Широко открытое небо

1

Как же так? Целый год? Когда? Где я был?

Подступало настоящее безумие. Одно дело, когда ты сходишь с ума от происходящих вокруг странностей, но совсем другое дело, когда ты пребываешь в неизвестности совсем один, не имея возможности не то, чтобы получить ответы на вопросы, а, хотя бы, просто — на просто, разделись с кем-нибудь все переживания. В такие моменты мир начинает походить на огромную декорацию — пустую и равнодушную. Невольно начинаешь задумываться, а не бред ли всё это.

Это не бред. Это всё и никак не станет бредом, если, конечно, не заговорить об этом с людьми. Только бредом они всё и окрестят. На большее их не хватит.

Стивен спешно покидал злополучный район города. За его быстро идущим телом вверх тянулся шлейф из переплетённых друг с другом мыслей.

Как бы не сойти с ума…

Добравшись до ближайшего киоска, парень вывалил на кассе горстку монет в обмен на сегодняшний выпуск газеты.

На заголовке красовалась дата из будущего! Газета опережала время практически в аккурат на год.

Не может быть!

Ещё и как может!

Не в даваясь в подробности содержимого, Стивен вышвырнул газету в урну. Пройдя ещё пару — тройку сотен метров, парень вышел в парк. Начало вечереть. Пар изо рта вылил всё гуще и гуще. По коже понеслись мурашки, но парень не собирался никуда идти.

— Что происходит? — вновь проронил он себе под нос.

Может быть, я всё время был так сильно озабочен наркотой, что потерял ход времени? Может быть, сейчас никакой не «год из будущего»?

Нет, невозможно, чтобы притон так скоро пришёл в такой упадок.

Пришёл в упадок уже упадший хуже некуда.

— Как?!

И вдруг!

— Да вот так!

Стивен снова испытал сильнейший выброс адреналина.

Страх стал ещё сильнее. Парень вскочил на ноги. Куда не глянь — никого не видать.

Послышалось…

Да конечно, послышалось!

— Кто здесь? — на удивление самому себе твёрдо и решительно произнёс парень.

Вслушивается. Здесь только его дыхание, сердцебиение и едва уловимый свист осеннего ветра, легонько покачивающего частично освободившиеся от листвы ветки, срывая с них капли влаги.

Шизофрения!

— Я бы на твоём месте так не думал. Есть риск повредить без того уставшее сознание, — сказал кто — то хрустальным голосом.

Стив присел. Рот жадно глотает воздух, сердце бьётся небывало сильно и быстро. Глаза округлились до невозможного. Хочется бежать от этого голоса, но неясно в каком направлении нужно мчаться, чтобы отдалиться от него.

— Да хватит тебе уже. Тебе ли не привыкать слышать голоса! — Гость рассмеялся.

Гость рассмеялся, а Стив всё же сорвался с места и помчался по окутанной туманом алее что есть сил.

У страха глаза велики, да незримы к происходящему вокруг!

Алея давно закончилась. Давно закончился и парк, да вот только не туманная пелена. Она не закончилась и на дороге, по которой неспешно катил Чарльз Биткинс — полусонный охранник, с полчаса назад покинувший свой пост и думающий о грядущем сне. Не самое удачное решение за рулём, да ещё и в такую погоду.

— Не спеши, Стив. Там опасно! — проронил хрустальный голос.

Эффект от этого получился прямо противоположный.

Стивен, Чарльз Биткинс, его поддержанный седан красного цвета и туман идеально встретились в нужное время в нужном месте.

Сначала был удар, позже свист резины по асфальту. Тормозной путь в пару десятков метров. Ещё удар, хруст веток и вспышка пламени. Стивена отбросило на несколько метров за край дороги. Туман плотно прикрыл его от случайного взгляда.

Автомобиль горит. Чарльз без сознания — на самом деле он уже мёртв, но для Стивена незнание ситуации сыграет определённую роль — с его бордового лица капает кровь. Огонь уже в салоне.

