Широко открытое небо

1

В обществе очень часто можно услышать разнообразные мифы, легенды, притчи и прочие вещи, перекочёвывающие из поколения в поколение. Мы часто стакиваемся с суевериями, сакральными традициями и устоями.

Как правило, живее всего подобные убеждения вдалеке от цивилизации. Почему? Быть может потому, что в тех далёких и менее суетных местах человеку проще не потерять себя и не забыть о важных вещах, о бессмертных ценностях. Имеет место быть и вариант, что за суетой мы не теряем себя. Возможно, что в ней мы растём в определённых направлениях. Походу подобного развития нам становится понятно, что с логикой спорить крайне сложно. Мы начинаем задумываться над тем, что многие суеверия и легенды никоем образом не могут иметь ту силу, которой наградили её люди.

Но…

Есть одно веское но. Согласитесь, что всё самое интересное обычно начинается после того, как вы услышите или прочтёте «но».

Мы так же честны перед собой. Благодаря этому мы признаём, что порой логика и здравый смысл не в силах объяснить те или иные вещи. В такие моменты остаётся только два варианта — либо сейчас происходит что — то действительно сверхъестественное, либо мы просто не доросли до понимания того, что происходящее имеет силу иного рода. Мы честны перед сбой и вспоминаем те времена, когда властные люди имели право сжигать тех людей, которые поняли что-то раньше других.

Пусть так. Подобное умозаключение удовлетворит людей.

Разумеется, что не всех.

Именно на почве неудовлетворения того самого меньшинства имеет право прорости третий вариант — обоснованный и законный. Всегда и везде, каждый день на планете происходит что — то имеющее сверхъестественную силу. Происходит нечто, что можно подкрепить логикой, если начать вспоминать суеверия, легенды и другие древние источники связи и чем — то ещё. Если сложить всё воедино, работая инструментом под названием логика, то мы сами себе докажем, что среди огромного количества перекочёвывающей из поколения в поколение шелухи всегда найдётся нечто действительно реальное, уместное, сверхъестественное.

Лично я считаю, что это очевидно. Этот мир не только для того, что способен видеть наш глаз.

Гость видел этот мир. Он видел, как одни люди способны наживаться на горе и чувствах других людей. Это происходит повсеместно. На самом деле это точно неотъемлемый атрибут человечества.

Он шёл и пел…

Слова из песни, которую пел славный парень.

Гость шёл и, как обычно, очень вдумчиво глядел на мир. За этим делом он пытался снова пробовал разгадать его тайны.

Уникальный мир, невероятный! Здесь жизнь бьёт ключом в самых неожиданных местах — глубина океанов, мерзлота льдов, темнота пещер, тончайшая слой, за которым начинается бесконечный, прекрасный и недоступный для человеческого дитя бескрайний космос.

Да, они полны амбиций. Быть может, придёт тот день, когда человек покинет эту планету и до невероятного на сегодняшний день уровня расширит свой кругозор.

Разумеется, если раньше этого человечество не исчезнет вовсе по вине самих же людей. Единицы решат всё за остальных.

Гость слышал музыку! Невероятной красоты! Пел весь мир. Все слышали друг друга, за исключением, разумеется, человека. Правда, не всех.

Почему некоторые из них способны слышать мир? Невероятно, но Гость видел некоторых людей, способных прикоснуться к тем ранее доступным ему вещам, от которых он когда — то отказался.

Бесконечный, прекрасный мир пел. Он был идеально настроенным инструментом, в котором был и человек. Некоторые люди услышали музыку вселенной, вдохновились ею и запели вместе с ней. Теперь все в сборе.

Так мало кому нужна музыка этой горстки. Горстки людей, которым даровано перевести музыку вселенной на доступный для человеческого понимая язык. Воистину прекрасное творение! Для всего найдутся свои уши.

Для всего найдутся свои души…

Человек подобен брошенному матерью ребёнку. Его мало любили и обидели. При этом краем разума — если таковой имеется — он чувствует свою принадлежность к чему — то более светлому и значимому. Сам того не осознавая, он тянется к чему — то «высокому».

И, как водится, в большинстве случаев нечто совсем невысокое с радостью мчится ему навстречу.

Человек не хочет ждать, он не хочет трудиться и берет то, что ближе, то, что взять проще. Он берет то, что вполне поместится в его внутренний мир. Над тем, как бы его расширить и поместить туда нечто большее он не задумывается.

Напомню, что имеется горстка в исключениях.

Навстречу мчится человек, который служит чему — то более высокому. Этот человек таких правил, где нормой прописано поставить себя выше другого и не отказывать ему при этом в помощи, разумеется. И, что естественно, помочь ему не за благодарность.

