтт включает DVD-плеер, и мы садимся на пол, прислонившись к спинке кровати, чтобы посмотреть фильм. Я прижимаю к груди подушку и честно стараюсь уделять внимание происходящему на экране в течение первых пяти, затем десяти, а потом и пятнадцати минут. Но что-то терзает меня.
— А почему Одри мне не перезвонила? — спрашиваю я, не отрывая глаз от экрана.
— Тсс, — шипит Мэтт, махая рукой.
Я выдерживаю еще пять минут, размышляя над тем, как и каким образом могла до такой степени испортить отношения с Одри. Но как ни стараюсь, не могу понять, что могло произойти.
— Серьезно, Мэтт, она что, злится на меня?
— Нет, — отвечает он, не глядя на меня.
— А откуда ты знаешь?
— Просто знаю, и все.
Я снова пытаюсь сконцентрироваться на действии, но вскоре мысленно переношусь в вечер пятницы и углубляюсь в воспоминания о том, что произошло в торговом центре. Это было всего пару дней назад, а впечатление такое, будто с тех пор прошла целая вечность. Перед глазами всплывает отсутствующее лицо Одри по дороге домой. Если она не злится на меня, то в чем может быть дело?
Затем я вспоминаю наш с ней утренний поход в мексиканский ресторан и то, как ее стошнило после такое. Она солгала мне, но зачем? Вернувшись из туалета, Одри тяжело дышала. Когда мы сидели в фуд-корте, ее долго не было. Потом она вернулась, и ее лоб был покрыт испариной.
— С Одри что-то не так, верно? — спрашиваю я. Мэтт резко поворачивается в мою сторону.
— Что ты имеешь в виду? — спрашивает он, хотя, судя по тону, он не задает вопрос, а, скорее, пытается защититься. Резкость его тона говорит о том, что я попала в точку.
— Иногда она тяжело дышит и быстро устает. В пятницу, после кино, у нее был болезненный вид… — говорю я, начав фразу громко и закончив совсем тихо.
Когда говоришь такие вещи вслух, они звучат глупо. А Мэтт смотрит на меня так, словно я только что переехала его собаку.
— Да что с ней? — спрашиваю я, старясь говорить как можно мягче. Не задумываясь над тем, что я делаю, протягиваю руку и касаюсь его руки кончиками пальцев. Поразившись своей наглости, я тем не менее руку не убираю. Мэтт отворачивается, но его рука остается на месте.
— Я не должен тебе об этом рассказывать, — говорит он безжизненным голосом.
— О чем рассказывать? — спрашиваю я раздраженно. — Это так неприятно, когда начинаются какие-то секреты. Я…
И в этот момент Мэтт выкладывает правду.
— У Одри рак.