Гость вырисовался из тумана. Пройдя мимо горящего автомобиля — ничего интересного для него в этом не было —, он направился к Стивену. Парень в шоковом состоянии с момента пробуждения. Представьте, каково ему теперь, когда он глядит на торчащую сквозь разорванный рукав кость собственной руки. Его тут же стошнило.

Гость присел рядом с ним.

Дрожь тела парня набрала новую силу.

— Кто ты? — единственная пришедшая на ум фраза, которую он едва собрал по буквам.

— Тише, — прошептал Гость.

Парень, не чувствуя боль пополз назад. Гость смастерил недовольную гримасу и вновь подошёл к нему на прежнюю дистанцию.

— Я хочу тебе помочь. Тебе не о чем волноваться.

Парень неподвижен. Гость взял его руку в аккурат на месте явившейся из плоти кости.

— Вот и всё.

Стивен бросил до краёв переполненный страхом взгляд на руку. Они цела. О разорванном рукаве в такой ситуации никто не думал. Коснулся исцелённого места — не болит. Дыхание само собой начало выравниваться.

Парень вскочил на ноги.

— Там человек в машине. Ему нужна помощь, — и он тут же сорвался с места.

Гость неспешна шёл сзади.

— Ну, что же, — сказал он.

Стивен дёргал дверные ручки горящего автомобиля — одну за другой. Ни одна из них не открылась. Увидел Гостя.

— Помогите же, — крикнул он, вырывая ручку.

Гость, никуда не спеша, подошёл к горящему автомобилю.

— А ты уверен, что ему стоит помогать?!

— Что, — недоумевающе ответил парень.

Его поразила спокойствие Гостя.

Их разделял горящий капот автомобиля. Сквозь пламя Стивен нашёл «взгляд» — мы с вами договорились о том, что значит слово взгляд, когда речь заходит о взгляде Гостя — и тут же оцепенел от удивления и очередного испуга.

Этот взгляд промчался сквозь пламя и забрался в самое нутро Стивена.

2

Красный седан выехал с заправки. Чарльз заправил бак под завязку. Он ни в коем случае не забыл наполнить до краёв десятилитровую канистру.

Она снова полна под завязку для определённой цели. На этот раз он решится.

Как вы думаете, что может думать о себе человек, обделённый интеллектом?

Вариантов ровно два:

Самооценка критически завешена, либо же она критически занижена.

Да, разумеется, везде и всегда найдутся исключения, но, говоря о Чарльзе, мы точно знаем, что его диагноз — первый вариант.

С Дейзи ситуация иная. Когда — то она была глупа, но это оказалось лишь временной трудностью. Годы шли, она умнела. Её самооценка всегда была адекватной. Чарльз же остался глупцом с амбициями и высоченным эго.

Полный комплексов — те едва не разрывали его пухлую, почти всегда потную и плохо пахнущую тушку — он всегда искал объект для самоутверждения. Глупая Дейзи подошла идеально. Наивная, мечтательная девушка.

— Ничего, наладится, — твердила она себе. — Пройдёт период и он изменится.

Да, она определённо была глупа.

Горстка людей способна измениться, и даже в лучшую сторону, но, Чарльз, к его собственному огорчению — которое он пытался скрывать — был в иной горстке.

Да, он пытался скрывать свои комплексы, считая, что таким образом он с ними борется.

Толстый? Отращу бороду. Люди будут отвлекаться на неё. Плохо пахну? Да не беда! Суровый взгляд сурового мужчины, от которого по самой его природе должно «пахнуть мужеством» за несколько кварталов даст понять окружающим, что он личность, каких ещё поискать надо.

Спасибо, не надо. Если уж кому и приспичит — таких без особого труда десяток за пару монет наберётся.

В большом мужчине, помимо всех его комплексов, начал прорастать страх.

Дейзи такая милая и славная! Я её так люблю! Я так хочу, чтобы она не нуждалась в защите, финансах и прочих вещах житейских! Нашим отношениям пора переходить на новый уровень! Я же мужчина, в конце — то концов!

Ну, как вам?