Сколько в мире «великих магов»… Они процветают лишь от человеческих надежд. Они необходимы людям, которые тянутся к забвению, к самодурству. Кому их в чём — любо обвинять? Им это необходимо. Жизнь усложнена до тяжёлой степени и всем порой нужна какая — то отдышка. Доступный способ пророс из крайней необходимости и нежелания стремиться к чему-то действительно высокому.

Для кого — то это храм, для кого — то лживые слова мошенников, а для кого — то дурман, что соткан из разных ингредиентов. Раб подобного дурмана Стивен и миллионы прочих.

Этот мир давно не виде спасителя, в котором он нуждается.

Спасителем мира может стать каждый из них, сделал для этого даже малое, но, к сожалению, понять это дано лишь нашей горстке. Для остальных этот путь слишком сложен, а более простыми тропами человек себя обеспечил сполна.

Гость смотрел на бесконечно красивое, уходящее далеко за горизонт море настолько прекрасных оттенков, что на секундочку он смог позабыть о своей боли. Невероятное воздействие. Ему нравился этот мир, он его действительно полюбил.

Гость направил взор на долину реки. Она начинала свой стремительный бег между отвесных скал, за которые накрепко уцепились высокие деревья. Оголённые камни, вырванные из недр земли. Они лежали на дне океанов, летали в космосе, а сейчас служили экстремальным, но вполне проходящим для роста зелени основанием. Кустарники и лиственные деревья к верху сменились хвоей, о которую разбивались облака. Сколько жизни в этой сочной зелени!

За очередным перевалом летящий за облаками Гость увидел озеро. Он слышал его песню. Он слышал его историю. Оно поведало ему о том, что когда — то в этом месте бала низина. Она служила хорошим местом для небольшого селения, в котором давным — давно одна женщина осталась с пятью детьми на плечах. Голод не заставил себя долго ждать. Гость слышал, как её дети плакали перед сном от голода, а несчастная женщина разрывалась внутри на части от того, что ей нечем было их накормить. С тяжёлым сердцем она разжигала огонь, набирала казан воды и бросала к ней камни. Дети ждали, пока приготовится еда. Они думали о ней и засыпали.

Никто из живущих в этом селении не откликнулся на горе женщины. Никто не обратил внимание на её беду.

Не хотел откликнуться, не хотел обратить внимание.

И в эти дни здешними красотами любовался Ангел. Прекрасные виды привлекли его внимание также сильно, как теперь они привлеки внимание Гостя.

За очередным перевалом тот Ангел увидел низину. В этот вечер он принял облик человека и прошёл по дворам с просьбой о приюте на ночь. Ангел хотел пообщаться с людьми. Он хотел узнать их мысли, увидеть свет в их душах, сделать для них что-нибудь хорошее поутру и снова отправиться в путь.

Никто не пустил скитающегося по горам человека в свой дом. Ангел разочаровался и вышел на окраину селения. Там он увидел стоящий в стороне от остальных дом. Как водится в подобных историях — именно в это последнем на его пути доме жила женщина, у которой закипала вода с камнями.

Ангел постучал в дверь. Женщина отворила её. Путник попросил приюта. Хозяйка жилища тут же сказала ему, что он сможет остаться у неё, но она не сможет должным образом принять его. В доме совсем нечего есть, да и спать ему придётся на полу, как и всем прочим. Ангел не отказался от подобного быть и с радостью вошёл в ветхое жилище.

Пятеро голодных детей. Двое младших дочерей и три старших сына, самому взрослому из которых было около шести лет с любопытством и трепетом смотрели на необычного человека, что перешагнул порог их дома. Глаза детей блестели от слёз и голода, младшие дети плакали, но тут они все вдруг успокоились. Ангел увидел казан. Подойдя к нему, он понял, что детям сегодня снова придётся засыпать голодными. Во всём селении сейчас никто не чувствовал голод. Он был лишь здесь и это вполне устраивало всех соседей.

Ангел снова взглянул на детей, улыбнулся им и вернулся к казану, наполненному водой и камнями. Проронил несколько слов красивым, хрустальным голосом. Отошёл от казана, крышка которого поднялась вверх и через неё потекла каша. Её прекрасный аромат наполнил дом. Сегодня дети уснули сытыми.

С первыми петухами Ангел подошёл к женщине и велел ей немедленно уходить из селения со всеми детьми. Она не могла решиться до того момента, пока он не предстал перед ней в своём истинном обличии.

Ангел знал, что семья отошла от низины на безопасное расстояние. Поднявшись вверх, он обрушил в ущелье пик горы. Со всех склонов стремительно побежала горная вода. Она шла буквально отовсюду, заполняя низину с невероятной скоростью.

Этой ночью больше никто не покинул селение.

Гость скрылся в облаке. Насладившись его прохладой и влагой, он полетел ещё выше. Вынырнул из него, он был выше всего, что есть на планете. Взмахивая крыльями всё сильнее и быстрее, он оказался именно там, где заканчивается прекрасная синева и начинается темнота вселенной.