Здравствуй, истина:

Да что эта шлюшка о себе возомнила? Думает, что она нужна кому — то, кроме меня?! А если нужна? А вдруг она меня бросит? Что тогда? Кому я нужен? Жирный, вечно потный неудачник, вдоль и поперёк пустые амбиции — вот те демоны, что поселились внутри столь слабого и податливого человека.

Чарльз нашёл выход! Настоящий мужчина всегда найдёт выход! Через девять месяцев Дейзи родила девочку.

Теперь — то она навек со мной. Можно и расслабиться.

А ещё и начать позволять себе унижать Дейзи, вонять до невозможного сильнее, ныть, жаловаться на весь мир — дело — то в нём, а не во мне — и… крепко взяться за стакан.

Глупая, слабая Дейзи. Да?

Нет!

Дейзи росла и умнела. Когда малышке исполнилось десять месяцев, она решительно собрала свои вещи и уехала к брату, который всеми силами помогал ей осознать простую истину — так дальше нельзя!

Чарльз был просто уничтожен, но он скрывал и это. Перед коллегами он держался «достойно»

— Да ребёнок — то не от меня. Вышвырнул я её. Какой нормальный мужик потерпит такое. Верно, ребята?

Ребята быстро разбегались кто куда, а рядом с Чарльзом оставались такие же ничтожные нытики, как и он сам. Им нравилась подобного рода энергетика. Они находили друг в друге самоутверждение. Тут — то любое слово отзовётся одобрением и восторгом!

Но внутри Чарльз прогнил до невозможного. Были пьяные звонки, сообщения. Жалкая попытка, состоящая из слов — Это мой ребёнок и я буду с ним видеться. Это мой отцовский долг!

Достойному себя окружению о таких вещах он ни словом ни обмолвился.

— Шлюха, — повторял он прилюдно, строя при этом мерзкую, заносчивую гримасу и попутно сбивая ладонью пот из — под козырька засаленной кепки.

Прошло два года нытья в — не примите слишком буквально — мире Чарльза, Дейзи и «их» малышки, и два года в мире Мужественного Чарльза и его приятелей.

Которых он ненавидел, впрочем, как и они его.

Да как она посмела уходить от меня?! От меня ушла сопливая девка с ребёнком! Да на что я тогда вообще гожусь!

Я им всем покажу! Вот они у меня попляшут!

Канистра полна, зажигалка в кармане. В фантазиях Чарльза туман окрашивался в красные тона.

Красные тона тумана, что подсвечивался от огня, в котором горел дом. Дом, в котором находилась его любимая дочь, шлюшка Дейзи и её ублюдок брат, разрушивший их отношения. Рядом с полыхающим домом горел и сам Чарльз. Уж поверите, на это его хватит!

Стив рухнул на асфальт.

— Ну, что скажешь? Спасём бедолагу? — скинул капюшон с гладкой макушки, всё тем же звенящим хрусталём спросил Гость.

Парень в шоке. Он только что видел часть жизни горящего в автомобиле мужчины. Он ощущал его эмоции. Это было полное погружение и это было отвратительно.

Стало понятно, кого он так решительно пытался спасти.

Как бы там ни было, парень шёл к хорошему поступку. Гость отметил это.

Бешённый поток информации. Нескончаемая череда шокирующих событий. Переломы, голоса в голове, удары, горящий рядом с ним человек в автомобиле, почему — то улыбающийся на фоне всего этого безумия незнакомец, который толи человек, тили кто — то ещё.

В конце концов случилось то, что должно было случиться.

Стивен потерял сознание.

3

Мы легко можем поговорить на совершенно разные темы. Собеседник из меня отличный, поверьте. От альфы до омеги, от атома до ригеля. Бесспорно, я бы смог говорить на любую тему, но в этот раз мы будем говорить в большинстве своём о людях, о их пороках, страхах, о их мерзости, моральном уродстве, жестокости, ненависти и куда же без их безграничной бессердечности и глупости. Естественно мы поговорим и о их милосердии, доброте, преданности, верности и мудрости.