Закрыл глаза, он оставил свои крылья в покое и пустился в свободное падение.

В этот момент его увидел едущий на велосипеде по деревенской колее юнец. Он сидел на багажнике, держась одной рукой за сиденье, на котором был его отец, а второй рукой он держался за его пожелтевшую от многих стирок, но чистую рубашку.

Огромное, по — настоящему белоснежное облако в детской фантазии без каких — либо затруднений обрело очертание плывущего куда — то очень давно, очень далеко кита. Тот был величественным, мощным. Ему точно не было дела до того, что творится где — то там, далеко внизу.

Велосипед подскочил на небольшой кочке.

Ребёнок отвлёкся. Направив взгляд в небо, он обнаружил, что кит куда — то исчез. Наверняка он попросту успел перенестись за горизонт. Улетая, он не оставил ребёнка с носом. Зрелища продолжались, но, на сей раз, это была не фантазия, а реальность.

Из огромного, белоснежного облака вдруг вырвалась огромная птица. Продолжая набирать высоту, стремительно борясь с гравитацией, птица вытянула за собой из облака тонкий шлейф белого цвета.

Вглядевшись, ребёнок сумел различить силуэт человека. Только вот крылья…

Ангел…

Его отец продолжал крутить педали, ветер продолжал легонько покачивать всё вокруг, ребёнок продолжал неотрывно следить за Ангелом, а тот вдруг сложил крылья, на несколько мгновений замер в невесомости и полетел камнем вниз.

Линия горизонта, над ней облака, одно из которых колоссального размера, а над ним летящий некто, точнее уже не летящий, а падающий в него некто, которого ребёнок обнаружил птицей, а позже разглядел в нём Ангела.

Падающий в облака Ангел, желающий вспомнить, каково ему было лететь на эту планету впервые. Он мчался вверх, желая покинуть это место. Он рвал свои мышцы, рвал свою волю, но, в конце концов остановился. Так хочется скорее вот так взмыть вверх, по — настоящему, не оглядываясь. Что я буду чувствовать тогда? Радость или грусть? Грусть по этому месту? Сейчас так точно нет, но и улетать не сейчас. Все желания могут изменить оставшиеся, требующие свершения деяния.

Упал в облако, Гость вновь расправил крылья и полетел дальше. Ещё какое — то время он может просто поноситься по этой планете, любуясь и ужасаясь её контрастами.

2

Снег засыпал следы. Гость видел рыдающего Стивена. Сквозь стоны он просил Гостя уйти. В этом момент с Гостем говорил кто — то ещё — именно тот, после веления которого он отправился на землю.

Гость слушал, стоя среди исчезающего под толщей снега кладбищем.

— Всё идёт так, как должно идти. Твоя миссия практически выполнена. Теперь ты можешь оставить его.

— Хорошо, — ответил Гость кому — то ещё и Стивену, который отчаянно просил его уйти.

— Всё кончено. Просто убирайся. Дай мне спокойно умереть.

Наступила тишина. Ветер начал набирать новую силу. Он вновь разогнал снежные хлопья.

— Хорошо.

Совсем неожиданный, но так желанный ответ.

Гость тут же отправится в квартиру Стивена. Там его почувствует чаки. После чего верный друг приведёт Артчера в обитель. Гость будет рядом со Стивеном до того момента, пока его не подключат к необходимому медицинскому оборудованию. Он выживет только от того, что Гость наделил его своим иммунитетом. В Стивене осталась частица Ангела.

После Гость отправится кое — куда ещё. Пока он будет на земле, он сможет сделать ещё одно важное и такое необходимое для человека дело.

— Она не останавливается, — услышит Гость голос сверху.

— Давно всё так? — спросил он.

— По их времени — да.

Гость молчит. Молча шагает, оставляя от своего присутствия только следы на снегу. Идёт по ночному парку, в одном времени с лежащим в коме Стивеном.

— Сделай, как она просит. Я надеюсь на тебя.

Гость кивнул, накинул капюшон на голову, оторвался от поверхности. Полетел прочь. Теперь не оставляя после себя ни следа, он растворялся в плотном снегопаде. Вскоре капюшон слетел с головы обладателя дикого, горящего огнём взгляда.

Он мчится против ветра, против разбивающихся о кожу ледяных комков. Повсюду плотная масса всех оттенков серого.

Нутро Гостя рвётся. Будь бы это возможным — он сию же минуту рухнул бы камнем вниз, но у него нет возможности разбиться и умереть.

Как сильно он изменился, прибывая в этом мире — диком и чужом, в котором он мог быть только Гостем.

Этот мир повлиял на него. Он изменил его взгляды. Не имея никакого представления о том, что что — то может столь незаметно, ненавязчиво и тонко поменять внутри важные вещи, Гость не противодействовал миру. Ему всегда казалось, что он — всего мёртвое изнутри существо, способное только совершать определённые действия и наблюдать изменения русла реки.