Не сочтите меня заносчивым. Я просто делаю то, что хочу — имею на это полное право — и, позвольте, я никого этим не оскорбляю. Я говорю о том, что вижу. Нужно быть честным перед собой и окружающими. Если кого-то от такой искренности начнёт воротить — значит задуманное осуществляется.

— Да как он посмел! Что он себе позволяет?

Простите, но если уж вы действительно так считаете — в ваших силах прекратить диалог. Надеюсь, что вам, как и мне, совсем не стыдно поднимать в разговоре те вещи, о существовании которых подавляющее большинство людей боится себе признаться.

Записка, найденная в книге.

4

Наверняка многим из нас знакомо это полное мистики чувство внезапного пробуждения. Без боли, шума, прикосновений, жажды, голода и прочих факторов, которые способны пробудить человека.

Просто пробуждение. Человек неподвижно спит и вдруг он открывает глаза. Взгляд его чист и ясен. Тело чувствует себя прекрасно. Единственное его движение — поднятие век.

Человек проснулся. Лежит и не шевелится. Всё вокруг окутано чем — то невероятно необычным, новым и в то же время до горького знакомым и приятным. Возможно в этот самый момент человек чувствует себя полноценно, без каких либо помех, быть может именно в этот момент он чувствует жизнь такой, какой она должна быть с самого рождения.

Вокруг будет тихо, или из соседней комнаты будет слышаться тихая возня. Возможно кто — то рядом будет тихо сопеть. Быть может за окном будут петь птицы, а может быть там будет литься дождь, шум которого разбавится тихим рокотом отдалённого грома.

Ничто не мешает. Идеальное пробуждение. Даже какая — то лёгкая, светлая грусть ясно ощущается где-то под рёбрами. Как же сильно хочется, чтобы после этого пробуждения всё было иначе. Пусть это чувство никогда не затеряется в окружающем мире. Прекрасное умиротворение, без резких мыслей и дискомфорта.

Так бы ещё лежать и лежать, любуясь облаками в окне или переливающимися зелёным листьями деревьев. Редко моргать, боясь пропустить очередную вспышку молнии, чтобы после неё отсчитать отдалённость грозы. Слышать пение птиц, слышать этот дивный, тонкий гул в ушах, которых остался единственной натянутой нитью между миром сна и миром нынешним. Быть может лишь по этой нити из мира снов что — то самое сокровенное и заветное смогло проникнуть и в этот мир — то, чего ему так не хватает.

Стивен распахнул глаза.

Идеальное пробуждение!

Так спокойно…

Беспечная лёгкость, давно утраченная внутренняя гармония и отсутствие страхов что — то переломили внутри парня. Начало изменений к лучшему.

Взглянул на исцелённую руку. Рукав порван, перепачкан кровью. Ну и пусть. Значит всё взаправду. И что теперь? Паниковать и бояться бессмысленно, да и сил на это уже нет.

Тонкие пальцы пришли в движение.

— Как красиво. Неужели это мои пальцы?

Где я?

Да разберусь. Сейчас нужно насладиться моментом, попытаться сохранить ясность разума, а уж после всё остальное.

Поднялся без напряга. Он в осеннем лесу. К лицу прилипли жёлтые листья и сосновые иглы. Кажется, утро. Вокруг лёгкий, призрачный туман. Совсем не холодно. Прекрасный воздух наполнен ароматами осеннего леса, сыростью, запахам грибов. И откуда — то идёт запах дыма. Он пахнет чем-то вкусным, аппетитным.

Высокие кроны сосен завораживающе качались из стороны в сторону. Издали слышались их ворчливые трески. Облака — сплошное свинцовое одеяло — быстро пролетали мимо.

Стивен опустил голову. Взглянул на свои ладони — чистая, белая кожа натянута поверх тонких, длинных пальцев.

— Ну, что же…

Пошёл на запах дыма. Через несколько десятков метров сосны расступились. Впереди показалась небольшая, усыпанная разными по размеру камнями поляна, заканчивающаяся крутым и высоким обрывом. Впереди — далёкий горизонт. Впереди — сотни тысяч акров леса, холмы, невысокие скалистые горы и мерцающими местами озёрам. На фоне всей этой природной красоты, в нескольких метрах от обрыва сидел незнакомец. Жарит грибы на костре.

Стивен направился к нему без капли сомнений. Он был уверен, что от незнакомца не стоит ожидать ничего плохого. У него уже была возможностей сделать с парнем что — то плохое, но вместо этого он помогал ему.

Постарайтесь помнить, что в памяти Стивена этот момент останется неизменным до его последнего дня. Он будет прекрасно помнить мягкость травы под своими стопами, которыми он сокращал расстояния до незнакомца. Он никогда не забудет тот по — истине волшебный голос неба — далёкий рокот грома. Его чёрные волосы легко подхватывал ветер, он скользил по коже, нагоняя на неё живящую прохладу. Он же с едва уловимым слухом свистом скользил между разнообразия растительности — от травы в самом низу, до листвы в кронах деревьев. Солнечные лучи резали небо под острым углом. В плотном одеяле туч проглядывали редкие дыры. Весь пейзаж за обрывом казался чем-то до странного родным — не по виду, а по тем ощущениям, которые он способен вызвать.

Помимо всего очарования окружающего мира в его память остро врежется и момент одного необыкновенного вида. Незнакомец с глубоко вдумчивым, наполненным волнением за всё вокруг выражением лица будет ворошить костёр. Он даже не будет подозревать о том, что его лицо сейчас абсолютно неподвижно и в то же время очень красноречиво. Весь вышеупомянутый пейзаж послужил до странного подходящим фоном для столь необыкновенного явления этому миру. Явление не яркое, не сияющие внешне. Всё просто — высокое, не в меру худощавое бледнокожее тело и тёмная мантия поверх него. Утончённые руки, что никогда не видели ран. Самые идеальные зубы на этой планете сияли в грустной, лёгкой улыбке. В неподдающихся словесному описанию глазах отражались отлетающие от костра снопы искр, но огня в глазах было с лихвой и без них.

Запах жарящихся на огне грибов очень аппетитен.

Стивен подошёл к костру и сел напротив Гостя. Тот поднял на него глаза, мимоходом улыбнулся белоснежной улыбкой и снова вернулся к своему нынешнему занятию.

Гость не собирался начинать разговор первым. Стивен же хотел, но ему не приходило в голову, о чем сейчас вообще можно заговорить, а если о чем — то и можно, то стоит подумать, нужно ли.

Пара грибов на одной из веток готовы. Гость протянул их Стивену, вновь улыбнулся.

Молчание продолжалось.

Стивен жевал грибы — кстати, очень вкусные — глядя то в костёр, то на горизонт. На Гостя он смотреть не рисковал, а тот этого ждал.

Слева, у далёких гор, молнии засверкали одна за другой. Над частью широкого горизонта, сразу за горами, растянулась величественна дождевая стена. Она помчалась за край досягаемости глазом.

Стивен доел грибы, Гость продолжал их жарить. Кажется, что вся лесная живность сейчас наблюдает за ними из укромных мест, ожидая, когда же дело сдвинется с мёртвой точки.

Очередная пара грибов готова. Гость проглотил их за несколько секунд. Кажется, что горячая пища ему нипочём. После он подбросил в костёр немного веток. Самые тонкие из них затрещали. На свободу снова вырвался аккуратный столб искр.

И Гость и Стивен — на удивление второму — в этой тишине чувствовали себя вполне комфортно. Парень попросту будто бы ждал, пока его подсознание выстроит алгоритм из слов и они вырвутся наружу без единой преграды.

Случилось именно это:

— Ну, а если бы мы спасли того мужчину, мы бы как — то смогли изменить ход событий? Возможно, мы бы смогли повлиять на него и он бы изменил своё решение?

Смотрит на Гостя. Тот поднял взгляд, задумчиво взглянул вдали и отрицательно покачал головой.

— Точно нет, уж поверь мне, Стивен. Там дела порядком сложнее. Эта история дописана. Это лучшее решение, — освободил очередной сноп искр. — Было бы бед.

Парень натянул пальцами траву у своих ног. Не сорвал.