Его не знает вся вселенная, если он не знает себя сам.

Эму очень многое дали ночных скитания по дождливому городу, в лужах которых отражался неоновый свет. Он же наполнял собой мелко кружащую в воздухе влагу, которой дышал Гость. Запах опавшей листвы, сырого дерева, мокрого асфальта.

Эти прекрасные грозы! Буйство стихии. Запах озона в воздухе.

Впервые он увидел это вместе со Стивеном — в его детском воспоминании Гость вместе с ним заблудился в лесу, когда юный парень тщетно искал помощи другу.

Никто не видел в небе столько красоты, сколько мог там видеть Гость. Ровно с таким же соотношением величин никто не видел в мире столько имеющийся в нём грязи, сколько её мог видеть Гость.

Этот мир поражал его своими крайностями, своим абсурдом, своей добротой и бессердечием.

Этот мир помог Гостю немного разобраться в себе, понять, кто он есть и, самое главное — понять, что он жив! Этот мир запустил его внутренние процессы точно так же, как сам Гость запустил их в Стивене.

Гость порой признавался себе в том, что, как бы там ни было, этот мир останется для него замечательным местом. Вместе с этим он понимал, что Стивен останется для него кем — то чрезвычайно важным. У Гостя появилась к нему определённого рода привязанность. Не такая, как у Стивена к нему, нет. Это было что — то более высокое и важное. То, на что человек не способен по природе.

В эту ночь Гость покинул мир Стивена, унеся из него на своих крыльях немного снега. Это вся его награда за то, что он смог в нём оставить.

3

Убаюкивающих шум раскачивающегося по сторонам поезда нагонял сон. Вагон был чистым и уютным. Мягкая обивка будто бы впитывала и растворяла все лишние звуки. Ещё больше уюта внутри поезда создавал вид снаружи. Пасмурная, но яркая, красивая осень исправно и ответственно наполняла окружающий мир положенной для октября красотой. Толи низкие, серые тучи пролетали мимо окна вагона номер семь, толи окна вагона номер семь неслись мимо них. Лёгкая, чуть кружащая голову иллюзия добавляла прекрасного в особую атмосферу.

Поезд неспешно шёл по рельсам. С одной из сторон — море, с другой — горы. Переменчивый вид из окна на данный момент был таковым. Море сейчас виднелось лучше, чем горы, которые пассажир купе номер пять наблюдал через окно в коридоре, поверх которого было наложено ещё и стекло непосредственно двери купе. Стёкла время от времени были в дождевых каплях, а если не в них — то в налёте тумана, что умудрялся держаться над землёй, не смотря на дождь.

Море было серым, мрачным, но живым, обладающим своим нравом. Оно понемногу волновалось. Время от времени над ним можно было увидеть кружащих чаек. Некоторые из них качались поверх воды. Самое красивое зрелище непременно была на линии горизонта — там, где серое море уже переходило во множество оттенков, там, где оно прикасалось к небесам. Те, в свою очередь, рвались на куски, оголяя голубое небо. Через эти же куски голубой пустоты в море под определённым углом вонзались отличимые от множества прекрасных глазу творений природы огромные столбы света. Всё попавшее в этот свет становилось чем-то сакральным, непостижимым и далёким. Вот оно, рядом. Ты видишь это, но оно недосягаемо, запретно. Пролетающие в этом свете чайки становились чем-то невозможным, а сами они в это время даже и не могли подумать о том, что они теперь являются объектом невиданных раннее восхищений.

Строго под один из этих столбов забрёл небальной парусный корабль, который засиял переливами яркого солнечного света. Этот свет был ярче всего возможного на горизонте.

Вдруг поезд поглотила тьма. Звуки усилились. Теперь в стекле путник видел лишь параллельный мир купе. Из окна на него глядел молодой человек в строгом, но комфортном костюме. Его нечёткие очертания позволили понять лишь то, что он был бледным, или попросту лишённый загара. Его черные кудри обрамляли лицо, которое имело острые, чёткие грани.

Тьма отступила. Поезд вырвался из тоннеля. Теперь море едва проглядывало за соснами, а горы стали ближе. Они буквально утопали в зелёной бесконечности, окутанной сыростью. И вот, только сейчас наш путник, имеющий чрезвычайно острое зрение, сумел разглядеть вдалеке белоснежный ледник. Облака разрывались о пик горы и облетали его с двух сторон.

Дальше путник открыл рот от восторга. Тот был вызван тем, что, казалось бы, вот она, самая высокая гора, как вдруг позади неё открывался вид на ещё более высокую гору. Казалось, что это будет продолжаться бесконечно.