— Да и вообще-то он умер моментально. Многие люди в сотни раз лучше него не удостоились такой чести. Когда ты дёргал ручки дверей — он уже был мёртв, — добавил Гость.

Стивен закрыл один вопрос. Ему стало немного легче. Процесс принёс результат.

— Как тебя зовут?

Ты можешь называть меня Гость.

Стивен плотно зажмурил глаза.

Ты сейчас что — то слышал? — открыл глаза.

— Да, я слышал. В это же время я говорил.

— Что ты говорил?

— Ты можешь называть меня Гость.

Стивен снова натянул траву.

— Я ответил на твой вопрос.

— Как ты это делаешь?

— Я? Слышишь же ты, а не я. Стивен, как ты это делаешь?

Парень споткнулся о ход мыслей в голове.

— Я же умер, да?

Гость положительно покачал головой, всё так же неспешно вороша веткой угли костра. Новая партия огней улетела ввысь.

— Ты умер давно, Стивен. Остановка физических процессов часто происходит задолго после смерти нутра.

Горизонт понемногу перелился в бордовые тона. Ветер принёс издали запах недавнего дождя. Свежий аромат разлился между собеседниками, дождавшимся действий наблюдателями из леса, между всякой растительностью и растянувшимися по зелёному, местами усыпанному яркой листвой ковру.

— Мои физические процессы были остановлены?

— Да, — очередные искры в полёте. — Тебя должно бы заботить нечто другое.

— Что же?

Ты умер задолго до встречи со мной.

Стивен услышал.

— Что происходит?! — разразился парень.

Гость бросил палку — кочергу в костёр.

— Я помогаю тебе.

— Зачем?

— Чтобы ты помог другим.

Стивен развёл ладони в стороны, ухмыльнулся.

— Как? Да я себе помочь не могу!

Гость встал. Стивен вновь поразился его росту.

— Подойди ко мне.

Стивен немного испугался, но, всё же встал. И подошёл.

— Дай мне руку!

Стивен протянул руку.

Стивен протянул руку. После этого всё вокруг заволокло густой тьмой. Парню стало тяжело дышать. Острая боль наполнило всё его тело. Она резала, пронзала, обжигала, давила, разрывала — делала всё, только бы царствовать в теле.

Стивен рухнул на землю. Вокруг не было ничего. Он был нигде: ни во времени — ни в пространстве.

5

Яркий свет ослабевал. Глаза стали различать разнообразные контуры. В ушах отдавало горячим стуком сердца.

Тук — тук… Тук — тук…

Ностальгия — яркая, насыщенная и пугающая. Пугающая своей добротой и нежностью. Так и хочется раствориться в ней, отдаться ей, но находятся силы для сопротивления от осознания того, что она окажется лишь мимолётной приятностью, после которой будет очень тяжело вновь выдержать весь вес актуальной реальности.

Стивен парит в отступающем свете. Его ноги находят поверхность. Он стоит на полу. Вокруг него появляется детская комната.

Гость рядом. Это он привёл меня сюда.

Комната Стивена. Чистая, нежная, невинная — как и он сам в те годы.

За распахнутым окном колышется летний сад. Шелест листьев до слёз на глазах наполняет грудь светлой болью об ушедших временах.

Слишком жестоко, но, то ли ещё будет!

Пахнет вкусной едой. Из соседней комнаты доносится тихое женское пение. Какой нежный, звонкий голос… самый прекрасный голос на свете.

Прости, Стивен, но, так надо!

- Мама? — робко прошептал парень.

Стараясь так аккуратно ступать, чтобы не разрушать появившуюся из неоткуда, столь драгоценную картину, парень подошёл к едва приоткрытой двери.

Выглянул в щель: кухня, мама, прекрасный аромат. Мама готовит и что — то напевает.

Гость ощутил эмоции Стивена. Улыбка тут же сошла с его лица. Да, так надо, но это ещё не значит, что Стивену сейчас легко настолько, насколько и Гостю. Он осознал, что притащил Стивена не на какую — то мимоходную прогулку. Гость не думал, что парень столь быстро начнёт так сильно реагировать.

Но, ведь это мама!

Умершая, оплаканная даже затерянным в мире непроглядной пелены и ломки Стивеном женщина, которая всегда оставалась для парня единственной точкой опоры во всей вселенной. Вот она.

Парень потянул дверь на себя. Вышел в кухню. Гость проследовал за ним.

Стивен подошёл к маме справа. Та никак на него не реагирует.

— Мама, ты видишь меня?!

Она тебя не видит, и не слышит.

Молодая, красивая женщина. Голубые глаза, длинные, вьющиеся светлые волосы, тонкие линии тела…

В последний раз Стивен видел её едва ли не седой — не по годам — морщинистой женщиной с глубочайшим волнением и тревогой в глазах.

Четыре года — столько он с ней не общался, перед тем, как её не стало. Шесть лет он с ней не виделся, а потом она умерла.

Она умирала с тяжёлыми мыслями, с рвущимся на сотки лоскутов сердцем, незаслуженно рано, незаслуженно бессчастно! Практически в одиночестве, думая о том, что жизнь не остановится после её кончины. У Стивена не останется никого. Пусть гни и не общались, но её сердце всегда было для него открыто.

— Нет… — выдавил из себя тонким писком парень. — Мама.

Гость оцепенел. Ему вдруг самому стало небывало тяжело. Человеческие эмоции оказались порядком тяжелее, чем ему казалось раньше.

Стивен поднёс к лицу мамы трясущуюся ладонь. Та прошла насквозь.

Обжигающая слеза быстро миновала его лицо и разбилась о кафель пола.

Почему я не был с ней? Почему я не остался с ней?! Я оставил её…

И это была чистая правда!

Все шесть лет боли матери вдруг сконцентрировались в одном моменте. Ещё много мучительных лет переживаний за своё дитя присоединились к остальным годам.

Стивен прикрыл мокрые глаза рукой и вышел из дому. Бесполезная попытка скрыться от собственной боли. Гость шёл следом.

Парень свалился с ног у молодого абрикоса, которого в настоящем времени давным давно нет. Последний раз Стивен видел его черным от копоти пожара.

Гостя так сильно поразила эта горькая, рвущаяся на части жизнь внутри недавно само уничтоженного человека, что он не осмелился подойти к нему в этот момент.

Какое прекрасное место! Какое прекрасное воспоминание! Какие горькие слёзы…

— Стивен! — крикнула мама.

Парень собрался с силами, поднялся с земли, нашёл взглядом окно кухни.

— Сынок! — позвала она снова.

— Мама! — произнёс он одновременно с детским голосом.

Славный мальчишка шести лет нёсся в дом.

Взгляни, вспомни, кем ты был!

Гость подошёл к Стивену. Окинул его строгим укором, схватил за руку и вот они снова на той самой поляне, у того самого костра.

— Думаю, напоминать тебе, кем ты стал, не стоит?!

Всё ещё мокрые от слез глаза нашли Гостя. Парень не ответил. Молча встал, подошёл к краю обрыва. Набрал полную грудь прохладного, наполненного грозой и дождём воздуха. Волосы несколько раз колыхнулись на ветру. Лицо окрасилось лучами касающегося горизонта солнца. Глаза блестели от стоящих в них слёз.

Ни капли рассудительности и желания бороться. Шаг в пустоту. Парень сбросился вниз. Летя, он ни на секунду ни о чем не жалел.

Скорее бы всё закончилось…

В ушах треск от скорости падения. Перед глазами образ увиденных только что картин.

В плечах боль от вонзившихся в них когтей Гостя.

Думаешь, что это всё? Что же с тобой дальше — то будет, а?!

Парень прибывал в прострации. Ему было абсолютно всё равно, что с ним сейчас происходи, а происходило следующее:

Гость всеми доступными средствами оживлял Стивена, наполняя его душу счастьем и радостью, горечью и болью. Во всем этом есть необходимость. Всё это — важные составляющие жизни.

Крылья Гостя понесли их в грозовое облако. В нём они и растворились.