Море теперь опускалось всё ниже и ниже. Поезд понемногу полз в гору, время от времени сотрясая пространство своим звонким гулом. Дорога стелилась через тоннели и мосты. Реки и водопады появились из неоткуда. Местами в окне появлялись по-настоящему невообразимые виды. После увиденного, путник вышел из купе в коридор. Поезд вилял по серпантину. Благодаря этому снова открылся вид на бесконечную водную гладь. Та была уже где- то внизу. Теперь поезд шёл далеко от береговой линии. Между поездом и морем раскинулась в своём тысячелетней, незыблемой жизни долина уходящей в море реки. По краям невообразимо широкой долины выстроились то голые, то тонущие в сочной зелени скалы. Если и есть на земле магия и волшебство, то оно точно способно жить в этих сказочных краях. Облака казались так близко, что поезд вот — вот окунётся в них. В этом мире возможно всё.

Поезд вдруг поглотила серая пелена — местами плотнее, местами совсем редкая. Понемногу она начала редеть повсеместно. Поезд вырвался выше облаков. Всё вокруг залило ярким светом дня, которому теперь нет ни единой преграды, кроме тени луны.

Поезд снова загудел. Набрал максимальную высоту, он начал понемногу разгоняться. Дорога снова пошла через смешанный, осенний лес.

— Здорово, правда?

Молодой человек посмотрел налево. Ему улыбалась стоящая у окна девушка. Он смущённо улыбнулся. Быстро овладев собой.

— Поистине.

— Уже в который раз еду здесь и всё не могу насладиться этой красотой.

— Главное, что вы способны наслаждаться ею, а насладиться спешить не стоит.

Девушка заулыбаюсь ещё ярче.

— Да, это уж точно.

Он смотрел на неё, улыбался.

— А я вот еду здесь впервые.

— Представляю, каково вам сейчас.

— Да, — ответил он коротко и продолжил. — Знаете, я ведь впервые еду в поезде.

Одна бровь девушки выдала причудливый изгиб.

— Как здорово, что вы решили начать именно с этого маршрута! — с искренним восторгом ответила она.

— Ну, решать было особо нечего. Путь один. Это скорее просто судьба.

— Значит и наша встреча тоже судьба.

Он смотрел на прекрасную, яркую девушку. Между ними было четыре окна, которые добродушно пускали внутрь вагона четыре столбика мягкого света, окутанного уютным полумраком вагона. Она была в этом свете. Утончённая девушка с переливающимися, пышными, слегка закрученными рыжими волосами. Его тонкие руки были не светлее его кожи. Большие, зелёные глаза выдавали всё её нутро. Как оно было прекрасно.

Пухлые губы не переставали дарить ему улыбку.

Она сделала первый шаг босыми ногами. Он держался достойно.

— Я надеюсь, что вам удастся в полной мере прочувствовать, в каком волшебном месте вы оказались!

После она сделала то, что с ним никто и никогда не делала. Девушка приблизилась к нему ближе всех тех, кто когда — либо пытался сделать это. Его глаза тонули в её бесконечном мире, которому уже тысячи и тысячи лет.

Её короткий, хрустальный смех погнал по его телу марашки. Её невообразимо желанные губы коснулись его губ. Сознание затрясло.

Он закрыл глаза. Вместо тьмы он видел перед собой всё то, что не хотели видеть миллиарды людских душ. Он слышал пение природы, ощущал её импульсивные точки, наслаждался её умиротворением, восхищался её величием, важностью, драгоценной простотой и покоем. Он находил незыблемость в бурях и штормах морей и океанов, чувствовуя при этом крик агонии в застывшем свете на ночном небе. Давно взорвавшийся и разлетевшийся на миллиарды размеров млечного пути мир давно канул в небытие, но она так сильно его любит, что не может его отпустить.

Пусть о нём помнят!

Открыл глаза, он увидел её на прежнем месте, всё так же стоящую в свете солнца и улыбающуюся всеми красками этого мира.

— Думаю, что вас здесь ещё никто не успел поприветствовать подобающим образом.

Он улыбнулся.

— Для меня это невероятная честь!

Она склонила голову вправо. Волосы слегка полились по голове.

— Вот, видите, вы здесь не один, никогда одним вы не были и не будете!

После снова она засмеялась.

Внутри стало так хорошо. Казалось, что весь внутренний свет сейчас прорвётся сквозь телесную оболочку.

— Удачи вам! — сказала она и растворилась в свете.

Преодолев вершины, поезд добрался до места назначения. Да, эти края были поистине волшебными. Казалось, что два таких разных мира не могут находиться на одной планете одновременно, но здесь и не таких чудес увидишь.

Жизнь здесь была тихой и размеренной, а люди открытыми и добродушными.

— Мистер Райогнам!

На перроне его встречал крепкий мужчина. Одет он был совсем просто. Седые волосы и борода помогали ему в холодные дни среди бескрайних вод. Мужчина был рыбаком. Ему было поручено доставить Райогнама на один важны остров, где ему предстоит встретиться и с другими людьми.

— Добрый день! — отозвался он.

— Меня зовут Патрик, — последовало крепкой рукопожатие. Позже встречающий окинул Райогнама ненавязчивым, оценивающим взглядом.

— Рад встречи с вами!

— Взаимно, мистер Райогнам!

Патрик знал, за кем он едет. Он не мог представить себе, что встречать ему придётся статного джентльмена в строгом костюме. Для тех дел, что нужно осуществить он ожидал встретить крепкого, побитого морщинами мужчину с глубоким, мудрым взглядом. Но, по внешности судить не всегда верно. Главное, что это именно тот человек, которого ему поручено встретить.

— Нам придётся скакать верхом. То место, куда нам нужно отправиться, не имеет дороги. Повозка там не пройдёт.

— Как скажете.

Путники вышли с вокзала. Рядом с ним раскинулся вид на старинную сельскую местность, что богата особым колоритом горной жизни.

Это время было по — своему прекрасным. Двадцатый век воспитывал людей иным образом. Здесь время ещё могло держать людей в более крепкой хватке, не позволяя им ослабевать духом.

Многие местные без стенания таращились на столь утончённого для здешних мест мужчину. Райогнам следовал за Патриком. Пройдя через вокзальную площадь, мужчины добрались до своих лошадей. Ловко оседлав их, они покинули меленький город в аккурат под полуденный звон башенных часов.

Путники двигались без остановок. Разговоров на лишние темы не было. За всю поездку Патрик лишь несколько раз предупредил Райогнама о том, что впереди опасный участок дороги.

— Здесь будьте внимательнее, прошу Вас.

К вечеру лошади утомились. К счастью для них весь предстоящий путь — конкретно для них — был пройдён. Суша закончилась. Впереди была бескрайняя гладь северных вод.

— Я думаю, что отдохнуть можно будет в каюте. Как вы относитесь к плаванию? — спрашивая это Патрик интересовался тем, не станет ли Райогнаму дурно от морской качки.

— Справлюсь, уж не беспокойтесь! — ответил тот.

Патрик услышал не совсем тот голос, который приветствовал его на вокзале. Но, ведь они не разговаривали так долго, а перед этим не разговаривали никогда. Может быть голос его и не отличался от дневного.

Быстро утихшее волнение не сошло бы на ноль так скоро, если бы в свете масляной лампы Патрик успел увидеть кое — какие интересные изменения во взгляде Райогнама.

Сославшись на усталость, Райогнам попросил Патрика провести его в каюту. Последнее, о чем он попросил показалось уж чрезмерно странным.

— Поутру занимайтесь тем, чем должны, чтобы не произошло.

Снова этот голос.

Не дождавшись ответа, Райогнам закрыл дверь каюты.

Патрика всё это начало раздражать и настораживать. Перед ними важная задача. Всё должно пройти гладко. Всё должно быть исполнено, иначе она не даст себе жить. На сей раз он успокоил себя тем, что этот человек и не должен быть простым, таким, как все. Учитывая чего от него ждут, он вполне может оказаться совсем странным.

Поздней ночью, под яркими звёздами над водной бесконечностью воды резало небольшое парусное судно. В одной из его кают спал Райогнам, но внутри него был душераздирающий вопль, который никто никоим образом не смог бы услышать.

— Тварь, ублюдок! Немедленно убирайся! Оставь меня! Только погоди у меня! Я из тебя все твои кишки вытащу и туго обмотаю их вокруг твоей шеи! Кто ты, а? что здесь происходит?

Эти вопли продолжались пару — тройку часов, пока путник не проснулся. Он едва приоткрыл глаза.

— Закрой рот, — отрезал он не своим голосом и снова погрузился в сон. После ночь была такой тихой, что Райогнам сквозь сон слышал плеск воды. Когда он начинал вслушиваться чуточку старательнее — до него доносились даже хрустальные звоны звёзд. Они нагоняли на него сон.

Как же я устал.

Он несколько часов спал крепким сном, проснулся незадолго до рассвета. Когда в дверь каюты постучали — его там уже не было.

4

— Мистер Райогнам, мы почти прибыли.

В ответ ни звука. Патрик переглянулся с стоящим с ним у двери юным моряком.

— Вы меня слышите? — продолжал тот.

Каюта хранила молчание. Было принято решение взламывать дверь. Многим до этого стало ясно, что в каюте никого нет. Так оно и было.

— Вот так дела, — выдал один из моряков. — Как же так?

Патрика снова охватило волнение.

— Как такое возможно?

Каюта была всего ничего по размерам. Только небольшая кровать и крошечный стол. Единственное, что мог сделать молодой моряк, так это заглянуть под кровать. Этого можно было бы и не делать. Туда едва протиснется небольшой чемодан.

— Что сказано. Сходим на берег. Делаем то, что должны.

Хмуро ответил Патрик и был таков.

Находившаяся на судне женщина была в смятении. Чудо, что им удалось отыскать человека с соответствующими мольбам умениям, как вдруг он исчез. Патрик её немного успокоил, высказал свою мысль о том, что такого рода человек вполне может выдавать подобные вещи.

— Он сказал, чтобы поутру мы делали всё то, что должны, понимаете? Он даже намекал на то, что может произойти что-нибудь подобное.

— Пусть так и будет, — с отчаянием произнесла Амелия.

Женщина сидела на скамье. Полностью облачённая в чёрное. Её морщинистое лицо ярко описывало внутренний мир женщины, что потеряла дитя. От горя её некогда ярко — зелёные глаза казалось выплакали все слёзы, что только можно. От этого они стали темнее и яркость в них осталась лишь в виде боли.

Из под обматывающего голову чёрного платка проглядывали пряди медно рыжих волос, поверх которых уже давно расползалась преждевременная седина. Но, несмотря на всё это, женина не утратила своего стойкого благородства и глубокой мудрости, которой была наполнена её внешность и нутро.

Нет никаких сомнений в праведности и благородности Амелии, если на её нескончаемые мольбы ответили. Быть может ей только повезло, что в эти времена рядом был тот, кому по силам заглянуть в глаза смерти. Здесь имеется ввиду заглянуть в глаза смерти буквально. Во всякие времена на земле находились ангелы, но не многие из них были способны на такое.

Корабль подошёл к берегу настолько близко, насколько это было возможно. Патрик, двое матросов и Амелия пересели в лодку. Женщина, как и все остальные почувствовали бег мурашек по коже. Сначала от того, что они увидели на берегу человека, который должен бы там быть, а второй раз тогда, когда лодка подобралась к берегу ближе и люди увидели, что на берегу их ждёт не совсем человек…

Нос лодки легонько вонзился в мокрый песок. В нём была вся береговая линия, которая уходила по побережью за километры. По нему растекались волны — слегка пенящиеся, невысокие. Вокруг, тем не менее, было ощутимо ветряно и сыро. Песок шёл вверх под некрутым углом. Уже через без малого сотню метров от холодной воды понемногу начинала расти трава, поверх которой гордо и прямо, словно монумент стоящий здесь уже тысячи лет стоял Гость. Ветер трепал его безукоризненно чёрную мантию. Из всех собравшихся здесь лишь его кожа сохраняла покой. Белоснежная, идеально гладка, не реагирующая ни на холод, ни на пламя, ни на радость, ни на грусть. На его лице зияла легка, но многоговорящая, много передающая улыбка, которая оголяла его идеальные, белоснежные зубы.

Его взгляд — тот самый — пронзал всё, куда бы не взглянул Гость.

Люди вышли из лодки. Поднялись, остановились от него в десятке метров. Они по какой — то причине опасаются подходить ближе.

— Приветствую вас, — наконец — то сказал он тем же голосом, которым некогда заговорил Райогнам.

Патрик был в этом уверен. Этим голосом некогда с ним говорил человек, которого ему было велено встретить. Но где же теперь тот джентльмен?

Моряк взглянул на женщину и одобрительно кивнув.

— Это он.

Женщина подошла ближе. Она смотрела в невероятные глаза высокого Ангела в чёрном.

Из её глаз покатились уже невозможные, выжатые неизвестно откуда слёзы, никак не находящие себе конца.

— Спасибо, — прошептала она, сложил перед ним свои ладони.

Гость ответил чуть расширившейся улыбкой и большим светом в глазах.

— Идёмте, — сказал он уже развернувшись. — Мы практически на месте.

Гнедой конь нёсся вдоль берега на невообразимой для прочих представителей его вида и максимальной для себя скорости. Он был невероятно быстрым. Он не мог устать, он не мог умереть. Его всадница не могла ему этого позволить.

Женщина была окутана в перекатывающиеся волнами ткани. Её голову закрывал длинный капюшон, под которым её лицо скрывалось под чистую.

Она спешила. Для её рода деятельность нет свободного времени. Она нужна везде и всегда. Сегодняшний визит на раскинувшиеся среди бескрайних северных вод вулканически островов не был для неё чем — то новым, но интерес всё же был. К ней никогда не приходили с подобными мольбами так, чтобы после встречи уйти от неё живым.

Она этого никогда не хотела. Она не хочет этого больше всех во вселенной. Выбора нет. Она смерть и это её бремя.

Она знает, что женщина по имени Амелия жаждет с ней встречи, и, если бы не одно весомое обстоятельство, эта встреча никогда бы не состоялась при таких для них двоих обстоятельствах… Смерть ни в коем случае не стала бы забирать женщину раньше срока, а без этого её просьбу никак не выполнить.

Гость был здесь для того, чтобы просить за Амелию. Он шёл гордо и стойко. Он знал, что для Ангела есть не столь уж много способов кануть в небытие. Когда — то он слышал, что заглянуть в глаза смерти — один из них. Мало кому удастся сохранить себя после подобного.

Поднявшись на вершину холма, Гость вёл за собой четверых людей. Он старался не думать о том, что его ожидает. Он напоминал себе, что это его долг, так нужно. Сзади него идёт женщина, в которой невообразимыми силами собралось столько горя, что его почувствовали далеко отсюда..

Он шёл и пел…

Совсем тихо.

Можно полюбоваться природой. В этих краях она необыкновенна. Здесь земля имеет свой первозданный вид — тот, которые некогда покрывал едва ли не всю планету.

В другой день огромные океан выбрасывает на этот берег миллиарды тонн воды одной волной. Она без труда подбирается к растущей верху траве. Она с оглушительным рокотом бьётся о торчащие из воды скалы. Превращается в капли и с искрящим шипением снова падает в воду. Она безответственно, беспечно несётся на всей скорости к каменной стене и бьётся о неё с такой силой, будто бы ей во что бы то ни стало нужно убить себя.

Мокрый песок вырывался из-под копыт крупной, бессмертной лошади. Они почти на месте.

Пройдя почти километр по пику холма, Гость взял левее. Пора снова спуститься к берегу. Четверо следовали за ним по пятам. Гость уже и позабыл о том, что с ним здесь есть кто — то ещё. Так сильно он цеплялся за всё вокруг. Он делал это так, будто бы это всё ему доступно в последний раз.

Путники обогнули последний на их пути, невысокий холм. На этот раз даже Гость почувствовал поверх своей кожи что — то напоминающее мурашки.

У воды был всадник. Это была смерть.

Их всех ждала смерть.

Гость остановился. Обернулся назад. Не него смотрели взволнованные люди. Более того им было страшно. Гость чувствовал это.

— Всё будет хорошо, — сказал он. — Идёмте, смелее.

Подойдя к всаднику не ближе, чем на пятьдесят метров, Гость попросил остальных ждать его здесь. Дальше он пойдёт один.

Не выдавая страха, смотря себе под ноги он дошёл до самого конца. Придержал рукой капюшон, поднял голову вверх. Открыл газа.

Конь стоял спокойно. От него не исходило ни единого звука. Он даже не дышал. Всадник потянул руки вверх. Стянул с головы капюшон.

Нестареющая дева, с потемневшей кожей на лице, с глубокими морщинами, длинными ресницами и скорее опухшими, нежели пухлыми губами не поднимала своё взгляд.

Когда — то она была прекрасной.

Ей этого хотелось меньше всех на свете, но иначе никак.

Гость стоял горой. Его глаза были готовы ко встречи с взглядом смерти.

Невероятно грустное, полное боли и смирения лицо всадника понемногу поднялось вверх.

Гость никогда не видел ничего похожего. Он не ожидал увидеть именно это. Ему стало так грустно и пусто внутри, что, казалось, он попросту превратился во что — то бесконечное и пустое.

Будем разумны. Не стоит вдаваться в подробности об увиденном, ведь этот взгляд не вынести ни одному из живущих людей. Не нужно даже заставлять себя представлять, чем он является. В своё время каждый сможет увидеть его лично.

Она глядела на Гостя, тот глядел на неё. Лёгкий вопросительный кивок с её стороны. Гость обернулся, поднял руку вверх и указал на вершину холма. Смерть увидела человека. Больше её ничего не требовалось.

Патрик и остальные посмотрели туда, куда показывал Гость. На вершине холма стоял мистер Райогнам. Он точно застыл на месте. Вдруг от порыва ветре его тело начало по крупицам срываться с места. Оно понеслось вслед за ветром. Вскоре все крупицы смешаются с водами океана. Он навеска останется там, где до сегодняшнего дня было тело убитой им девочки. Мать молила о том, чтобы её дали возможность похоронить своего ребёнка так, как того требуют традиции.

Смерть отвела в сторону крупный кусок своего одеяния. Под ним, на коне было тело ребёнка. Она аккуратно передала его в руки Гостя, получив за это своё. После она накинула на голову капюшон и понеслась прочь казалось на ещё большей скорости.

Гость развернулся и пошёл к людям. К телу ребёнка уже неслась мать. Обхватил девочку крепкими объятиями, она рухнула на колени.

Гость снова взглянул на холм. Там стоял ребёнок, о котором так горько плачет мать. Девочка улыбалась.

Патрик с матросами распаковали тюки с дровами и соломой. Когда пепел костра растворялся в воде Гостя с ними уже не было.